Философское время нуара – Quantum

– Плетётся он подняв – те казни

– И выше солнца в смерти – разной,

– И выше звёзд, что стали – снова

– Одной болезнью в мире – слова,

– Одной страдающей нам – честью,

– Где живо общество по роли,

– А мы на казни смотрим – вместе,

– И что – то им считаем – болью.

Лучше, чем играть в любовь

– Не лучше ли играть в любовь,

– Ей прививая мерный – фатум,

– Чтоб обращать судьбе – назло

– Свободу смысла в дар – мечты,

– Её одну ты видел – в людях,

– Ей клялся жизнью, что и прежде

– Ты выше собственной – надежды,

– Когда восходишь небом – врозь.

– И сам играешь, как и счастье

– На смыслах общества, где стали

– Мы словно красками – по ткани

– Искусства слова – между глаз,

– Как между личности не помнит

– Твой верный пёс, твой друг Вселенной,

– Что жизни сам он будет – в мире

– Ещё одной скульптурой – в нас.

– Не лучше нам играть – в свой долг,

– Крутить края под шестерёнки

– Из недр скабрёзной формы – лет,

– Ещё в почтительной, как стиль

– Манере блага видеть – пламя

– Внутри пронзительной надежды,

– Что хочет человек – за этой

– Формальной маской в жизни – дать.

– Но дать от роскоши, как вечер,

– Как сила слов в туманах – прозы,

– Когда за авторским творением

– Ты выше личности от звёзд

– И медлишь в праве – предрассудком,

– Что стал ты выше в той лишь – части

– Её свободы – жить, как прежде

– И словом в красках видеть – кровь.

– Желая алый свет – не трогать,

– Но солнце в личности, что пламя

– Считать за сном внутри – от встречи

– Ещё по жёлтой глади – слёз.

– Ещё с утра ты был бы – мирным,

– А после фатума – за прежним

– Ты не снискал свой ветер – вешний,

– А только формой взял – любовь.

– Одну внутри, одну из клетки

– В системе верности заветной,

– Что игры в твой прелестный – номер

– Судьбы – знакомой формы глаз

– Не стали нам отжившей – местью,

– Ещё свободой в праздной – чаше,

– А сном внутри, срывая прежний

– Достаток почести быть – краше,

– Чем сон политики над – верной

– Основой глаз, что верят в меру

– Или считают странной – гладью

– Быть только былью – от оков,

– Быть формой ради души – забвения

– Или искать свой мир – на полке,

– Расставив склочной формы – роли,

– Как день достатка в играх – слов.

Потом – нас не ищи

– Не ищи нас потом – поутру

– По подвалам из честности лет,

– Не гони по прелюдии форму – одну,

– Что читает свой ветер – в ответ

– И крадётся близ странной – игры,

– Понимая, что формула света – ещё

– Не достаток из честности – жить,

– А прелюдия к разнице воли – внутри.

– Не ищи нас по тропам – из лет

– Над внутри не пройдённой – средой,

– Близ которой ты слышишь – ответ,

– Точно собранной гранью – ветров.

– Верноподданной в страх – от людей

– Из начала критичности выше – зари,

– По которой ты стынешь, как день

– И отчаянно крутишь свой свет – позади.

– Не ищи нас по смыслам – луны,

– Что отсветит фатальностью – блага,

– Что не будет ужимкой и телом – имён,

– Под которым ты выше, чем сон

– И потом не скажи, что угрюмый поэт

– Стал тебе небожителем – в стиль,

– Стал основой культуры, и где – то парит,

– Видя общество в смерти – внутри.

– Не ищи нас за чёрной зарёй – позади

– Между вечностью в большем – пари,

– Что давно не остыли мы верить – уму

– В повседневности страха – во тьму,

– И куда – то спустились мы между – игры,

– Чтобы думать, что каждому – яд

– На сегодня горит удивлением – в ряд

– И конечностью страха опять – говорит,

– Что не будешь увиливать – этим умом,

– Только в разнице смерти – парить.

– Но забудь отношение в старой – руке,

– В этой позе фантомной – к истцу

– Под реальностью слов городской – у черты,

– Под которой не стало им – душно

– Вслед увиливать скромной доселе – уму,

– Равнодушной, очерченной догмой – имён

– И потом говорить, что осталось – ему

– Только выть на луну и получше – глотать

– Удивление тонкого имени – в теле.

– А потом – только страх и предел бытия,

– Нас не вынули городом в смелой – тоске,

– А за ней только дождь и кругом – пустота,

– Что ничейная чаша расслабления – слова,

– Чтобы жить или ждать – постоянство в аду

– Или думать сегодня на – чёрном уме,

– Что когда – нибудь слову опять – пропаду

– И заимствую вечности долгую – пядь.

– Словно круг аллегорий не снял – бытие

– И стоит им манера по крутому – вокруг,

– Безотрывному свойству удивления, что

– Не поникли внутри посторонние – дни,

– Только видом исчезли потом – поутру.

Философ в униженной позе

– Над разницей у мысли – бытия —

– Философ власти, может до любви

– Или остался верить – по себе,

– Как дождь нам капал этим – впереди.

– Он жил в горах и к малому – прошёл

– Искусству мира, словно по косе

– Или взыскал то миру – для того,

– Чтоб жить укромно в мерной – полосе.

– Ей старый воздух причитать – вокруг

– Системы слова в нижней – колее,

– Откуда жил ты разницей – ещё

– Внутри неличной в памяти – дождя.

– А он всё капал в слове – для того,

– Чтоб серой маской вынимать – себе

– Причину слова в памяти – от нот,

– Поступок жизни в малой – пустоте.

– Философ спросит – может для того,

– Что в жизни мирно стало бы – тебе

– Искать свой остров власти – на любви

– И этим помнить качество – от жизни.

– Блистают миром – люди той поры,

– Остались в праве только – для того,

– Чтоб знать им тонкий номер – в рукаве

– И стиль культуры в мимике – причины,

– Но поздний вечер прямо – у виска

– Наставит сложный ветер – в унисон

– И сдует пули в качестве – утробной,

– Фатальной роли – в этой пустоте,

– Где жил философ, может по уму,

– А может в жизни – стилем обогнув

– Он хочет слову к маске этой – быть

– Ещё и притчей – робости к любви.

– Усталой ношей в полнолунный миг

– Ты видел позу в части той – любви,

– Ты стал ей ровно думать – о себе,

– И что – то помнить в верности – глазам,

– А ныне звёзды падали – под дым

– Твоей Вселенной в форме – от любви,

– А ныне были стилем – дорогим

– Из поля славы в верности – за прошлым.

– Осталось жить им только – по любви

– Ещё в моментах призрака – отныне,

– Ещё летая в принципе – от слов,

– Куда философ стал бы им – от жизни

– На слабой форме в доблести – ума,

– Как стон фиалки в собранной – главе,

– Как жизни казус в лунной – до игры

– Манере складывать то общество – доселе.

– Им быть, как притча – только для себя,

– Им долго вычеркнув ту позу – от ума

– Внушению обратной маской – на горе,

– Как дух философа невидимый – о время.

– Но жажде слышно – это лишь твоё

– Природы смысла странное, как имя

– Течение слова – в призраках примет

– Объятых только символом – в ответ

– Обычных к ритму права – на лице,

– Что пули даже видят – на конце

– Свой светлый признак качества – ещё

– Не слитой призмы в обществе – сегодня.

Завтра не принимай к сердцу

– Не обнимай заманчивое завтра,

– Когда оно лишь вторит – бытие

– Глазам или в пустой обрывок – счастья,

– Считая форму мира лишь – затеей.

– Не добивай приземистое чувство,

– Где стало нам оно – куда дороже,

– Чем этот век в искусстве – на мотиве,

– Чем общество остывшей формы – лет.

– Им трудно будет выжить – по любви

– И звук нуара принимать – на сердце,

– Им только в прозе важного – ушли

– Твои года, что были сами – возрастом

– Или скитались в ощущении – чувства,

– Что будто тёмно-синий берег мира,

– Внутри принял одним мотивом – чуда

– Свой образ видимый и там – ревнивый.

– Не обижай в надмении – просторный,

– Отживший век, что стал сегодня – нами

– Казаться выше, чем чутьё в могиле

– И долгой статью бередить – сознание,

– Пока оно немеет в форме – жизни

– И строки внутрь указывают – к грани,

– Что ниже слов – не может быть прелюдий,

– А только сны, и только формы – ради.

– Ты обещаешь сном принять – морали

– Внутри своей привычки видеть – завтра,

– Ты заливаешь в ток культуры – счастье,

– Чтобы движение мерило – суть нами

– Материальной гордостью – те мысли,

– Тот воздух слова, словно бы обняли

– За страх давление к почести – от жизни

– И гордо стали синим – опозданием.

– За небом также вдоволь бродит – хитро

– Твой космос чувства, будто передали

– Планеты ветру – свой остаток мира

– И через волю завтра – не приняли

– Внутри обычный день – за остановкой,

– Внутри привычки города – за тенью,

– Что зданием носит, словно дух – обычай

– И верит в призраке – за это расстояние,

– Что ветром стало тёмно-синей – ношей

– Одно любви сегодня – построение

– И ждёт свой смысл, как будто бы – дороже

– От духа города и этим – непохоже

– Стал ветром смысла общего – теперь.

– Не принимай ты этот облик – завтра,

– Что страх ложится в поле – расстояния,

– Где бурный свет потока – этой мысли

– Ведёт пространство в верности – души

– И знает сон о прозе на последней

– Минуте счастья, будто бы – обычно

– Ты стал манерой в стиле – роковой,

– Но сам не носишь синий вереск – счастья,

– А только небо кроет стилем – ветра

– Один покой по надобности – смысла,

– Одной рукой, внутри которой стал ты

– Ещё ему – всё видеть свод пустой.

Время инстинкта

– Пусть не стало твоим – бытие

– В посторонней красе от любви,

– В человеческой ясности мира, увы,

– Как и кукла под сердцем – ума.

– В золотое перо положу – идеал

– И над точной картиной его – по уму

– Ты лишь будешь катиться – в себе,

– Как инстинкт повторения мира.

– На другом, не таком постоянстве – его

– Я держу свой пароль – от любви,

– На примете от слов человека – сложу,

– Точно крылья – тот айсберг души

– И короткими ливнями в сердце – его

– Покажу свой последний – поход,

– Словно в горы ума забираешь – меня,

– Чтоб вести этим поводом – мира.

– А в тебе идеал по ничейной – красе

– Распустил за бутоном – цветы,

– Осознал это общество странного – я,

– Где в предгорьях настали – нам лишь

– Постоянные ветры о сон – на глазах

– На короткой развалине – черт бытия —

– Эти грёзы – цветы от опасности лет,

– Что внутри забирают отчётливый – свет

– И кроят постоянство материи – мира.

– Ты ей – кукла под малой порой бытия,

– Ты сомнением просишь отдать – это я

– За спокойные тени – у мёртвой реки

– На последнем вагоне разбитого – сердца,

– Что не просит огня и возможности – мне

– Показать расстояние в сложенном – дне,

– Что не водит угрюмый мотив – для любви,

– Только нам высотой помогает – пройти

– Обоюдные грозы за пределом – любви,

– Где не носишь обычный ступени – порок,

– Только горы в предчувствии манят – тебя,

– Что один ты в усталости видел – его

– Поколения чашу и над ней – не играл,

– Но внутри обрывал свой последний – глоток

– Между памятью мира, что тебе – не идёт,

– Как последняя ноша – за инстинктом его.

– Ты в любви – непохожий и странный мотив,

– Ты ещё негодуешь и власти – строптив,

– Что в глазах обрываются тяги – ума,

– Словно горы в конечной расщелине – мира,

– И тогда в поколении странной – игры

– Между слова у будущей ласки – поры

– Ты пребудешь, как ласковый свет у грозы,

– Что не носит свободное пламя – прозрения,

– Но в подножье свободы – уводит тебя

– И опять, и опять между смелой – тоской

– Повторяет инстинкты по праву – себя,

– Что внутри за обычностью – мир городской.

Что движет – то роль

– Что движет искусство – в тебе —

– То ясности мерная глина,

– Что фатум над сном – бережёт —

– То зиждется в малой тоске,

– Исчезнувшей в городе, где – то

– По трауру в местном кафе,

– Уняв свой бокал между – мира

– И тонкой расщелиной роли – в себе.

– Что робость от глаз замыкает —

– То маска – над искоркой частой любви,

– Где пышными стрелами – тают

– Твои поведения в собственной маске,

– Амуру под тон одиноко – вздохнув

– И вынув из маски нечаянный – плут,

– Где видишь ты тысячу тонн – бытия

– В любви – не таких же как я.

– Что движет искусное пламя – вокруг —

– То город в не гибнущей краске,

– Разбившей печали по целости снов,

– Разнявшей актёров под страхом – оков

– И в том откровении высохшей – глины.

– Она – под итогом садится в глазах,

– И что – то нашепчет в умильном раю,

– Она в незабудках, как мысли в строю —

– Всё будет искать одиночество – гладко,

– А тонкие линии в счастье – твоём

– Не знают свой звук идиллической – маски,

– А только по городу вышли – в проём

– Внутри незаметной фортуны – вдвоём.

– На масках исчезла проворная – грань,

– Что выше и гуще той казни – ума,

– На масках летает прелюдия – ветра

– И точно садится – прильнуть до окна,

– Где возрасту слышен внутри – диалог

– Над долгой оценкой твоей – пустоты,

– Что жизнь ты прожил, а внутри никого

– Над этой Вселенной – в исчезнувшем сне.

– Но только шатается весело – мне

– Один – на непознанной ветке ума,

– Тот важный актёр – между фатума зла,

– И что – то внутри напевает о главном.

– О том, где не знали мы роли – в себе,

– О чувствах за сном положительной – мины,

– Но скоро ушедшей к пределу – тоски

– По возрасту часа осмысленной – глины.

– Ты сам её трогал и пафосом – спал

– На глиняном сне, поджимая природу,

– На воле искусства – быть правым и мне,

– Но вычурным голосом в чести – её.

– За лёгким движением – мимо углов,

– Где росчерк свободы не тает – о нас,

– Не знает пути аллегории – мира,

– Что движут Вселенную прямо – на час

– Ещё в пустоте, а когда – отойдут —

– То будут внутри откровением – слова,

– То видеть и помнить, откуда уму —

– Ты роль субъективная в нас – потому —

– Всё хочешь обнять иллюзорное – утро.

– Всё глубже глотаешь проворный – итог,

– И только сегодня на мысли – не зная

– Свой день и от фатума чести – тоску —

– Ты движешь ту роль, как и глину – до рая.

Откусывай личное право – в любви

– Надкусывай право, что гложет,

– Что выше от чести из звёзд,

– Заискивай верности каждую – нить

– О сущность – манеры любить,

– Чтоб жить в расстоянии – этого я

– И томно глазами искать – о себя

– Расплывчатый вечер прелюдии грёз

– О смыслы внушения видеть – грозу

– И поводом к чести ей быть – поутру,

– И медленной волей искать – берега

– За мысленной ношей другого – врага,

– Но также искомого в чаше – любви.

– Искусственный возраст не слышит – его,

– Искомое поле от грёз – для тебя

– Не знает, что сам надкусил времена

– Ушедшей причины любить – поневоле,

– А завтра ты гложешь – уже не вопрос,

– Не волю прогресса, а только себя,

– Что чувство внутри умирает – о мир

– И тонкими формами воет – о нить.

– О ту, для которой ты был – не изгой,

– Не звонкой наградой за душу – любви,

– Но словно манерное в чувствах – себе

– Ты вёл эгоизма примеры – в свободе.

– Один надкусил недостаток и – лесть,

– Другим надломил удивление – в страхе,

– А только внутри привидением – сил —

– Ты сам засыпаешь от верности – слов.

– Ты им приносил удивление – в строках,

– Что снова поэт на усилии – к миру —

– Был только внутри удивлением – рока

– И новой судьбой, подавляя свой стиль.

– Что сам откусил он манеру – в любви,

– Как счастье идейное в поле – людей,

– Как жизнь – в обнадёженной маске ещё

– Внутри не готовых искать – этот вес,

– Что гложет и автора в поле – своём,

– А ночью – нуарное в дымке любви

– Сегодня приносит над сложным – огнём,

– Внутри отвечающим в жизни – утехи.

– Но автору смыслов не нужен – урок,

– Не верит он в поле идейного – рока,

– А только внутри, надкусив этот яд —

– Ведёт аллегории стройно – на взгляд,

– Что думать хотим мы и после – ума

– Одни в привидении слабо – доспели,

– Как маленькой формы прямая – волна,

– Что хочет в поэзии видеть – строение,

– И только по фарсу от стройной – беды

– Не важен в искусстве досады – поток,

– Ты сам лишь надкусишь – его уголок

– И верное право от мысли – души,

– Где не был поэт на готовой – равнине,

– Где душу он сам повторял – от невзгод,

– Что любит в искусстве одно лишь, увы,

– Как манию формы, закинув возмездие —

– Всё ищет свой стиль удивления – нот

– И форму нуара от страха – ещё

– Отнять этот день, чтобы жизни – уму

– Поэт занимал то желанное – имя,

– Сегодня в душе, откусив – лишь себе

– Осколок свободы – под ветром наследия.

До боли – ещё незнакомой

– До боли ещё, открывая узор

– Почтенной, разнузданной воли,

– До этой поры, разбивая позор —

– Ты шепчешь глазами, что поздно,

– Что стали мы белы, а снег – до ума,

– Как чёрная рябь – открывает итог

– И лёгкая поступь заводит – ему

– Свой жизни мотив иллюзорного – я.

– Твой день до такой пустоты – не ведя,

– До боли ещё – незнакомой от жизни,

– До власти ещё перед прозой – огня,

– Внутри от вины – у тебя разобщённой

– Ты выключил свет и над тихим – ума,

– Внутри собирая котёл – из восторга —

– Ты ближе искусства, что этим твоя

– Манера бежит до истории – долго,

– А пенится фатум о слой – на вопрос,

– А ближе тоски – не ума перенос,

– Но боли ещё незнакомая – рамка,

– В душе уготованной смелости – быть.

– Но быть ли тобой или важной – игрой

– От формы исчезнувшей – после дождя,

– Но быть ли свободой, ныряя под снег,

– Где вышли от фатума верить – скорбя

– Те ливни и грозы, что мучили нас,

– Стоящими позами в грех – обратив

– Свой ветер нетленный и всё же – спросив,

– Что будет внутри уготовано – раньше,

– А что постигает нам опыт – в душе

– Иль чёрные розы по снегу – творя

– За номером смелости жизни – такой,

– Как быть бы тебе на кону – января —

– Той фатума сушей, прильнувшей уже

– К растерянной ноше за этот – восторг,

– За пришлое время, откуда восток —

– Стал милым тебе, на лице – укоряя

– Твой мир без чудес и разный – апломб,

– Твой ветер искусства, что жизни игра,

– В узор превратившая поле – пера

– До боли внутри – незнакомой.

– Ты ищешь ей угол и чести – молву,

– Ты стал обязательством жизни – ещё

– Внутри, как идиллия в смерти – своей,

– Как ноша в судьбе пропадающих – дней,

– Что будут тебе подходить – до руля

– Искусства вопроса, что жизни внутри

– Ты сам не искал до предела – меня,

– А только ложился в свой каменный – гроб.

– И что – то там пало под смертью – уже,

– Внутри разделённой системы – о ноль,

– Отсчёта фантастики видеть – тебя

– О вид привилегии, словно бы кровь

– На палубе смысла ложится, скорбя

– На душу Вселенной, чтоб плыли – насквозь

– Мы миром сегодня, загнув те края

– И вольности смелый апломб – на любовь.

– Не ставит та чаша иллюзии – мне

– На душу, в которой не знаю, где сам

– Я слышал свой голос и ветер – внутри,

– Я снова смотрел эту оземь – Вселенную,

– И что – то спускало свой трос – на края,

– Откуда бежал ты сегодня – надменно,