Дневник Дрянной Девчонки

– В какой газете она работает? – прервала мои мысли Карина.

– Она больше не работает.

– Нет? А чем она занимается?

– Ничем, – Лина потупила взгляд. – Её больше нет.

Я замерла, переваривая новую информацию. А Карина тем временем перегнулась через парту и крепко обняла сироту.

– Это ужасно, – сказала она, взяв Лину за руку. – Когда это случилось?

– Больше месяца назад. 30 августа. Она попала в аварию. Возвращалась домой с работы и…

– Какой кошмар. А твой папа… у тебя есть папа?

– Да, но после того, как он узнал об аварии, у него случился инсульт. Он диабетик, понимаешь? Так что теперь он парализован.

Её слёзы полились на мой конспект, как тропический дождь. Я отодвинула его в сторону.

– А сегодня… – Лина что-то пробормотала, но её слова утонули в слезах.

– Всё будет хорошо, – Карина подсела к Новенькой на стул и прижала её к себе.

Я достала из сумочки бумажные салфетки и сунула их несчастной под руку.

– Спасибо, – Лина вытерла слёзы и судорожно вдохнула. – Мы должны съехать с нашей квартиры, потому что… понимаете… Папа в инвалидном кресле, а в нашем доме нет ни лифта, ни пандуса. И я должна была помогать с переездом сегодня после школы.

– О, боже! – Романова вскочила со стула и уставилась на меня. – Алён, ей нужно срочно попасть домой. Тебя же на машине забирают? Подвезите Лину.

Всё происходило слишком быстро. Нужно было принимать решения, к которым я не была готова. С одной стороны, девочку было жалко, и надо было бы ей помочь, но с другой – я совсем не хотела ехать к ней домой и знакомиться с её парализованным папой. Это повергло бы меня в депрессию, напомнив мне о моём отце, вернее, о его отсутствии.

– Не думаю, что у Игоря есть время. Дедушкин график непредсказуем, ему может понадобиться машина в любую минуту.

– Всё нормально, я поеду на автобусе, – сказала Лина, шмыгая носом, и начала собирать вещи.

Карина посмотрела на меня, сжав губы, и кивнула в сторону Новенькой.

Я замотала головой.

Карина слегка притопнула ногой.

Я закатила глаза и на выдохе сказала:

– Лина, на машине будет быстрее, мы тебя отвезём.

Выходя из класса, я дернула Ромашку за локоть и сказала:

– Ты едешь с нами.

15:30 У порога школы была припаркована только одна машина – тёмно-зелёный Хаммер, а нашего Лексуса нигде не было. Неужели дедушке действительно понадобилась машина, и Игорь умчался, не предупредив?

Дверь Хаммера распахнулась, и из неё выпрыгнул наш водитель. Он обошёл машину и открыл мне дверь.

– Новая тачка? – спросила я.

– Хаммер Аш один, – сказал он. – Круто, да?

– Ага, – я осмотрела автомобиль. Он был громадным, а своей формой напомнил мне марсоход Sojourner, и это действительно было круто.

– Ты что, устраиваешь вечеринку? – спросил Игорь, оглядывая Лину и Карину.

– Я не устраиваю вечеринок, – сказала я, вскарабкавшись на сиденье.

Водитель открыл заднюю дверь для девчонок.

– Да знаю я, что ты не любишь вечеринки… но если ты когда-нибудь передумаешь, я забронирую весь клуб “Буффало” только для тебя, – он захлопнул дверь и, кряхтя, забрался на водительское сиденье.

– Домой? – спросил он, дотрагиваясь до иконы Девы Марии, которая под стать машине была обновлена – её невзрачная деревянная рамка теперь сияла золотом.

– Нет, – сказала я и повернулась к девочкам. – Лина, где ты живёшь?

– Эта машина больше, чем моя комната, – сказала Новенькая, подвигаясь ближе ко мне и Игорю.

– Жутко удобная, – согласилась Карина.

– Я живу на улице Яровой. Это рядом с новым супермаркетом “БУМ”. Кстати, недалеко от клуба “Буффало”.

– Ты знаешь, где это, Игорь?

– Да, – сказал он, нажимая на газ. Новые чётки с крестом, свисавшие с зеркала, слегка качнулись.

Вопреки тому, что сказала Карина, “Хаммер” не был удобным. Сиденья нашего “Лексуса” были куда комфортнее. Но в воздухе этого нового автомобиля витал непревзойдённый запах, которым может насладиться только первый владелец. Это был концентрированный аромат престижа. Он шептал: ты особенная, ты единственная. Но постепенно салон заполнился запахом старой одежды и дешёвых дезодорантов моих одноклассниц. С горьким сожалением я открыла окно.

– Ну что, давайте знакомиться, – Игорь сказал, глядя на отражение девчонок в зеркале.

– Я Карина, но все зовут меня Ромашка, потому что моя фамилия – Романова.

– Я Лина. Кстати, я ненавижу свою фамилию, так что, пожалуйста, без кличек, зовите меня просто Лина.

Я беззвучно рассмеялась. Не знаешь ты, моя дорогая, что кличка у тебя уже есть.

– А я Игорь Васильевич Мохов, можно просто Игорь. Лина, ты меня заинтриговала, что там у тебя за фамилия?

– Буряк, – ответила она смущённо.

– О как! – воскликнул водитель. – А ты случайно не родственница Лоры Буряк?

– Да, это моя мама.

Машина внезапно затормозила, и по инерции нас резко бросило вперёд. Игорь выругался:

– Мои соболезнования, Лина. Я видел статью об автокатастрофе в газете несколько недель назад. Печально. Она была журналисткой?

– Вообще-то, мама была репортёром “Хроник Донбасса”, – Лина шмыгнула носом и крепко схватилась за спинку моего сиденья.

– Всё будет хорошо, – успокоила её Карина, легонько погладив по спине. – Расскажи нам, куда ты переезжаешь?

– Мы будем жить с моими бабушкой и дедушкой. Они присмотрят за нами.

– Конечно, присмотрят. Я жила с бабушкой, когда мои родители разводились, – сказала Карина. – Каждый вечер бабуля пекла песочное печенье для нас (для меня и моего брата). Она нас так разбаловала.

– Не знала, что у тебя есть брат, – сказала я.

– Угу. Нас разделили, когда мы были детьми. Я осталась с мамой, а брата отец увёз в Краматорск.

– Хотела бы я, чтобы у меня был братишка, – сказала Лина.

– Ещё долго? – спросила я Игоря, непоседливо ёрзая на твёрдом сиденье.

– Сейчас проедем развилку и будем на месте, – ответил он.

Мы съехали с трассы на улицу Яровую. Игорь даже не пытался объезжать выбоины. Хаммер чувствовал себя на таких убитых дорогах как дома. Чётки, свисавшие с зеркала, мягко раскачивались из стороны в сторону.

15:55 Должна признаться, я не ожидала, что дом Лины будет выглядеть так опрятно. Это было трёхэтажное здание, свежеокрашенное в ярко-жёлтый цвет. У входа стояла белая скамейка, заваленная коробками, а по бокам росли два молодых клёна с листьями цвета оксида железа.

– Милое местечко! – сказала Карина, выпрыгивая из машины. – Жаль, что вам приходится уезжать.

– Наша квартира на третьем этаже. Вон тот балкон, – Лина указала пальцем вверх. – Привет, бабуль!

– Вы посмотрите, кто соизволил явиться! – сказала пожилая женщина, улыбаясь. – Да ещё и с командой помощников.

Помощников? Вот уж нет. Я не собиралась таскать вещи Лины с третьего этажа. На мне было моё безупречно чистое кремовое пальто и высокие каблуки.

– Заходите, мои хорошие, время не ждёт, – сказала бабушка. – Машина приедет с минуты на минуту.

Девочки побежали внутрь. Я посмотрела на Игоря в надежде, что у него не будет времени, но вместо этого он закатал рукава рубашки и сказал:

– После вас! – демонстративно указывая на дверь подъезда.

Да что же со всеми происходит? Почему все так жаждут ей помочь?

По деревянным ступенькам затенённого подъезда мы с Игорем поднялись на третий этаж. Дверь слева была распахнута настежь. Навстречу нам вышла Карина с высокой коробкой в руках, а за ней выбежала Лина с двумя пузатыми пакетами.

– Берите всё, что видите, – сказала она. – Только осторожно, некоторые вещи супер тяжёлые.

Мы зашли внутрь, и в сердце защемило. Груды барахла, унылое эхо и влажный запах пыли напомнили мне тот день, когда нам с мамой пришлось переехать к дедушке. Я помню, как она заливалась слезами в истерике, отказываясь покидать то место, где они с папой были так счастливы. Борис Николаевич буквально волоком вытаскивал свою дочь из квартиры, а мне было её так жаль. Ещё мне было жаль себя. Я тогда подумала: “Если маме так плохо, а папы не стало, кто же теперь меня защитит?”

– Да чтоб тебя, – выругался Игорь, споткнувшись о пустую коробку в тёмном коридоре. Он откинул её в сторону и быстрее зашагал к гостиной. Я последовала за ним.

В хорошо освещённой комнате, среди разбросанных вещей, маневрировал папа Лины.

– День добрый, – сказал Игорь.

– О! Здравствуйте! – отозвался папа Лины. Он попытался развернуться к нам, но его кресло застряло между шкафом и высокой стопкой книг. У него явно не было навыков управления этим неуклюжим устройством. Он сдал назад и врезался в шкаф – дверцы заскрипели, открываясь.

– Я сейчас, подождите, – сказал он и резко повернул колёса вперёд. Его кресло задело стопку книг, та наклонилась на хрустальный торшер. Игорь прыгнул вперёд и ловко поймал светильник, прежде чем тот разбился.

– Извините, я никак не привыкну к своим новым ногам, – сказал папа Лины, хлопая ладонью по колесу. – Вадим. – Он протянул левую руку, пока правая неподвижно лежала на его колене.

– Приятно познакомиться. Игорь. – Они пожали руки.

– Алёна, – сказала я, выглядывая из-за спины Игоря.

– Алёна, у твоего отца хорошая реакция.

– Он мне не отец, – возразила я и добавила для ясности: – Игорь просто наш водитель.

Услышав, что у нас есть водитель, в голове у Вадима как будто что-то щёлкнуло. Он слегка наклонил голову на бок и спросил:

– Как ваша фамилия, Алёна?

Я замялась. У нормального человека этот вопрос не вызвал бы никаких затруднений, но когда ты Волкова, нужно быть крайне осторожной. Обычно наша фамилия вызывает одну из двух реакций: искреннюю ненависть или лицемерную любовь. Но реакция Вадима была совершенно неожиданной.

– Волкова? Да что ты! – Он задорно хлопнул здоровой рукой по колесу. – Кто бы мог подумать! – продолжал он. – Моя жена, Лорочка, мечтала об интервью с Борисом Волковым. Он же ваш дедушка? Если бы она была здесь… она была бы так рада вас видеть.

Было мило, что его жена хотела написать о дедушке в газете, но у Лорочки не было ни малейшего шанса. Борис Николаевич никогда не общается с репортёрами. Я не стала расстраивать Вадима этим фактом.

– Мне жаль, братан, – сказал Игорь и потряс Вадима за плечо. – Жизнь такая сука.

– Так и есть, Игорь, так и есть.

Из спальни выглянула бабушка:

– Сынок, поможешь шкаф вынести? – обратилась она к Игорю. – Уж больно тяжёлый.

– А чего же не помочь! Конечно, – сказал Игорь и удалился за женщиной.

Не желая оставаться с Вадимом наедине, я быстро схватила перевязанную стопку книг и прошмыгнула в подъезд.

– Алён, зацени, – сказала Карина, увидев меня на улице.

Я поставила книги на лавочку и уставилась на Ромашку. Она повернулась ко мне спиной и обняла себя. Её кисти скользили вверх и вниз по бокам спины. Извиваясь всем телом, она начала вздыхать и имитировать звуки поцелуев. У неё получалось так хорошо, что действительно казалось, будто она с кем-то зажимается.

– Похоже? – спросила она, указывая на пластиковый пакет с изображением обнажённой женщины. – Я так тебя хочу, – сказала она писклявым голосом. А потом, понизив голос, продолжила: – Давай-ка это снимем, малышка. – Её руки медленно приподнимали свитер. Это было настолько реалистично, что казалось, будто её действительно кто-то раздевает. Лина захихикала, прикрывая рот. Я тоже улыбнулась.

– Ладно, за работу, – сказала Ромашка, и они помчались обратно в квартиру.

Я закинула свою ношу в грузовик и тоже побежала в дом.

В зале никого не было, а из-за закрытой двери одной из комнат раздавались голоса моих одноклассниц. Я осторожно заглянула внутрь.

– Офигеть! – воскликнула Карина. Обе девчонки, как загипнотизированные, уставились на огромный постер на стене. На нём изображалась знаменитая сцена после крушения Титаника: Джек замерзает в океане, а Роуз лежит на обломках корабля, держа его за руку.

– Джек Доусон, дамы и господа, – сказала Лина голосом телеведущего.

Я не разделяла их восхищения “Титаником”. Фильм был настолько скучным, что я не досмотрела его даже наполовину. Но Яне он нравился. Она была влюблена в Джека. В прошлом году все её разговоры были только о том, какой этот парень секси. Она до сих пор носит в кошельке маленькую чёрно-белую фотографию Джека, которую она вырезала из газеты. Ей бы понравился этот постер.

– Вам нравится Лео? – спросила я.

– А кому он может не нравиться? – сказала Лина. Она провела рукой по плакату. – Посмотри на эти оледенелые пряди русых волос, на эти синеющие губы…

– Такая трагедия! – саркастично сказала я.

– Да, трагедия! – хором сказали девочки. Они посмотрели друг на друга и захихикали.

– Это мой самый любимый постер, все остальные уже упакованы.

– У тебя есть ещё? Какие именно? – спросила Романова, хватая коробку со скрученными в рулон постерами. – Я жутко люблю ходить в гости к подругам! Это так интересно, – сказала она, ныряя в коробку и изучая её содержимое. – Алён, ты только посмотри, сколько тут всего классного!

– У меня нет времени, мне пора домой, – я взяла один из пакетов и направилась к выходу, но Карина прыгнула на меня сзади, и что-то острое прикоснулось к моей шее. Это было щекотно. – Что это?

– Я сделаю тебя вампиром, – сказала Ромашка. У неё изо рта торчали два длинных клыка, которые в сочетании с её кудрявыми волосами делали её похожей на Клодию из “Интервью с вампиром”.

– Отвали, – сказала я, выхватывая из коробки свернутый постер. Я резко вывернулась и хлопнула её по голове. – Я не хочу жить вечно.

 Карина тоже взяла рулон, и мы начали бить друг друга, бегая по комнате, пока вампирские зубы не вывалились и не погибли под платформой её ботинка.

– Ой.

– Если хотите драться, делайте это как следует, – сказала Лина. Она встала между нами, держа тяжёлый металлический меч и направляя его острый конец в потолок.

– Блин, у тебя жутко классные заморочки! – закричала Карина. – Дай-ка я попробую.

В тот момент, когда она схватила меч и закричала: “Умрите, ублюдки!”, дверь открылась, и вкатился Вадим.

– Ой, извините! – сказала Романова. Лина забрала у неё меч, мы схватили по пакету и, протискиваясь между дверью и инвалидным креслом, побежали на улицу.

Внутри грузовой машины пыхтел Игорь. Он сдвигал мебель, переставлял коробки и пакеты, освобождая место для остального барахла.

– Я смотрю, мама оставила вам кучу бумаг, – сказал Игорь, забирая у Лины пакет. Он притворился, будто эта ноша была такой тяжёлой, что он не в силах её удержать. – Ещё бы чуть-чуть и… – улыбнулся он, втискивая пакет между двумя коробками.

– На самом деле, мама возила все документы с собой, – сказала новенькая и передала Игорю пакет Карины. – А то, что хранилось дома, было украдено.

– О как! – удивился Игорь.

– Видите ли, пока мой папа лежал в больнице с инсультом, а я ночевала у бабушки, кто-то вломился в нашу квартиру и украл её вещи. В милиции сказали, что это был кто-то из “Хроник Донбасса”.

– Жесткая борьба за эксклюзивный материал, – сказал водитель. Его мобильный телефон загорелся зелёным огоньком и издал несколько писклявых сигналов. Прочитав сообщение, он сказал: “Борису нужна машина через полчаса. Нужно ехать”.

 Я думала, что почувствую облегчение, когда мы, наконец, поедем домой, но вместо этого я была разочарована. Мне понравилось смеяться и валять дурака с девчонками. Я хотела остаться. Но прежде чем я успела это предложить, Карина сказала:

– Вы езжайте, а я помогу с остальным.

 Она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щёку.

 Ошеломлённая этим действием, я только смогла сказать:

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, Алёна! – сказала Лина. – Ты такой замечательный человек. Я никогда не думала, что так быстро найду новых друзей.

17:05 Я помахала девочкам из окна Хаммера. Они, широко улыбаясь, помахали мне в ответ, а потом вприпрыжку побежали обратно в дом.

– Не знал, что ты учишься с Линой Буряк, – сказал Игорь, вглядываясь в отражение удаляющегося жёлтого здания в боковом зеркале. – Её мама была известной.

– Я же тебе рассказывала. Это Пятачок, новенькая. Та, что сидела на месте Яны.

– А-а… Так теперь вы что, друзья?

Я пожала плечами. Может, мы с Линой и не стали друзьями, но сегодняшний визит нас немного сблизил. Странным было то, что, побывав в комнате Лины и познакомившись с её отцом, я узнала о ней гораздо больше, чем знаю о своей лучшей подруге. Неожиданно во мне проснулось желание попасть домой к Яне. Даже если у неё пахнет немытой посудой, а под ногами хрустит пыль, мне стало крайне необходимо увидеть, где она спит, где делает уроки, какие плакаты висят у неё на стенах, какие книги стоят на полках. Раньше меня не волновал тот факт, что Яна не звала меня к себе, но теперь мне это кажется подозрительным.

17:40 Игорь заехал во двор и запарковался рядом с нашим Лексусом. Увидев, как выглядит наша старая машина, меня охватила волна паники. Лобовое стекло было разбито. Гигантскую дыру окружала белая паутина трещин, которые расходились во все стороны, как солнечные лучи на картинке первоклассника. По всему капоту были разбрызганы бордовые капли.

– Что произошло?

– Не волнуйся. Это не кровь, – сказал Игорь. – То есть, это кровь, но не человеческая.

– А чья? – Я уставилась на него.

– Какие-то придурки бросили в машину голову волка.

– Голову волка? Настоящего волка? – сказала я, спрыгивая с Хаммера. – Где они её взяли?

– Где они её взяли… – повторил Игорь. Он перегнулся через ручку переключения скоростей к пассажирскому сиденью и посмотрел на меня через открытую дверь. – Это всё, что тебя интересует? Где они её взяли? Серьёзно?

Конечно, я могла бы спросить: “Как ты вернулся домой с разбитым лобовым стеклом?” или “Почему они это сделали?”, но я знала ответы на эти вопросы. Ответ № 1: Игорь – отличный водитель. Ответ № 2: потому что они нас ненавидят.

– Отвали, – сказала я и хлопнула дверью.

Я понятия не имела, что у нас в области водятся волки. Эта голова меня действительно заинтересовала. Хотелось бы узнать, что Игорь с ней сделал.

3. Она вернулась

Четверг

7 октября 1999

24 дня до областного конкурса

7:50 Ромашка положила на мою парту красочную брошюру школы искусств.

– Это очень крутая школа. Наш учитель живописи – лауреат международной премии.

– Ух ты, – я раскрыла глянцевую листовку, изучая фотографии классных комнат и работ учеников.

– И вот ещё, – Карина вытянула из сумки толстенную книгу и с грохотом плюхнула её передо мной. – Раз уж ты заинтересовалась искусством, начинай с классики.

– Обалдеть, – я провела рукой по выбитым на обложке буквам: "Иллюстрированная энциклопедия мировой живописи". – Помнишь конкурс, на который я хотела попасть? – спросила я.

– Сверхновая Звезда?

– Да. В этом году там будут вопросы по музыке и искусству. Эта книга – просто клад для меня.

– Круто! Хочешь прикол? – спросила Карина, раскрывая книгу. Ламинированная поверхность корешка, изгибаясь, захрустела. – Думаю, тебе это пригодится. – Она пролистала страницы, пока не нашла картину с нежно освещённой лесной поляной и медведями на поваленных брёвнах. – Это "Утро в сосновом лесу".

– Знаю! Это Шишкин! – сказала я, удивлённая своими познаниями.

– Ага, картина очень известная, только не многие знают, что Шишкин нарисовал всё, кроме медведей.

– Это как?

– А так. Животных он рисовать не умел, вот и попросил Савицкого ему помочь.

– Нифига себе, – сказала я уже шёпотом, потому что в класс вошёл Циркуль.

– Вернёшь, когда выиграешь, – прошептала Ромашка, подвигая книгу ближе ко мне.

– Спасибо.

8:05 Сергей Викторович отметил отсутствующих и захлопнул журнал.

– Итак, сегодня мы поговорим о применении тригонометрических функций. Давайте рассмотрим следующий…

Закончить предложение ему не дал уверенный стук в дверь. Все резко повернулись ко входу – в дверном проёме показалась ярко-красная копна волос. Это была Яна. Сначала я обрадовалась, но потом меня как кипятком ошпарило. Рядом со мной, заняв место моей лучшей подруги, сидела Ромашка.

– Извините за опоздание.

– Присаживайтесь, Свердлова, – сказал Циркуль. Он вздохнул, снова открыл журнал и принялся стирать букву "Н", которую только минуту назад нацарапал напротив Яниной фамилии.

Шагая по классу к единственному свободному месту, Свердлова мельком взглянула на меня. В её больших зелёных глазах (которые казались ещё зеленее на фоне её новых красных волос) отчётливо виднелась гибель нашей дружбы.

Меня затошнило, как перед контрольной.

Я вырвала листок из тетрадки и написала: "Романова пересядет обратно на перемене. Прости. Ты выглядишь офигенно."

Свернув записку, я бросила её Свердловой, но Славик перехватил её. Прочитав мои каракули, он сложил губы в трубочку и симитировал звуки поцелуя, кривляясь.

– Что случилось, Сватов? – спросил Циркуль, прерывая своё объяснение. – Губы судорогой свело? Не волнуйтесь, всё изменится, когда вы узнаете свою оценку за последнюю самостоятельную.

– Да? Мои губы растянутся в параболическую улыбку?

– Я бы сказал, что они растянутся в кривую нормального распределения. Вы знаете, что такое нормальное распределение, Сватов? – Циркуль взял мел и нарисовал координатные оси, а внутри начертил график, похожий на перевёрнутую улыбку. – Но всё в этом мире относительно. По сравнению с графиком Никитина ваша кривая будет выглядеть гораздо позитивнее.

– Капец, – пробормотал Костя позади нас. Мы с Кариной захихикали. Яна оглянулась на меня, и моя тошнота накатила новой волной.

Пока Циркуль стирал с доски график, моя записка дошла до Свердловой. Она открыла её, прочитала, а затем разорвала на кусочки.

С первыми секундами звонка, оповещающего конец урока, я помчалась к своей подруге. По выражению её лица я поняла, что ни обнимать, ни целовать её в тот момент не стоило.

– Что случилось? Где ты была? Тебе идёт новый цвет.

Не уделяя мне ни малейшего внимания, Яна сложила учебник и тетради в свой кожаный рюкзак (который, кстати, подарила ей я), немного в нём порылась и достала стопку маленьких розовых бумажек.

– Держи, – сказала она. На листовке было написано:

Билет на МедТусу

Пятница, 8 октября

20:00

пр. Мира, 12/28

Яна залезла на стул и закричала:

– Внимание-внимание! Класс затих, и все уставились на неё.

– Моя сестра Рита устраивает ещё одну МедТусу в эту пятницу, и вы все приглашены. Толпа взорвалась возгласами "да" и "ура".

– Билет – пять гривен.

Я подняла стопку цветных бумажек и помахала. Все снова зашумели. Яна заметила Пятачка.

– Эй, новенькая, – закричала она, спрыгивая со стула. – Как тебя зовут?

– Лина.

– Хочешь пойти на МедТусу?

– А что такое Медуза?

– Да не Медуза, а МедТуса. Моя двоюродная сестра Рита учится в медицинском. Она снимает квартиру с двумя другими студентками, и несколько раз в год они приглашают всех своих друзей-медиков к себе на грандиозную вечеринку. Вот почему мы называем это МедТуса. Сокращённо от медицинская тусовка. Приходи, познакомишься с нами поближе. Я сделаю тебе скидку в две гривны.

– Хорошо, – Лина достала кошелёк и отсчитала три гривны.

– Дай ей билет, – скомандовала красноволосая бестия. Мне стало не по себе. Но такое отношение Яны было моей расплатой за то, что я помирилась с Кариной.

– Отлично. Кто следующий?

– Кыс-кыс, Киска, и мне билетик, – Костя подошёл к Яне с пятью гривнами в руке.

– Ты такой пошляк, Костя, – сказала она. – За то, что назвал меня Киска, с тебя на две гривны больше.

– Это нечестно. Я назвал тебя так только потому, что ты похожа на Женщину-кошку, – оправдался Костя, но две гривни добавил.

– Представляю твою попку в обтягивающем блестящем костюме, с хвостом…

Не успел Костя договорить, как получил пощёчину. Меня повергло в шок. Главный принцип школы – "Нет насилию!" У этой драчуньи уже было одно предупреждение. Если бы кто-то из учителей увидел, как она ударила Костю, её могли бы исключить. Ей было всё равно.

– Следующий! – сказала она, подняв вверх подбородок.

8:55 Яна пересела за нашу парту, однако продолжала меня игнорировать. Я пыталась её разговорить, но в ответ на мои вопросы она либо пожимала плечами, либо хмыкала.

11:30 На большой перемене, следуя нашей с Яной традиции, я купила нам круассаны. Мы вышли на улицу и присели на парапет. Меня всё ещё подташнивало, и круассан совсем не лез в горло. Яна тоже не спешила есть. Она перекатывала рогалик из одной руки в другую.

– Я так рада, что ты вернулась, – сказала я, пытаясь завязать разговор, но Свердлова опять пожала плечами.

– Яна, да что с тобой? – возмутилась я.

– Меня не было почти две недели, а ты даже не позвонила, – выпалила она.