Честь Императора

Узел висел внизу и лишь слабо покачивался на ветру. Ветер бил металлическую вывеску ближайшей таверны о её фасад. Из-за криков Яндера даже пьяницы внутри неё угомонились и стали общаться шепками.

– Чего ты мешаешь, никчёмыш? Из тебя ничего не вышло, так ты решил ещё своего брата запороть? Иди лучше займись своими привычными делами – стоянием на башенной стене или лежанием в кровати!

Феней – караульный на башенной стене. Когда он был в возрасте Рилли, отец точно так же начал его тренировать. Феней справлялся с тренировками сносно, поступил в Стальную Академию и спустя год вернулся с серьёзной травмой ноги. Сутки его оперировали лучшие врачеватели Крипа. От боли Феней потерял сознание, а на утро узнал, что будет хромать на левую ногу всю оставшуюся жизнь. Он смотрел на свою зашитую конечность и не мог понять, что должен чувствовать – радость или печаль. С одной стороны, он не стал тем желанным сыном, которого так хотел отец. С другой, он не будет обречён на жизнь, полную испытаний и войн.

Из-за непригодности в Стальной Академии Феней подался в городскую стражу Крипа. Там он имел свой хлеб, преспокойно жил, охраняя стены города и мог рассчитывать дожить до старости, если Пустынное Царство не предпримет ответных попыток напасть.

– Запороть? – крикнул Феней, глядя в глаза отца. При этом слове его лицо исказилось от гнева и отвращения. – Скажи это пятерым моим братьям, которые погибли от твоих тренировок!

Рилли понял, что если так и останется лежать на земле, то отец-то точно отправит его к остальным пятерым братьям. Притом, намечается семейная ссора и едва ли он от неё подобреет. Использовав оставшиеся силы, Рилли вскочил на ноги и, не оглядываясь, помчался по трущобным переулкам в никуда.

Он не видел перед собой ничего знакомого, не знал, куда бежать, ведь за все пять лет своей жизни ему не позволяли выбираться далеко от дома. Всё, что Рилли видел в жизни: каменные стены своей комнаты, резные деревянные фигурки, с которыми он игрался вместе с Фенеем и мрачный двор, где кроме грязи не на что было смотреть.

На мгновение он обернулся, но не увидел за собой ни отца, ни брата. Рилли продолжил бежать по извилистым мощёным улицам. Вокруг проплывали взрослые лица, казавшиеся ему злыми. Он отпрыгивал из стороны в сторону, натыкаясь то на очередного бородача-торговца, то на какого-нибудь исхудалого раба, рёбра которого возвышаются над его животом.

«Куда мне бежать? Что мне делать? Как спастись?» – вертелись в голове Рилли вопросы, пока он бежал вперёд. Шум города, толкотня – всё будто увлекало его в единый бессмысленный поток, русла которого протекают по тесным улочкам Крипа. В конце концов, поток этот выплюнул малыша на открытую площадь, где стоит высокая каменная статуя, а вокруг неё, словно грибы, растущие на корнях дерева, раскинулись торговые лавки с навесами из соломы.

Рилли, весь покрасневший от ударов отца, совсем забыл о боли. Верх взяло детское любопытство. Он приблизился к примечательной статуе и прочитал у подножия её на дощечке выгравированную надпись: «Император Йестин Тельтор».

Изваяние представляло собой мужчину, с поднятой левой рукой над головой, в которой он будто держит невидимую чашу. На нём роскошные доспехи, сзади развевается каменный плащ.

Рилли обратил внимание на чистоту скульптуры. Она блистала на солнце, поверхность её была гладка и не имела ни одной трещинки. Он догадался, что её поставили недавно.

После он принялся изучать торговые лавки. На них маленький мальчик видел посуду из глины, олова и серебра, столовые приборы, шкатулки, инструктированные разноцветными камнями, статуэтки из камня, выделанные шкуры, засаленное мясо, гобелены с необычными с изображениями и многое другое.

Между лавок на деревянном ящике стоял мужчина с внешностью уличного ловкача. Он носил кучерявые усы и козлиную бородку; обладал живым лицом с подвижной мимикой, добрыми глазами. Возрастом он был не более тридцати лет. Его длинные чёрные локоны, выглядывающие из-под шляпы, спадали до воротника чёрного пальто, застёгивающегося на замысловатые железные застёжки. На голове он носил чёрную широкополую шляпу, которая отбрасывала тень на его и без того тёмные глаза.

Ловкач отбивал каблуками высоких сапог по ящику некий магический ритм, который заставил смолкнуть весь переулок и обратить на него внимание.

– Подходи, честный народ! Спеши увидеть чистую магию, какова она есть! Не поскупись на монеты, ведь больше монет – веселее представление!

Торговцы, уличные зеваки, дети – все враз забыли о своих делах и пошли на поводу у ловкача. Вокруг ящика, на котором он стоял, образовалась толпа. Маленького Рилли затянули туда зеваки и вышло так, что он оказался в первом рядом, прямо перед ловкачом.

Тот заметил Рилли, присел на колено и, глядя с улыбкой на лице малышу в глаза, произнёс:

– Хочешь увидеть фокус?

Не дожидаясь ответа, он щёлкнул пальцами. В его руке заискрилась огненная вспышка, из которой тут же вылетел голубь. Он пролетел над толпами зевак, а потом над статуей императора, не забыв обгадить ей плечо. Голубь пролетел ещё пару метров по направлению к небу, но тут же взорвался, разлетаясь огненным салютом над площадью.

Толпа ахнула.

Тут же из дома, что стоял рядом со статуей, вышел плотный батрак. Ему приплачивали императорские служащие за то, что он поддерживал чистоту статуи, ведь прекрасный император всегда должен оставаться чистым перед народом.

Батрак прихватил с собой тряпку, с трудом взобрался статуе на ногу, но не смог пролезть дальше. Помешал его выпуклый живот.

В процессе с него сползли штаны, оголяя волосатые ягодицы. Батрак захотел их подтянуть, однако чуть не сорвался. Чтобы не упасть, он вцепился руками и ногами за ногу императора и лишь испуганно поглядывал по сторонам, надеясь найти помощь.

Всё это выглядело столь комично, что толпа зевак разразилась громовым хохотом.

– Он сношает императора! – щёлкнув ладонью себя по лбу, крикнула беззубая жрица Евнона, бога оргий и сексуальных утех.

Ловкач снял шляпу и положил её на ящик. В неё посыпались медяки. Люди благодарили его за столь забавное представление.

– А теперь, эдейский народ, скажите мне, видели ли вы когда-нибудь, чтобы не боги посылали на землю молнии, а человек?..

Толпа затихла. Поднялся ропот. Люд начал обсуждать, возможно ли такое чудо. Один из вольноотпущенников крикнул:

– Я видел, как сражается отряд магов в числе легионов империи! Они посылают огненные вспышки на головы врагов, как огнедышащие драконы! Такая сила, если уж она не божественная, так уж точно близкая к ней!

Народ ахнул. Неделю назад известный писарь выпустил книгу о древнейших существах, некогда населявших землю – драконах. Сказания о столь загадочных рептилиях сразу проникли люду, который умел читать и имел средства на дорогостоящую книгу, в подкорку мозга.

– Это, конечно, хорошо. Но умеют ли драконы такое?! – крикнул ловкач и меж его рук, на которые надеты чёрные кожаные перчатки, возник электрический разряд. Искровая извивающаяся энергия замкнулась в обеих его ладонях, как если бы он удерживал взаперти саму стихию молнии.

Народ отринул назад, испугавшись. Каждого из зевак настолько удивило представление, что они замолчали и лишь заворожённо глядели на сияющую вспышку. Их лица освещала белесоватая энергия.

Внезапно на переулок свернула группа людей в красных мантиях, на плечах которых видны чёрно-золотистые наплечники. На спинах у них вышит знак Ордена Магов. В руках они держат стальные палицы, которые при передвижении используются ими, как опорные трости. Возглавляет группу магистр, тоже одетый в красную мантию, но без капюшона. На его голове сидит серебряная тиара, в верхней части которой блистает золотой знак Ордена.

Ловкач, заметив отряд бичевателей, спрыгнул с ящика и принялся бежать.

– Схватить его! – приказал магистр и в ту же секунду достал из своей мантии метательную верёвку, на обеих концах которой видны круглые металлические грузы.

Бичеватели схватили палицы в обе руки и побежали к ловкачу. Тот удирал и почти уже успел добежать до поворота, как вдруг ноги ему скрутила метательная верёвка. Он упал, потеряв равновесие и его тут же настигли бичеватели.

Ловкач протянул к ним руки, чтобы поразить их молнией. На кончиках его пальцев засверкали искры, но тут же погасли.

Бичеватели схватили его под обе руки и понесли к своей группе. Ловкач закричал:

– Не пойду я ни в какой Орден! Отпустите меня, деспоты!

Как только его подвели ближе к группе, магистр зарядил ему звонкую пощёчину. Из его губы пошла кровь; он поднял голову и провопил:

– Никакой я не маг, а всего лишь фокусник! Отпустите и я пойду своей дорогой!

– Маг ты или нет – это мы выясним в Ордене. А пока веди себя спокойно. Ты же не хочешь, чтобы архимаг вынес в отношении тебя решение об очищении?

Ловкач отпустил голову. Он сдался. Многие из простого люда знали, какие обряды проводятся в Ордене. Маги этого и не скрывали, ведь устрашение действует так, что многие родители добровольно выдают своих детей, проявивших магические способности. Это знал и ловкач, а потому неприглядная судьба стать бездумным исполнителем воли Ордена испугала его.

Бичеватели в красных мантиях окружили ловкача со всех сторон и повели к городским воротам. Они надели ему на руки железные наручи, в которые вставлены тёмные камни с сияющими синими рунами на них. Такое устройство использовали, когда нужно было ограничить магическую силу мага.

Толпа разбрелась кто куда. У неё отобрали единственное развлечение в середине трудового дня. Вечером в переполненных тавернах пьяницы будут обсуждать Орден и его звериные порядки. Эти же самые пьяницы совсем недавно возмущались, что магам дано слишком много вольностей и надо бы укротить этих нелюдей.

Рилли подумал о том, что в новом мире будет не так-то просто выжить. Но что же делать дальше? Куда идти? Ведь нет у него другого дома, кроме того, где над ним издевались.

Мальчик продолжил прогуливаться по переулку, задумавшись об этом. По дороге проехала деревянная карета, дощатые стенки которой разукрашены в красно-чёрный цвет. Сверху на ней выделялся золотистый горностай, который стоит на двух лапах.

Дверца кареты отворилась и по ступенькам вниз спустился упитанный, облысевший дворянин в белой тунике, на спине которой выведен золотыми нитями горностай. Пальцы его украшают кольца с самоцветными камнями.

Лицо дворянина Рилли показалось приметным, особенно красные дутые щёки и могучие каштановые усы с проседью. Череп у него маленький, чего нельзя сказать про нижнюю часть лица. Лысина блестит на солнце. Наглые глаза смотрят в упор с немым вызовом.

Бегло осмотрев лавки, дворянин подошёл к одной из них и произнёс:

– Шкуру белого волка.

Смуглый торговец, который носит бурый меховой жилет и зеленую шапочку с продетым в неё пышным красным пером, тут же засуетился: взял шкуру, скрутил её в трубочку и перевязал бечевкой.

– Два империала. – сказал он, сдвигая шапочку на затылок.

– Два империала?!

– Шкура белого волка довольно редка. Мои братья добывают её на заснеженных склонах, рискуя сорваться или примёрзнуть к горе.

Дворянин глянул на торговца угрожающе. Тот улыбнулся, неловко рассмеялся и хлопнул дворянина по плечу. Как только он это сделал, взгляд дворянин стал испепеляющим.

– Да не беспокойтесь, господин! На следующую покупку сделаю вам скидку!

Дворянин заскрежетал зубами, раскрыл холщовый мешочек, отсчитал торговцу два империала. Его слуга, что слез с облучка кареты, где он сидел рядом с кучером, взял шкуру и затащил её в карету.

Дворянин развернулся, сказав вполголоса:

– Грязные берзийцы… И они ещё смеют задирать такие цены в нашей империи.

Убирая мешочек в карман, он наткнулся на маленького Рилли в грязных обмотках, который разглядывал красиво разрисованную карету, разинув рот.

– Ах ты маленькая чернь! Воровать у меня вздумал? – крикнул дворянин и вытащил из крепления повозки кнут. – Шутки со мной вздумал шутить?! В Эдейской империи за воровство выкалывают глаза!

– Шутки?.. – Рилли задумчиво повторил знакомое слово, которое раздалось в его сознании громовым эхом.

Перед ним вновь разверзся подземный зал, где на троне сидит могучий бог.

– И что ты хочешь взамен за мою новую жизнь? – спросил Рилли.

– Всего лишь шутку. Вся жизнь – комедия, где правят бал случайности! – он расхохотался, сжимая пальцами каменные черепа на подлокотниках своего трона. От столь малых усилий бога по черепушкам побежали трещинки. – Заблудшая душа, мы с тобой провернём такую шутку, о котором люди будут вспоминать тысячелетиями! Только вот для начала тебе нужно набраться сил, иначе ты не будешь готов к её исполнению. Делай всё необходимое, чтобы прийти к величию. Таково предназначение твоей жизни.

Тут воспоминание Рилли оборвалось, и он оцепенел, стоя перед дворянином в задумчивости. Теперь его догадки подтвердились – ему дали новую жизнь в новом мире. Но что хотел от него загадочный бог? Что за шутку он задумал? Для чего ему приходить к величию?

– Ты меня вообще слушаешь, упырёнок? А ну я тебе! – и дворянин замахнулся на ничего не понимающего Рилли кнутом. Мальчик успел лишь зажмуриться и отступить на шаг.

Но удара не последовало. Он раскрыл глаза. Перед ним на коленях сидела темноволосая девушка с голубыми, как лёд глазами. Кнут прошёлся по её спине. Она сжала зубы, но не крикнула.

– Чернь сошла с ума! – удивился дворянин и занёс руку для второго удара.

Девушка тут же схватила Рилли на руки и побежала вмести с ним вглубь переулка. Она бежала несколько минут, давно покинув городскую площадь, после чего остановилась в неизвестном месте среди трущоб, поставила мальчика на ноги и, оглянувшись, поняла, что преследования нет.

– Где твои родители, малыш? Почему ты один?

– Я сбежал.

– Зачем? Тебе ведь не выжить одному в этом мире.

Рилли промолчал. Он и сейчас думал о том, что делать дальше.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Пускай обычные незнакомцы из этого мира казались ему сущими демонами и потому не заслуживали доверия, эта девушка, появившаяся из ниоткуда, спасла его, подставив свою спину под кнут. Мальчик доверился ей:

– Рилли. А тебя?

Девушка задумалась, с сомнением посмотрела на малыша, после чего ответила:

– Пердитта.

Глава 6

Мариус шёл по тёмным коридорам подземелья башни в сопровождении дюжины бичевателей. Его совершенно не тяготило наказание, которое он должен понести, ибо все мысли он сосредоточил на Алайне. До последнего он верил, что слово императора возьмёт верх; её бы возвели на ступень мага, после чего отправили в легион.

Причём, повернись всё в положительном ключе, Мариус и сам бы в будущем мог встать на ступень мага, отправиться в легион и снова быть рядом с любимой. Но эти мечты рухнули с приходом Ортанны Мос.

Бичеватели провели Мариуса по коридору налево, после чего он увидел Зал Пробуждения. Это довольно широкий каменный зал с купольным сводом, освещаемый настенными факелами. Сверху, на цепях висит огромная чаша с пылающими углями. Несколько таких чаш в подземельях обогревают первые этажи башни магов.

Подземелья имеют куда более долгую историю, чем сама башня. До того, как племена, которые объединил Эдей, заселили Невирр – континент, где нынче расположились три воинствующие державы, люди жили под землей и назывался их не в меру развитый народ глацитами.

Однажды рабы Эдея, занимавшиеся раскопками, обнаружили подземелье, где нынче Мариус проходит испытание. Сеть тоннелей была удачно приспособлена под нужды магов.

Мариус разглядывал высокие своды и стены, и удивлялся необычным руническим знакам на каменных поверхностях. Прежде ему не приходилось здесь бывать – доступ в подземелье запрещен всем кроме тех, кто проходит испытания.

В центре зала стояла круглая чаша с порошком цвета серебра.

«Улион. Вот как называл порошок испытания библиотекарь Олден». – вспомнил Мариус. На ум ему пришло и более народное название: «мозговыжигатель», которое порошку дали маги.

После испытания, как слышал Мариус, мало кто возвращается. Да и те, кто выживал, особой говорливостью не отличались. Когда-то весёлые, хулиганистые юноши становились нелюдимыми затворниками. Многие из них заканчивали жизнь собственными руками. И теперь подобное необходимо было пройти Мариусу.

Бичеватели встали вокруг чаши. Один из них снял с настенного крепления факел, вышел к центру и опустил его огненную голову в каменное углубление чаши. Огонь быстро воспламенил порошок, и в ту же секунду из красного пламени родилось синее, в сердцевине которого сиял белый сгусток энергии.

Это зрелище показалось Мариусу удивительным. Порошок давно истлел, не осталось пищи, что могла бы продлить жизнь пламени, но синие языки упорно продолжали извиваться.

Мариус почувствовал, как чья-то рука опустилась ему на плечо. Он не успел среагировать и развернуться – бичеватель ударил ему под колено, заставив его склониться над чашей испытания.

Немые наблюдали продолжали спокойно стоять. Под их глубокими капюшонами были видны лишь подбородки, освещённые синим пламенем.

Один из них крепко держал Мариуса за плечи. Держал так, что тот не смог даже пошевелиться. Его ладонь легла на затылок Мариуса и начала медленно, но верно, давить его лицо к огню.

Мариус напряг все мышцы шеи, положил руки на края чаши, чтобы ими упереться, но тут же обжёгся – чаша накалилась настолько, что к ней было больно даже притрагиваться.

Бичеватель с каждой секундой усиливал давление. Наконец, Мариус сдался. Перед тем, как нырнуть лицом в огонь, он ещё раз представил себе Алайну, что спит рядом с ним на соседней кровати. Одно это воспоминание стоило всех непрожитых лет, ведь в его короткой жизни было мало что хорошего. Детство в нищете, выживание на холодных улицах Транца – города империи западнее Ведьминых Гор, неприглядная жизнь в Ордене, где за каждую малейшую оплошность по его спине прохаживались плетью. На него все косо смотрели – результат того, что высшие маги быстро прознали о грязном происхождении Мариуса. Учителя и ученики держались от него подальше, втайне называя его порочным семенем. Все, кроме Алайны.

Хотя Мариус и был холоден, но любовь к Алайне была до гроба в его сердце. Так уж устроены горемычные молчуны, подобные ему: они не умеют врать, услаждая женские уши сладостными речами, зато в их характере преданность и верность; они готовы доказать свою любовь на деле, когда появится реальная возможность.

К своему удивлению, опустив голову в чашу синего пламени, Мариус не испытал ни жара, ни боли, ни даже тепла. По его лицу пробегал холодный ветерок, словно бы он стоял на вершине холма в ненастную погоду. Вскоре у него появилось чувство, что его тело находится в невесомости. Синий водоворот пламени закружил его и выбросил в небо, где ему представилась возможность расправить крылья.

Но приятное чувство заменило нервное: в его артериях началась пульсация столь сильная, что он мог отсчитать ритм биения своего сердца. В какой-то момент Мариусу показалось, будто сердце вытащили из груди и, пока оно ещё бьётся, подставили ему под ухо. Беда не приходит одна: по телу его разлилась болезненная судорога, словно Мариуса охватила падучая. Он не мог открыть глаза, однако ясно чувствовал, что сейчас лежит на холодном каменном полу и корчится в муках.

Наконец, и этот ужас оставил его. Всё это происходило в считанные секунды; бичеватели наблюдали за страшным процессом.

Буря в крови Мариуса стихла. Мысли покинули его; он словно провалился в небытие.

Бичеватель подошёл к лежащему на полу телу ученика и пощупал его пульс. Убедившись, что его сердце не бьётся, он кивнул другим наблюдателям. Без слов несколько людей в мантиях подошли к телу, взяли его за руки и за ноги и перенесли на каменный пьедестал в погребальной комнате. В это время Мариус представлял, будто он лежит на тёплой подстилке, сплавляясь по руслу спокойной реки, смотрит на небо и видит там умиротворённое лицо Алайны, которое ещё не пробудилось ото сна.

***

Ортанна Мос вела Алайну по коридорам подземелья в Зал Очищения. Поникшая ученица уже не надеялась на чудо, смотрела себе под ноги, воспроизводя в голове ту странную сцену, когда Ортанна одним лишь взглядом повалила смотрителя мантии – императорского советника на пол. «Видимо, архимаг решил по своему разумению устанавливать порядки в Ордене». – подвела вывод она.

Но потом она подумала о том, что это пустые мысли, ибо её скоро сделают беспрекословным инструментом, бичевателем. Больше всего Алайна боялась, что причинит кому-то боль. В смерти своих родителей она винила себя, своё тело и магическое проклятие, которое и запустило цепочку злосчастных событий. В её голове всё это время жило противоречие: душа её устремлена к высокому, чистому, доброму, она бы хотела, чтобы в мире царила гармония, не было войн, и все жили в достатке, а тело её, в противовес душе, создано разрушать, губить самых близких людей.

Она хотела в первую очередь принести пользу людям, стать лучиком света в тёмные время. Во вторую, когда бы она сделала всё, что смогла, она стала бы верной женой Мариусу. Выбрать уединённую деревушку, возделывать землю и питаться её плодами с любимым человеком – вот о чём мечтала Алайна каждую ночь перед тем, как уснуть; эти же мечты поддерживали теплоту её души. Но случай решил всё иначе.

Чтобы отвлечься от дурных мыслей, она спросила Ортанну, припомнив события в лазарете:

– Как вы это сделали?..

Ортанна, идя спереди, слегка повернула голову и вопросительно взглянула на маленькую девушку.

– Ну… вы просто взглянули, и смотритель мантии тут же оказался на земле!

– Такова моя сила. – немногословно ответила Ортанна. По её раздражённому лицу и тону голоса, не терпящему никаких возражений, любой другой бы понял, что Чёрная Рука не расположена к разговору.

– Ваша сила?..

Ортанна вздохнула. В глубине души она сочувствовала Алайне. Пускай Чёрная Рука и не была бичевателем в полноценном смысле этого слова, она сама сознательно сделала из себя идеальный инструмент. Эмоции были ей не в новинку, но она подавляла их ради службы.

Пытки, допросы, слежки она выполняла беспрекословно, когда приходилось выявлять нарушения законов Ордена. С затаённым торжеством Ортанна обрекала непослушных, строптивых учеников на процедуру очищения. В её голове, где всё было строго разложено по полочкам, свобода являлась низшим пороком, ведь она не верила, что обычный человек может укротить свои страсти.

И всё же эта золотоволосая девушка с добрыми глазами не была преступником. В этой милой, почти детской головке, считала Ортанна, не было даже ростка бунтарства или инакомыслия.

Она ответила со скрытым сожалением в голосе, из-за чего он прозвучал, как натянутая струна:

– Порой рождаются маги с особенностями. Как ты. Как я. Однако твоя сила куда опаснее моей. Она неконтролируема, и потому необходимо тебя её лишить.

– И поэтому я обязана стать бичевателем? Этим безликим монстром, у которого нет никакой радости в жизни? Разве виновата я, что родилась такой?

Произнося эти слова, Алайна чуть не заплакала. Сердце же Ортанны сжалось в маленький комок. Ученица посещала все занятия, вела себя добросовестно. Не будь в ней огненной зверской силы, она бы без проблем сдала экзамен.

Чёрная Рука, овладев собой, остановилась. Она резко развернулась, и глянула на ученицу сверху-вниз так уничижительно, что по телу Алайны пробежали мурашки.

– Знаешь, девочка, порой лучше просто выполнять приказы, чем мучаться вопросами совести.

Ортанна продолжила путь. Алайна последовала за ней.

– Но как же вы овладели собственной силой? Вас этому обучали? – продолжила расспрос ученица. Она хотела почувствовать перед очищением хотя бы немного тепла, пускай и от своего палача. Такова её природа: она считала всех людей хорошими, несмотря на их поступки и взгляды, и всегда искала в них добро, в которое верила.

– Закрыли вопрос. – холодно ответила Ортанна. Она больше не в силах была продолжать столь мучительный разговор.

Девушки прошли очередной каменный коридор и вышли на перекрёсток – каменный крест над пропастью, что соединяет три двери.

Ортанна повела ученицу к передней. Алайна подумала, что, вероятно, это последние мысли, что крутятся в её голове, а значит, нужно припомнить самое важное. Ведь как только её сделают бичевателем, она прекратит быть собой, останется лишь оболочка.

Алайна представила образ Мариуса. Этот смущённый юноша, на подбородке которого только недавно начала расти первая щетина, стал ей настолько родным, что она куда лучше помнила его лицо, чем лица своих родителей. В мельчайших чертах она представляла его лицо, припоминала каждую морщинку, каждую родинку, каждую тёмную чёрточку в его рубиновых, драгоценных зрачках. Если бы она знала наперёд, что потеряет воспоминания, эмоции, мысли, то заранее бы нарисовала портрет любимого. Ради этого Алайна готова была даже научиться рисовать.