Дневник Дрянной Девчонки

– Если не хочешь, чтобы все узнали, что ты набиваешь в лифон носки своего деда, сиди смирно. Я просто померяю. В этом нет ничего страшного.

– Вот нудотина, – рявкнул Костя. – Давай, уже, меряй. – Он толкнул Славика в спину. Сватов упал на меня и, конечно же, умудрился облапать мою грудь.

– Придурок! – завопила я, отталкивая его.

– Мягкая посадочка была, – ухмыльнулся Славик. – Спасибо, чувак, – сказал он Косте, и они стукнулись кулаками.

Уроды.

Я облокотилась локтями о парту, прикрывая грудь. Быть женщиной чертовски тяжело. Почему я не такая как Яна? Он ведет себя с парнями естественно и всегда знает, как реагировать на их подлые выпады. Свердлова сказала бы что-то вроде: “Давай лучше измерим твой член, Сватов”. А потом бы добавила: “Ой, черт, подожди. Не получится. У нас ведь нет микроскопа”. И она сказала бы это с такой уверенностью, что Славик заткнулся бы на весь остаток дня.

Ни Сватов, ни кто-либо другой в классе, не знает и малой доли того, что Яна знает о сексе. Ее ночные похождения с двоюродной сестрой Ритой всегда оставляют меня с челюстью отвисшей до пола. Вот например, однажды Яна делала минет ди-джею, в то время пока тот диджеил. Он даже смикшировал классный трек, пока моя подруга ему отсасывала. А совсем недавно она переспала со студентом гинекологом в клубном туалете. И хотя он многому научил ее о женском теле, этот горе-гинеколог не был хорош в применении своих знаний на практике (“Костя бы справился лучше”, – призналась она).

11:30 Как только прозвенел звонок, оповещающий о начале большой перемены, я схватила бланк направления на Сверхновую Звезду и понеслась на встречу с директором Андреем Алексеевичем Сахаровым (среди учеников известным по кличке Сахарок).

С директором у меня изначально сложились отличные отношения. Два предмета, которые он у нас преподает – химия и астрономия – мои любимые уроки. Поэтому я всегда выбираю самые сложные темы для рефератов и единственная из всего класса выполняю дополнительные домашние задания. Не проходит и одной пары, чтобы Андрей Алексеевич меня не похвалил.

Поднимаясь вверх по лестнице, наводненной школьниками, я представляла, как директор радостно ставит свою подпись на бланке и назначает меня официальным представителем школы.

Я подошла к кабинету, на двери которого были выведены два постулата школы: “Да – совершенству. Нет – жестокости”, и постучала.

– Входите, – сказал Сахарок.

Я приоткрыла дверь – в нос ударил едкий запах пота. Ходили слухи, что директор недавно развелся и теперь спит в своем кабинете на раскладушке.

– Добрый день, Андрей Алексеевич, – сказала я, пытаясь глубоко не вдыхать.

– Волкова. Заходи. Располагайся, – сказал он, указывая на свободный стул.

– Как прошла встреча в Министерстве?

– Нормально, – ответил он. – Мы у них на хорошем счету.

Директор склонился над листом бумаги и принялся что-то писать. Обращенная ко мне лысина напомнила мне планету Сатурн, обрамленную кольцом седеющих волос.

– Ты хотела поговорить о конкурсе? – спросил он, подняв голову. Лысина заблестела отражая свет лампы.

– Я получила приглашение, – сказала я, пододвигая к нему листок бумаги. – Нужно, чтобы вы подписали вот здесь.

– Поздравляю, Волкова. Это хорошие новости. Но… – Сахарок отодвинул от себя бланк. – Я не могу это подписать.

– Почему? – растерянно спросила я.

– Дело в том, что на педсовете мне доложили… – Андрей Алексеевич замялся. – Давай я тебе лучше покажу.

Из пластикового лотка он достал черную толстую папку и пролистал файлы.

– Ты уже познакомилась с Линой Буряк?

Я кивнула.

– Смотри. – Сахарок указал на документ в папке.

Это было рекомендательное письмо из школы номер пять, в котором восхвалялись достижения Л.В. Буряк. Директор указал на цифру 4,93 и сказал:

– Впечатляющий результат. Выше твоего среднего балла на 0,06. Учителя считают, и я согласен, что представлять нашу школу на областном конкурсе Сверхновая Звезда должна госпожа Буряк.

– Подождите. Как это? – Мой голос задрожал, руки затряслись. Все разваливалось на части. – Я готовилась к этому конкурсу с прошлого года. Я получила приглашение.

Голова закружилась, и ОНИ снова заговорили со мной. Сначала тихо, как будто в моем ушном канале застрял крошечный комар. Но вскоре голоса стали громче. Они раздражающе тявкали:

Неудачница,

Ты думала, что ты избранная?

Никому ты не нужна,

Мы тебе говорили,

Ты просто никчемная неудачница.

– Ничего личного, Волкова. Я действую в интересах школы, – оправдывающимся тоном произнес директор. Солнечный зайчик, отразившийся от его лысины ослепил меня, как вспышка фотокамеры.

– Нет, вы не можете так со мной поступить! Она Новенькая. Она пропустила целый месяц учебы. Она… она…

– Алёна, успокойся. – В этот раз голос Андрея Алексеевича зазвучал твердо. – Давай сделаем так: перед окончанием четверти мы пересчитаем средние баллы всех студентов выпускных классов. И тот, чей балл будет самым высоким, будет представлять школу.

– Но я думала…

– Волкова, не пререкайся. Лучше направь энергию на достижение совершенства по всем предметам. Понятно?

– Понятно, – пробормотала я и, забрав бланк, вышла из кабинета.

Внутри меня все кипело от злости. В Сверхновой Звезде участвуют только студенты выпускных классов. Если я упущу свой шанс в этом году – все, это конец. Мои мечты будут разбиты вдребезги, как волчьи головы во дворе нашего дома сегодня утром. А госпожа Л. В. Буряк в ее мультяшно-малиновом свитере будет красоваться на билбордах страны с подписью: Самая Умная Старшеклассница, 2000.

Я замотала головой, прогоняя этот страшный образ. Нет, этого не произойдет. Она пропустила целый месяц, вряд ли ее средний балл будет выше моего.

В растерянности я вышла на улицу, но и там меня ждало разочарование. Горько-коричневые тучи плотно затянули небосвод, скрывая от меня бескрайние просторы космоса, которые безотказно приносили мне облегчение.

Начал накрапывать противный дождь. Толпа учеников зашаркала внутрь здания, и только одна девочка осталась сидеть на бетонном парапете. В руке у нее был карандаш, на коленях – альбом для рисования. Это была моя одноклассница Карина Романова, или Ромашка, как прозвали ее подружки. Но, как по мне, на ромашку она была совсем не похожа. Романовой больше подходил цветок с более сложным соцветием, например, пион или георгина.

В прошлом году Карина была нашей подругой. Зависать с ней всегда было прикольно. Именно она дала нашим учителям забавные клички: Сахарок, Циркуль, Белка (это имя она дала нашей классухе из-за ее рыжих волос). В компании Карины мы всегда ржали до слез, а боль в подреберье была просто хронической. Но на последней МедТусе что-то произошло между ней и Яной. Свердлова поставила мне ультиматум: “Выбирай, либо ты со мной, либо с Ромашкой”.

– Расскажи мне, что случилось? – требовала я, но моя лучшая подруга только сказала:

– Она мстительная сучка, это все, что тебе нужно знать.

Я выбрала Яну, но за шутками и смехом я, несомненно, скучала.

Подойдя к Карине сзади, я заглянула в ее альбом. Острым карандашом она обводила контуры талии обнаженной девушки. Это было похоже на автопортрет: милое, круглое личико с широко открытыми темными глазами, кудрявая шевелюра и пышная грудь.

Романова продолжала рисовать, не замечая меня. На макушке девушки она очертила крошечные рожки, а потом быстрым движением провела тонкую изогнутую линию от ягодиц вверх и в сторону, а на конце нарисовала острый треугольник.

– Как красиво! – сказала я.

Карина захлопнула альбом и, как бы оправдываясь, сказала:

– Это я так… Я просто практикуюсь… Это мое домашнее задание. Чего тебе?

– Ничего… Хотела бы я так рисовать. Что это за техника?

– С чего это ты вдруг заинтересовалась рисованием?

Я пожала плечами.

– Просто любопытно.

– Это называется набросок, ясно?

– У тебя настоящий талант.

– Спасибо, – сказала она более теплым тоном и раскрыла альбом. Она пролистала несколько страниц и показала мне рисунок обнаженной девушки, танцующей в поле кукурузы.

– Ух-ты. Давно занимаешься?

– Начала в этом году. У меня где-то была листовка этой школы искусств. Хочешь, принесу?

– Да, было бы интересно.

– Свердлова теперь тоже искусством увлекается? Кстати, почему она не ходит в школу?

Этот вполне ожидаемый вопрос заставил меня покраснеть. Я не имела ни малейшего понятия о том, что происходит с моей лучшей подругой. Конечно, я могла ей позвонить, но Яна четко дала мне понять, что звонить ей можно только если это вопрос жизни или смерти. “Все остальное может подождать, пока мы не встретимся в школе”, – сказала она, протягивая мне обрывок бумажки с ее номером.

– У нее грипп, – соврала я.

– Болеть отвратительно, – сказала Карина. – Ты её навещала? Как она?

Мне опять стало стыдно. Не люблю я по гостям расхаживать, и у Яны дома я ни разу не была. Вдруг там пахнет старыми коврами или чашки не мытые? Мне больше нравится тусоваться у себя, где все блестит и пахнет жасмином.

Пришлось опять солгать.

– Да, конечно, навещала. Она выздоравливает.

– Повезло ей, что пропустила последнюю самостоятельную по алгебре. Это была жесть.

– Думаю, Яне все равно придется её написать. От Циркуля не скроешься.

– Циркуль смелый только с девчонками. А когда пацаны тебя доставали сегодня на уроке, он язык в жопу засунул.

– Да… – согласилась я, вздыхая. – Утро у меня сегодня было отстойное. А еще и эта новенькая нарисовалась. Она меня раздражает.

– Ах да, я совсем забыла. Как там ее зовут?

– Лина. Но из-за ее курносого носа и приторно-розового свитера ей больше подходит имя Пятачок.

– Пятачок! Точно! – Карина хихикнула. – Все это время я думала, кого она мне напоминает?

Я знала, что Романовой понравится мое сравнение. Ее глаза заблестели, как два уголька. Это напомнило мне о старых временах, когда мы втроем надрывали животы от смеха.

– Где она была месяц назад, – спросила я, – когда мы все начали школу?

– Не могла выйти из дома, потому что в дверях застрял Винни-Пух, – ответила Карина, и мы захохотали.

– Твои волосы выглядят обалденно, – сказала я.

– Правда? Тебе нравится? – Из пенала она достала раскладную расческу с зеркальцем. – Когда на улице влажно, они еще больше завиваются.

– Давай я тебе помогу, – сказала я.

Волосы Карины были тяжелыми и густыми, как у куклы Барби. Расческа утопала в них. Осторожно, ногтем указательного пальца, я сделала зигзагообразный пробор и перекинула копну ее волос на одну сторону. Если бы в тот момент меня увидела Яна, она бы мне этого не простила.

– Что произошло между тобой и Яной на последней МедТусе?

– Разве она тебе не сказала? Я пролила на нее колу. Она думает, что я сделала это нарочно. Но это получилось случайно, клянусь! Я жутко переживала.

Голос Романовой звучал искренне, но я сомневалась, что Яна могла так долго обижаться из-за случайного пустяка.

– Готово, – я передала Карине зеркало. Она посмотрела на свою новую прическу. Пышные пряди волос соблазнительно обрамляли ее лицо. – Тебе идет.

– Знаешь что, – сказала моя кудрявая одноклассница, поправляя локоны. – Тарас пропускает следующие две пары. Идет к зубному. Не хочешь сесть со мной?

– Конечно, хочу, – улыбнулась я.

15:10 После уроков Игорь, как всегда, ждал меня, припарковавшись перед главным входом. Когда он увидел, что я спускаюсь по лестнице, он открыл мне дверь и спросил:

– Как дела в школе?

– Обычно. Школа как школа, – ответила я и добавила: – Я ее ненавижу.

– Простите, девушка, а вы кто такая? – сказал Игорь, прищурившись. – И что вы сделали с заучкой, которую я подвозил этим утром?

– Ее больше нет.

– Ладно, шутки в сторону. Что стряслось? – сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания.

Я рассказала Игорю о Пятачке и о том, что мне нужно учиться еще больше, чтобы получить направление на Сверхновую Звезду.

– К тому же она сидит на месте Яны.

– Школа – полный отстой, – сказал водитель, похлопывая меня по колену.

– Вот именно, – сказала я.

– А почему этот твой Пятачок не сядет за другую парту? – Игорь переключил передачу и вдавил педаль газа в пол, обгоняя серебристый мерседес.

– Есть только одно свободное место, – сказала я, вцепившись в ручку на потолке, – с этим придурком Костей. Но он не хочет с ней сидеть.

– Предоставь это мне. Я поговорю с директором.

– Что? Ни в коем случае.

– Почему нет? Я не просто водитель, Алёна. – Игорь вырулил на шоссе, не включая поворотник. – Я заключаю сделки для Бориса. Я веду переговоры.

– Это школа для одаренных детей, а не какой-то захудалый ларек в подземном переходе. У нас работают кандидаты и доктора наук. Интеллигенты. Они не станут слушать кого-то вроде тебя.

– Станут, если я приду вот с этим. – Из кармана своей кожаной куртки Игорь достал пачку долларов.

Я скептически посмотрела на него и сказала: – Назовем это планом Б.

Водитель криво улыбнулся и спрятал деньги обратно в карман.

Подъезжая к нашему дому, Игорь переклонился на мою сторону и потянул ручку бардачка. Из него вывалился пистолет в кобуре, похожий на тот, что носит Дедушка, два черных пакета, перетянутые резинкой, и серебристый прямоугольник с зелеными и красными кнопками.

– Зацени, – сказал Игорь, указывая на новые ворота нашего дома. Он нажал на зеленую кнопку, и створки поползли вверх.

Во дворе царил покой и порядок. Мусорный бак и почтовый ящик сверкали новизной, а две волчьи головы, которые еще вчера охраняли наш дом, были заменены двумя камерами видеонаблюдения.

– Какой же ты молодец, Дедуля.

2. Это нужно задокументировать

Среда

6 октября 1999

25 дней до областного конкурса

6:45 За завтраком Дедушка был в хорошем настроении. Он напевал мелодию, отбивал пальцами ритм по столу, посвистывал. Я поторопила его, потому что хотела попасть в школу пораньше.

7:00 Мы сели в Лексус. Водитель коснулся иконки и что-то прошептал. Потом нажатием кнопки пульта он открыл ворота и плавно тронулся.

Пока мы ехали, Дедушка перебирал бумаги и время от времени что-то показывал Игорю. Тот кивал и иногда поддакивал. А когда Борис Николаевич погрузился в чтение длинного документа, Игорь посмотрел на меня в зеркало заднего вида и поинтересовался, чем занимаюсь я.

– Пишу заявление нашему классному руководителю с просьбой пересадить Новенькую к Косте.

– Если она откажет, помни о плане Б, – Игорь похлопал рукой по карману.

Дедушка оторвался от чтения и спросил:

– Что за план Б?

– Не волнуйся, Дедушка, – сказала я. – План Б мне не понадобится, потому что план А безупречен.

– Отлично, – сказал Борис Николаевич, перелистывая страницу документа. – Этот кретин тебе такого насоветует, мама не горюй.

– Да, я же как лучше хотел, – сказал Игорь наигранно обиженным тоном.

– Моя девочка сама знает, как лучше, правда, Алёнушка? – Дедушка повернулся ко мне и по-родительски мило улыбнулся.

– Конечно, дедуль, – заверила его я, но почему-то взгляд Бориса Николаевича посеял во мне сомнения в правильности моих действий.

Я еще раз перечитала письмо, адресованное Елене Богдановне, и мне показалось, что оно звучит неубедительно и как-то по-детски. Все аргументы были пустыми и надуманными. Но как ещё мне убедить нашу классную, что моя Яна должна сидеть со мной? Я скучала по своей подруге. С ней я была такой же крутой и уверенной, как она. Без неё моя самооценка стремительно падала, как неисправный спутник, сошедший с орбиты.

Мы с Яной не сразу стали друзьями.

Ещё два года назад она училась в другом классе. Несмотря на это, я знала о ней. Каждый ученик ОШ №19 знал о Свердловой, а многие даже ею восхищались. В начале прошлого года Яна была на грани исключения из-за драки с одноклассником. “Нет жестокости” – это один из двух главных принципов нашего директора, но над Яной он сжалился. Сахарок выписал провинившейся предупреждение и перевёл к нам.

В тот день она показалась на пороге нашего класса в разорванной мастерке и стоптанных кедах. Пряди её каштановых волос выбивались из-под низкого хвоста, обрамляя торчащие уши. А поперёк её заострённого носа пролегала глубокая царапина. Одним словом, бездомная шаромыга.

Но стоило ей только решить сложное уравнение на доске и дать от ворот поворот Славику на перемене, как я тут же захотела заразиться её крутостью.

7:45 Я выскочила из Лексуса и помчалась вверх по лестнице. Мельком оглядела толпившихся на пороге учеников в поисках вчерашнего незнакомца, но не нашла его. Зайдя в здание, я направилась прямо в кабинет нашего классного руководителя Елены Богдановны, по кличке Белка.

Белка – хитра и отличный стратег. Это незаменимые качества для человека, который несёт ответственность за кучку неблагодарных подростков. Я уважаю её за это. К тому же, она привлекательна. Её рыжие локоны всегда аккуратно причесаны, ресницы покрыты тонким слоем туши, подчёркивающим их длину. И она всегда носит классические костюмы – не брендовые, но, тем не менее, стильные. Ходят слухи, что она сама шьёт свою одежду.

Елена Богдановна незамедлительно прочитала моё заявление и спросила:

– А ты обсудила это с Никитиным?

– Да, но чтобы Костя послушался, это должно исходить от вас.

– Алёна, я это не поддерживаю, – сказала Елена Богдановна и достала лейку из-под стола. Она подошла к подоконнику, где выстроились тропические растения, и продолжила: – Оценки у Кости и так довольно средние. Он близок к исключению. А если с ним за партой будет сидеть другой ученик, это будет ещё больше его отвлекать.

– Но ведь Косте придётся сидеть с Яной, когда она вернётся в школу.

Белка перестала поливать цветок и задумалась.

– Да, ты права… Хорошо, я закажу дополнительную парту для вашего класса. Но имей в виду, это займёт время. А пока Лина может сидеть с Костей…

– Отлично! Спасибо…

– Дай мне закончить… Лина может сидеть с Костей, если он согласится.

Моё сердце начало судорожно биться. Никитин, конечно же, не согласится. В ответ на мою просьбу он отпустит пошлую шутку или прочитает дурацкий рэп. Это катастрофа.

– И ещё кое-что, – сказала Белка. Она покрутила горшок с белой орхидеей, раздался хруст от трения глиняных поверхностей. – На педсовете Сергей Викторович доложил, что Лина Буряк пропустила несколько важных уроков по тригонометрии. Введёшь её в курс дела?

Что за бред? Ввести Новенькую в курс дела означало помочь ей улучшить оценки. А мне нужно было сделать всё, чтобы её оценки скатились до уровня Кости.

– Я не смогу ей помочь! – протараторила я. – Если бы она начала учёбу в сентябре, как все мы, она бы не пропустила важный материал.

– В её семье произошло несчастье, – сказала Белка. – Она не могла посещать школу.

– А что именно произошло?

– Это не твоего ума дело. Твоё дело – уделить пару часов Лине.

– У меня нет времени. Мне нужно готовиться к конкурсу!

– Да… верно. Сверхновая Звезда, – учительница произнесла это со вздохом, как будто Сверхновая Звезда – это не телешоу, а чьи-то похороны.

– А что не так со Сверхновой Звездой?

– Ничего… Я ничего не имею против этого конкурса. Это отличное развлекательное шоу, и его концепция хорошо вписывается в образ вашей семьи. Но ты… – она посмотрела на меня, пытаясь подобрать подходящее слово, но не смогла его найти (или нашла, но не хотела произносить его вслух). – Ты должна найти свой собственный путь, независимый от твоей семьи.

В тот момент я подумала: “Белка, Белка, вы же умная женщина. Как вы можете не понимать? Я – часть моей семьи. Мы вместе, как волчья стая. Это мой путь. Путь волка”.

Пожав плечами, я сказала:

– А вы не можете попросить кого-нибудь другого помочь Лине?

– Конечно, могу. Кто в школе знает математику лучше тебя?

– Ну… я…

– Тогда решено, – Елена Богдановна убрала лейку обратно под стол. – Увидимся в классе, Алёна.

Я вышла из кабинета растерянная и злая на себя: я не только не получила то, что хотела, я ещё и согласилась на дополнительное задание. Что со мной не так? Почему мной так легко манипулировать?

8:45 На перемене я объявила Косте, что Лина пересаживается к нему.

– Нифига, – ответил он, разогнув козырёк кепки и разглаживая его ладонью.

– Так Белка сказала. Я с ней перед уроками разговаривала.

– А мне пофиг, – он поднял кепку и, прищурившись, посмотрел на неё, оценивая угол плоскости.

– Лина очень умная, она будет тебе помогать во время диктантов.

Глаза Никитина с интересом расширились, что дало мне лучик надежды, но Пятачок всё обломала (кстати, сегодня её нос был чистым, так что я могла смотреть на неё без тошноты).

– Я не буду ему помогать! – заявила она.

– Что? – переспросила я, не веря своим ушам.

– Я не возражаю посидеть с ним, пока мы не получим новую парту, но я не собираюсь ему помогать.

– Ладно, – вздохнула я от безысходности. – Костя, я буду тебе помогать. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Минет.

– Костя!

– Ну, тогда напиши за меня сочинение по украинскому.

– По рукам, – сказала я и подумала, что это было относительно легко.

– У меня тоже есть условие, – сказала Новенькая. – Я не собираюсь терпеть его грязные шутки. Пока я сижу с ним, он должен относиться ко мне с уважением.

– Это бред, – сказал Никитин, натягивая кепку на лоб. – Я должен сидеть с ней, быть милым и пушистым, и за это я получаю только одно сочинение? Так не пойдёт. Будешь писать мои сочинения, пока твоя подружайка будет здесь сидеть, – он развернул козырёк кепки к затылку и откинулся на спинку стула. – Это моё последнее слово.

Не успела я запротестовать, как Лина вырвала страницу из тетради и сказала:

– Нужно всё задокументировать.

– Это правильно, – согласился Костя.

– Я составлю контракт, – сказала Лина и вверху листочка написала: “Договор о распределении мест. Мы, нижеподписавшиеся…”

Меня повергло в лёгкий шок. Как эта мультяшная персона, этот Пятачок, может быть такой официальной и убедительной? Откуда она вообще знает, как составлять договора?

– Готово, – сказала Новенькая, подсовывая мне бумажку. – Прочитай и распишись.

Согласно договору, госпожа Лина Буряк должна была сидеть с господином Константином Никитиным при условии, что он не будет говорить ей ничего оскорбительного до тех пор, пока госпожа Алёна Волкова будет писать его сочинения по украинскому.

Мы втроём подписали документ, и каждый из нас получил ксерокопию. Когда прозвенел звонок, Пятачок сидела с Костей, а на место Яны (пока она была бог весть где) пересела Ромашка.

9:00 Пока Елена Богдановна записывала на доске примеры деепричастий, я прошептала Карине:

– Белка меня попросила подтянуть Новенькую по тригонометрии.

– Вот ты попала, – хихикнула Романова.

– Не хочу откладывать. Сделаю это сегодня после уроков.

– Я могу остаться с тобой за компанию.

– Было бы классно!

15:10 После уроков я сказала Пятачку, что она должна задержаться, чтобы пройти со мной пропущенный материал.

– Спасибо, но я сегодня никак не могу, – бросила она на бегу. Вот неблагодарная, подумала я и крикнула ей в догонку:

– Вообще-то я делаю тебе одолжение. Будем заниматься сейчас или никогда.

Лина остановилась.

– Ладно, – сказала она и со вздохом плюхнулась на стул.

Я открыла свой конспект и положила его перед ней.

– Давай начнём с определения синуса и косинуса, – громко сказала я, перекрикивая галдящих одноклассников. Я пролистала страницы, пока не нашла изображение треугольника, и начала объяснение.

Пятачок схватывала всё быстро. Даже самые сложные задачи из олимпиадного учебника она решала без труда. Меня это сильно задело. Я ночами не сплю, чтобы учиться на отлично, а ей достаточно только один раз взглянуть на определение, и она уже безошибочно выводит формулы. Госпожа Буряк действительно имела все шансы заполучить титул Самой Умной Старшеклассницы.

Классная комната опустела, и к нам подсела Ромашка. Она сложила руки на спинку стула и спросила:

– Лина, откуда ты знаешь о договорах?

– Романова, не отвлекай, – сказала я.

– Моя мама раньше работала юристом, – глаза Лины заблестели. – Но год назад она сменила работу и стала репортёром.

– О, у тебя классная мама – юрист и репортёр.

Зависть к Лине, которая меня и так уже начала съедать, теперь перешла на новый уровень. Через кожу она проникла в мою кровь и распространялась по всему телу, отравляя мои мысли. Госпожа Буряк не только обладала самой светлой головой, у неё ещё и "классная мама", не под стать моей маме-домохозяйке. Новенькая отберёт мой титул и моих подруг, вытеснит меня из школы, вытурит из города…