Погоня за судьбой

Хлопнула дверь, бумажные снежинки колыхнулись под потолком, и лысый бородач приветливо поинтересовался:

– И снова вы. Созрели для лыжной прогулки?

– В некотором роде да. Пришла к вам смазывать лыжи, – усмехнулась я. – Мне нужно заказать билеты на поезд. Разрешите воспользоваться терминалом?

– И моей добротой? Пользуйтесь, конечно. – Он подошёл к прилавку, приподнял перегородку и сделал приглашающий жест. – А что мешает сделать это онлайн с нейра?

– Поломался модуль, не обессудьте.

Я прошла к дисплею, вызвала поиск и разыскала онлайн-покупку билетов.

– Поломался, говорите? Ну-ну… – Бородач хмыкнул, отвернулся к стеллажу и принялся передвигать предметы, наводя порядок.

По всему выходило, что ближайший поезд пройдёт через Горно-Алтайск, расположенный почти в двухстах километрах к северу, ровно в десять вечера. Он шёл транзитом, и вопрос о том, как на него попасть, оставался открытым. Тем не менее, у нас должны быть билеты, чтобы не было проблем с полицией. Свободных мест было много – мало кому улыбалась перспектива встретить праздник в пути, зато следующий рейс на утро первого января был забит почти до отказа.

Лёгким касанием я вызвала карту с отмеченным на ней маршрутом поезда. Южный отрезок бежал сквозь монгольские пустоши и терялся где-то в Китае, в конце концов упираясь в океан. В противоположном направлении жёлтая нить трансконтинентального маршрута, извиваясь, тянулась на запад, а через почти три тысячи километров сквозь Содружество загибалась к северо-западу в районе городка под названием Саратов, после чего следовала в направлении Балтийского моря.

Я достала карточку и положила её на стол. Запад или восток? Повернувшись к продавцу, спросила:

– У вас есть монета?

– Держите. – Достав из кармана, он протянул мне небольшую серебристую монетку.

Орёл или решка. Запад или восток. Я закрыла глаза и взмахнула рукой, отправляя монетку в воздух. Стук металла о стойку, лёгкий звон и металлическая вибрация в воздухе… Вереница крошечных планеток, озарённая восходящей звездой, сверкнула в лучах солнца. Монета лежала гербом Конфедерации кверху, волею случая определяя нашу дальнейшую судьбу. Я просмотрела список остановок, и внутри похолодело: ближайшая минутная остановка – в городе Павлодар. А это ещё шестьсот километров на восток.

Единственный вариант – это ловить поезд на полустанке любой ценой. Оплатив два билета до конечной – Хельсинки, я потратила почти всё, что оставалось на счёте. Лучше иметь такой план отхода, чем никакого…

– Спасибо, – поблагодарила я продавца, выходя из-за стойки. – Вы мне очень помогли…

* * *

Крошечный холл гостиницы встретил меня перезвоном россыпи дверных колокольчиков. Над стойкой тут же возник администратор – молодой парень в расстёгнутом пуховике, под которым чернела футболка с надписью «AC/DC» во всю грудь. Он вежливо улыбнулся и произнёс:

– Простите, но мест нет… А, вы, должно быть, Элизабет Стилл? Ваш спутник предупредил, что вы придёте. Номер одиннадцать, последняя комната направо, пожалуйста.

Он указал рукой, я кивнула и направилась по короткому коридору мимо ряда дверей. Одиннадцатый. Я вошла без стука, а Марк с порога сообщил:

– Повезло, успел ухватить последний свободный номер. Ну, располагайся… Тут, конечно, не бог весть что, но жить можно.

– Надолго мы здесь не задержимся, я взяла билеты на вечерний трансконтинентальный экспресс. Есть только одна проблемка – нам нужно будет как-то его остановить. Иначе придётся делать крюк в полтысячи километров.

Номер гостиницы состоял всего из одной комнаты с огромной двуспальной кроватью посередине, нишей гардероба в стене и дверью в санузел. Окно было забрано тяжёлыми шторами, поэтому в комнате царил полумрак. Было достаточно тепло – радиаторы работали как надо, и я скинула куртку, оставшись в обтягивающем комбинезоне. Присела на кровать рядом с Марком.

– Как же я ненавижу просто сидеть и ждать, – вздохнул тот.

– Не в первый раз мы этим занимаемся, Марк.

– А может… – Он протянул руку и положил её мне на бедро. – Займёмся любовью?

– Сейчас неподходящий момент. – Я сбросила его ладонь, встала и подошла к окну. – Нам надо быть готовыми к отъезду. Даже если они придут нескоро, мы должны быть подальше отсюда, когда это случится.

– Хорошо. Сядем на поезд, а дальше что?

– Дальше, дальше… Может, отправимся к нашему… К Ваниному старому знакомому в Мирный? Попросим помочь с деньгами и перелётом к Пиросу, а там уже свои люди. Можно будет дать отпор.

– Сомневаюсь, что «Фуэрца дель Камбио» станет воевать с «Интегрой», – скептически протянул Марк. – Они скорее просто сдадут нас, у них своих проблем хватает. Альберт, насколько я знаю, сейчас в большой политике, и лишняя заварушка с потерями в боевом крыле ему совсем не нужна.

Заложив руки за спину, я ходила вдоль окна и никак не могла найти выход из сложившейся ситуации. Не временную отсрочку, а именно выход. Марк угрюмо следовал взглядом за моими метаниями, и наконец спросил:

– А может, отдадим им эту чёртову штуку? Контракт мы всё равно выполнили лишь частично, а всей «Книги» нам и так не видать. Ну, попросим только часть гонорара – может, процентов пятнадцать.

– С тобой и разговаривать никто не станет, – хмыкнула я. – Они заберут артефакт и просто закатают нас в асфальт. Что уж говорить о деньгах… Сейчас речь идёт уже не о деньгах, а о наших жизнях.

– В таком случае, давай решать проблемы по мере их поступления. По плану – вечерний поезд. Ставлю будильник… – Марк поводил пальцем по своему сенсорному браслету и поднял глаза. – Вот так. А чтобы ожидание не было столь томительным, предлагаю по пивку.

Он достал из пакета пару бутылок и ловким движением сорвал пробку с одной из них. Воздух тут же наполнился запахом душистого солода. Я засомневалась, стоит ли сейчас выпивать, но рассудила, что одна бутылка пива большого вреда не принесёт, а, может быть, хотя бы позволит отвлечься от тягостных мыслей. Я вернулась к кровати, включила лампу и приняла из рук Марка прохладный запотевший сосуд…

* * *

Мы сидели рядом на заправленной кровати в жёлтом свете лампы и коротали время, вспоминая былое. Поджав под себя ногу, я задумчиво держала в руках полупустую бутылку. Я не спешила, растягивая удовольствие, но напиток уже выдохся и давно потерял вкус.

– Знаешь, Марк, они все умоляют о пощаде, – сказала я. – Все до единого. Такие серьёзные, крутые головорезы, главари банд и миллионеры, все как один воют фальцетом и просят прощения сами даже не зная за что, когда выдёргиваешь им пальцы. Сустав за суставом. Я специально считала – самый стойкий сломался после девятого, а ведь их, суставов, ещё столько было впереди…

– Ну и кровожадная же ты, зараза, – с каким-то детским восхищением в голосе заметил Марк.

– Возможно… Но мне ничуть не было их жалко, потому что я была права. Не так что ли? Правда была за мной. Хоть и очень жестокая правда… – Немного помолчав, я встретила внимательный взгляд тёмных глаз и спросила: – Марк, почему ты решил сорваться следом за мной? Ты ведь в полиции метил в старшие офицеры, когда я улетела.

– Да, самый молодой действующий полковник, – мечтательно протянул он. – Но какой в этом смысл? Когда умер папа, меня с Пиросом уже ничто не связывало. Я не мог тянуть ферму и такой большой дом в одиночку, да и не хотел. Не моё это. А если жить где-то, кроме родного дома – то какая разница, где? На том же Пиросе, или на Каптейне, или на Земле? Дом – он ведь не там, где здание построено, а там, где родные тебе люди.

– Рак не щадит никого, – пробормотала я, вспоминая сгорбленный силуэт дяди Алехандро, удалявшийся в сторону дома, в ночную тьму. – Но он же мог пройти курс нанотерапии и прооперироваться, в конце концов! Почему не стал?

– Своих средств ему не хватало, но он всё время отказывался от помощи, не хотел, чтобы его лечили на мои деньги. Называл их кровавыми… Но какая разница, как они были заработаны, если они помогли бы ему выздороветь?!

– Нам нужно было закапывать их подальше. Хотя бы на границе поля.

– Нужно было. Но кто же знал… – Поставив пустую бутылку на тумбочку, Марк продолжил: – Он всегда был упорным, говорил: что отмеряно судьбой, тому не противься. Я его спрашивал – как же ты можешь знать, что тебе отмеряно, если не хочешь лечиться? А он отвечал: что я скажу твоей матери, когда встречусь с ней? Что меня вылечили на деньги, полученные за чью-то смерть?

– Видимо, так ему было спокойнее.

– Так ему было проще совладать со своей совестью. Не говорил я ему этого, конечно, потому что знал – наш спор не окончился бы ничем хорошим… Но, знаешь, он ведь именно после той ночи заболел раком, я в этом уверен. Как раз через месяц его биопсия дала положительный результат.

Снова то самое выражение лица, которое я увидела вчера в его каюте. Потухший взгляд, влажные глаза, сквозь которые сквозило разъедающее чувство вины. Снова захотелось стиснуть его в объятиях, и я тихо произнесла:

– Нет, Марк, это всего лишь совпадение. Так бывает, очень часто бывает. И тогда мы берём на себя слишком много… – Неожиданно шальная мысль пришла мне в голову. – Слушай, пойдём в снежки поиграем, а?

Марк оживился, в его карих глазах снова вспыхнул робкий огонёк. Идея явно пришлась ему по душе.

– Погнали. Спорим, я тебя сделаю?

– Даже не надейся. И, Марк… – Я мягко коснулась его руки. – Помни про время. Следующий поезд только утром. Если мы не успеем на этот маглев, шансов догнать его уже не будет.

Марк ногой задвинул сумку под кровать. Я накинула куртку, схватила со стола мобильник и сунула его в карман, мы вышли и заперли за собой дверь. На улице уже темнело – зимний день только-только пошёл на увеличение, и солнце в это время года заходило рано. Вся импровизированная площадь с огромной ёлкой в центре сверкала и переливалась разноцветными огнями. Звонко смеялись дети. Дальше по улице кто-то жёг бенгальский огонь, играла музыка, из-за модульных домов тянуло ароматным шашлыком.

Схватив с земли пригоршню снега, я слепила снежок и с размаху пустила его Марку прямо в лоб. Тот обиженно айкнул и дал ответный залп. Разгорячившись, мы метали друг в друга снаряды, а через пару минут к нам присоединились несколько ребятишек, и в пылу боя я забыла обо всём на свете. Словно ребёнок, я резвилась в снегу, вывалявшись в нём с головы до ног. Он забивался в рукава пуховика, в ботинки и даже за шиворот, а я кричала и смеялась, отправляя в полёт снежок за снежком. В дуэли с Марком я одержала уверенную победу, после чего попала под артобстрел юных бойцов вражеской крепости. Вскоре, повалившись спиной на белое покрывало, я таращилась в чистое звёздное небо и болтала руками и ногами, рисуя снежного ангела…

Резко раздался пронзительный телефонный звонок. Я села в сугробе, вынула из кармана мобильник и приняла вызов. С той стороны донёсся взволнованный голос профессора Мэттлока:

– Лиза, они уже здесь! Они пытаются вскрыть шлюз, я не знаю, сколько он продержится, но Иван был прав – они тут не для того, чтобы нас спасти! Вам надо выбираться. Вы должны найти одного человека, моего друга…

Из трубки доносились гулкие металлически удары. Резко выдернутая из беззаботного детства, я пролепетала:

– Но как же…

– Нет времени! Его зовут Владимир Агапов, профессор астрофизики, Москва. Найдите его, он вам поможет…

– Но…

– Я отключаюсь! Поспешите!

Связь оборвалась. Сердце бешено забилось, и я взглянула на часы – время без десяти семь. Марк выставил будильник на восемь, так что мы наверняка успеем, если выдвинемся прямо сейчас. Уворачиваясь от снежков, Марк радостно хохотал где-то за снежной крепостью.

– Марк, быстрее сюда! – позвала я.

Собранный и подтянутый, он уже стоял рядом.

– Иди в номер и хватай сумку, мы улетаем. Они пришли на корабль.

Марк сорвался с места и скрылся в полумраке. Я вернулась к ховербайку и положила руку на блестящий бок летающей машины. Нам предстояло преодолеть почти двести километров по холоду, и я тихо попросила, обратившись к чёрному зверю:

– Дружище, ты меня никогда не подводил, не подведи и теперь. Я в тебя верю всей душой.

В отдалении ребятня восстанавливала порушенную крепость, рядом постепенно вырастал огромный снеговик. Из-за угла появился Марк с сумкой на плече, а я оседлала байк и надела шлем.

– Ну что, Марк, готов к ночным покатушкам?

– Ох-х, там наверху ведь ещё холоднее, чем здесь, да? – спросил он, упаковывая сумку в багажник.

– Да, намного. Там нас подстерегает ночной ветер, – сказала я, опустила фасеточное забрало шлема и завела двигатели.

На площади шумели люди и мелькали горящие бенгальские огни, откуда-то доносилась новогодняя песня, а ховербайк неторопливо набирал высоту. Один из маленьких тёмных силуэтов возле снеговика махал рукой нам вслед…

Глава XVIII. Брат

… Пустую и безлюдную строительную площадку давным-давно забросили. В углу огромной грудой были беспорядочно свалены бетонные блоки, в стороне ржавел разобранный до костей грузовик, а в самом центре на широких рельсах дремал гигантский жёлтый облезлый кран. Его стрела с безвольно висящим тросом едва покачивалась на ветру, нависая над полусгнившим складским корпусом, который так и не достроили за ненадобностью – фабрика микропроцессоров, которую здесь возвели почти сразу после третьей волны переселенцев, довольно скоро была скуплена на корню одной из межпланетных корпораций и обанкрочена. Теперь эта корпорация монополизировала весь рынок микроэлектроники на Пиросе и давила любое местное начинание в отрасли импортом, взятками, а то и обычным рэкетом…

Я остановила чёрный безликий седан посреди площадки, выбралась из-за руля и открыла багажник. Заметно вздрогнув, из багажника на меня смотрел человек. С животным страхом смотрел единственным широко раскрытым глазом – второй заплыл синеватым кровоподтёком. Человек силился что-то сказать, но его рот был надёжно перемотан тряпкой, служившей кляпом, руки – скованы магнитными наручниками, а некогда белая накрахмаленная рубашка – разодрана и испачкана в крови.

– Узнаёшь это место? – негромко спросила я. Мужчина пробежался непонимающим взглядом по мне, затем – по тёмному каркасу здания, возвышавшегося позади меня. – Хотя куда тебе… Для вас ведь это всего лишь цифры на экранах…

Схватив за шиворот, я выволокла его наружу и вынула из-за пояса пистолет.

– Пошёл. Вон туда, в ворота.

Мужчина послушно захромал в указанном направлении, а я последовала за ним. Он не сопротивлялся, будучи уверенным, что достаточно лишь оттянуть время, но он не знал о том, что об этом знаю я. Вторая цель должна была прибыть сюда где-то через полчаса, поэтому у меня была уйма времени, ведь я уже проделала основную часть подготовительных работ.

Сквозь распахнутый створ ворот мы вошли в полумрак просторного помещения. Здесь всё было в точно таком же упадке, как снаружи – сваленные по углам кучи металлолома, запах ржавчины и тлена. Остановив мужчину, я освободила его руки, он обернулся.

– Теперь садись у колонны, руки за спину, – махнула я пистолетом в сторону дальнего угла ангара.

Почёсывая запястья, под прицелом он прошагал к колонне и остановился в смиренном ожидании. Заломив его руки, я приковала их к стальной опорной свае. Молча, без всякого сопротивления, он сполз на пол и сел на пыльный бетон. Я стянула с него кляп, и он тут же проникновенно затараторил:

– Я понимаю, сейчас тяжело… Я не осуждаю тебя за похищение, всем нужны деньги. Мой брат заплатит выкуп, можешь не сомневаться. Столько, сколько нужно!

– Деньги-деньги-деньги… Все вы лопочете одно и то же… Пытаетесь откупиться. – Я усмехнулась, достала из-за пазухи небольшую коробочку и спросила: – Кроме очередного финансового предложения у тебя есть что сказать на прощание?

– На прощание? – Мужчина был обескуражен, взгляд его метался по моему лицу. – П-почему на прощание?

– Потому что примерно через двадцать минут ты будешь мёртв.

– Ты не сможешь этого сделать. Ты же хороший человек, я по глазам вижу!

– Ошибаешься, – устало возразила я. – Ты совсем меня не знаешь.

– Почему ты хочешь меня убить? Зачем это тебе?

– Ты работаешь на «Ти энд Ти», возглавляешь пресс-службу.

– Д-да, но какое отношение это имеет к тебе?

– Твоя компания задушила эту фабрику, не дав ничего взамен. Тут работало шесть тысяч человек, и все они отправились на улицу.

– Но это же всего лишь бизнес… Заводы закрываются, это часто происходит. Нерентабельные производства исчезают, открываются новые…

Он явно не осознавал, о чём речь. Просто не был способен. Такие люди – богатые, лощёные, обласканные судьбой, – не знают иной жизни. Они должны самолично опуститься на самое дно, чтобы увидеть, каково там.

– Из этих шести тысяч человек четыреста не смогли найти работу и обеспечивать семью, – произнесла я, вспоминая вводную контракта. – Трое из них свели счёты с жизнью. У одного из них от туберкулёза умер маленький сын. Туберкулёз – в двадцать втором веке! Можешь себе такое представить?

– Но это же всего лишь бизнес, – снова повторил он дрогнувшим голосом. – Я же не виноват в этом! Не я принимал решение!

– Ты не принимал, но ты участвуешь во всей этой огромной схеме. А вот твой брат – он это решение исполнял. Его лицензиаты-крючкотворы пришли сюда с вооружёнными наёмниками и закрыли предприятие.

– Но я ничего об этом не знал! Тогда почему я должен страдать?! Я же всего лишь отвечаю за связи с общественностью!

– Потому, что ты – приманка, – объяснила я. – Через четверть часа твой брат будет здесь, и всё закончится. Для него это будет быстро и почти безболезненно, можешь не волноваться. А что касается лично тебя – ты вообще ничего не почувствуешь.

С этими словами я открыла футляр и достала небольшой шприц с мутной белёсой жидкостью.

– Ты не можешь так поступить… У меня есть семья, дети! – Пленник замотал головой, на его лбу выступила испарина. – Ты же тоже живой человек, у тебя же тоже есть семья, да? У тебя есть дети? Есть брат?

– У меня был брат, но это неважно, – отмахнулась я.

– Ну вот! Мы же с тобой похожи! Представь, что бы он почувствовал, если бы твоя жизнь оказалась под угрозой…

Я уже жалела о том, что дала ему возможность говорить. Нельзя их слушать. Зачем я стала это делать? Перед лицом смерти они все изворачиваются, превращаются в змей, вьющихся на горячей сковороде. Набор стандартный: сначала они угрожают – эту стадию мы с моим пленником прошли, когда я запихивала его в багажник, – потом пытаются подкупить, а дальше начинают давить на жалость, на родственные чувства.

Я обошла сваю кругом, воткнула в руку пленника иглу и вдавила поршень. Клерк продолжал дёргаться и просить, обещать и увещевать, и я снова заткнула его белозубый рот кляпом, присела рядом на корточки и сказала:

– Сейчас ты уснёшь. Только потому, что ты должен быть жив, иначе твоя биометрия подаст сигнал на пульт, и вместо твоего дорогого брата-близнеца сюда нагрянет межпланетный спецназ.

Нечленораздельно мыча, он пытался бороться со всё слабеющими веками, силился их поднять, но через несколько секунд глаза его сомкнулись, и он обмяк. Я взглянула на часы и обвела взглядом помещение. Нет, лучше поставить камеру снаружи, и для этого отлично подойдёт кран, стоящий как раз напротив.

Я вышла из ангара, обогнула машину, в которой на пассажирском сиденье полулежал труп телохранителя с отверстием в области сердца, и, встав у массивного основания крана, примерилась взглядом ко входу в тёмный гараж. Чуть повыше… Вот на этой опоре, на высоте метра. Отлично, то, что надо! Достав из кармана небольшую «пуговицу» видеокамеры, прилепила её магнитом к ржавому пятну. Можно идти, здесь меня больше ничего не держало.

Я взобралась на прилежащий холм и шла, считая шаги и огибая жухлые кусты. Овраг, снова холм… Я отдалялась от заброшенного завода, вспоминая панический страх, заполнявший единственный глаз пленника. «Ты же тоже живой человек, у тебя же тоже есть семья, да? У тебя есть дети? Есть брат?»

Юрка… А ведь я забыла тебя, пытаясь выбросить из памяти ещё раньше, чем всё остальное, что связывало меня с домом. Я уже не помнила лиц из прошлого – так давно всё это случилось, так хотелось больше туда не возвращаться, но вот лицо брата всплывало в памяти совершенно отчётливо…

Юра стоял у двери, а рядом с ним на полу лежала тяжёлая сумка. Он улыбался – три месяца назад он успешно закончил школу и поступил в престижное училище, и теперь ему оставалось лишь перешагнуть порог, чтобы отправиться в дальнюю дорогу – практически на другой конец Симерии.

Мама обняла его на прощанье, а отец пожал руку и дал ему какое-то напутствие. Я не разобрала слов – отсюда, с самого верха лестницы, где я пряталась в полумраке, их не было слышно. Рослый восемнадцатилетний Юрка посмотрел на меня, улыбнулся по-доброму – так, как умел только он, – и раскинул руки, призывая меня в свои объятия.

Я вскочила и убежала в свою комнату, хлопнув дверью так, что за обоями посыпалась штукатурка. Все свои восемь лет жизни – целую вечность, – я провела рядом с этим человеком, и теперь он уезжал. Просто собрал чемодан и исчезал где-то, бросая меня одну! Теперь он не будет таскать меня с собой на рыбалку, мы не будем вместе ловить жуков в сумерках, не пойдём в лесной поход. Он не будет рассказывать мне о мире вокруг, не будет носить меня на плечах и вертеть в воздухе – только он умел делать всё это так, что я чувствовала себя пушинкой в космической невесомости, хохоча от радости. А теперь не будет ничего.

– Ненавижу! Я тебя ненавижу, Юрка! Я больше никогда не хочу тебя видеть! – глухо кричала я в залитую слезами подушку, пока он шёл по тропинке в сторону ожидавшего его такси…

Впоследствии раз в полгода он приезжал, мы общались и проводили время вместе, но что-то важное уже было сломано, оставлено в прошлом, выброшено за ненадобностью в бездну времени, будто позабытая детская игрушка…

Воспоминание прервал коммуникатор и голосом Марка сообщил:

– Лиза, минутная готовность. Колонна на подходе.

– У меня всё готово, остался финальный штрих, – ответила я и вынула маленькую «таблетку» с переключателем и парой кнопок.

Вызвала на сетчатку глаза изображение с камеры на подъёмном кране. Несмотря на расстояние в километр, а то и побольше, качество картинки было идеальным – я сделала правильный выбор, не оставив камеру внутри железного склада. Посреди площадки стояла брошенная представительская машина с парой отверстий в лобовом стекле и распахнутым багажником.

Некоторое время ничего не происходило, но вскоре слева выскочил большой чёрный джип и лихо подрулил прямо к распахнутым воротам склада. За первой машиной показалась вторая, затем третья. Из автомобилей высыпали и принялись рассредоточиваться по территории люди в чёрном, в полной выкладке и с автоматами. Шлемы, наколенники, военные ботинки. Отточенные движения, слаженные перемещения…

Боевой отряд службы безопасности межпланетной корпорации занимал территорию завода, на который их привела встроенная в тело моего пленника биометрическая метка. Он всегда был у них на виду, они всё время знали, где он находится. В тот момент, когда я, притворившись бродяжкой, вышла на середину дороги и остановила машину, вышибла мозги шофёру, продырявила сердце телохранителю и упаковала клиента в багажник, спецотряд быстрого реагирования начал готовиться к выдвижению. Они были уверены, что это обычное похищение, убеждены в собственном огневом превосходстве, знали, что смогут обойтись без привлечения полиции, и ожидали, что вся операция, включая время, которое потребуется для того, чтобы добраться с базы до завода, займёт не более часа. Они были правы, только мне всё это было известно заранее…

Пока бойцы стаскивали на землю из брошенной машины тело охранника, прочёсывали пустой периметр и ангар, в кадре остановился огромный представительский броневик. Массивная задняя дверь, покрытая бронепластинами, распахнулась, мужчина в тёмно-синем деловом костюме спрыгнул на землю и в окружении сжатых, словно пружина, телохранителей стремительно направился внутрь ангара. Как и предполагалось, он совершил ошибку – кровные узы очень сильны, и даже самых холодных и расчётливых людей способны выбить из колеи. Тем более, когда речь идёт о брате-близнеце. Краем глаза в окне броневика я увидела какое-то движение, мелькнуло белое пятно. Вдруг мужчине навстречу, размахивая руками, выскочил боец. Тот на секунду замешкался и повернул назад, телохранители прижались ближе к нему.

Ждать больше нельзя! Щёлкаю рычажком на таблетке и вдавливаю кнопку, и тотчас же изображение пропадает с сетчатки. Землю подо мной тряхнуло, а через несколько секунд раздался гулкий, хлёсткий хлопок, словно прямо у меня над ухом лопнул воздушный шарик. Воздух стремительно понёс звук дальше, а со стороны завода в небо взметнулся огненный столб, закручиваясь, добела раскаляя оборванные каркасы прилегающих построек, сжигая сухие кусты на расстоянии сотен метров вокруг.