Причащенные любовью

– То есть ты вот так все решил? А с невестой ты не хочешь посоветоваться?

– Павел, времени все равно не осталось, мы не успеем ничего организовать до отъезда, даже если Елена и ее родители будут настаивать на этом. Но они люди разумные и согласятся с тем, что отложить свадьбу в данной ситуации самое правильное решение. – Дмитрий устало опустился в кресло рядом с другом. – Мне бы успеть завершить все свои дела перед отъездом…

Граф молча курил сигару, а князь, тяжело вздохнув, провел рукой по лицу и закрыл глаза. Все происходящее сейчас казалось ему сном – тягучим, томным, странным сном.

В этот вечер друзья долго сидели в кабинете. Они курили, пили коньяк и много разговаривали. Азаров уехал уже в первом часу ночи, а Дмитрий, пошатываясь, тяжелой поступью направился в свою комнату. Оступившись на лестнице, он ухватился за перила и едва удержался, а потом вдруг расхохотался. Когда приступ смеха прошел, князь опустился на ступеньку и обхватил голову руками. В этот момент на него навалилась такая тяжесть, и ему стало так тошно на душе, что он со всей силы стукнул кулаком по ступеньке.

– Ох, Дмитрий Иванович, – к нему подбежал камердинер и стал его поднимать, – давайте, давайте руку, – мужчина поднял Дмитрия и, придерживая его, повел в комнату. – Чтой-то вы, барин, хулиганите? Никогда вас таким не видел, от души вы сегодня набальзамились!

– Да не такой уж я и пьяный, Тимофей! Тревожно мне что-то и тоскливо так… хоть волком вой!

– Эх, ваше сиятельство, мы от своей судьбы не в силах убежать. Как начертано, так все и случится. Поэтому чего ж печалиться…

– Да ты философ, как я погляжу, – Дмитрий сел на кровать в своей спальне, и камердинер стал стаскивать с него сапоги.

– Не знаю я, кто такой философ, но то, что уныние – это грех, вам любой скажет. Поэтому давайте-ка, барин, раздевайтесь и спать, утро вечера мудренее.

Но утро не принесло облегчения. Дмитрий проснулся мрачнее тучи, голова гудела после вчерашнего. Он выпил кофе в своей комнате, оделся, вышел из дома и весь день мотался по городу, стараясь перед отъездом уладить все дела.

Князь сначала собирался поехать вечером к Плетневым, но освободился позднее, чем рассчитывал, и решил, что лучше сделает это завтра.

Утром его снова закружили дела. Он долго проторчал у своего нотариуса, они тщательно составляли документы, долго писали и заверяли. Ближе к обеду, вконец измученный, Дмитрий вышел от юриста и сразу направился к Елене.

Приехав домой к Плетневым, Дмитрий узнал, что князя и княгини нет дома, а княжна находится в саду. Он попросил не докладывать о своем приезде и сам пошел искать невесту.

Небольшой уютный сад располагался позади особняка. Он был окружен высокой живой изгородью, настолько плотной, что с улицы ничего не было видно. В сад можно было попасть или через террасу гостиной, или обойти дом слева, пройдя мимо конюшен.

Княжна сидела в глубоком плетеном кресле под раскидистой яблоней. Свежий ветерок срывал с веток белоснежные лепестки яблоневых цветов и, словно снегом, обсыпал все вокруг. День был теплый и солнечный, на девушке было зеленое сатиновое платье, плечи покрывала изумрудная шелковая шаль, волосы, перетянутые изумрудной лентой, свободно падали на спину. Она забралась в кресло, поджав под себя ножки, и читала книгу.

Когда князь увидел Елену, такую хрупкую и любимую, его сердце окатило волной тепла и нежности. Как она была дорога ему! Дмитрий и не представлял, что можно так любить. Он видел, как любили друг друга его родители, как нежно заботились друг о друге. Отец всегда был сильным, рассудительным и очень спокойным. А матушка – немного вспыльчивой и эмоциональной, и когда, бывало, начинала капризничать или ругаться, Иван Степанович улыбался и нежно обнимал ее. И вот теперь сердце молодого человека обожгла любовь к этой невероятной девушке, и ему казалось, что он и не жил до этого момента. Дмитрий был готов сделать для нее все, бросить к ногам весь мир, но, вместо этого, принес сегодня печальную весть.

Елена еще не заметила жениха и, уткнувшись в книгу, улыбалась. Князь залюбовался невестой, и она, как будто почувствовав на себе его взгляд, подняла голову.

– Митенька, любимый мой! – радостно воскликнула княжна, встала и, отложив книгу, потянулась жениху на встречу.

– Митенька? – рассмеялся он. – Никак не привыкну, что ты меня так называешь!

– Тебе не нравится?

– Нет, как раз наоборот. Меня так в детстве называла бабушка, – Дмитрий притянул ее к себе и стал целовать любимую, а она, улыбаясь, подставила лицо его поцелуям.

Елена погладила его по плечу и груди, ощущая жесткую, немного колючую ткань мундира, посмотрела жениху в глаза, и с ее губ сползла улыбка.

– Что…? Что-то случилось?

Дмитрий не мог вымолвить ни слова. Просто не мог. Он понимал – еще миг, и их счастье, их уютный мир развалится, разделится на «до» и «после». Ему было горько.

– Ну не молчи же ты! – прошептала Елена и в груди все застыло.

– Меня отправляют на Кавказ, – слова как нож впились в сердце. – Через три дня я уезжаю.

Сердце подпрыгнуло и застряло комом где-то в горле. Девушка упала в темноту. В ней не было ни звуков, ни чувств, ни ощущений. Ничего! Пустота. Липкая и страшная.

– Лена! Леночка! Господи, милая! – Дмитрий быстро нес ее через сад на руках. – Катя! – крикнул он.

– Да, барин… Ох, батюшки! Барышня! Да что же это такое?! – запричитала горничная.

– Обморок! Принеси скорее воды холодной и уксус или нашатырь.

Князь уложил невесту на диван в гостиной, сел рядом, приподнял ее, снял шаль с плеч и попытался расслабить на спине шнуровку корсета. Потом прислушался – дышит. В этот момент в комнату вошли родители Елены, и следом вбежала Катя с бутыльком нашатыря, кувшином с холодной водой и полотенцем.

– Лена, доченька! – воскликнула Ольга Дмитриевна, и бросилась было к дочери, но Андрей Андреевич удержал ее, многозначительно взглянув на князя, мол «сам справится, не мешай!»

Дмитрий открыл бутылек и поднес его к носу девушки.

– Лена, Леночка! Родная моя! Лена…

Где-то далеко зазвучал голос. Он звал ее, но было так темно…

– Господи, да что ж такое, – молодой человек намочил спиртом уголок полотенца и потер Елене виски.

Она дернулась и приоткрыла глаза.

– Давайте отнесем Леночку к ней в комнату! – сказал Андрей Андреевич.

Князь поднял невесту и направился следом за родителями девушки. Пока он ее нес, Елена немного пришла в себя. Они вошли в светлую, уютную спальню с большой кроватью, и Дмитрий бережно опустил девушку на постель. Следом семенила Катя с кувшином и стаканом, налила воды и протянула князю. Аккуратно придерживая Елену, он отдал ей стакан и помог сделать несколько глотков; еще не до конца придя в себя, она испуганно озиралась вокруг и прерывисто дышала.

– Так, я думаю, нам с Дмитрием Ивановичем нужно побеседовать, – проговорил Андрей Андреевич. – А Леночка пока пусть немного отдохнет.

Дмитрий хотел встать, но девушка судорожно схватила его за рукав. В ее глазах читалась паника.

– Я зайду к тебе попозже, любимая. Обещаю, – и он поцеловал ее холодные пальчики.

До кабинета мужчины шли молча. В кабинете они сели в кресла у камина, и Андрей Андреевич вздохнул:

– Я слушаю вас, князь. Раз моя дочь в таком состоянии, вести вы принесли сегодня не самые радостные. Она у меня крепкая девочка, не кисейная барышня, которая при виде мухи в обморок падает. Что у вас стряслось?

– Через три дня я уезжаю на Кавказ, – Дмитрий не стал ходить вокруг да около.

– Только вы получили вызов?

– Нет, еще граф Азаров. Мы едем вместе.

– Печально, мой мальчик, печально, – князь Плетнев глубоко вздохнул.

– Андрей Андреевич, я не знаю, что сказать. После помолвки я разговаривал с нашим генералом, и он был уверен, что ни меня, ни Павла больше не сдернут на фронт, но это приказ лично генерала Паскевича Ивана Федоровича…

– Понимаю, сынок, долг превыше всего. Ну, что ж, мы будем ждать тебя.

– Конечно, как только я вернусь, мы сразу же обвенчаемся с Еленой, до моего отъезда это решительно невозможно! Надеюсь, вы согласны со мной… – он печально посмотрел на Андрея Андреевича. – Я люблю ее всем сердцем, всей душой! Она мой яркий путеводный лучик в жизни! – молодой человек глубоко вздохнул. – Только есть еще один вопрос, который не дает мне покоя: после свадьбы Елена стала бы моей наследницей и в случае… – Дмитрий осекся, – ну, вы понимаете…

– У вас какой-то слишком пессимистичный настрой, мой мальчик.

Плетнев нахмурился, а молодой князь продолжил:

– Андрей Андреевич, на Кавказе идет война, настоящая и жестокая… В общем, я решил, что напишу завещание, и все мое имущество перейдет Елене в случае моей гибели. У меня не осталось прямых наследников, есть только какие-то очень-очень дальние родственники, о которых я мало что знаю. Вы, я надеюсь, поможете уладить все формальности с моим юристом, если в этом возникнет необходимость.

– Конечно.

Отец Елены кивнул, отвернулся к окну, и на его глаза навернулись слезы.

Дмитрий поднялся по лестнице и постучал в дверь спальни. Елена сидела на кровати, ножки были прикрыты белой пуховой шалью, лицо еще бледное, но на щечках уже начинал теплиться румянец. Рядом в кресле сидела ее мама, когда молодой человек вошел, она встала, поцеловала дочку и направилась к двери. Перед тем, как выйти из комнаты, княгиня посмотрела на Дмитрия, коснулась его плеча, кивнула и вышла. Князь присел на кровать и притянул к себе девушку.

– Ты меня напугала! – сказал он, зарываясь лицом в ее волосы.

Елена прильнула к нему, уткнулась носиком в грудь и вдруг заплакала. Он посадил ее к себе на колени, прижал к своей груди и стал покачивать и баюкать. Дмитрий гладил любимую и что-то мурлыкал ей на ушко. Она пыталась успокоиться, но тщетно – слезы все лились и лились из глаз.

Сколько прошло времени – ни он, ни она не знали. Постепенно всхлипы затихли, слезы высохли, а они все сидели, прижавшись друг к дружке.

Не было слов. Была лишь любовь. Дмитрий смотрел в заплаканное лицо своей невесты и нежно, едва касаясь, целовал ее губы. Мир вокруг них завертелся и исчез, растворился. Влюбленные не могли насмотреться друг на друга. Все было сказано без слов. Князь видел безграничную печаль в глазах любимой и сам едва сдерживал эмоции. Вскоре измученная Елена уснула у него на руках.

Аккуратно переложив невесту на кровать и укрыв ее шалью, молодой человек вышел из комнаты, осторожно закрыл за собой дверь, спустился по лестнице и прошел в гостиную. Мать и отец Елены сидели на диване и, держась за руки, о чем-то разговаривали.

– Как она там? – спросила княгиня.

– Уснула, – ответил Дмитрий. – Мы не поговорили, она все время плакала.

– Бедная моя девочка! – сказал отец. – Ну, ничего, я надеюсь, она придет в себя.

– Я приеду завтра, – Дмитрий кивнул, – постараюсь пораньше. У нас осталось два дня, в четверг мы с Павлом уже должны уехать, – он опустил голову, – как жаль, что я совсем ничего не могу изменить…

Втроем они еще долго сидели в гостиной и разговаривали. В столовую подали легкий ужин, но есть никому не хотелось. Мужчины много говорили о войне, а княгиня, глядя на Дмитрия, молча молилась, прося Господа уберечь этого прекрасного молодого человека. Князь чувствовал себя так, словно Андрей Андреевич и Ольга Дмитриевна были его родителями. Провожая, они обняли его.

Выйдя из дома Плетневых, Дмитрий вскочил на коня и пришпорил его. Уже стемнело, и город опустел. Уголек летел по пустым улицам, он как будто чувствовал отчаяние своего всадника, который дал ему волю, и теперь конь мчался вперед, высекая подковами искры из гранита набережной Невы.

Дмитрий долго носился по ночному городу. Его душило отчаяние. Почему он не подал в отставку еще в прошлом году? Почему? Князь, конечно же, не думал, что так неожиданно встретит девушку и полюбит ее всем сердцем.

Почему не сделал этого после того, как состоялась помолвка? А потому, что успокоился, получив заверение генерала, что его оставят в полку в Петербурге, и решил не бросать армию. Ведь служба Отечеству очень долго была для него смыслом жизни. Дмитрий подумал об отце и вдруг понял, почему тот всегда так волновался и нервничал, когда сын отправлялся в военные походы, почему так горячо спорил с ним и просил оставить службу – он боялся потерять сына, хотел, чтобы Дмитрий создал семью.

И вот теперь Елена стала для князя смыслом жизни, только он уже не в силах ничего изменить. Если бы не этот приказ! «Дурак!» – подумал он про себя. – «Нужно было подать в отставку!»

Уже ближе к полуночи Дмитрий нехотя вернулся домой, сам долго занимался Угольком, почистил его, напоил, насыпал ему овса и моркови. Выйдя из конюшни, князь поднял голову и посмотрел на небо. На черном бархате небосвода ярко светили беспечные звезды, они словно придворные дамы и кавалеры обступили царицу-луну, важно восседающую на небесном троне. Мужчина вздохнул и направился к дому.

На следующий день, сразу после завтрака, Дмитрий оделся в темно-синий костюм для верховой езды, отдал камердинеру распоряжение собрать его вещи, подготовить мундир к отъезду, и отправился к невесте.

В двенадцать часов дня в доме у Плетневых все еще было тихо. Андрей Андреевич сидел в гостиной и читал газету, а Ольга Дмитриевна вышивала, когда горничная доложила о приходе князя.

– Доброе утро, мой мальчик, – поприветствовали его супруги, – Елена у себя, она еще не выходила.

– Я бы хотел сегодня провести с ней день, я ей обещал, что приеду, – Дмитрий поджал губы. – Как она? Она сможет спуститься?

Родители переглянулись.

– Князь, – Андрей Андреевич строго посмотрел на него, – это с моей стороны, конечно, неслыханное предложение, но вы можете подняться к Елене в комнату, и побыть с ней там. Мы не будем вам мешать.

У Дмитрия пропал дар речи, он во все глаза смотрел на князя Плетнева. Вот это номер!

– Я надеюсь, что… – Плетнев замялся, – нам с супругой не о чем беспокоиться, вы же не… – он осекся, – мы можем вам доверять?

– Андрей Андреевич, Ольга Дмитриевна, я слишком люблю Елену, чтобы так с ней поступить. Она… я не… посмею…

– Идите, князь, – прервал его Плетнев, – иди, мой мальчик.

Дмитрий поднялся на второй этаж и легонько постучал в дверь спальни Елены, тихий голос предложил войти.

Княжна стояла у окна в розовом утреннем платье, обхватив себя руками. Когда она обернулась, у мужчины сжалось сердце – ее глаза были красными, губки припухли, и их уголки были слегка опущены. Князь прижал невесту к себе, крепко-крепко. Он смотрел на нее, стараясь запомнить каждую черточку любимого лица, ему так хотелось увидеть ее улыбку.

Елена еле сдерживала слезы. Она не спала почти всю ночь, страшные мысли крутились в голове и не давали покоя. Девушка отчаянно гнала их от себя, но все было тщетно. Она плакала не по отмененной свадьбе, и даже предстоящая разлука с любимым не страшила ее, Елена была уверена в их чувствах и знала, что они перенесут эту разлуку. Княжна боялась потерять навсегда того, кто стал так дорог. Дмитрий завладел ее сердцем, и никто никогда не сможет сравниться с ним.

Князь посмотрел в глаза любимой долгим пронзительным взглядом, взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал сладкие влажные губки. Елена потянулась к нему, отвечая на его горячие поцелуи, зарывалась руками в его волосы, гладила его лицо, целовала глаза, щеки, шею.

– Я люблю тебя, милая, – дыхание сбилось, глаза горели, – люблю, слышишь! – проговорил Дмитрий, отвечая на ласки девушки. – Прости меня! Прости за все это! Но я не могу ничего изменить, я должен ехать. Это мой долг. Как дворянина, как солдата.

– Я понимаю, Митенька, я все понимаю. Но мне так страшно, так больно тебя отпускать!

И они снова стали осыпать друг друга поцелуями.

О! Как ему хотелось большего! Какой она была желанной! Невеста сводила его с ума. Но он сдержал эти порывы, князь не мог поступить иначе, и не только потому, что пообещал ее родителям, а потому, что слишком сильно любил Елену, уважал и не посмел бы сломать ей жизнь, поддавшись сейчас порыву страсти.

Весь день Дмитрий провел в комнате Елены. Они долго разговаривали: о войне, о его друзьях, он рассказал, что едет на Кавказ с графом Азаровым; потом они перебрались на кровать, и Елена свернулась калачиком у жениха под боком, положив голову ему на плечо. Видимо бессонная ночь дала о себе знать, и она уснула, под его рассказы.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату заглянула мама Елены. Дмитрий приложил палец к губам, показав на девушку. Ольга Дмитриевна кивнула, прошла к креслу, взяла с него шаль, и укрыла дочку, а Дмитрий так и остался лежать, обнимая невесту.

– Бедняжка не спала всю ночь, пускай отдохнет. Позовите потом, вам принесут обед, – прошептала Ольга Дмитриевна и вышла.

Девушка тихо сопела на его плече, а князь не мог на нее налюбоваться, и сам не заметил, как задремал.

Елена проснулась с каким-то странным ощущением. Неужели Дмитрий ей приснился? Но он вздохнул рядом, и она открыла глаза.

– Выспалась? – улыбнулся он.

– Ой, а что ты тут делаешь? – она села на постели и прижала ладошки к щекам. – Папенька меня прибьет. Ты уже так долго здесь, и мы… – она совсем смутилась.

– Ну, во-первых, я здесь с его разрешения, – улыбнулся князь, – во-вторых, шалью тебя укрыла матушка, она заглянула, почти сразу, как ты заснула. Ну, а в-третьих, если уж на кого и решит обрушить свой гнев твой папенька, то это на меня, но я ему пообещал, что не прикоснусь к тебе.

– Но ты же меня целуешь и обнимаешь, и маменька видела нас, вот так… Нет, точно все пропало!

Дмитрий рассмеялся:

– Как же я люблю тебя, девочка моя! Неужели ты не понимаешь, о чем я говорю?

Елена покраснела и тихо произнесла:

– Понимаю. Но я слышала от некоторых подружек, что бывает так, что между женихом и невестой начинаются такие отношения еще до свадьбы.

– Да, я знаю об этом, но, во-первых, все ж таки это не честно, до свадьбы вполне можно и потерпеть, а во-вторых, – Дмитрий приподнялся и сел, посмотрел на Елену строгим и долгим взглядом, – во-вторых, я хочу получить от тебя одно обещание.

– Ждать тебя и хранить тебе верность? – предположила девушка. – Но я и не думала, что может быть иначе.

– Нет, дай мне обещание, что если я не вернусь, то ты выйдешь замуж и постараешься стать счастливой.

Глаза Елены раскрылись, она поднесла руку к губам и охнула.

Дмитрий встал с кровати, прошелся по комнате, остановился у стола, провел пальцами по книжке и расческе, повернул голову к окну и произнес:

– Обещай мне, милая! Прошу, пообещай, что выйдешь замуж и будешь счастлива, – князь поморщился, – произнесенные слова больно резанули его по сердцу.

Княжна подошла к нему. На глаза снова навернулись слезы.

– Нет! Я не могу! Не могу! Не проси меня об этом, любимый!

– Леночка, милая, прошу тебя! – жених прижал к себе невесту.

Они долго стояли, держа друг друга в объятиях, пока, наконец, слезы не высохли, и только печаль на сердце не давала покоя, покалывая и заставляя его то замирать, то ускоряться.

– Родная, – проговорил Дмитрий, – любимая моя девочка! Это так важно для меня…

Елена покачала головой:

– Я не могу пообещать быть счастливой, потому что я вряд ли смогу полюбить кого-то кроме тебя, но я могу пообещать, что выйду замуж, если получу предложение от хорошего человека, – она судорожно вздохнула, – но тогда и ты обещай мне…

– Что, милая?

– Обещай мне, что ты обязательно вернешься!

– Я обещаю, Леночка.

– Я буду ждать тебя!

Следующий день Дмитрий тоже провел в доме у невесты. Они вместе обедали, много разговаривали, все немного успокоились, и день пролетел незаметно. Совсем поздно вечером молодой князь собрался уезжать.

– Я провожу тебя завтра? – спросила Елена, уже в холле.

– Нет, мы с Павлом уедем очень рано утром. Ты еще будешь спать, моя милая.

– Хорошо, любимый, но ты будешь писать мне?

– Конечно! Я напишу сразу, как будет такая возможность.

Князь поцеловал невесту, прижал к себе так, что у них обоих перехватило дыхание. В холл вышли родители Елены, они на прощание тоже обняли Дмитрия и пожелали ему удачи. Андрей Андреевич взял дочку под руку и ласково погладил по плечу и по щеке, когда ее жених стал спускаться по ступенькам крыльца, а когда молодой человек оседлал Уголька и выехал за ворота, Ольга Дмитриевна вслед перекрестила его.

*

июнь 1829 год

Кавказ

Важным опорным пунктом между Анатолией и Южным Кавказом была крепость Карс. Взятие этой крепости год назад стало одним из триумфов русского оружия на Кавказе. То сражение было поистине невероятным, казалось, земля и небо перемешались, перевернулись, слились; тысячи солдат тогда не вернулись с поля боя, но на следующий год русская армия была вынуждена отразить попытку турок вернуть Карс. Крепость имела важное стратегическое значение, и то, что она в итоге все же осталась под контролем русских, дало возможность генералу Паскевичу вести свои войска дальше, вглубь Османской империи.

Русской армии предстояло пройти через Саганлугские горы. Их темно-зеленый мрачный хребет, казалось, был неприступным. Турки здесь занимали довольно выгодные позиции, расположившись на пологих уступах, которые были окружены глубокими ущельями, а местами опирались на крутой обрывистый берег бурной, холодной, горной реки. Турецкие командиры были абсолютно уверены, что в этих горах русские солдаты найдут свою погибель.

К сожалению, в русском лагере не было достоверных сведений о качествах дорог, по которым можно было перейти хребет. После долгих размышлений генерал Паскевич все же принял решение: два отряда под командованием графа Азарова и князя Белова должны были попробовать подняться в горы. Князь Белов, как более опытный командир, должен был провести свой небольшой конный отряд к одному из нижних уступов, который, как донесла разведка, был в стороне от турецкого лагеря, и там основать позицию и затаиться. Идти предстояло налегке, не обременяя себя тяжелыми орудиями. Отряд Азарова следовал за ним с разницей в несколько часов, но был уже более многочисленным и тянул за собой пушки.

Рано утром, когда еще только-только занимался рассвет, князь Белов выдвинулся со своими людьми в горы. Дорога была тяжелой. Приходилось часто спешиваться и проводить коней следом за собой. Своего Уголька князь оставил в Петербурге; конь был еще молод, не слишком сдержан и не годился для боя. Он взял с собой Зевса – гнедого коня, который уже неоднократно бывал с ним в сражениях на Кавказе.

Выйдя, наконец, на небольшой уступ, на котором вполне можно было расположиться всем отрядом, Дмитрий внимательно осмотрелся: уступ был широким и вытянутым. С одной стороны он упирался в скалу, покрытую густым лесом, а с другой – внизу шумела и грохотала река. Князь зорким глазом обежал лесную чащу, его вдруг привлекло какое-то движение. В следующий миг раздался резкий хлесткий звук, который прокатился по ущелью, отражаясь от скал. Сильный толчок в правое плечо чуть не вышиб князя из седла, резкая тупая боль обожгла руку.

Это был первый выстрел! А потом последовал оглушительный залп, несколько солдат упали замертво, а еще несколько получили ранения. Неожиданно все стихло. Никто ничего не успел предпринять, как откуда ни возьмись, на русский отряд посыпались турки.

Дмитрий выхватил саблю и ринулся в бой. Он отчаянно отражал нападения аскеров, ища пути отступления для своих людей, но они оказались окружены.

На небольшом уступе творился ад: воздух был наполнен криками, звоном клинков, звуками выстрелов и запахом пороха.

Белов сражался, не чувствуя боли; скатившись с коня, он кинулся в атаку. Князь размахивал саблей, и под его меткими, сильными ударами турки падали один за другим. Над головой свистели пули, Дмитрию даже показалось, что он слышит пушечную пальбу. Солдаты его отряда так же отчаянно сопротивлялись, но силы были не равны. Турки дрались, как черти; они были очень хорошо подготовлены и вооружены, не знали жалости, и их было значительно больше.

Князь чувствовал, что ему становится все труднее давать отпор врагу. Мундир промок от пота и крови, плечо горело, раненная рука переставала слушаться, красная пелена застилала глаза, но он не мог сдаться и продолжал отчаянно биться. Дмитрий потерял счет времени. Сколько уже длился бой? Несколько минут? Или несколько часов?

В какой-то момент офицер оказался окружен. Двое аскеров налетели на него сзади, и лишь приложив неимоверное усилие молодой человек скинул их, но тут же на него кинулись еще трое. Пытаясь увернуться от противников, он пронзил одного из них саблей, а другой, изловчившись, ударил князя в живот. Дыхание сбилось, Дмитрий согнулся, отлетел в сторону, потерял равновесие и уже в следующий миг почувствовал, что скользит вниз.

Падение было довольно долгим, мужчина пытался удержаться за какой-нибудь выступ, но лишь поранил ладони об острые камни. Раздался всплеск, и ледяная вода обожгла тело. Бурный поток подхватил его, словно щепку, и с бешеной скоростью понес вперед. Горная река кувыркала и кружила князя, захлестывая с головой. Дмитрий пытался плыть, судорожно хватая ртом воздух, но был не в силах справиться с этим яростным течением. Он натыкался на камни, но никак не мог зацепиться ни за один из них.