Дневник Дрянной Девчонки

– Присаживайтесь, Свердлова, – сказал Циркуль. Он вздохнул. Опять открыл журнал и принялся стирать букву Н, которую только минуту назад нацарапал напротив Яныной фамилии.

Шагая по классу к единственному свободному месту, Свердлова мельком взглянула на меня. В ее больших зеленых глазах (которые казались еще зеленее на фоне ее новых красных волос) отчетливо виднелась гибель нашей дружбы.

Меня затошнило как перед контрольной.

Я вырвала листок из тетрадки и написала:

Романова пересядет обратно на перемене. Прости. Ты выглядишь офигенно.

Свернув записку, я бросила её Свердловой, но Славик перехватил ее. Прочитав мои каракули, он сложил губы в трубочку и симитировал звуки поцелуя, кривляя меня.

– Что случилось, Сватов? – Спросил Циркуль, прерывая свое объяснение. – Губы судорогой свело? Не волнуйтесь, все изменится когда Вы узнаете свою оценку за последнюю самостоятельную.

– Да? Мои губы растянутся в параболическую улыбку?

– Я бы сказал, что они растянутся в кривую нормального распределения. Вы знаете, что такое нормальное распределение, Сватов? – Циркуль взял мел и нарисовал координатные оси, а внутри начертил график, похожий на перевернутую улыбку. – Но все в этом мире относительно. По сравнению с графиком Никитина, ваша кривая будет выглядеть в разы позитивнее.

– Капец, – Костя пробормотал позади нас. Мы с Кариной захихикали. Яна оглянулась на меня, и моя тошнота накатила новой волной.

Пока Циркуль стирал с доски график, моя записка дошла до Свердловой. Она открыла ее, прочитала, а затем разорвала на кусочки.

8:45 С первыми секундами звонка, оповещающего конец урока, я помчалась к своей подруге. По выражению ее лица я поняла, что ни обнимать ни целовать ее в том момент не стоило.

– Что случилось? Где ты была? Тебе идет новый цвет.

Не уделяя мне ни малейшего внимания, Яна сложила учебник и тетради в свой кожаный рюкзак, (который кстати подарила ей я), немного в нем порылась и достала стопку маленьких розовых бумажек.

– Держи, – сказала она.

На листовке было написано:

Билет на МедТусу

Пятница, 8 октября

20:00

пр. Мира, 12/28

Яна залезла на стул и закричала: “Внимание-внимание!”

Класс затих и все уставились на нее.

– Моя сестра Рита устраивает еще одну МедТусу в эту пятницу, и вы все приглашены.

Толпа взорвалась возгласами «да» и "ура".

– Билет – пять гривен.

Я подняла стопку цветных бумажек и помахала. Все снова зашумели.

Яна заметила Пятачка. – Эй, новенькая, – закричала она, спрыгивая со стула. – Как тебя зовут?

– Лина.

– Хочешь пойти на МедТусу?

– А что такое Медуза?

– Да не Медуза, а Мед Туса. Моя двоюродная сестра Рита учится в Медицинском. Она снимает в квартиру с двумя другими студентками, и несколько раз в год они приглашают всех своих друзей-медиков к себе на грандиозную вечеринку. Вот почему мы называем это МедТуса. Сокращенно от медицинская тусовка. Приходи, познакомишься со всеми нами поближе. Я сделаю тебе скидку в две гривны.

– Хорошо. – Лина достала кошелек и отсчитала три гривны.

– Дай ей билет, – скомандовала красноволосая бестия. Мне стало не по себе. Но такое отношение Яны было моей расплатой за то, что я помирилась с Кариной.

– Отлично. Кто следующий?

– Кыс-кыс, Киска, и мне билетик. – Костя подошел к Яне с пятью гривнами в руке.

– Ты такой пошляк, Костя, – сказала она. – За то что назвал меня Киска, с тебя на две гривны больше.

– Это нечестно. Я назвал тебя так только потому, что ты похожа на Женщину-кошку, – оправдался Костя, но две гривни добавил. – Представляю твою попку в обтягивающем блестящем костюме, с хвостом…

Не успел Костя договорить, как получил пощечину. Меня повергло в шок. Главный принцип школы – Нет насилию! У это драчуньи уже было одно предупреждение. Если бы кто-то из учителей увидел как она ударила Костю, её могли бы исключить.

Ей было все равно. – Следующий! – сказала она, подняв вверх подбородок.

8:55 Яна пересела за нашу парту, однако продолжила меня игнорировать. Я пыталась ее разговорить, но в ответ на мои вопросы она или пожимала плечами или хмыкала.

11:30 На большой перемене, следуя нашей с Яной традиции, я купила нам круассаны. Мы вышли на улицу и присели на парапет. Меня все еще подташнивало и круассан совсем не лез в горло. Яна тоже не спешила есть. Она перекатывала рогалик из одной руки в другую.

– Я так рада что ты вернулась, – сказала я, пытаясь завязать разговор, но Свердлова опять пожала плечами. – Яна, да что с тобой? – возмутилась я.

– Меня не было почти две недели, а ты даже не позвонила, – выпалила она.

– Но ты же сказала тебе не звонить. Ты сказала, что звонить можно, только если это вопрос жизни и смерти.

– Откуда ты знала, что это не был вопрос жизни и смерти?

– Но ведь не был же! Все хорошо. Ты жива-здорова и выглядишь сногсшибательно.

– Быстро же ты меня заменила. Да еще и кем? Этой коровой, которая унизила меня перед всеми. Дерьмовая из тебя подруга получается.

– Но Карина сказала, что это было случайно, – прошептала я и тут же пожалела об этом.

– Это пиздеж, – фыркнула Яна. Ее глаза были краснее волос, а ладони сжали круассан с такой силой что шоколадная начинка брызнула на цементные плитки. В таком состоянии, спорить с ней было бесполезно.

– Да, ты права. Неважно что тогда произошло, лучше послушай что случилось пока тебя не было. Представь, Пятачок садится на твое место…

– Подожди. Какой еще Пятачок?

– Лина, новенькая. Мы решили звать ее Пятачок, потому что…

– МЫ? Я не помню, чтобы я это решала.

Черт! Я зарывалась все глубже и глубже. И как будто этого было мало, к нам подошла Ромашка, такая веселая и болтливая.

– Привет, – сказала она и присела на парапет рядом со мной. – Алён, как тебе? – Она опустила голову и указала на четкий, зигзагообразный пробор. – Спасибо, что научила меня. Вчера весь вечер тренировалась. Что думаешь? Хорошо получилось?

Яна встала. Я подумала, что она собирается уходить, поэтому тоже встала, готовая бежать за ней. Мне еще нужно было рассказать ей, как я боролась за ее место, и как я подписала контракт, и теперь должна пыхтеть над сочинениями для Кости. Но Свердлова не спешила уходить. Она посмотрела на Романову и спросила: “Что ты тут делаешь?”

– Я… – Карина начала растерянно. Она взглянула на меня. – Вышла подышать свежим воздухом. Это ведь большая перемена.

– Я имею в виду, что ты делаешь тут, рядом с нами?

На мгновение Ромашка замерла. Потом она встала, пронзая Яну взглядом своих темных глаз и сказала: “Я пришла спросить, почему ты все время носишь платформы, ты ведь такая дылда, что жирафы завидуют.”

Это была точка невозврата. Я должна была ответить, чтобы показать Яне, что я на ее стороне.

– Романова, – начала я. – А ты почему платформы не носишь? Боишься покинуть гильдию карликов? – Мне следовало остановиться на этом, но я продолжила: “А вместо того чтобы рисовать голых теток на переменах, лучше бы с пацанами пообщалась, не то, гляди, помрешь девственницей.”

Яна хихикнула. – Ты ее слышала. Отвали, от нас, корова.

Глаза Карины заблестели. – Вы еще пожалеете об этом, – сказала она сквозь зубы и побежала обратно в школу.

– Видишь? Я же говорила тебе она мстительная сучка. Нафига ты с ней связалась?

11:50 “Иллюстрированная энциклопедия мировой живописи” исчезла с моей парты. Ничего удивительного. Я пожертвовала отличным учебным материалом и подругой ради Яны, но ей этого было мало и она продолжала меня игнорировать. Моей последней надеждой был Договор о Распределении Мест. Я подсунула ей свой экземпляр на паре Украинского языка. Сейчас она узнает на что я пошла чтобы сохранить её место.

Свердлова внимательно прочитала Договор, затем расстегнула молнию пенала, достала красную ручку и нацарапала поперек "Неуд.”

Я вырвала документ из её рук. Да пошла ты, неблагодарщина.

Пока ее не было, моя жизнь скатилась на самое дно Марианской впадины. Я сижу за учебниками день и ночь, Буряк дышит мне в спину, дома происходит какое-то странное дерьмо, а моя лучшая подруга, вместо того, чтобы меня поддержать, включила высокомерную эгоистку.

15:10 В конце дня, я даже не стала говорить Яне до свидания. Равнодушно собрала вещи и направилась к выходу, как будто у меня никогда не было лучшей подруги. И это сработало. Не успела я выти за порог, как Яна меня окликнула: “Алёна, есть минутка?”

– Ну есть, – сказала я с поддельным безразличием.

– Пойдем.

Мы проследовали на улицу.

В лучах солнца ее ярко-красные волосы заиграли шелковым блеском. Мною овладело желание до нее прикоснуться, взять ее под руку, но она все еще была чужой и недоступной.

Пройдя по узкой бетонной дорожке позади школы, мы зашли в наш маленький секретный парк и встали возле поросшей мхом скамейки. Яна вытащила пачку «Слимс», подкурила две сигареты и протянула одну из них мне.

Я курила только с Яной. Она учила меня поглощать табак прямо здесь, у этой скамейки.

После зимних каникул я заметила, что она тайком уходит с уроков и не зовет меня с собой. Один раз, я набралась смелости и проследила за ней. Я хотела узнать, с кем она тусуется. Думала, что застану ее целующейся с парнем. Но мои подозрения не оправдались. Свердлова одиноко остановилась у скамейки и закурила.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я.

– Господи, малышь, – сказала она, пряча сигарету за спину. – Ты меня напугала до чертиков. Возвращайся в класс. Я скоро приду.

– Я побуду с тобой, пока ты это делаешь, – сказала я.

– Иди. Не хочу тебя травить.

– Не указывать мне, что делать. И дай мне сигарету, – потребовала я.

– Ладно.

Яна дала мне сигарету и поднесла к ней зажигалку. Бумага зашипела.

– Втягивай, – сказала она.

Я втянула. Горячий воздух оцарапал мне горло и я закашляла. Кончик сигареты почернел.

– Еще раз, – сказала я хриплым голосом.

Она подожгла ее, но огонек снова погас.

– Ты прикури, – сказала я ей.

С завидной легкостью Яна прикурила. Когда конец сигареты ярко загорелся, она отдала её мне и я опять затянулась. Потом ещё раз, и еще, пока, в конце концов, я не перестала кашлять.

– Я ненавижу себя, – сказала Яна.

– Правильно делаешь, – ответила я, чувствуя горечь во рту и легкость в голове.

В этот раз я не закашляла. Я мягко выпустила облако серого дыма.

Рука, в которой Яна держала сигарету, дрожала. Может быть, из-за холода, может быть, из-за адреналина. После нескольких молчаливых затяжек, она все таки заговорила.

– Мне пришлось от него избавиться, – с трудом выговорила она.

Эти слова обрушились на меня как метеоритный дождь, бомбардируя воспоминаниями от которых стало трудно дышать. За день до исчезновения Яна сказала мне что у нее задержка. Я тогда заполняла заявку на Сверхновую Звезду и не предала никакого значения её словам. А ведь это действительно был вопрос жизни и смерти. Я должна была позвонить ей. Должна была…

– Я считала тебя настоящим другом… – По ее лицу потекли слезы. Я никогда не видела её плачущей, и пожалела об этом, потому что даже заплаканная она выглядела пленительно.

– Я и есть твой настоящий друг.

– Да что ты? – она шмыгнула носом и вытерла щеки на сухо. – Ты бросила меня в худший момент моей жизни. Пока я была в больнице, ты развлекалась с этой коровой. Ты знаешь, как медсестры обращаются с женщинами, которые это делают? Как с самым последним дерьмом. Как со скотом на мясокомбинате.

– Ты права, я отстойный друг. – Я тоже начала плакать и тут же почувствовала себя неловко, потому что от слез мое лицо превращается в уродливое месиво. – Но я люблю тебя. Правда люблю.

Она посмотрела на меня и отвела взгляд.

– Я хочу чтобы все было как прежде, я хочу быть опять твоим другом.

Яна затушила окурок о поручень скамейки и спросила: “Пойдешь со мной на МедТусу?”

От этого предложения у меня вспотели подмышки. Ситуация казалось безысходной. На одной чаше весов дружба с Яной, на другой моя мечта победить в Сверхновой.

– Я не могу, – промямлила я. – Мне нужно учиться.

– Вот видишь! Именно это меня в тебе бесит, Алёна. Ты всегда думаешь только о том, что ТЕБЕ нужно.

– Зачем я вдруг понадобилась тебе на этой вечеринке? – возмутилась я. – Ты ведь обходилась без меня раньше.

– Короче! – выпалила она. – Последний раз спрашиваю. Ты придешь или нет?

Я не знала что ответить. Это была вечеринка. А я никогда не была на вечеринках, особенно на МедТусе, с кучей незнакомых парней и девушек, большим количеством водки и секса. Даже мысль об этом пугала. И как я могла пойти, если у меня куча домашнего задания, подготовка к Сверхновой Звезде и в придачу сочинение для Никитина?

– Так я и думала, – сказала Яна не дождавшись моего ответа. Она забросила рюкзак на плечо и направилась обратно к школе.

Я остановила её, схватив за руку. – Ты не можешь просто так уйти.

Её глаза блеснули огненной яростью и она с силой отдернула руку, но я не отпускала. Бросив рюкзак на землю, Свердлова попыталась разжать мою хватку. Когда это не помогло, она наклонилась вперед и вонзила свои клыки в мой большой палец – от боли у меня в глазах потемнело. Я отпустила ее, слегка толкнув. Яна споткнулась о свой рюкзак и пошатнулась. Инстинктивно я подставила ей руки, чтобы подстраховать. А она извернулась, и бросила: “Отвали, предательница.”

Эти слова прозвучали фатально, будто между нами все было кончено. Мне стало безумно страшно.

Одиночество.

Это пустотелое, глухое чувство пугало меня большое всего. Что со мной будет если я останусь одна? За то короткое время пока Яна отсутствовала, школа превратилась для меня в ад. Я больше этого не выдержу.

Рискуя всем, я прыгнула и обхватила её напряженное как струна тело. Я прижалась к ней так близко, что почувствовала мягкий сандаловый запах ее дезодоранта. Мои губы прикоснулись к её шелковой блузки и я выкрикнула: “Я пойду. Только не бросай меня.”

Тело Яны расслабилось, и я поняла что могу ее отпустить. Но когда её руки освободились, она схватила меня и прижала к себе еще крепче. У меня на глазах выступили слезы радости и облегчения: она вернулась, она снова моя, все будет как раньше.

Последней фразой Яны было: “Если кто-нибудь узнает, я тебя зарежу…” А затем она вытащила связку ключей и добавила: “Вот этим”. Ключ, которым она собиралась меня убить был необычным. Он выглядел как длинный металлический стержень, конец которого был острым, как игла.

– Ты сумасшедшая, – сказала я сквозь улыбку.

– А ты – дрянная девчонка. – Она вздохнула и добавила. – Я скучала по тебе.

До сих пор не могу поверить, что согласилась пойти на МедТусу. Но все будет хорошо, Яна будет со мной. И я пропускаю только один вечер занятий. Я наверстаю упущенное. На выходных я буду учиться еще больше.

4. МедТуса

Пятница

8 октября 1999

23 дня до областного конкурса

8:05 Учитель истории опаздывал.

Настроение в классе было приподнятое в предвкушении сегодняшней вечеринки. Мои же чувства были двоякие. С одной стороны, меня прельщала возможность увидеть ту сторону Яны о которой я не знала. Наконец-то я познакомлюсь с её двоюродной сестрой Ритой и стану свидетелем их флирта с мальчишками. С другой стороны, я боялась того, что может случиться, когда все эти заведенные парни напьются.

– Ты не обязана ни с кем заниматься сексом, – заявила Яна. – Ты вообще ничего ни кому не обязана. Делай только то, что в чем абсолютно уверенна.

– Знаю, – сказала я.

– Как продвигается твоя подготовка к Сверхновой?

– Не важно. У меня кружится голова, когда я смотрю на ноты. Это как изучение внеземного языка. Все так запутанно.

– Нужно чтобы кто-то тебе это объяснил.

– В моей семье никто не изучал музыку.

Яна повернулась к Никитину. – Константин, ты же музыку любишь, да?

– Да, а что?

– Ты разбираешься в нотах?

– Да. Могу тебя научить. Ты подходишь по параметрам.

– По каким еще параметрам, Никитин?

– У тебя классная задница.

Резко, как кошка, заметившая движущийся объект, Яна вскочила, готовая прыгнуть на него. Я затароторила: “Нет жестокости, нет жестокости.”

– Осторожно! Она закипела, и такая го-ря-чя-я. – Костя сорвался с места и побежал в начало класса. Яна побежала за ним, я побежала за ней. Костя схватил учебник с чьей-то парты, присел и прикрылся им, как будто он беззащитный ребенок. Я встала перед ним, защищая его, но на самом деле защищая Яну от исключения из школы.

– Хватит! – закричала я.

– Я хочу извинений от этого вульгарного ублюдка, – сказала Свердлова.

– Ты только что назвала меня ублюдком. Мы квиты, – сказал Костя из-под учебника.

– По местам, – кто-то крикнул. – Учитель идет.

– Я с тобой не закончила, – сказала Яна.

Когда мы побежали обратно к своим партам, Костя одернул меня. – Надеюсь ты не забыла о моем сочинении? Срок сдачи – понедельник. – Его глаза впились в меня, брови сошлись близко друг к другу, соединяясь в единую мохнатую линию.

– Я помню свои обязательства, – сказала я, уворачиваясь.

Честно говоря, если бы он не напомнил, я бы совсем забыла. Сначала Договор казался мне хорошей идеей, но теперь, когда мне надо выполнять обещанное, я понмаю, какую глупость совершила подписав его. Я очень надеялась что новая парта прибудет со дня на день, тогда Лина отсядет от Кости и мне не придется на него батрачить.

15:10 После уроков я призналась Яне что сильно переживаю из-за вечеринки.

– Все будет хорошо, малышь, – сказала она. – Если вдруг ты почувствуешь себя странно… голова закружиться, как будто ты на карусели, быстро беги в туалет, потому что тебя вырвет. И… – Она вытащила из кармана две маленькие квадратные упаковки. – Если собираешься заняться сексом, используй это.

Я не собиралась заниматься сексом и мне не хотелось брать в руки эти штуки.

– Возьми, чтобы не было так как со мной, – сказала она и сунула их мне в сумку. Эти слова отозвались тупой болью у меня в груди, но моя боль была ничтожной по сравнению с тем что пришлось пережить Яне.

– Не волнуйся. Увидимся в восемь.

19:00 На кровати, я разложила несколько пар джинс, юбки и топики подходящие по цвету и стилю. В каком из этих нарядов я буду выглядеть более уверенно? Как мне убедить всех что на вечеринке я не впервые и знаю что делаю?

После не долгого взвешивания всех за и против, я остановила свой выбор на короткой юбке цвета металлик и белой майке с золотой вышивкой. Поверх я надела вязаную тунику с меховым воротником и черные ботильоны на каблуке.

19:35 Игорь забрал Дедушку на переговоры и я осталась без извозчика. Это меня даже обрадовало, потому что дало мне вескую причину остаться дома и учиться. Но я не смогла нарушить данного Яне обещания. Пришлось вызывать такси.

После 30-минутного ожидания я села в "Ладу Девятку", в которой воняло потными носками. И пока мы ползли по оживленному городу я переживала о том, что мои волосы и одежда пропитаются этим отвратительным запахом, и все будут шарахаться от меня как от протухшего сыра камамбер.

20:45 Я заплатила водителю и вышла из такси. Он остался недоволен потому, что я не дала ему чаевых. Наверное мне следовало дать ему какую-нибудь мелочь. Может быть, если бы у него была лишняя пятерка, он бы помыл машину или себя.

В одном из окон второго этажа сияли разноцветные огни цветомузыки. Смех и возгласы эхом разносились по двору. Мой желудок сжался в комочек, как испуганный ежик. Я глубоко вдохнула и вошла через деревянные двери в подъезд. Интенсивность басов возрастала пропорционально моей нервозности. Пока я поднималась по бетонной лестнице, мое воображение проигрывало страшные случаи, которые часто происходят на таких вечеринках, когда молодежь до смерти дерется, люди выпадают из окон, парни насилуют девушек.

Дверь квартиры 28 была обтянута материалом, напоминающим крокодиловую кожу. Я услышала топот, затем пронзительные смех.

Как мне вести себя с этими взрослыми ребятами? О чем мне с ними говорить? Последнее, чего я хотела – это молча сидеть в сторонке и выглядеть тупо. Потом меня осенило, они же были студентами-медиками, они наверняка увлечены наукой так же как и я. Я поговорю с ними о цикле Кребса или о транскрипции ДНК. Поддержу беседу в течение часа или около того (пока они еще трезвые), чтобы доказать Яне свою преданность, и тихонечко ускользну. Это был хороший план. По крайней мере мне так казалось.

20:55 Я опустила вниз металлическую ручку (звонить не было смысла – музыка была слишком громкой). Дверь открылась.

В комнате было темно. Каким-то чудом я нашла выключатель на стене и включила свет.

– Ну нафига! – крикнул кто-то.

Под вешалкой для одежды на оттоманке сидела парочка. Грудь девушки была оголена, ладонь парня обхватила ее, как осьминог.

– Извините, – сказала я и быстро выключила свет.

Из коридора, я проследовала в узкий холл с четырьмя закрытыми дверьми. Дверь справа была входом в эпицентр МедТусы. Я пока не была готова там оказаться, поэтому дернула дверь слева. Кто-то крикнул: “Занято”, – туалет поняла я. На третьей двери была табличка "Не входить", возможно это была спальня, возможно, она предназначалась исключительно для хозяев – что-то вроде VIP-зоны. Четвертая дверь была прямо по курсу. Как раз когда я собиралась ее проверить, дверь туалета открылась, ослепив меня. – Какие люди, на верблюде! Ну здравствуй, Алёха! – сказал Славик. Я почувствовала себя загнанным кроликом, попавшим в свет автомобильных фар.

– Ты не видел Яну?

– Она на кухне зависает. – Он указал на дверь в конце коридора. – Но прежде чем ты уйдешь… – Он растянул руки на противоположные стены холла, преграждая мне путь. – Может потанцуем?

Одна из его рук незаметно опустилась мне на талию. Я почувствовала запах пива в его дыхании. Мое сердце бешено заколотилось, пытаясь пробиться сквозь грудину и убраться оттуда ко всем чертям. А вот мой разум не спешил – он работал на холостом ходу, используя последние крупицы моей уверенности. На принятие решения у меня была всего пара секунд.

– Продолжай мечтать, Славик, – удалось мне сказать. Я увернулась от его руки и рванула по коридору на кухню, к Яне. Она была мне нужна.

Распахнув дверь, я оказался в маленькой комнате. Сигаретный дым был таким густым, что мои глаза прослезились. Посередине был накрыт стол, на котором было много спиртного и не много еды. Я быстро оглядела людей в комнате и заметила рыжий затылок Яны. Она сидела на засаленном угловом диване. Я остолбенела, когда увидела с кем она зажималась. Это был Костя. Кто бы мог подумать? Как это произошло? Когда это произошло? События на этой вечеринке развивались очень быстро.

Одна из девочек постарше, сидевшая на другом конце дивана, помахала мне рукой.

– Привет. Ты Алёна? Я узнала тебя по фотографиям Яны. Я Рита, ее двоюродная сестра.

– Привет. Ох уж эта Яна и ее фотографии, – улыбнулась я.

Яна обожает фотографии. Фотоаппарата у нее нет поэтому она просто любит коллекционировать снимки сделанные другими: шарлатанами на пляже, школьными фотографами, мною.

– Рада наконец с тобой познакомиться, – сказала Рита. – Это мои соседки по квартире, Таня и Галя.

Я кивнула им, девушки кивнули в ответ, без особого энтузиазма. Я почувствовал себя неловко и присела на другой конец дивана рядом с Яной.

– Привет, – сказала я, слегка толкая ее в ребра.

– Ты пришла, – сказала она. Ее блестящие губы растянулись в широченную улыбку.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, но я отстранилась, не желая, чтобы ее губы перенесли мне на щеку слюну Кости.

– В чем дело? – спросила она, все еще улыбаясь. – Тебе что, дрянная девчонка, противно? – она издала звуки поцелуев, приближаясь к моему лицу.

– Отвали, – я оттолкнула её, хихикая.

– Я запомню это, – сказала она.

– Нет, не запомнишь.

– Нет, не запомню, – повторила она, утопая у Кости во рту.

В другом углу комнаты, в кругу наших одноклассниц, сидели Романова и Новенькая. Потягивая кислотно-зеленую жидкость, Карина рассказывала один из своих анекдотов. Ее свободная рука летала в воздухе, придавая ее истории еще больше динамики. Я была удивлена, что она пришла на вечеринку после того, что произошло между нами. Наверное Лина её затащила. Рука Карины остановилась, и вся группа расхохоталась.

Поскольку делать мне особо было нечего, я стала изучать закуски на столе. Соленые огручики, бутерброды со шпротами, тонко нарезанный лимон. Из спиртного было пиво в пластиковых бутылках, та самая зеленая жижа, которую пила Романова, и несколько бутылок водки. А прямо у меня под носом, лежала пачка сигарет Слимс. Это были сигареты Яны. Я была уверена, потому что рядом с пачкой лежала связка ключей с фонариком и длинным, заостренным металлическим ключом.