Легенда. Кодекс Чести

Она с любопытством посмотрела на него.

– А вот ты во что веришь? Во что?

– А ты угадай.

– Ну, если ты дварфенец, Лесной, то… в какой-нибудь священный ясень Иггдрасиль? Или мировую сосну, которая держит небесный свод? Или дуб, из жёлудя которого родилась Вселенная?

Он завёл глаза к небу, скорчил глубокомысленную мину и сказал:

– Я верю… верю я… в Великие Драконьи Какашки, которые являются квинтэссенцией всего, потому что жизнь, в сущности, полное дерьмо, и… ой!

И еле успел увернуться от здоровой затрещины.

– Шарра! Эти твои художества… выходят за все рамки!

– Зато со мной не скучно!

В дым упившийся возчик безуспешно пробовал влезть на телегу. Он меланхолично задирал ногу и силился перекинуть её через бортик, но та упрямо соскальзывала. Мальчишки свистели и кидались в него мусором, однако тот с пьяной настойчивостью вновь и вновь повторял попытки. Оконечность его была украшена шапкой оригинального фасона «сахарная голова» – вытянутой, похожей на кукурузный початок или на длинную дыню.

– Если бы у меня была такая «голова», меня бы удавили при родах, – пошутил Шарра.

– Вот к чему приводит злоупотребление спиртными напитками. Трезвость должна быть нормой жизни.

– А почему ты говоришь это мне? Кажется, в пьянстве я до сих пор замечен не был.

– На всякий случай.

И тут Алиса услышала вдалеке пение и увидела какое-то движение. Теперь уж она, наученная горьким опытом, не побежала бы навстречу такому. Здесь, в Урании, массовое действо не могло быть детским утренником, скорее какой-нибудь казнью. Уж конечно, если тут пели, то это оказывались не застольные куплеты, а религиозные гимны, как она успела убедиться. Это был Ангелин – страна уединённых монастырей и решётчатых исповедален, страна, где всем заправляли церковники и до сих пор на специальных весах взвешивали предполагаемых ведьм.

Шествие приближалось. И точно: отряд монахов вздымал странные кресты – с заострёнными концами, неприятно напоминающие колья, отчего делалось немного не по себе. Некоторые кресты были окованы металлом, от этого делалось не по себе уже не немного. У каждого монаха сбоку висела плеть и фляга, на чёрной рясе сверкала вышитая серебром эмблема: перчатка с пылающим факелом, символизировавшая воинство Христово и свет духовных знаний, который оно несло в массы. Некоторые держали ещё хоругви с изображением Агнца, Девы Марии и распятого Христа.

Они маршировали, как настоящее воинское подразделение. Люди при виде их дружно осеняли себя крестным знамением и низко кланялись. Многие присоединялись к процессии, вплетая свои голоса в общее песнопение псалма «Quare fremuerunt gentes» – «Из-за чего задрожали народы».

– Что это? Уж не престольный ли праздник сегодня? Может, крестный ход? – она решила щегольнуть знанием религиозных обрядов.

– Не вздумай брякнуть что-нибудь подобное кому-то кроме меня! Тогда тебя точно сожгут. Я иностранец, и то знаю. Сегодня квинта, святой день.

– И что же? А-а-а, я вспомнила – по пятницам скоромное нельзя есть! Ведь в этот день Арамис угощал д'Артаньяна яичницей со шпинатом!

– Какая яичница, какая пятница? Ты перегрелась, что ли? Оборотня будут казнить, нечисть всякую изводить.

– А где этот оборотень? – она изо всех сил вытянула шею.

– Да вон сзади, в клетке везут.

«Всякий, кто любит животных, с радостью изобьёт всякого, кто их не любит». Это сказал великий писатель Голсуорси. Алиса очень любила животных и жалела даже дракона Смауга из «Хоббита» – всё-таки он был не виноват, что родился кровожадным и любил золото.

Мрачная процессия гибельной тенью скользнула мимо и растворилась в паутине улиц.

– Пошли отсюда.

Она отвернулась.

– Не интересно?

Она бросила на него взгляд, полный отвращения.

– А ты прямо решил полюбоваться?

– А что такого? Волколаки людей жрут, это такая же законная добыча, как некросы или гексены.

Он обладал уникальной способностью выводить её из равновесия.

– Вот не ожидала, что ты такой жестокий.

– Да что с тобой, Алиса? Это же просто оборотень! Вот ты в деревне не жила, когда по ночам на двор выйти страшно… Эти монахи – Орден Серебряной Руки, видишь, у них на правой кисти перчатка из серебра с когтями?

Слёзы сдержать можно, если: сосредоточенно посмотреть перед собой, не моргать, а затем поднять взгляд повыше и спокойно глядеть вдаль.

– Ладно, я поняла. Всё равно, давай пойдём что-нибудь другое смотреть.

– Кукольное представление? Как раз для тебя, раз ты такая чувствительная. Там, по крайней мере, друг друга колотят Панч и Джуди или Капитан с Доктором.

И правда, со стороны огромного золотого шатра раздавался треск деревянных голов и ладошек и слышались визгливые выкрики актёров, спрятанных за ширмой.

– Я уже вышла из ясельного возраста, – с достоинством заявила Алиса.

– Да ну? Ладно-ладно, молчу. Давай тогда к силомеру, что ли.

Она шла, ссутулившись, словно избитая мужем-извергом, избитая основательно и жестоко. Шарра поглядывал на неё искоса.

– Пряник хочешь? – применил он испытанное средство. – Или петушка на палочке, я куплю.

Не помогло.

– Спасибо, у меня аппетит пропал.

– Ну, может, скоро найдётся, – сделав это исполненное легкомыслия заявление, он протолкался вперёд.

«Голова мавра», как называлось это развлечение, представляло собой барабан, действительно раскрашенный под голову негра с вывернутыми губами и кольцом в носу, и шест с планкой и делениями. Здесь не было ничего сложного: следовало подойти и изо всей силы трахнуть по «голове» большой колотушкой. Тогда «мавр» выпучивал глаза и высовывал язык, деревянная планка взлетала на определённую высоту, а деление показывало, насколько вы сильны. На верхушке шеста висела поярковая шапка, предназначенная тому счастливцу, который ухитрится добить планку до самого верха. Потеха пользовалась большим успехом среди этих невзыскательных людей; каждая попытка сопровождалась хохотом.

Шарра почесал за ухом, покривил рот.

– Это нереально, – произнёс он уныло, – всё равно, что плюнуть себе на спину. Пожалуй, эта штуковина не для меня.

Девушка обрадовалась.

– Ага! Хоть в чём-то ты не самый-самый.

– Надо смотреть на вещи трезво – где я и где вот он.

И парень кивнул на дюжего молотобойца с черноватым лицом, рябым от въевшихся крапинок сажи. Тот усердно колотил по «голове», ухая от натуги, но даже у него планка шапку не сбивала.

Столб, скользкий от масла, Шарру тоже не прельстил.

– Боишься? – подначила Алиса.

– Ты представь, во что превратится одежда. К твоему сведению, у меня не так много платья, чтобы жертвовать им в угоду почтеннейшей публике. Сапоги, которые являются призом, не стоят выброшенного костюма… А вот это как раз по мне!

С радостным криком он кинулся к новому аттракциону.

Это был балаганчик за занавеской, отгороженный потрёпанным бархатным канатом. Забава была такой: в дощатой стене торчали колышки, на которые следовало набрасывать кольца. Рядом с колышком была намалёвана цифра, обозначавшая количество баллов. Набрав достаточное количество баллов, можно было сделаться обладателем приза: ручной мельницы для каффы, куклы с фарфоровой головой, оловянной кружки с крышкой, служащей для горячих напитков типа глинтвейн, набора рюмок, цветастой шали и другой подобной мелочи. Вся хитрость заключалась в том, что многие колышки были расположены слишком близко друг к другу, мешая бросавшему накинуть кольцо, или слишком высоко, или, наоборот, низко. Разумеется, такие коварные мишени ценились больше, нежели прочие.

Владелец аттракциона громогласно призывал клиентов.

– А кто самый меткий? Ловкий? Быстрый? Кто испробует удачу? Три купа, или грошеня! Всего три медных грошеня, друзья, за колечко! Покупайте кольца! А вот вы, сударыня, не желаете?

(Общий смех, так как он приглашал за канат очень полную женщину, которая и руки бы поднять не смогла, не то что размахнуться кольцом.)

Юноша неторопливо зашёл за канат и на горсть мелочи приобрёл десяток колец. Хозяин балаганчика улыбнулся Шарре. Шарра улыбнулся хозяину.

– Давай! Выходи! Выходи! За канат! – скандировал народ.

Он поднял руку, призывая к тишине. Постепенно всё стихло.

И тут Алиса удостоилась спектакля, который долго потом тешил её.

То Шарра на цыпочках подбегал к самому канату, размахивая связкой колец, и вся толпа, возбуждённо галдя, сопровождала его, точно статисты в кордебалете. То, метнувшись обратно, замирал на месте, выдвинув вперёд одну ногу и вытянув длинную руку, как бы примериваясь к броску, и зрители, как отхлынувшая волна, следовали за ним. Среди них тоже выискивались спортсмены, которые, сощурившись, прикидывали расстояние и шли рядом, отмеряя шаги. Закрыв левый глаз, Шарра размахивался и… снова опускал занесённую для броска кисть, делая вид, что не доволен чем-то – собой, снарядом или тем, что солнце бьёт в лицо. И тогда находились те, кто кричал страшным голосом: «Тише!!!» И наступало напряжённое безмолвие.

Но вот парень наконец поклонился на все четыре стороны, сдёрнул с головы шапчонку, взмахнул рукой и с быстротой молнии накинул на колышки все десять колец. Восемь из них повисли на самых «жирных» колышках, знаменуя собой сорванный банк.

Победа оказалась грандиозной и была встречена уважительным молчанием.

Обалдевший хозяин, фальшиво обрадовавшись, подсчитал очки и вручил счастливому игроку каффемолку, набор рюмок и живого гуся в корзинке.

Люди, на которых произвели впечатление скорость и мастерство, засвистели и захлопали. Шарра величественно принял призы и протянул хозяину новую порцию монеток.

– Сожалею, сэр, – угрюмо отозвался он, – больше не продаю.

– Отчего же?

– Просто не хочу.

– По-моему, это несправедливо. Не так ли, друзья? – обратился Шарра к толпе.

Она состояла из людей, чей карман в разное время больше или меньше пострадал от зловредности хозяина балаганчика с его «хитрыми» колышками, поэтому раздались улюлюканье и свист.

– А может, вы работаете в цирке, вот и навострились там кольца швырять, – проговорил хозяин злобно.

– А это не важно, где я навострился по вашему выражению, приятель. Хоть в прерии при ловле мустангов. Разве мои деньги хуже, чем у других? – он побренчал медью в кармане.

Толпа, которая всегда была на стороне соискателей счастья и заведомо против всех и всяческих хозяев, олицетворяющих угнетение вообще, дружно поддержала его.

– Да, его денежки такие же, как наши! – взревел молотобоец. – Давай ему кольца, боров жирный, а не то пожалеешь! Ишь, харю наел на наших кровных!

– А я имею право ничего не продавать ему! Это мой балаган! Понятно? Мне просто рожа его не нравится! – упёрся владелец.

– Может, тебе и моя рожа не нравится? – надвинулся на него кузнец. – Я покупаю у тебя десять колец и отдаю их ему. А не продашь, так я тебе таких фонарей под глаза навешаю, что и в темноте светить будут!

– Всё, я закрываюсь! – пискнул хозяин. – Конец!

– Щас тебе самому конец настанет!

Публика заорала возмущённо. Некоторые горячие головы стали предлагать поджечь аттракцион, и бедолага понял, что попался. Застонав, он отсчитал сдачу и выдал кольца проклятому клиенту.

На этот раз Шарра не стал заигрывать с публикой и очень просто и без всяких кривляний одно за другим набросил все десять колец на один из колышков – самый дорогой.

Публика встретила этот пассаж довольным воплем.

Хозяин заплакал, сгрёб все подарки, вручил их Шарре и в самом деле закрыл балаганчик, задёрнув занавеску. Больше у него призов не было.

Широко ухмыляясь, Шарра призвал народ разбирать предметы – «кому что нужно, уважаемые, в благодарность за поддержку!», оставив себе почему-то лишь перламутровую ложечку, которую небогатые люди дарят малышу «на первый зубок».

– Шарра, а всё-таки со своей благотворительностью ты остался в проигрыше!

– Вовсе нет, я в выигрыше! – ликуя, промолвил он. – Ну и везучий же я парень! Разве не здоровское представление я устроил? Разве мной не восхищались? А я обожаю, когда мной восхищаются. Да ещё сувенир на память получил.

Алиса хохотала до колик, особенно над ложечкой.

– А она-то зачем тебе?

– Подарю одной милой девушке. Она самая лучшая на свете, только пока не знает этого, потому что я ей не говорил.

– Да? – отозвалась Алиса уязвлённо. – Почему?

– Да как-то всё случая не было.

Она смотрела куда угодно, только не на него.

– Вот не знала, что у тебя завелась подружка…

– Заводятся только вши, Алиса. А подружка… да на, держи. Это для тебя.

Она просияла и спрятала ложечку в карман фартука.

– Значит, я самая лучшая девушка на свете?

– Вот видишь, я же сказал, что ты сама не знаешь об этом.

– Шаррочка, ты… ты…

– А ложечка такая маленькая, чтоб ты меньше ела. А то растолстеешь, и я тебя разлюблю.

Глава 6, где Алисе гадают на кафе, а Шарре по руке, и где он шутит, по мнению Алисы, неудачно

«Существует четыре основных типа людей: люди, не имеющие своих чувств и живущие только чужими чувствами – это святые, подвижники и женщины; люди, живущие только своими чувствами – это тираны, Герои и звери; люди, живущие исключительно своими мыслями – это мудрецы, пророки и учёные; люди, живущие только чужими мыслями – это глупцы, слуги и дети. Из различных перестановок этих свойств и складывается всё многообразие человеческих натур. И если у человека безобразно лицо, то он может закрыть его маскою, но возможно ли сделать то же с истинной своею сущностью?»

Марцеус Флинтский (Из трактата «Размышления»)

Ирреальный мир

Урания, Ангелин, Святыня Фаргейт и её окрестности

18999…97 г. от Сотворения Мира, 6 травокоса, 15 часов 15 минут

До Конца света осталось 985 дней

На самом краю площади они увидели передвижной цирк-шапито.

– Зайдём? – предложил Шарра.

– Давай, но только если там нет дрессированных животных, этого я терпеть не могу. Потому что не верю, что уговорами и лаской можно заставить тигра прыгать через горящие обручи, а медведя ездить на коньках. Зверь должен выступать каждый день, а если у него вдруг живот болит или просто плохое настроение? Капризы в расчёт не принимаются, а как в таком случае принудить к работе? Только страхом. Вот если бы ты почитал Джека Лондона, то понял бы, что такое ужасающая жестокость в цирке! Но ведь ничего не изменилось за сто и двести лет. Шатёр, арена, посыпанная опилками, человек с хлыстом и пистолетом – и беззащитный зверь наедине с этим кошмаром.

– Пхе, подумаешь! Нашла о чём слёзы лить, о каких-то полудохлых медведях! А как же люди? Часто им приходится гораздо хуже. Кто-то умирает на каторге, кто-то гниёт в тюремном колодце.

Алиса пристально глянула на друга. Она была настолько зла, что собственными руками охотно запихала бы его в самый мрачный колодец до конца жизни. И ещё бросала бы в эту яму объедки, смешанные с дерьмом.

– Думаю, что очень многие люди заслужили такое. Многие. И ни одно животное… А человек вовсе не венец творения, а гадость хуже первородной морской слизи.

– Ладно уж. Я тебя просто испытывал. На самом деле я скорее утопил бы дюжину людей, чем одного щенка. Давай внутрь.

Здесь «добрым людям» предлагалось полюбоваться бородатой женщиной, человеком-скелетом, необыкновенным силачом, который мял подковы, как глину, и посетить знаменитую, всемирно известную гадалку «мадаму Жожобину», умеющую вычислять прошлое, толковать настоящее и предсказывать будущее.

– На бабу с бородой глядеть не хочу, – сказала Алиса. – Здесь нет ничего удивительного, просто переизбыток гормонов; человека-скелета недокармливают, силач меня тоже не интересует, а вот гадалка…

– Все женщины одинаковы, – философствовал Шарра, производя ревизию оставшейся наличности. – На что тебе сдалась эта дурацкая гадалка? Наплетёт чего-нибудь с три воза, а ты и уши развесишь.

– Ну Шаррочка, ну миленький, ну пойдём! Пожалуйста! А вдруг она нагадает нам целую кучу счастья?

– Да уж пойдём, коли хочешь. Но особого смысла в этом не вижу. И предупреждаю, Алиса: если я пойму, что это заурядная мошенница, желающая вытянуть из нас побольше семериков, то сразу уведу тебя отсюда. Договорились?

– Договорились.

Наклонив головы, они нырнули под полог палатки и огляделись.

Внутри было светло от сияния множества свечей. В центре помещался столик, похожий на ломберный, покрытый бархатом; на нём стояло нечто круглое, укутанное в ткань, лежала стопка растрёпанных книг и несколько колод карт. Стены этого шатра предсказательницы были расписаны странными каббалистическими знаками и древними символами солнца, луны и других планет.

Навстречу молодым людям вышла женщина в синем халате, усыпанном серебряными звёздами, на голове её был причудливо повязанный тюрбан, на маленьких ногах восточные сандалии. Возраст мадам Жожобины, по всей видимости, приближался к сорока, но лицо было гладким, без единой морщины, и лишь несколько седоватых прядей выдавали тот факт, что женщина немолода. Глаза её были чёрными и круглыми, как у белки, рот – полный и улыбающийся.

– Здравствуйте, мадам, – смело поздоровалась Алиса. – Мы пришли, чтобы вы нам погадали. Сколько стоит ваше искусство?

– Искусство моё бесценно, – строго сказала гадалка, – а услуги будут стоить вам…

Оценивающим взглядом она быстро окинула их платье – одежду слуг богатых господ, и закончила:

–…будут стоить вам по пять серебряных семериков за каждого.

– Дороговато, – вмешался Шарра. – Восемь за двоих.

– Только десять.

– Восемь, или мы уходим.

– Шаррочка, – умоляюще прошептала Алиса, – пожалуйста…

– Девять семериков, и ни одним меньше.

– Ваша взяла! Восемь – и вот они, – он побренчал мелочью в кошельке.

– Согласна, – гадалка засмеялась. – А и горазд же ты, молодец, торговаться! За последний квадр ещё никому не удалось купить моё время на таких выгодных условиях! И ведь ни единой монеты не уступил! Люди говорят – «считает деньги, как найгонец».

– Сэкономил, значит заработал.

Шарра вежливо улыбнулся, но глаза его были холодны. «Баба явно не дура. Может ли быть, что она и в самом деле обладает толикой магических способностей? Нет, вряд ли. Иначе не сидела бы в дурацкой расписной палатке на площади, а прорицала бы королям».

– Ни к чему здесь не прикасайся, дружок, я вижу, руки у тебя больно ловкие. На чём гадать станем, молодые люди? Я могу раскинуть карты – обычные, мадам Ленорман и «Таро», могу гадать на костях, по кругу-оракулу царя Соломона, по таблицам, на домино. Гадаю по теням, на воске, на кольце, на каффовой гуще, на зеркале и с петухом. Умею предсказывать по Книге перемен и по руке. Выбирайте.

– Богатый ассортимент.

– По деньгам и товар.

– Ты на чём хочешь, Алиса?

Девушка, слегка смущённая количеством гаданий, с надеждой посмотрела на друга.

– А ты?

– Я выбираю хиромантию.

– А я – на каффовой гуще! Сможете?

– Разумеется. Итак… гадать буду каждому по очереди, паре сразу не гадаю.

– Почему? – разочаровалась Алиса. Ей так хотелось услышать, что ворожея скажет Шарре!

– Есть тайна у двух, но нет её у трех, и тайна четырёх всем известна. Хотела бы ты, девушка, чтобы секреты твоего сердца знали все?

– Нет! Конечно же, нет.

– Так-то. Ты, молодец, выйди-ка. Подождёшь снаружи, пока я не позову… Эй-эй! Деньги-то оставь! И положи на место магический шар! Зачем он тебе? Думаешь, раз называется магическим, так всякие чудеса тебе покажет? Ерунда, это просто стекляшка…

Гадалка сыпанула в турку изрядную толику тёмного порошка, щепоть соли, налила воды и поставила медную ёмкость на огонь. Алиса вдохнула аромат, уже начавший распространяться по палатке, и нашла его очень похожим на запах хорошего кофе с примесью ванили.

– Это и есть каффа?

– Она самая, милая. На-ка вот, пей. Да не бойся, не отравлю. За этим делом к другим обращаются, к магичкам чёрным.

Алиса с удовольствием выпила всё.

– Теперь переворачивай чашку на блюдце, но гляди – в сторону от себя, не к себе! Давай смотреть теперь… да не наклоняйся так низко, тень свою не пускай.

Гадалка придвинула ближе несколько свечей.

– Рисунок на блюдце показывает прошлое. Толковать ли?

– А как же!

Что же, прошлое известно Алисе лучше, чем будущее. Или… нет? Теперь она помнила о себе всё, не то, что раньше. Единственное, после откровений Кота эти воспоминания казались ей чужими, неродными. Словно были насильственно внедрены – или как будто посторонний человек рассказал о себе. Но тётку проверить не мешает.

– Так. Тут не так много изображений, среди них какой-то человек, в руке у него явно ключ и горящая свечка. Это значит, что отношения с ним принесли тебе сначала надежды, внезапную радость, за которыми последовали разочарование, пустота и горе. О… Два чёрных креста – две дорогие потери. Двое близких тебе людей умерли почти одновременно. И ещё я вижу контур кошки. Это, госпожа моя – нищета, грязь, потеря имущества и одиночество. С прошлым всё. Двигаемся дальше. Рисунок на внутренних стенках чашки говорит о чисто внешних обстоятельствах будущего, займёмся ими. Как интересно! Видишь две головы – с длинными волосами и с короткими, повёрнутые друг к другу?

– Вижу.

– Это ты и твой возлюбленный. Вокруг вас овальная рамочка, значит, дело идёт к свадьбе.

– А если… у меня пока нет возлюбленного?

– Значит, скоро будет!

Алиса закусила губу. Кристиан… Неужели они всё-таки поженятся?

– Мадам Жожобина… а насчёт свадьбы – это точно?

– Овал или кружок – сильный знак. Погоди-ка, вот здесь, между вами – цветок! Значит, дело верное, скоро свадьба.

– А как скоро?

– Два, может быть, три квадра. Крайний срок полгода. Довольна будешь, девушка, муж твой будущий богат, красив и знатен!.. Но вокруг вас множество маленьких значков, похожих на муравьёв, это всё люди с мелкими интересами, они причинят вам беспокойство и неприятности. Так… Осадок гущи на дне чашки показывает сердце человека. Если дно открыто, то сердцу гадающего ничего не угрожает. У тебя же оно покрыто густым осадком.

– Это, наверное, значит что-то очень плохое? – робко спросила Алиса.

– Ну, чаще всего, но не всегда, – уклончиво ответила гадалка, видимо, не желая расстраивать девушку. – Обычно такая картина возвещает просто скорое огорчительное известие… Это всё. Больше ничего не скажу тебе, барышня, но и этого достаточно. Готовь белое платье и флёрдоранж, скоро твоя свадьба! Да ты, никак, не рада?

– Я рада, – упавшим голосом произнесла Алиса.

– Иль не мил тебе жених твой? – Жожобина пронзила её своими глазами-бусинками.

– Мил… Спасибо, госпожа, я пойду.

– Иди. Да пригласи-ка сюда дружка своего шустрого.

Шарра пробыл в палатке так долго, что Алиса уже начала беспокоиться. Когда он вышел, лицо его было задумчивым и не слишком весёлым – так, будто он получил большую пищу для размышлений и сейчас пытается всё это переварить.

– Ну, что она тебе сказала? – одновременно спросили они друг друга и засмеялись.

– Сказала: готовься к свадьбе, – снова одновременно сказали они, но теперь уже смеяться почему-то не стали.

– О… – лицо Шарры потухло. – Ты выходишь замуж? И небось, за Кристиана?

– Я не знаю, – честно ответила Алиса, но подумала про себя, что знакома только с одним богатым, красивым и знатным мужчиной. – Но позволь, и ты ведь должен жениться! И как, есть уже кто-то на примете?

Подросток пожал плечами.

– Да ничего подобного! – И тут он звонко расхохотался. – Так что не бери в голову, детка, глупости всё это. Одна неверная деталь перечёркивает всё остальное, поэтому не будет ничего – ни твоей свадьбы, ни моей. Наврала глупая гадалка!

– Да? – Алиса просияла. – Тогда ладно. Говоря языком медицины, ты меня успокоил. Пошли отсюда?

– Идём.

И они, взявшись за руки, отправились бродить по городу дальше.

А мадам Жожобина на самом деле наговорила Шарре много чего.

Сначала она внимательнейшим образом разглядывала обе его руки, потом взяла в свои ладони правую и молвила:

– Знаешь ли ты, юноша, что Вселенная есть Pantaculum, или пантакль, что значит – «содержащий в себе всё»? Человек есть повторение Вселенной, ибо человек это маленький мирок. Рука – повторение человека и представляет собой отпечаток Вселенной и будущности человека; она имеет знаки всемирной гармонии, к которой и принадлежит… Не могу сказать, что твоя рука как-то необычна, потому что не бывает обычных рук, каждая занимательна по-своему. Но твоя заинтересовала меня, ибо говорит об очень сильной и волевой натуре. Смотри: вот бугорок Юпитера, он у тебя довольно развит. Юпитер был царём языческих богов, это также лучшая и величайшая из известных планет, и выпуклый бугорок говорит о чрезвычайной гордости, любви к господству во что бы то ни стало и суеверии. Бугорок Сатурна находится под средним пальцем. Сатурн печален – это падший бог, это время, через каждые двенадцать квадров пожирающее своих детей, это – рок. Когда Сатурн улыбается человеку, он даёт благоразумие, мудрость и успех; но часто и обозначает задумчивость, печаль, любовь к уединению, боязнь будущей жизни, мстительность и склонность к самоубийству. У тебя есть всё это, друг мой… Аполлон в норме, здесь нет ничего особенного, просто стремление к блеску, ко всему, что блестит, к богатству. Меркурий – изящный и прекрасный посланник богов. Змеи на его жезле это эмблема великого магического звёздного света, и из уст Меркурия исходит золотая цепь. Он несёт тягу к науке, умственному труду, увлекательное красноречие, способность к торговле, разным спекуляциям, изобретениям, быстроту в действиях и в мысли. Его бугорок также очень сильно развит у тебя, но берегись: Меркурий – бог воров, а потому он дает наклонность к воровству, к лукавству и вероломству… На равнине Марса я чётко вижу несколько значительных роковых линий – это гневливость, несправедливость, дерзость и жестокость, жажда крови, наклонность к спорам, тирании и дуэлям. Так, Луна в хиромантии это Феб с серебряным луком и море капризов. Бугорок Луны в норме, тебе просто нравятся тайны, уединение и безмолвие. Венера, мать любви – обычных размеров, ничего чрезмерного, поэтому сама любовь и чувственные удовольствия не интересуют тебя; эмоционально ты достаточно холоден, но зато и разврат мало привлекает тебя… Иисус! Какая красная и чёткая линия сердца! Мальчик, тебе суждена великая и единственная любовь, и любить свою даму ты будешь всем сердцем, но страсть твоя будет жестока и ревнива… Занятно! В исходной точке своей линия сердца обвивается вокруг указательного пальца в форме кольца и там оканчивается. Это называется Соломоново кольцо – знак посвящения в сокровенные таинства. Ты что же, метишь в священники?.. У тебя прямая и длинная линия головы – это здравый рассудок, светлый ум и стальная воля. Линия эта идёт вперёд, всегда сильная, всегда спокойная, через все жизненные битвы, не избегая и не страшась их, зная, как достигнуть известной цели. При сильном развитии Марса (а это у тебя есть) придаёт энергию, осторожность, постоянство и хладнокровие. Линия твоей жизни очень странная. Здесь есть несомненный знак, сулящий скорый брак. Так что знай: через небольшой отрезок времени тебе предстоит жениться, и жениться по любви… Но видит Бог, я отказываюсь понимать это! С одной стороны, я ясно вижу дурное: линия разрывается, ветвь её склоняется к холму Венеры и на ней стоит крест! Прости, юноша, но это несомненное свидетельство ранней смерти! И в то же время… Ничего не понимаю! Такое впечатление, что ты перенесёшь тяжёлую болезнь, сходную с состоянием смерти, но потом… то ли выздоровеешь, то ли нет. Очень странно. Линия Сатурна хороша – это счастье, данное разумом. Так, кольцо Венеры… Солнце обычно… Звезда на Сатурне и на Марсе – убийства… Кресты… множество крестов на равнине Марса – человек, способный на всё.