Шутка шутера

– Браво. – ученый заговорщески подмигнул. – Мы вернемся к этому диспуту позднее, а сейчас время тикает. И сдается мне, что если мы ничего не подпишем, то нас закроют по разным камерам, отобрав все, что можно. И пульт управления тоже изымут. Разведка любой страны никогда дважды не повторяет своих ошибок!

– И вот чем нам сейчас поможет какой-то там пульт? – я сам не заметил, как вставил свои три копейки в научный диспут.

Ученый тем временем усмехнулся и сосредоточенно что-то быстро нажимал, вероятно, вводил код доступа.

Я еще подумал, что его манипуляции мало похожи на распечатывание пачки сигарет, но пару мгновений на этом, действительно, можно было выиграть. Они ждут у экранов, что Аррах достанет из внутреннего кармана сигару, затянется, и это ослабляет их бдительность. Пока до них дойдет, что что-то пошло не так, время букдет работать на нас. Нет, все-таки башковитые ученые работают в звездных империях!

Через пару секунд у Арраха в руке появилась полупрозрачная точная копия такого же ноутбука, который только что вынес генерал-лейтенант с собой.

– Вот это – аналог хронопульты пусть одноразового использования, но зато с функцией полного восстановления всех файлов аккуратно вытащенных мной из Гриммирга. – Аррах весь светился от счастья. – Правительственный шпионаж и Раддар, имеющий все пароли, – это сила!

Я был потрясен. Аррах просто украл секретные разработки, да еще и смог как-то активировать программу без помощи сверхсекретного компьютера. Я не понимал, как он это сделал. Даже подумал, что Аррах просто вживил в мозг чипы или даже целый блок микросхем, работающих на каком-нибудь животном магнетизме.

Думаю, наши разведчики, следящие за нами через вебкамеры, тоже уронили свои квадратные челюсти. Это было за гранью земного понимания логики вещей.

– Что здесь творится, господа? – на пороге возник знакомый ФСБешник. Он явно бежал в свой кабинет настоящую стометровку, потому что на лбу его блестели капли пота и дышал он прерывисто, хватая воздух ртом. За спиной его хмурились солдаты быстрого реагирования. Они ждали сигнала, как хорошие бойцовые псы. Они и были псами: вышколенными, породистыми, беспощадными.

– А это и есть торжество высоких технологий! – Аллана развела руками в стороны и очаровательно улыбнулась.

Ей бы в нашей рекламе сниматься! Аллана Голубкова все свои акции вложила в АО «МММ» и теперь живет на Багамах с райским наслаждением на проценты от вклада. Ну, или как-то так.

Пока ФСБешники пялились на Аллану, ожидая приказа от запыхавшегося генерала, Аррах рывком раскрыл мерцающий выращенный им из воздуха ноутбук:

– Быстрее! Точка перехода тринадцать секунд.

И мы с Алланой, на глазах изумленных чекистов, вслед за Аррахом, прыгнули в раскрытый дубль этого странного устройства, проваливаясь в пустоту бездонного колодца.

Игра Гриммирга

Path Engine. Mob 3. Остаться в живых

Телепортация прошла успешно. Я шмякнулся на пружинящую поверхность, напоминающую батут. И это было хорошо. Мы ведь могли приземлиться, к примеру, в колодце, кишащем змеями или скорпионами. Могли оказаться сразу в тюремной камере на далекой планете, все еще контролируемой Шеллешом или его дружком фон Шлиссенбургом. Ведь опасную игрушку для побега нам оставил именно мятежный барон Уойты, стало быть, и в самом этом Троянском коне, и в его энергетическом одноразовом дубле вполне мог прятаться невинный, но впечатляющий сюрприз. Не верьте гражданам Империи Третьего Союза, дары на Землю людям приносящим!

Когда нас перестало швырять вверх, точно мячики, пружинящая поверхность под нами подозрительно засвистела и через пару минут окончательно сдулась, уползая резиновой кишкою в открывшийся в стене тайный лаз, пригодный разве что для кошки.

Вот тут-то мы и обнаружили, что нас выбросило-таки за пределы и Екатеринбурга, и Земли. И я не знал, смеяться мне или плакать.

Сейчас на Земле, наверняка, я был уже объявлен во всероссийский розыск, в моей квартире, точно, расположилась группа захвата. Там, дома, я стал всем очень интересен. И если меня по возвращении на родину не зашибут ФСБешники за то, что я якобы продал то, чего не может быть, то удавит хозяин угнанного джипа.

А ежели я, как колобок, от всех уйду, то меня ждет встреча с бугаями из помятой «Лады» и еще долгий душевный разговор со Славкой Поздневым. Что-то мне подсказывало, что больше уралмашевская братва меня терпеть не станет. Уж слишком я зажег не по-детски!

Да, моя популярность везде, во всех мирах, резко возросла: все, ну буквально все силы ада, хотели меня лицезреть! Вот только я не желал больше беседовать ни с родными земными чекистами, ни с лазутчиками мятежников, ни с имперскими ищейками, ни с контрразведкой Чужих, ведь я им всем задолжал.

В общем, этим побегом в неизвестность я просто отстрочил свою неминуемую гибель. Но и здесь, в открытом космосе, меня тоже не ждало ничего хорошего. Утешало лишь одно: если мне суждено погибнуть, то умру я как герой, на глазах у самой лучшей девушки во вселенной!

Мы находились внутри легкого боевого эсминца, находящегося в режиме автопилота. И кроме нас на этой чертовой посудине никого не было!

Восемь жилых отсеков я обежал со скоростью олимпийского чемпиона, стискивая в руках найденный в капитанской рубке заряженный файер. Но всюду я видел лишь мертвые мониторы перед пустыми креслами. И за иллюминаторами – холодный мертвый космос, пересыпанный снежинками колючих, недосягаемых звезд.

Когда я вернулся к точке, откуда начал исследование эсминца, Аррах уже колдовал у главного монитора. Как он запустил корабль – я не знал. Но догадывался, что опять же, с помощью своего пульта дистанционного управления Раддаром.

По крайней мере, радовало, что мерцающей полупрозрачной копии Гриммирга здесь не было, она осталась чекистам на память там, в Екатеринбурге, и, подозреваю, – испарилась при первом же к ней прикосновении. А, даже если и нет, даже если копию Арраха сейчас исследовали в НИИ такие же высоколобые, как наш гений, арахниды и арахнята, то это было не важно, потому что за нами сюда никто не пришел.

Интересно, есть где-нибудь в мире такие точки, где влияние Раддара сводится к нулю?

Аллана тем временем сидела в кресле и рассматривала схему эсминца в полупрозрачном мониторе, висевшем над ней без всяких приспособлений. Да, наверное, она поступила умнее. Но я хотел сам во всем убедиться, мне нужно было увидеть все своими глазами. А еще мне не сиделось на месте, необходимо было не столько размяться, сколько делать хоть что-нибудь, пусть бесполезное, но осязаемое!

Я подошел к Аллане сзади и тоже глянул на картинку. Зеленые, красные, черные линии создавали замысловатый рисунок комнат, отсеков, тайных переходов, ведущих ко второму, засекреченному терминалу с еще одной спасательной шлюпкой, вооруженной легкой плазменной пушкой. Да, этих коридоров я не обнаружил. И даже не совсем понимал, как в них попасть. Но радовало другое: мигающие синие точки – это мы, и нигде больше никто не затаился. Если, конечно, верить всем этим датчикам.

И все же меня терзали смутные подозрения.

Во-первых, у меня было такое ощущение, что и эту рубку, и три кресла, будто специально подготовленные для нас, я уже где-то недавно видел.

Во-вторых, что делает эсминец без экипажа в открытом космосе? Почему восемь файеров заряжены и стоят в специальной нише? Отчего девятый файер, с которым я, как фраер, носился по отсекам – изначально лежал на полу, точно его выронили при ранении?

И, почему, наконец, нигде нет никакого обмундирования, спецодежды, даже простых скафандров?

Куда все подевались?

Мне все время казалось, что нас здесь давно ждали, что стоит нам уснуть, как эти невидимые хозяева отделятся от стен и прирежут нас, как лягушек на медицинских опытах. Я просто ощущал спиной чье-то присутствие. Словно где-то в коммуникациях эсминца клубком свились черные змеи; и они смотрят на нас через стены, ждут, готовятся к смертельному броску.

Нас перенес сюда клон ноутбука Гриммирг, но эта вещь изначально принадлежала барону Шеллешу – заговорщику и злодею даже по нашим, земным, меркам! Мы могли очнуться в открытом космосе – и это было бы понятной местью. Но то, что мы оказались не на планете, не в тюрьме, а внутри эсминца – это не давало мне покоя.

Мне постоянно казалось, что Шеллеш понахватался эмоций у своего фашиста фон Шлиссенбурга, и теперь играет с нами в кошки-мышки, выжидая наиболее эффектного момента для сокрушительного удара! И если убийцы не на самом корабле, то они непременно таятся во мраке, не зажигают сигнальных огней, ждут начала травли.

Да, на нас могут устроить сафари в любой момент! Охоту на людей выдумали вовсе не граждане Империи Третьего Союза! Похоже, этот вид спорта от гладиаторских боев до ритуального каннибализма занесли во вселенную мы сами.

И, возможно, каким-то странным образом именно я развеял по галактике споры нашей земной душевности, зараженной гордыней, яростью, тщеславием.

И если Арраху интересно как именно я это сделал, то остальные озабочены тем, чтобы не просто выполоть меня, как сорняк, но выкорчевать и зарождающиеся ростки душ из всех тел граждан, в которые они успели просочиться.

Души живут эмоциями. А эмоции – это смерть для ихнего космического интеллекта.

А еще: если мы сюда прыгнули, как черти из табакерки, то, что же остановит боевиков Шеллеша десантироваться из этого своего Гриммирга к нам в любое удобное для них мгновение? Или ноутбук сначала нужно вернуть?

Но как потом в него прыгать? Он ведь снова останется в точке перехода.

Что-то во всем этом было непонятным или, может быть, даже – недоработанным, не доведенным до совершенства. А это означало, что свойства этого Гриммирга не известны никому, кроме того, у кого первого его выкрали.

Словно почуяв мой страх, Аллана оттолкнула от себя живую карту, которая свернулась и просто исчезла в воздухе. Девушка потянулась, точно кошка, вскочила с кресла и улыбнулась мне:

– И как тебе наш эсминец?

– Сдается мне, он вовсе даже не наш. – проворчал я. – В последнее время я начал сомневаться даже в том, что даже я сам – «ничейный, свой собственный мальчик»!

Глаза Алланы смеялись:

– Нельзя принадлежать только себе.

– Не, ну если еще и тебе – чуточку, то я согласный. – вздохнул я, нутром понимая, что под любой безобидной фразой гражданина всегда кроется какая-то мерзкая подлянка.

Аррах тем временем закончил возиться со своими точными настройками и развернулся к нам. Его вздыбленные волосы и горящие глаза, к которым я никак не мог привыкнуть, в эти минуты сильно меня раздражали. Я не мог объяснить почему, но мне очень хотелось отметелить здесь и сейчас этого чокнутого ученого, заставить его вернуть нас с Алланой в прошлое, в тот миг, когда я еще не погрузился в новую компьютерную игру.

Вот ведь что получилось: не успела Аллана прорваться сквозь Блокиратор, не успела даже сутки провести на Земле, а мы уже опять мчимся среди галактик! Я, как последний шестиклассник-второгодник, променял конфетно-цветочный период ухаживаний на какую-то компьютерную игру, и влип в нее по самые уши!

И вот как теперь все вернуть назад?

А ведь я надеялся, что мы будем гулять по городу, есть мороженое на Плотинке, смотреть мелодраму в «Колизее», кататься на трамвайчике через весь город. Именно сейчас, когда в городе властвовал сентябрь! Это просто чудо, что Аллана попала на землю именно в эти дни!

Осень в Екатеринбурге обладает необъяснимой магической властью. Мокрый асфальт, желтые листья, тишина Дендрологического парка, но не центрального, а того филиала, который спрятался за Суворовским училищем – все это давно сплелось в моем сознании в некую непостижимую формулу счастья.

Каждый год в сентябре я беру отгулы и все смотрю, как серые утки важно курсируют в пруду, как голуби с воробьями делят хлебные крошки на берегу. Я не могу понять, чем меня так цепляют все еще живые цветы, дрожащие в каплях осеннего дождя, как в бусинках вечности? Почему завораживают монументальные голубые ели, стоящие здесь всегда? И отчего я могу часами смотреть на маленькое круглое, игрушечное озерцо с островком посередине, с которого в воду свисают ветви самой удивительной ивы города?

Вот этим я и хотел поделиться с Алланой, но, видно, уже никогда не успею!

Да, мы упустили прогулку по Вознесенской горке, мы не целовались в Ротонде Харитоновской усадьбы, не смотрели на простирающийся под ногами город с высоты «Высоцкого». Мы потеряли все это, даже не успев обрести!

А все потому, что вместо того, чтобы, к примеру, почитать обычную, не электронную, а бумажную книгу, я с головой погрузился в ирреальный мир компьютерных игр – и вот результат.

Конечно, я отдавал себе отчет, что никакие путешествия во времени меня не спасут, что я снова и снова буду наступать на одни и те же грабли, что меня опять и опять будет втягивать в этот порочный круговорот погонь и перестрелок, что в этом моем врожденном авантюризме Аррах виноват меньше всего, но именно этот патлатый гений запустил весь этот безумный клубок часто необъяснимых и противоречивых событий, давно превратившийся в снежный ком лавины, несущейся с горы.

И еще: почему-то именно мое появление, а не Дэвида или фон Шлиссенбурга стало значимым не только для экспериментов с перемещениями в пространстве, но и с распространением болезни, которые имперцы боятся как чумы. Возможно, у меня оказалась та самая широкая русская душа, которую ни умом не понять, ни земными аршинами не измерить. Наверное, именно этой, русской инфекции они все и боялись.

Я и сам отдаю себе отчет, что всегда стараюсь все сделать как лучше, но получается – как всегда. Наверное, в этом и заключается проклятие русской душой. Да, в Империи Третьего Союза никогда не поймут, чего я так переживал и нервничал из-за того, что даже не случилось. Им, бедным, не дано осознать, что мечты – это часть нашего бытия. Возможно, что это способность только наших душ, а потому они недоступны интеллекту имперцев.

Аррах стоял возле растерянной Алланы и с любопытством разглядывал что-то на моем лице, словно я перепачкался в чернилах, или в меня попали тортом. Я вдруг понял, что на пару минут отключился, провалился с головой в мир собственной «словомешалки»; и вот раздумья и мечты на какое-то время поглотили меня без остатка. Мне стало стыдно, что я не смог сдержать потока захлестнувших меня мыслей, но для Арраха это было что-то из ряда вон выходящее. Ученый ткнул меня пальцем в грудь и спросил:

– Припадок душевности?

Аллана тоже смотрела на меня, как на больного. От этого мне стало совсем не по себе.

– Припадок, господин Аррах, – я откровенно разозлился, – случается с больными людьми, и при этом они пускают пену, бьются в конвульсии. Я же просто задумался.

– Просто задумался. – эхом повторила Аллана.

В ее словах я не услышал ни иронии, ни сарказма, но протяни эти слова так кто другой – я бы непременно нашел бы, что ответить. А тут я стоял, точно оплеванный, и даже не знал, что сказать.

– О, Раддар нашел местную диалектную форму термина для подобного изменения сознания. – Аррах весь засветился от торжества. – Он не просто задумался, а – отутовел!

Я закашлялся от неожиданности. Ну да, в деревнях и не такое можно услышать, но как имперские компьютеры вообще находят эти слова, если их не понимает ни одна программа даже на самой Земле?

– Сам ты… – я смерил Арраха взглядом, вложив в него всю силу своего презрения, но ученый не оценил моих стараний, все-таки он был лишь полукровкой, а не нормальным человеком. – Сам ты опупел.

В ответ мне – многозначительная тишина, демонстративно подчеркивающая мой уровень интеллекта.

– Ладно. – вдруг вмешалась в наши научные диспуты Аллана. – Ничего страшного не произошло, хотя я тоже пребываю в смятении: никогда ничего подобного в жизни не видела. Это, ну, что с тобой сейчас произошло, Ивви, очень похоже на зависание оперативной системы, развернутой в микропроцессоре роботов-андроидов. Ты должен нас понять: мы испытали некоторое смятение.

– Я бы даже сказал: сомнение в том, что ты – человек, а не робот, подсунутый нам разведкой Чужих или Гхыров. – Аррах радостно потер руки, точно мой казус приоткрывал перед его научными опытами над моим маленьким, но мозгом, радужные перспективы. – Слушай, а тебе сны не снятся? Ну, например, идешь ты среди Чужих как свой, но при этом знаешь, что это ты – чужой среди них?

От неожиданности я даже закашлялся. Аллана постучала меня по спине. Но Аррах даже не заметил моего смущения:

– Или вот ты, Иван, летишь как сокол над миром и… – тут ученый вдруг перебил сам себя. – Да к черту фантазии Раддара! Фамилию ты мог получить и не по праву рождения, а вот сны, где люди летят между звезд, точно гхыры, и испытывают при этом счастье – мне определенно интересны!

Я перестал кашлять и уставился на растрепанного гения: «Неужели он все знает? Или догадывается? Ведь под гхырами они подразумевают разумных драконов, которым не нужен кислород, которые летают в космосе без кораблей, будто вселенная – их большой личный дом!»

Аллана махнула рукой:

– Ивви, забудь! Это же Аррах – ему интересно все, что связано с аномалиями. Ты для него – загадка, и если ты не человек, а гхыр – то это будет лишь его научным разочарованием.

Я взял Аллану за руку, сжал ее тонкие пальцы и, отводя взгляд, спросил:

– А для тебя имеет значение, человек ли я или «тварь дрожащая»?

Нет, журналистка не поняла моего сарказма. У них души препарируют в прямом значении этого слова, и потому им не нужны откровения Федора Достоевского за секунду до припадка эпилепсии. Для них любой художник – это просто душа, которая заболела от неправильного поступления информации в головной мозг. И вот что я в ней нашел?

– Послушай, Ивви, ну откуда на Земле могут быть гхыры, и уж тем более дрожащие? Вы ведь, люди, все под нашим неусыпным контролем! Вам кажется, что вы летаете в космос, но вы не можете покинуть зоны Блокиратора! Ирония судьбы в том, что ваши корабли могут растянуть энергетическое поле, ограждающее разумный космос от бацилл ваших человеческих душ, и вы сможете достигнуть любой планеты в солнечной системе, но дальше вам, пока существует Империя Третьего Союза, не проникнуть никогда! Гхыры же – свободны, они вне политических игр. Они никогда не станут посылать диверсантов, потому что люди им не интересны, а сделать кому-то назло – это за пределами их сознания. Вот если бы Чужие смогли бы модифицировать своего разведчика, спилить ему рога, ампутировать хвост и заслать его сюда в образе гхыра. – при этих словах Аллана потрепала меня по голове ласково, точно мать – неразумное дитя, и вдруг неожиданно вскрикнула. – Что это, Ивви?!

Девушка отпрыгнула от меня, точно от прокаженного:

– Он не тот, за кого себя выдает!

Ну, началось!

– Аррах, у него остались костяные наросты! Там… там, где должны быть рога!

Ну, это уже слишком! Рога у меня, как же! Наташка наставила, пока я в депрессии пьянствовал и себя жалел!

Аррах напрягся. Его глаза сузились и стали злыми. Таким он мне совсем не нравился. Теперь из лопуха-ботаника он мгновенно перевоплотился в сумасшедшего маньяка.

– Кретины! – не выдержал я. – Вас мама в детстве со стульчика не роняла? Нет? А похоже, что вы все в своих империях на всю голову ушибленные!

– А если ты не шпион Чужих, чего тебе бояться?

– Знаешь, что, Аррах! – я начал заводиться. – Между прочим, я решил просто скоротать ночь, и это именно из-за тебя меня втянуло в компьютерную игру! Это ведь ты с Шеллешем опыты проводите на невинных, прости господи, людях. Вот китаец даже погиб. И не убеждай меня, что твоя новая игра – непременно пойдет по иным правилам, что в ходе нее никто не пострадает, лучше молчи. Потому как только ты это скажешь – все, трындец, непременно кто-нибудь умрет. Да будь у меня хотя бы сто процентов вашего долбанного интеллекта, уже от одного этого столкновения осмысленного восприятия действительности и тем, что творится вокруг меня, я бы давно с катушек слетел! Так нет же, мне для безумия этого самого ума и не хватает! Я же русский Иван-дурак, наверное, поэтому и спасаю ученого оболтуса оптом от всех разведок, получаю вполне реальное, осязаемое до сих пор ранение, стукаюсь головой о косяк двери в тех самых игровых лабиринтах, набиваю себе еще одну, заметьте, не метафорическую, а самую настоящую шишку, терплю, как нормальный пацан, живущий по понятиям, и теперь меня же за все это честят нечистой силой!

Аллана от удивления открыла рот, точно я сказал нечто такое умное, чего от примата ожидать никак нельзя.

– Мы тебя сейчас просканируем – и делу конец. – Аррах перестал презрительно щуриться, похоже, он мне поверил.

Аллана все еще пребывала в смятении чувств. Она осторожно приблизилась ко мне и снова потрогала шишку на голове, для верности провела рукой к другому виску, где, по ее разумению, должен была быть второй спиленный рог. Убедившись, что там ничего нет, она осторожно протянула:

– Все-таки похоже не на опухоль, а на нарост. И потом, Ивви, ты так лихо управлялся с техникой Чужих. А еще во время взрыва ты не просто остался живым, но прорвался сквозь Блокиратор, спас мальчишку, отшвырнул нас с Кеннеком в спасательные капсулы. И ведь ты всего этого, конечно же, наверняка, не помнишь!

Я равнодушно пожал плечами:

– А сканируйте меня уже! И закроем эту тему.

Но в этот миг взвыла сирена.

Мы все втроем бросились к головному монитору.

На нас двигалось около десятка маневренных легких истребителей, и еще два тяжелых крейсера по флангам держали нас под перекрестным прицелом. Нет, ну я знал, что просто так эсминцы в открытом космосе не болтаются!

– Что, Аррах, вот вы и допрыгались! – Аллана демонстративно отвернулась от ученого. – Нас сейчас сначала расщепят на нейтрино, а потом скажут, что ошибочка вышла!

И девушка притопнула ножкой, ну в точности, как это делала Наташка, только ступня племянницы императора была не в туфельке, а в военном ботинке, напоминавшем наши берцы.

И тут я вдруг понял, что все мы здесь ведем себя алогично! При таком уровне интеллекта, ну откуда у них вообще зачатки каких бы то ни было эмоций? Неужели чувства передаются по воздуху, как споры грибов, к примеру?

Когда-то в детстве я читал, подсуную Кимом книжку. Там говорилось, что в горах Тянь-Шаня есть такие грибы, которые живут только в телах животных. Может быть, души – это те самые грибочки, паразитировавшие в обезьянах, поднявшие их на уровень хомо сапиенса? Вот оно – недостающее звено в псевдонаучной теории Дарвина – те грибы были галлюциногенными, и они со временем окончательно превратились в души, мнящие себя бессмертными! Вот это бред!

Одно несомненно: нас сейчас разнесут здесь в пух и прах, потому что души – это проклятие Империи!

О, да, мы, люди, заботимся о спасении именно душ, годами медитируем, вместо того, чтобы просто жить в том мире, который материален. Нам кажется, что в нас нет ничего ценнее этих самых паразитов, живущих за наш счет, которых сами мы считаем своей неотъемлемой частью. Но душа всегда покидает использованное физическое тело, чтобы жить дальше! Во всем этом есть какой-то вековой и подлый обман! Нужно будет когда-нибудь вернуться к этому вопросу и непременно свергнуть диктатуру душ, но когда-нибудь потом. А сейчас нужно было спасаться!

– Что, нас встречают мятежные войска Шеллеша? – не выдержал я. – И нужно принять бой?

– Все гораздо хуже. – Аллана уже забыла, что не доверяет мне. – Нас перебросило не просто в пустой эсминец, нами заменили тех, кто был здесь раньше. Вот куда подевалась команда: она поменялась с нами местами!

О, нет! Выходит, что Аррах что-то неправильно скопировал, и сейчас восемь, нет, девять бойцов инопланетян забаррикадировались в здании ФСБ. Вот оно: внезапное инопланетное вторжение! И во всем этом опять виноват я, Соколов! Это просто фатум какой-то!

– Хватит трястись, Аллана! – Аррах был спокоен, хотя и бледен. – Ты-то понимаешь, что это была прошитая ловушка, подарок от барона Шелеша.

– Я понимаю, не только это, но еще и то, что вы заразились, Аррах. – Аллана метнула в ученого взгляд, полный презрения. – Вам же откровенно доставляет удовольствие, что нас швыряет из огня да в полымя! Вы даже рады, что нас перебросило именно в тот эсминец, на котором совершили дерзкий побег мой бывший телохранитель и фон Шлиссенбург. Интересно, быстро ли их вытащат из российских застенков Пиррий с Шеллешом?

– Ах, Аллана, вот только не надо человеческой душевной демагогии! Вы ведь тоже заражены. И нам всем здесь хочется адреналина, схваток, приключений! – Аррах вздохнул и потер кончик носа. – Только одно меня смущает: большинство людей проживают до самой смерти, никогда не выезжая за пределы своего маленького и скучного мирка. Скажу более: мы все здесь понимаем, что нас стремятся уничтожить не меньше, чем какого-то там диссидента Муррума, взламывающего правительственные серверы! Мы еще не обладаем душами, но ведь и души еще не держат наш разум в заложниках. Это величайшая возможность для имперской науки сделать колоссальный рывок в понимании человеческой культуры!