Шутка шутера

– Ну, сошлют меня обратно в Екатеринбург, забетонируют Блокиратор, уничтожат все ваши компьютерные игры, через которые некоторые безответственные ученые вытаскивают с Земли нормальных парней, вроде меня, вам то что? Ампутируют вам ростки душ – и дело с концом.

– Дядя запретит мне визиты на Землю. – Аллана отвернулась. – А тебя не пропустят в Империю.

Стоп! Это что же получается: Аллана расстраивается из-за того, что мы не можем быть вместе? Вот это да! Да я об этом и мечтать не мог!

Я вдруг отчетливо понял, что Аррах думает о своих экспериментах, о душевности, как источнике новых знаний и возможностей, а Аллана думает просто обо мне. И вдруг мне стало так радостно. Да пусть хоть расстреляют нас или распылят, уже одно это чувство, что ты не безразличен самой удивительной девушке в галактике, уже одно это может быть мне наградой!

Но не успел я порадоваться жизни, как стены нашего узилища дрогнули, и открылся овальный проем, из которого напахнуло плесенью и гнилью. Этот запах напомнил мне тот, в тайном проеме стены в игрухе, из которой я вытащил на свет божий Арраха. И чувство тревоги сразу наполнило все мое существо.

Я даже не подумал, а лишь почувствовал, что сейчас сюда войдут вовсе не росские шпионы и даже не граждане звездной Империи, а именно электронные юниты из проклятой игры и расстреляют нас без ведома императора.

И все мы непременно умрем, потому что поверим в возможность происходящего. А потом императору доложат, что произошел сбой в системе, мол, это самопроизвольно запустилась та самая пресловутая игрушка «Summer House», которая обладала искусственным интеллектом и потому решила найти нас и доиграть уровень.

Да, программисты на Земле поступили бы именно так, если бы, конечно, смогли создать такие шутеры.

Слава богу, землянам для этого интеллекту не хватает. А имперцам без души, без огонька, самим до такой подлости не додуматься!

Но ведь непременно найдутся добрые люди, подскажут.

Или уже надоумили.

– На пол! Живо!!! – я сам не понял, как заорал это, кинулся вперед, чтобы оказаться не на линии огня, а справа у открывшейся двери.

И в тот миг, когда я кувырком пересек пространство камеры, вскочил на ноги у входа, в проеме блеснули красные механические глаза.

Никогда еще я не видел так близко лица врага из «стрелялок»! Это был живой человек. У него был тонкий свежий шрам от бритвы, рот слегка приоткрыт, точно при заложенном носе, и видно, что не хватало передних зубов, точно их выбили в настоящем кулачном бою. Но все-таки зрачки его глаз были неестественно красными, как у наркомана под кайфом.

Ну, нет таких армий, где солдат пускают в бой в таком безумном состоянии! А если есть, то их никак нельзя считать разумными. Именно это помогло мне нанести первый сокрушительный удар в пах.

Враг согнулся, уронив файер, зажимая промежность руками.

Я схватил оружие и пальнул в пустоту.

Раздался характерный звук выстрела.

Это были не граждане! Настоящие файеры стреляют беззвучно, лучами. Это была реальность игры, которая нашла нас здесь и пыталась растворить в себе!

Или это такое наказание придумали для нас палачи Империи?

В ответ из клубящегося мрака раздался грохот ответного выстрела.

Согнутый пополам солдат наконец-то осознал, что пуля прошила его навылет, вскрикнул и упал.

Я знаками показал Арраху и Аллане, чтобы они отползли в сторону. Те подчинились.

Через пару мгновений в проеме блеснуло дуло файера. Но я оказался быстрее. Выстрел одиноко громыхнул, и эхо пошло гулять по коридорам. Офицер в синей форме взмахнул руками и нелепо запалился вбок.

А потом пришла тишина: тягучая, зловещая.

Возможно, впереди ни кого нет. Нас вынуждали двинуться в лабиринт игры, чтобы мы встретили там свою смерть. Нас явно выманивали из имперской Залы ожиданий. Но у нас не было выбора. Отсидеться не удастся: дверь больше не закрывалась.

Я попытался обмануть логику компьютера и затащил тела врагов внутрь нашей камеры, чтобы они не мешали датчикам опустить дверь на место, но хитрость не удалась: овальный провал в стене так и не исчез.

Выходит, нас спасли, выдернули из лап и Шеллеша, и отечественных следователей ФСБ лишь для того, чтобы вновь запихнуть в эту чертову игру!

Возможно, только так мы и сможем все вернуться обратно на Землю, если найдем выход. Другой, не тот, что в прошлый раз, потому что тот, через который мы вырвались в ночной Екатеринбург, наверняка, находится сейчас под усиленным контролем.

Может быть, у Империи Третьего Союза, действительно нет иного выхода? Официально депортировать нас не могут. Вот нас и запихнули в «стрелялку». По сути, император дает нам шанс вырваться из лап имперской разведки. Ведь побег – это уже будет наша инициатива!

Конечно, возможно, что все это подстроено врагами императора. И таким путем, позволяя нам вернуться в Екатеринбург, они разом избавятся и от Арраха, и от Алланы, никого не убивая. Это устроило бы многих. Тем более, что на Земле нас тоже ждут неприятности!

Я переглянулся со своими соратниками. Аллана, похоже, думала о том же, о чем и я, потому что она яростно сжимала в руках оружие, которое выронил офицер в синем, и внимательно следила за выходом. Аррах же принялся обыскивать мертвецов. Не знаю, что можно найти у нарисованных в игре юнитов!

Похоже, я не все знаю об играх, которые имперцы подсовывают нашим, ничего не подозревающим, детям!

Аррах вытащил из нагрудного кармана офицера круглый жетон с выгравированной бычьей мордой и звездой, светящей между рогов.

Это становилось интересно.

Вытерев свою руку от крови убитого об рукав формы врага, Аррах покачал бляшкой у нас перед глазами:

– Ты, Иван, наверное, воображаешь, что нас снова запихнули в игрушку, из которой мы потом выйдем и вернемся в твой Екатеринбург?

– Не без этого. – обронил я.

– Игры, которые программисты Пиррия разрабатывали для заключенных землеелмезовцев, а сокращенно – для зеков, никогда не давали возможности что-то забрать у обычного поверженного юнита.

– Ну почему? – возразил я. – А патроны? А всяческие бонусы: проценты жизни, новый тип оружия?

– Это все – виртуальные трюки, абстракции, а я сейчас держу в руках материальную вещь. – Аррах в задумчивости покачал жетоном. – Из игры ничего нельзя вынести в реальность, ничего, кроме разработанного мной суперключа, который и открывает возможность людям, мутантам и существам, обладающими душами даже в зачаточном состоянии, входить в пространство игр. Я вот, к примеру, пока не заразился, тоже не мог войти в это цифровое поле. Собственно, сам ключ я создал, вдохновленный чудом твоего, Иван, перехода.

– И вот вы нашли еще один, но уже чужой, такой же, переводящий ключ, так что ли? Кто-то, кроме вас, тоже смог всучить безмозглым байтам нечто материальное?

– Ох, Иван, неужели ты ничего не понял?

– Да полно вам, Аррах! – вступилась за меня Аллана. – Втиснуть в саму компьютерную игру вещественный предмет под силу лишь двум компьютерам в мире: Гриммиргу и Раддару. Соколов этого знать не может. Но вот зайти с ключом в игру под силу любому. Юнит мог убить пришельца, душевное существо, и отобрать артефакт. То есть возможны лишь два варианта: либо компьютер сам поместил сюда ключ, либо игра стремиться убить посторонних наблюдателей, словно она – большой автономный электронный разум.

– Так это – ваш ключ, Аррах, или нет? – спросил я, уже уверенный в том, что Гриммирг, действительно, водит нас за нос, и сам моделирует события.

– В том-то и дело, что мой! – воскликнул ученый и сжал жетон в кулаке, но он перепрошит! Изменена его молекулярная структура, и я не знаю, на что он сейчас способен. Теперь я не уверен, что в битве компьютеров мой Раддар окажется лучше. А, кроме того, мы сами, добровольно, воспользовались копией Гриммирга, по сути, отдались во власть компьютера, появившегося во вселенной непонятным способом. Теперь с нами может произойти все, что угодно!

Я вдруг вспомнил, какое отчаяние меня охватило, когда я видел Аллану мертвой, как меня буквально вытянул из лап отчаяния собачий лай, и меня посетило смутное подозрение, будто я знаю, кто, на самом деле, перепрошил этот чертов бинарный ключ!

Банга следит за мной. Он не дал мне задохнуться во флайере. Он превратил меня в дракона, когда мы пересекали Блокиратор. Вот только как он это делает – это оставалось за рамками моего понимания.

И еще я подумал, что никто, кроме пса, не способен так любить людей, вытаскивать их из передряг, ничего не требуя взамен. Возможно, собаки – это не просто домашние животные, а нечто большее!

– Объяснит мне кто-нибудь, чего мы ждем, если у нас есть ключ и мы можем выйти из игры, из тюрьмы, ну или где мы на самом деле, оказались? – я чихнул. – Давайте приложим жетон к дверям и рванем на свободу с чистой совестью!

– Для начала нужно найти тайный проход. – буркнул Аррах. – А нас, по всему видно, изначально запихнули не в Залу ожиданий, а в начало «стрелялки».

– Думаете, корабли Эдельвейса были лишь имитацией? – удивилась Аллана. – Прелюдией, предысторией игры, чтобы нам было не так скучно?

– Уверен. – мотнул головой Аррах. – Заметь: это очень даже логично. И еще: такие игры с настоящими материальными предметами в свое время Пиррий с Шеллешем украли у Чужих. Именно на этих копиях базировалась «Summer House». Мы убеждали всех, что скопировали файлы с мифического Гриммирга. Но это был рекламный ход, пиар. По крайней мере, я ни у кого ничего не заимствовал. И это была только моя разработка. А теперь вдруг выясняется, что у Шеллеша все это время, и, в самом деле, был этот знаменитый ноутбук! И чего теперь ждать – я даже не представляю!

В темноте брякнула дверь. Раздался шелест шагов. Я прыгнул в проем дверей и выстрелил в упор. Темный человеческий силуэт рухнул вниз.

– Значит, все-таки, мы не в космосе! – услышал я за спиной голос Алланы. – Шеллеш перехитрил нас, он знал, что ты не устоишь перед соблазном и непременно украдешь хотя бы копию Гриммирга. Как только мы переместились – для нас была создана иллюзия реальности, некий буфер памяти, в котором нас якобы подстрелили, спасли и закрыли в Зале ожиданий на время перелета.

– Что ж, думаю, сейчас это знание нам не поможет. – Аррах, похоже, окончательно признал, что его обвели вокруг пальца, точно мальчишку, а все потому, что он вдруг поддался эмоциям и чувствам.

– Вы хотите сказать, что мы давно внутри игры, которая запустилась даже не на Гриммирге, а на его виртуальной копии одноразового действия?! – проворчал я. – И мы все еще на Земле? И не было никакого эсминца и никакой атаки, и никакого спасения? Я правильно отражаю? Выходит, плохо быть слишком умным и видеть свой позор в перспективе?

– Браво, Иван! – улыбнулся ученый. – Вы шагаете к вершинам мудрости семимильными шагами.

– Аррах, ну вот чем вы думали, когда затащили нас внутрь виртуального Гриммирга? – вздохнула журналистка.

– Вы хотите сказать: каким местом, не правда ли? – хихикнул ученый. – Отвечаю: не тем, которым обычно принимают все свои решения земляне, но той частью мозга, которая уже поражена инфекцией души. И Шеллеш, несомненно, знал, что так все оно и будет. Но, с другой стороны: почему бы нам не попробовать побыть одушевленными, а, Аллана? Мы теперь, все равно, враги народа.

Я с тоской понял, что мой последний выстрел не прошел для нас бесследно. Вот теперь нас, точно, обнаружили.

И, в самом деле, где-то далеко все пришло в движение. Раздался топот сапогов, бряцание дверей. Со всех сторон к нам летели гортанные крики команд. Эта песня хороша – начинай с начала!

Шеллеш втянул нас в игру и ждет нас у выхода. А ключ нужен, чтобы мы смогли все-таки прорваться сквозь происки искусственного интеллекта, сквозь сотни солдат, патрулирующих коридоры, этажи и уровни!

Я никогда не хотел менять реальную жизнь на игру. Но вот со мной случилось то, о чем втайне хотя бы раз в жизни мечтал каждый приличный геймер: я оказался даже не на месте героя, я стал им всерьез, по-настоящему! И теперь от того, насколько мне повезет, зависит еще и жизнь Алланы! Ну и Арраха, конечно.

Path Engine. Mob 4. Зомбиапокалипсис

Тьма, в которую мы двинулись, казалась живой. Она не была черной и непроницаемой, скорее она казалась какой-то иссиня-фиолетовой, покрытой легким налетом пыли. И еще она словно подсвечивалась изнутри.

Продвигаясь вперед, я не спускал пальца с гашетки файера, прекрасно понимая, что если в реальности в темноте изредка устраивают засады, то в компьютерных играх во мраке непременно курсируют вражеские патрули.

Нужно было обшарить стены в поисках выключателя или тайных люков, но мы шли: не останавливаясь и не отвлекаясь. Нас явно слышали и искали где-то совсем рядом, может быть, нас с врагами разделяла всего одна стена!

А еще меня не покидало предчувствие надвигающейся неотвратимой беды. Словно ужас крался за нами по пятам, будто наш собственный страх, здесь, во тьме, принимал уродливые формы барлога или иной адской твари.

Впервые в жизни я ощущал, что мой страх перед тьмой – это нечто живое, отделившееся от меня, питающееся моим эмоциональным накалом.

По сути, прямо сейчас из меня рождалось нечто такое, что непременно должно потом напасть на нас. Само это ощущение было ирреальным, фантасмагорическим. А еще я чувствовал, что начинаю думать как Аррах и Аллана, словно я заразил их душевностью, а они меня – тягой к интеллекту.

В моей голове сами по себе стали проскакивать слова и образы, которые я в жизни не употреблял. Раньше у меня не было необходимости что-либо анализировать и пытаться предельно точно выразить свои чувства. Сейчас же, столкнувшись с инопланетным взглядом на жизнь, я ощущал себя несколько ущербным и хотел выглядеть не хуже граждан космической Империи. Наверное, это заложено в нас во всех: стремление к росту.

Мы двигались по ветвящемуся коридору, и нужно было не потеряться, не пропустить удар вероятного противника, не позволить врагу оказаться хитрее.

Но это была не просто игра. Меня непрестанно преследовал запах оружейной смазки. И, хотя я понимал, что флайеры наверняка чистят вовсе не как «Калашниковы!», и, скорее всего, не граждане в военной форме, а роботы или станки, но я ничего не мог с собой поделать.

Я был уверен, что чувствую не только эту смазку, но и запах пота, и даже приглушенный аромат зеленого чая, точно где-то там, за гранью тьмы, бритые солдатики приладили лезвие к двум проводкам, вскипятили этим нехитрым устройством воду в литровой банке и засыпали ту заварку, которую прислали «с гражданки». А потом объявили тревогу, и им так и не удалось побаловать себя чайком…

Минут через пять мы уперлись в стену. Это тупик.

Нужно возвращаться в этом темном лабиринте, зная, что нас там, возможно, уже ждут.

Аррах молчал. Аллана сосредоточенно сопела, видимо не так часто ей приходилось брести в полумраке наугад, возможно, навстречу собственной гибели.

Мы развернулись. Я провел рукой по стене и почувствовал кнопку. Ну, наконец-то! Секунда – и свет залил помещение. Лучше бы я ничего не находил!

Прямо перед нами висела красная, огненная голова. Она была призрачной, но, тем не менее, состояла из вспыхнувших и вполне осязаемых языков огня. Черные провалы глаз и рта у этого существа напоминали треугольные дыры в хэллоуинской тыкве. И они были какими-то неживыми.

Не представляю, как она могла таиться и красться вслед за нами! Скорее всего, секунду назад ее здесь просто не было. Возможно, она спала и потому не светилась во тьме, а тут пришел я и разбудил ее, ослепив электрическим светом!

Аллана взвизгнула и пальнула по чудовищу.

От выстрела огненную голову откинуло к стене, но и только. Никакого видимого вреда выстрел в упор призраку не принес.

Более того: раздался механический, неживой смех, напоминающий хохот босса на высшем уровне: такой же придурковато-маниакальный. А еще: смех шел не из висящей перед нами чертовой башки, а из стены, возможно из встроенных динамиков.

Компьютерная это игра или нет – уже все равно. Важнее, что голова эта оказалась не живой и, несомненно, управлялась откуда-то извне. Странно, что мои высоколобые спутники этого, похоже, так и не поняли.

Аллана оцепенела от изумления. А Аррах тер подбородок и бормотал себе под нос: «Так, так, так! Очень занимательно! Изумительное применение методики визуально-психического воздействия на мозжечок!»

Не знаю, что он имел в виду, но думаю, что не очень умно: стоять в зоне поражения и кивать головой, словно Шурик из «Кавказкой пленницы»!

Точно! Вот кого он мне постоянно напоминал: собирателя тостов и неприятностей!

Голова, висящая перед нами, тем временем, собралась со своими мыслями и плюнула в нас огнем. И не жидкой струйкой, а горящим шаром, вполне солидным, размером с футбольный мяч. Что ж, это оказалось настолько предсказуемо, что я успел во время оттолкнуть и ученого и девушку, так что огонь ударился в стену и оставил оплавленное пятно.

Стрелять в это чудище, конечно, можно, но, в конце-то концов, сколько можно жить по правилам, навязанным нам ограниченными компьютерщиками, которые уверены, что знают все о наших страхах и низших страстях?!

Мне не победить настоящий огонь, а вот найти того, кто управляет этой адской машинкой – это по силам!

Я метнулся к выключателю, и погрузил комнату в сумерки.

Однако голова не исчезла. Она продолжала висеть на месте. Похоже, тьма не была для нее препятствием! И через секунду снова раздался механический, зловещий хохот, и в нас снова полетел сгусток фиолетового пламени.

Аллана шмальнула в ответ. И снова выстрелом голову отнесло к стене.

Странно все это. Как будто с нами развлекается ребенок. Ну, точно: мы подчинялись дурацкой логике игр и развлекали парнишку лет девяти, уставившегося в монитор и кричащего что-то вроде: «Умри, гнида!» Ну, или что они там сейчас орут…

Но, с другой стороны, я точно знал, что все это – шутки копии Гриммирга. Даже именно не ноутбука, а украденной его копии.

Я еще подумал, что если за компьютером охотятся все разведки космических империй, то, наверняка, у него должны быть уровни защиты. В том числе, в арсенале безопасности, точно, есть и смерть для воришки Арраха на первом же уровне игры, куда Гриммирг затянул своего похитителя.

А что: у нас бы именно так бы и сделали. Более того: эта голова когда-то могла висеть на живых плечах какого-нибудь суперхакера, опрометчиво прыгнувшего внутрь игры в гордом одиночестве. Его Гриммирг убил, голову отрезал, приспособил как у Бабы-Яги на заборе. Там ведь черепа тоже светили зелеными, фосфоресцирующими лучами прямо из пустых глазниц. Возможно, и огнем плевались, только мы этого не знаем.

Я уже хотел было крикнуть, чтобы друзья поползли в темноте назад (вдруг это чудо инженерной мысли стреляет только на определенной высоте?), как услышал шипение и шелест. К нам, определенно, что-то двигалось. Причем – стремительно.

– Ивви! Что это? – истерично закричала Аллана и выпустила во вновь приближающуюся голову целую очередь. Буквально пригвоздила противника к противоположной стене.

Вспыхнул свет. Это Аррах постарался. Он стоял у выключателя и сам светился, точно лампочка:

– Я понял: это частота работы лобовых долей головного мозга. Статическое электрическое поле, смешанное с животным магнетизмом и эмоциональными помехами души создает не просто некое силовое завихрение, а настоящий временной протуберанец!

– Чего? – заорали мы вместе с Алланой на нашего «Эйнштейна».

Но Аррах, молча, указал пальцем.

К нам со всех сторон стремились змеи. Они двигались, точно барашки волн под поднимающимся ветром. От их черных спин рябило в глазах. Они были небольшими, размером с гадюку или ужа, но их было так много, что казалось, на нас движется живой ковер.

– О-о!!! – только и смог сказать я.

Аллана, не спуская пальца с гашетки файера, перенесла шквальный огонь с горящей головы на змей, то те не испугались, не расползлись, а продолжали стремиться к нам, точно были крысами, зачарованными звуками флейты.

Видя бессмысленность стрельбы, понимая, что патроны или лучи, или, чем мы тут стреляем, могут нам еще здорово пригодиться, я схватил Арраха за плечо:

– Ну, сделай же что-нибудь!

– Точно! – и Аррах что-то достал из кармана.

У Алланы кончились боеприпасы. Она отшвырнула оружие и язвительно усмехнулась, глядя на нас с ученым:

– Удаленный доступ здесь не работает. Гриммирг блокирует сигналы как внешние, так и внутренние.

Но Аррах продолжал улыбаться:

– Как можно отключить элементарное механическое приспособление проигрывания музыки?

Я посмотрел на ученого с уважением: никогда бы не подумал, что великие ученые таскают в карманах МР-3 плееры. Ну, или что-то вроде этого. После такого заявления, этот растрепанный Эйнштейн стал мне как-то еще ближе.

Голова же, плюющаяся огнем, все еще держалась у стенки, куда ее отбросило выстрелами Алланы. Казалось, что она наблюдала за нами. Похоже, она решила немного передохнуть. Но от этого было не легче!

Змеи приблизились настолько, что могли уже атаковать. Я видел их мертвые, блестящие, точно мокрая галька, черные глаза, мелькающие раздвоенные языки. Но в основной массе это были все-таки тела, сплетающиеся в единый живой комок, шевелящийся, движущийся, шипящий. Во всем этом было что-то неправильное, возможно это был странный приторный запах, исходящий от них.

Я вдруг поймал себя на том, что в этом змеином клубке пульсирует какой-то единый для всех гадов ритм, точно они все были частью единого существа. На мгновение мне даже показалось, что это были немытые и нечесаные волосы на голове проснувшейся Горгоны, идущей сейчас где-то под нами.

Не успел я об этом подумать, как почувствовал странную тяжесть в голове, точно змеи источали некое гипнотическое облако, словно они зачаровывали меня, усыпляли.

Аррах тем временем включил свою музыку, скрипки взвизгнули, и меня словно окатило ушатом холодной воды. Я мгновенно протрезвел и даже отпрыгнул к стене.

Что-то случилось и со змеями. Движение их остановилось. Они все разом повернулись к ученому, приподнялись на хвостах и стали раскачиваться. Я еще подумал, что это у Горгоны волосы стали дыбом от того, что слушает наш гениальный Аррах.

Ученый медленно положил свой источник звука около ног перед собой, а сам стал пятиться к нам. Теперь мне хорошо было видно, что это не пульт управления, а маленькая коробочка, действительно, напоминающая плеер.

Плач скрипок тем временем плавно сменил шум волн, настоящий, точно нас перенесло на берег океана. Где-то кричали чайки. И даже напахнуло тиной и рыбой.

Змеи приподнялись еще выше. Их словно загипнотизировал шум прибоя. Теперь в их позе больше не было угрозы. Мне показалось, что они танцуют. И даже глаза их стали блестеть как-то ярче.

Да, змеи остановились, но они окружали нас со всех сторон, они были всюду, а долго ли будет играть музыка, и сможет ли она все время держать их в блаженном оцепенении?

Призрак головы, пуляющийся огнем, все еще висел у противоположной стенки, и, казалось, с любопытством следил за нашими действиями. Он не предпринимал атак, но и не улетал. Он ждал. Он словно знал, что у нас нет выхода. А еще, наверное, все-таки, ему было больно от тех очередей, которыми отбрасывала его Аллана, поэтому он и не рвался в лобовую атаку. Мой файер еще был заряжен. И мне казалось, что висящая голова опасается именно моего оружия. А это означало, что зачатки разума в ней присуствовали, и от этого было немного не по себе.

Аррах приблизился к нам с Алланой и прошептал:

– А сейчас бежим прямо по змеям. Не оглядываемся, не думаем.

– Интересно, какой же это программист придумал извращение со змеями? – я усмехнулся и зло посмотрел на Арраха. – Уж не ты ли, патлатый двойной ли агент Империи и заговорщиков?

– Нет. – вздохнул наш гений. – Не я. А жаль.

Весь вид ученого выражал искреннее желание быть тем самым разработчиком игр. И все же я ему не поверил. Никогда нельзя доверять тем, кто работает на правительство или на военных!

– Вперед! – крикнула Аллана, и мы рванулись прямо по живому ковру.

Мерзкое, надо сказать, ощущение: бежать по скользким канатам, которые шевелятся под тобой, раскачиваются в ритме магического танца и шипят, точно напевают шаманские песни.

Большего выброса адреналина я не испытывал еще никогда! Знать, что змеи могут очнуться от боли, укусить в отместку, но все равно бежать по этим тварям, да еще и не думать, – это настоящий подвиг!

Нет, не получалось у меня просто улепетывать. Мои мысли, точно эти змеи, вползали в мой мозг со всех сторон и шипели: «Сейчас укусим!» Мне даже казалось, что эти слова раздаются вовсе не у меня в голове, а летят из-под ног. Этого, конечно, не могло быть, но я, все равно, покрылся холодным потом. Сердце билось где-то в голове, точно я жал кросс изо всех сил, а не лавировал между черными телами пляшущих бестий.