Погоня за судьбой

– Спасибо большое, вы очень добрый человек…

– Всё, иди, не мельтеши тут.

Я проковыляла в светлый вестибюль гостиницы. За стойкой пухлая и разодетая, словно попугай, женщина-администратор молча встретила меня неодобрительным взглядом из-под бровей. Уже отлично знакомая мне бежевая кофемашина стояла за углом, в самом начале коридора, куда я и направилась – нарочито медленно, подволакивая ногу. Высыпав мелочь в механическую ладонь, я стояла возле аппарата и считала монетки, краем глаза украдкой поглядывая в сторону. Вот охранник, обходивший коридор, потерял ко мне интерес, развернулся и зашагал в обратном направлении. Пора!

Я сделала резкий рывок к стене и в три прыжка оказалась в небольшом техническом закутке, где уборщица обычно оставляла свою утварь на время мойки полов. Прижавшись к стене, я выжидала. Мерные шаги приблизились, и в метре мимо меня прошёл охранник. Покинув тёмную нишу, я почти бесшумно прокралась в конец коридора, откуда только что в противоположную сторону проследовал телохранитель. За мгновение до того, как он, дойдя до фойе, обернулся, я уже прикрывала за собой дверь в колодец с технической лестницей.

Цель была на пятом этаже, в номере-люкс, и теперь мой путь лежал наверх. Через тридцать секунд я оказалась напротив металлической двери с цифрой «5» и перевела дух. Значит, вторая дверь направо… Аккуратно высунувшись в дверную щель, я выглянула в коридор и увидела двоих крупных охранников по обеим сторонам от входа в искомый номер.

Прямо напротив, в небольшой нише тусклым металлом серела дверь с жёлтым треугольным значком высокого напряжения. Щитовая. Я нащупала в кармане заранее заготовленный ключ и стала выжидать момент. Один телохранитель повернул голову в противоположную сторону, а второй в это время чесал нос. Сейчас!

Стремительным броском бесшумно пересекаю два метра коридора и затаиваюсь в нише, затем достаю ключ и отпираю замок. Тёмное помещение встретило меня гулом распределительного шкафа. В углу стоял стол, на котором были свалены какие-то коробки, обрывки проводов и прочий мусор. Я подошла к щитку в поисках нужного мне рубильника с подписью «коридор». Наконец, нашла его и дёрнула вниз, после чего вернулась к двери и прислушалась. С той стороны донеслось:

– Что за хрень? Первый пост на связи. В коридоре свет погас, выясняем… Значит, только у нас… Карло, сходи, глянь автоматы, может вырубило чего.

– Момент…

Я вновь затаилась. Шаги приблизились, дверь распахнулась, в комнатку вошёл амбал и принялся, почёсывая бритый затылок, разглядывать огоньки на электрощите. Прикрыв дверь, делаю два шага вперёд, и со всего размаху рублю ладонью куда-то в район шеи. Бугай сразу обмяк – удар пришёлся прямиком по сонной артерии. Теперь нужно действовать максимально быстро!

Срываю со стены небольшой огнетушитель и выхожу в коридор. Делаю широкий замах, и в этот момент второй охранник, стоящий возле двери, поворачивается в мою сторону и тянется к кобуре, но уже поздно – огнетушитель с гулким звоном прилетает ему прямо в лоб. Амбал валится на пол, словно мешок картошки, а я подхожу к двери и замираю – с той стороны доносятся приглушённые женские стоны. Похоже, моя цель развлекается как может, в меру своей скудной фантазии.

Удар ноги – и дверь с хрустом распахивается внутрь. Из глубины помещения раздаётся яростный надрывный вопль:

– Какого хера?! Вы с ума сошли, бараны безголовые?! Я вас всех на завод отправлю!

Я сбросила хламиду на пол и стремительно прошагала сквозь прихожую, оказавшись в огромном зале, посреди которого стояла роскошная кровать. Голый, бледный и обрюзгший сенатор стоял передо мной, а с его дряблого лица, покрытого красными пятнами, медленно сползал злобный оскал, сменяясь выражением растерянности. Неоднократно я видела это лицо на фотографиях, сидя за столом в кухне и изучая жертву – пытаясь понять, кто этот человек, что из себя представляет, и каким был его путь к вершине общества. Одетый с иголочки, в роскошном костюме, самодовольный и властный на фотографиях, сейчас он был гол и жалок, словно крот, который рыл очередной подкоп к моркови, но угодил в прозрачную пластиковую ловушку, из которой уже не мог выбраться.

На кровати в скомканных простынях лежала голая молодая девушка с кляпом во рту, связанная по рукам и ногам. Спина её была испещрена красными рубцами от хлыста, который валялся тут же, рядом, среди других причудливых игрушек. Сенатор дрожащим голосом вопросил:

– К-кто ты? И что тебе н-нужно?

– Я пришла за тобой, – мрачно ответила я. – Прощайся с жизнью.

– Подожди! – Он выставил перед собой тощие руки с розовыми торчащими костяшками и замахал ими в воздухе. – Подожди, давай договоримся! У меня много денег! Очень много! Я могу обеспечить тебе всю жи…

Мощный удар кулаком в солнечное сплетение – и старик с остановившимся сердцем тюфяком падает на пол. Девушка на кровати глухо заверещала сквозь кляп и задёргалась, тщетно пытаясь освободиться. Бросив на неё мимолётный взгляд, я подошла к окну, сдвинула в сторону массивную фрамугу и встала на подоконник. Впереди зеленела Ларма – широкая и мелководная река, которая, извиваясь змеёй, исчезала в дымке за горизонтом. А где-то там внизу, на дне пятиэтажной бездны под самым окном меня уже ждал открытый грузовик с наполненным пустой картонной тарой кузовом. Сердце заколотилось с утроенной силой – мне предстояло прыгнуть и попасть точно в кузов. Метр вперёд или назад – и я приземлюсь на асфальт с не вполне понятным исходом.

Я прикрыла глаза. В лицо дул ветер, а я глубоко дышала, стараясь унять нервную дрожь в теле. Внизу завёлся и взревел двигатель, а сзади, из коридора послышался топот ног. Ну, была не была… Делаю шаг вперёд и лечу, зажмурившись и размахивая руками, пытаясь сохранить положение в пространстве.

Хлопок – и я погружаюсь в перину из картона и бумаги. Грузовик тут же срывается с места, уносясь подальше отсюда, а меня начинает наполнять чувство удовлетворения – сегодня этот мир стал ещё немного чище…

* * *

… Давно переодевшись и смыв грим, уже который час я тряслась на пассажирском сиденье в пикапе Марка, и наконец впереди показался знакомый поворот. На свалку возле окраины Олиналы опускался вечер, было тихо и безлюдно. Марк крутанул руль, и наше долгое путешествие сквозь Сонору ещё на несколько метров приблизилось к завершению.

Огромный промышленный пресс, уставший за день, слоновьей тенью отдыхал в тупике, а вокруг, посреди груд металлического хлама были как попало брошены пара погрузчиков, пневматический резчик и какие-то закопчённые машинные внутренности.

Вскоре вдали показались два суетливых луча автомобильных фар, и к нам подкатил чёрный внедорожник. Он остановился, фары его потухли, с водительского сиденья выбрался тёмный силуэт и двинулся в нашу сторону. Мы с Марком вышли из машины и пошли навстречу. Пако, немногословный подручный Рамона, с чёрной сумкой в руках, пробурчал:

– Здесь миллион двести тысяч, как и договаривались.

Марк принял из его рук увесистый баул и направился к пикапу. Постояв в нерешительности, я двинулась следом. Последние недели меня мучил вопрос, который я хотела задать Альберту, но я никак не могла встретиться с ним лично. По рабочим вопросам я общалась только с Рамоном, а деньги нам передавали через подручных.

Загудел двигатель, зашуршал песок под колёсами, и в воздух поднялся столб пыли. Хлопнув дверью, я задумчиво проводила взглядом красные габаритные огни чёрного джипа и спросила:

– Слушай, Марк, а откуда берутся деньги, которые мы получаем? Суммы немаленькие, а Альберт и люди, которые стоят за ним, наверное, получают и того больше?

– Хочешь знать, как это работает? – хмыкнул Марк. – Настоящие политики, Лиза, умеют извлекать выгоду из любой ситуации. Сегодня в отеле ты убила сенатора-садиста, а завтра утром на бирже акции этого отеля уйдут в крутое пике. Их подешёвке скупит человек, который заранее предупреждён и знает всё, что ему нужно знать. Второй человек в сенате продвинется выше по карьерной лестнице, заняв место почившего сенатора. А третий человек в парламенте выдвинет законопроект о дополнительном финансировании муниципальной полиции, чтобы она могла предотвращать такие случаи в будущем. Все довольны и считают денежки. Ты – в том числе…

Я молчала. Где-то на грани сознания всегда пряталась мысль о том, что я лишь пешка в чужой игре, но сейчас это стало очевидно и настолько выпукло, что на душе вдруг стало очень гадко. Я почувствовала себя использованной и вспомнила связанную исполосованную девушку, лежавшую на кровати. Она ведь тоже получала деньги за свою работу, и её тоже используют в своих грязных играх. Где же та тонкая грань, что пролегала между нами?

– Поехали домой, Марк, – попросила я. – Я дико соскучилась по дому за эти дни…

– Да и я устал с дороги… Задница уже отваливается.

Марк повернул ключ зажигания, и машина неторопливо поползла по направлению к шоссе, которое наконец приведёт нас к вожделенному дому…

* * *

Белые мягкие мотыльки колотились о лампу, висящую над верандой. В окнах было темно, дядя Алехандро уже спал, и мы с Марком расположились на кухне, чтобы предаться позднему ужину, а после – пересчитать гонорар. Аккуратные плотные свёртки купюр ложились на стол и шуршали, похрустывали в наших руках. Свеженапечатанные деньги всегда пахли как-то по-особому, и запах этот был соткан не только из типографской краски и бумаги – в нём чувствовались дорогие вина, роскошные шубы, увлекательные путешествия, участок с домом возле леса… Это был запах возможностей.

Когда вся сумма была дважды посчитана и уложена обратно в сумку, я устало прикрыла лицо руками и пробормотала:

– Никогда даже представить себе не могла, что увижу столько денег… Что мы будем делать с ними?

– Свою долю я прогоню через прачечную и, наверное, куплю новый дом. И автосервис. Или не автосервис, а что-нибудь ещё, – пожал плечами Марк.

– То есть, проще говоря, ты тоже не знаешь, куда их девать.

– Да, не знаю. Но с ними мне спокойнее. Я всегда уверен, что есть запас на чёрный день, и нам не придётся стоять с протянутой рукой, если вдруг всё полетит к чертям. А теперь пошли, нужно их спрятать.

Поднявшись из-за стола, он подхватил сумку и вышел на улицу. Я прихватила на веранде лопату, и мы направились к роще акации. Там, возле самого массивного, пожилого, медленно умирающего дерева мы укрывали кровно заработанное. Большой деревянный ящик, вкопанный в сухой грунт под кустом, был накрыт крышкой и присыпан толстым слоем земли, которую сейчас осторожно, стараясь не повредить крышку, остриём лопаты откидывал в сторону Марк.

Вот серая доска выглянула из-под песка. Доски, словно старые половицы в давно заброшенном доме, открывались взору одна за другой, и вскоре Марк присел на колени возле ящика и принялся руками смахивать землю с деревянной поверхности.

Сверху на нас смотрели любопытные звёзды, тишину нарушали лишь редкие дуновения тёплого ночного ветра. Я сидела рядом, на торчащей из земли толстой змеистой петле корня, и перед моим взором вдруг предстало кладбище. Обычное, аккуратное кладбище с мраморными крестами, но не эта, старая его часть. Мой разум двигался дальше, в низину, которая день за днём заполнялась крестами и холмиками, поглощалась растущим погостом.

Свежая могила, ожидавшая своего вечного квартиранта, была уже выкопана и источала холод, а деревянный ящик, в котором человек обретёт покой, прибудет на катафалке с минуты на минуту. Этот ящик тоже сделан из дерева, и он – словно зеркальное отражение того, который откопал сейчас Марк. Вот, загребая свёртки ладонями, Марк кладёт в ящик заработанные деньги – те самые, которые нам заплатили за то, чтобы в свой последний ящик лёг человек…

Неожиданно в темноте беспокойно запрыгал луч фонарика. Я соскочила с корня и спряталась за массивным стволом дерева. Отсвет мелькнул по лицу Марка, тот чертыхнулся и бросил в ящик сумку прямо так, с оставшимися в ней разноцветными свёртками. Со скрежетом надвинул щербатую крышку.

– Кто тут шарит по ночам?! – раздался грозный голос дяди Алехандро. – А ну, покажись!

– Это я, пап. – Марк встал, прикрывая лицо от яркой полосы света, шарившей по его лицу. – Мы тут с Лизой.

Чуть прихрамывая, мой отчим подошёл ближе. В одной руке он держал фонарь, а в другой – верное охотничье ружьё. Одет он был в пижаму и свои домашние тапочки, покрытые степной пылью, лицо сонное, заспанное, брови нахмурены в недоумении, а рот – чуть приоткрыт. Бросив в нас с Марком по тяжёлому взгляду, он опустил глаза и увидел крышку ящика с разрытой вокруг землёй. Махнул в его сторону ружьём:

– Это что?

– Это… Мы собирались тебе сказать, но всё как-то момента подходящего не было… – Марк мялся, поглядывая на меня в поисках поддержки, но я молчала. Наконец, он отыскал нужное слово и выпалил: – Это наши сбережения.

– Что за сбережения? Покажи, что там внутри.

Зацепив носком ботинка, Марк сдвинул крышку в сторону. Туго перетянутые цветные свёртки, едва посыпанные песком, беспорядочной кучей проступили на фоне яркого света звёзд. Казалось, ночные светила нарочно старались поярче осветить этот сундук с сокровищами – блестящие защитные полоски так и искрились на новеньких купюрах.

– Тут же целое состояние! – воскликнул дядя Алехандро, в глазах его сверкнули было, но тут же потухли искры.

Он строго посмотрел сыну в глаза. Ростом он был чуть ниже Марка, стоявшего, к тому же, на возвышении, но сейчас Марк казался маленьким и жалким, а его отец – большим и суровым великаном.

– Где вы их взяли? – вопросил он.

– Заработали.

– Что это за работа? Неужели за честную работу могут столько платить? Что вы делаете? Это взяточничество? Воровство? Отвечай, сын! – потребовал дядя Алехандро. – Мне нужно знать!

Марк молча отвернулся лицом к полю и взялся руками за голову – то ли не находил правильных слов, то ли не мог позволить себе сказать правду. Дядя Алехандро вопросительно повернулся ко мне. Я не стала врать и увиливать и просто сказала:

– Мы убиваем людей.

Секунду он смотрел на меня полными тьмы глазами, будто увидел какое-то страшное чудовище. В его коротком взгляде пронеслись ужас, отвращение, разочарование, безнадёжная тоска… Покачав головой, он выключил фонарь и произнёс совершенно потухшим, бесцветным голосом:

– Моё сердце разрывается, и мне стыдно. Мне больше некого винить, кроме себя.

– Папа, да почему?! – воскликнул Марк. – Мы уже взрослые люди, и сами отвечаем за свои решения! Мы, по сути, очищаем этот мир от злодеев! Если бы ты хоть одного из них узнал получше…

– Некого, – будто не слыша Марка, продолжал дядя Алехандро. – Это я не смог дать вам всё, что должен был. И я чувствую вину за то, во что вы, мои дети, превратились…

Я нервно теребила подол платья, не зная, куда деться. От страшной правды мой отчим старел прямо на глазах.

– Не переживайте, я не сдам вас в полицию, – тускло произнёс он. – Ведь полиция уже здесь. Вот она, передо мной…

Он мимолётно взглянул на Марка, развернулся и понуро заковылял в сторону дома.

– Папа! – воскликнул Марк. – Всё не так, как ты думаешь! Мы делаем этот мир лучше!

Его силуэт становился всё меньше, и до нас донеслось тихое, едва различимое:

– А эти грязные деньги, пахнущие смертью… Они не принесут счастья…

Глава XVII. Снежная битва

… Лучи пополуденного солнца серебрились в заснеженных шапках, укрывавших острые горные пики. Лёгкие утренние перья облаков растворились без следа, небо было чистым и ясным, и я наслаждалась полётом, вдыхая полной грудью морозный воздух через фильтр шлема. Смягчая нервные импульсы, терморецепторы рук кричали мозгу об ощутимо отрицательной температуре воздуха, но меня это совсем не беспокоило – я чувствовала себя неуязвимой на этой высоте.

Далеко внизу показался едва различимый, присыпанный снегом силуэт «Виатора». Он сливался с местностью и отсюда был похож на занесённую лесную поляну необычной формы – одну из многих сотен таких же полян, скрытых меж горных хребтов, у кристальных озёр и вдоль юрких речушек…

Спустившись вниз, я аккуратно закатила гравицикл в раскрывшийся шлюз и погасила двигатели. Насвистывая одну из тех забавных бравурных мелодий, которые любил дядя Ваня, вытащила из багажника пакет с покупками и прошагала в кают-компанию. Там царила напряжённая тишина. Дядя Ваня, профессор и Марк сидели за столом. На одной ноге я сделала изящный оборот вокруг своей оси и беззаботно поинтересовалась:

– Как вам моя обновка? Пуховичок отличный, в нём не холодно и не жарко, а ровно так, как нужно!

– Лиза, мы как раз ждали тебя, – проигнорировав мою реплику, прожужжал Ваня. – Присаживайся, нам нужно кое-что обсудить.

Я кинула пакет на диван, устроилась на одном из свободных мест, стукнула об стол пару смартфонов и восхищённо ткнула в них пальцем.

– Видали? Вон чего нашла – вернулась старинная мода на сенсорные телефоны. Тут, в горах, это лучший способ связи, а эти номера – предоплаченные и анонимные, так что нужно очень постараться, чтобы вычислить нас.

Дядя Ваня, не обратив никакого внимания на телефоны, сообщил:

– Мы получили послание от заказчика. Посмотри и скажи нам, что ты об этом думаешь.

Он вытянул откуда-то планшет и положил его передо мной. «Вы отлично поработали! Жду в ответном письме ваши координаты, после чего вышлю группу вам на подмогу». Вроде ничего необычного.

– Вроде ничего необычного, – пожала я плечами. – Кратко и по делу.

– Отлично. – Дядя Ваня постучал манипулятором по столу. – А теперь давай поразмыслим. Мы сидим здесь, без связи, придавленные к земле флотскими поисковиками. Как только мы взлетим – нас либо посадят и возьмут на абордаж, либо ликвидируют на месте, и заказчику об этом известно. Никто в здравом уме не станет объявлять войну Конфедерации ради того, чтобы вытащить нас отсюда, а значит, та группа, которую к нам хотят прислать «на подмогу», в лучшем случае просто заберёт артефакт, оставив нас здесь, а в худшем… В худшем – и чего похуже.

– Деда, откуда такой пессимизм? – вопросила я.

– А вот откуда. Наш заказчик работает на «Базис», крупную организацию в верхах – если угодно, тайное правительство… Не спрашивай, я успел навести справки. Если тебе, Лиза, что-то неизвестно, это не значит, что об этом не знают другие. И тот самый номер, который ты используешь для связи – пять нулей, две двойки, семь, четыре, семь… Даже ребёнок разгадал бы этот ребус!

Я попыталась вызвать перед глазами привычную цифровую панель. Не получилось, я схватила один из купленных телефонов и вывела панель набора на экран. Действительно, последние пять цифр легко можно было прочесть как «basis». И почему я раньше не обратила на это внимание? Может, потому что это было уж чересчур выпукло и очевидно? Дядя Ваня тем временем продолжал:

– «Базис» десятилетиями держит руку на пульсе всей Конфедерации, вмешиваясь в экономические и политические процессы там, где нужно, с помощью финансовых корпораций, общественных институтов, управляемых правительств… Экономические кризисы, перевороты, спецоперации… Перечень методов можно долго продолжать. Эти люди не станут играть в бирюльки, и, если учесть, что мы навели много шороху и в определённой степени скомпрометировали себя, мы для них теперь – токсичный актив.

– Да, засветились конкретно. – Я подняла брови и вздохнула. – И что теперь будет?

– Ту часть «Книги», что мы упустили, ищет боевой отряд «Интегры», с которой у «Базиса» с недавних пор очень плодотворные и взаимовыгодные отношения. Моё предположение следующее: как только заказчик узнает, где мы находимся, эта самая «Интегра» пришлёт к нам гостей за второй частью…

Воцарилась тишина. Я много слышала про «Интегру», но встречаться с её представителями не доводилось. Этот высокотехнологичный преступный синдикат был признан террористической организацией номер один на уровне Конфедерации. Он принимал на себя ответственность за самые масштабные и кровавые теракты от Везена до Кассиопеи – взрыв орбитальной платформы над Циконией в системе Глизе-832, унёсший жизни двадцати тысяч человек… Столкновение межзвёздного круизного лайнера «Полярис» с грузовиком, полным горной породы – ещё двенадцать тысяч… Крушение автоматического газодобытчика над Юпитером – жертв нет, за исключением вахты синтетиков, но ущерб оказался настолько велик, что «Система-Ресурс» просто отказалась вешать второй добытчик на орбиту…

Список был обширным, и с периодичностью в несколько месяцев новостные ленты неизменно вспыхивали очередной крупномасштабной трагедией.

– Ну ты и нагнал страху, дядя Ваня, – нарушила я тягостное молчание.

– Девочка моя, если бы я из раза в раз не предполагал самое худшее, меня бы давно уже не было в живых.

Я легонько стукнула ладонью по столу.

– Тут неподалёку я заприметила тихий посёлок, где мы сможем переждать, если что-то пойдёт не так…

Обычно молчаливый профессор Мэттлок интеллигентно прокашлялся.

– Предлагаю не сдавать им сразу все наши козыри. Можем дать ему координаты корабля. Мы с Иваном останемся здесь, а вы с Марком возьмёте «Книгу» и отправитесь в посёлок. Связь, как Лиза верно подметила, будем держать по мобильному телефону. Если что-то пойдёт не так, мы дадим вам знать, и у вас будет некоторый запас времени…

Дядя Ваня прожужжал:

– Возражения есть?

– Может, поднимем нашу посудину и рванём куда-нибудь в сторону Марса? – с надеждой в голосе спросил Марк.

– «Виатор» выдержит только одно ракетное попадание, – заметил дядя Ваня. – Есть план получше?

– Получше у меня нет, – вздохнул Марк.

– Ладно. Рональд, твоя позиция по поводу предсказаний остаётся неизменной? Ничего не хочешь нам рассказать?

Профессор молча помотал головой. Вид у него был сосредоточенный и даже несколько виноватый – он явно что-то знал. Дядя Ваня словно бы вздохнул и распорядился:

– Лиза, передавай координаты заказчику, и начинайте собираться в дорогу…

* * *

… Сапоги, боевой комбинезон, пуховик поверх, чтобы не привлекать к себе чересчур пристального внимания… Брать с собой тяжёлое оружие было нельзя, поэтому я решила захватить только мой верный пистолет. Поддельные документы, пара платёжных карточек… Марк уже почти оправился от ранения и выглядел вполне бодро. Похоже, он не собирался отказываться от праздника, и в сумку рядом с «Книгой» уложил две коричневых стеклянных бутылки с пойлом и упаковку хрустящей гадости, купленные мною утром…

Я сидела верхом на ховербайке, а Марк копался, упаковывая вещи в небольшой багажник. Дядя Ваня стоял рядом. Профессор взволнованно переминался с ноги на ногу. Наконец Марк, управившись, взобрался на гравицикл и обхватил меня сзади за талию.

– Ну что, едем?

Я включила двигатели. Мэттлок напутствовал нам вслед:

– Держите телефон при себе!

Я кивнула в ответ, и вывела ховербайк наружу…

По уже знакомому маршруту мы летели в сторону посёлка, а Марк молчал и прижимался ко мне сзади – похоже, ему было не по себе на такой высоте, да ещё под морозным ветром и открытым небом. Его можно было понять: одно моё неловкое движение – и полетим вниз на скалы с двухсотметровой высоты…

Посёлок встретил нас оживлёнными улочками. Внизу на снежном фоне мелькали яркие куртки всех цветов и оттенков. Кто-то катался на лыжах, между домиков дети играли в снежки и таскали туда-сюда огромные комья, складывая их в две огромные крепости, а чуть в отдалении несколько снегоходов бороздили снежную целину. После подвешенной атмосферы корабля мы будто попали в другой мир – лёгкий и беззаботный, ожидающий большого праздника. Я невольно вспомнила себя в детстве – как ждала волшебную ночь, которая бывает только раз в году, и как долго и волнующе тянулся предшествующий ей день. Новогодняя суета затягивала в себя, как чёрная дыра, и даже самый нелюдимый и мрачный человек мог в этот день прочувствовать атмосферу праздника.

Оглядевшись сверху в поисках знакомой вывески, я снизилась и приземлила гравицикл за углом гостиницы. Марк слез и, оказавшись на твёрдой земле, облегчённо вздохнул. Я стянула с головы шлем и попросила:

– Марик, сходи внутрь и сними номер на пару дней. Я скоро приду.

– Ага. Только аккуратнее – здесь зона боевых действий. – Он мотнул головой в сторону резвившихся ребятишек. – Если дети примутся лепить из тебя снежную бабу, кричи громче…

Марк исчез за углом, а я, оседлав гравицикл, скрестила руки и размышляла, что делать дальше. В этой глуши надолго оставаться было нельзя, а в случае заварушки нам вообще следовало бежать без оглядки как можно дальше. В памяти вдруг всплыло ночное видение – чёрная вспышка, узкий коридор и прямоугольные окна. Тамбур прямо передо мной и мечущиеся лёгкие занавески, за которыми мелькает ночная тьма. Это была дикая, какая-то средневековая мысль, но получалось, что Томас дал мне предзнаменование, и теперь я со всё большей отчётливостью понимала, что нужно делать дальше. План в голове формировался, и я направилась ко входу в уже знакомый магазин.