Луна, ослепленная Солнцем

– Знаю я, как ты спал! Я заметил, что ты носом дёрнул, когда героиня в любви суженому своему призналась. – Джоб выключил телевизор, а Стефан был вынужден признать свой проигрыш. – Ты Алена не обижаешь?

– Я? Обижаю? – изумился Стефан, открыв второй глаз и сев нормально. – Чего ж ты тогда спрашиваешь это у меня, а не у того, кого я обижаю?

– Ален это отрицает.

Стефан насупился и поджал губы. Снова какие—то подозрения.

– Так если он отрицает, то ты думаешь, я сознаюсь? В том, чего не было? Да, он получал от меня разок-другой за то, что совал нос не в свои дела. Но он мне вообще не сдался. По—твоему он ходит колоченый?

Джоб снова покачал головой и, предугадав дальнейшее действие Стефана, придержал его за руку, тем самым заставил оставаться на диване.

– Старик, ты меня, конечно, извини, но ты уже надоел беспочвенными обвинениями. Я это, я то, я козёл отпущения! Как этот появился, так я сразу всегда плохой?

– Стефан…

Ален вышел на лестницу и вытащил телефон. Джоб не продолжил свою мысль, считая, что Ален к ним сейчас присоединится, однако тот повернул обратно.

– Извините, мне нужно отлучиться.

Джоб бросил короткое «Хорошо», проследил за Аленом взглядом, а Стефан – за Джобом.

– Меня просто… Напрягают ваши отношения. Я думал, вы правда как-то подружитесь, но что-то не особо.

– Ты селил нас в один дом с этой целью?

– Нет, просто думал, что… Общий быт как—то вас сплотит.

– Ха, за четыре дня-то. Старик, да великий оптимист! – Джоб уже убрал руку, потому что Стефан расслабился. Казалось, он печется об этом так, словно кот, который уже много времени жил подле хозяина, не сжился с маленьким щеночком, притащенным с улицы. – Люди никогда так быстро не сходятся. Да и кто сказал, что я хочу с ним водиться? Первые дни нашего знакомства он лез туда, куда ему не стоило. Я преподал ему урок, чтобы он знал, где его место, и перестал мне досаждать.

– Он тебе досаждал?

– Очень.

Джоб вздохнул и уперся локтями в колени. Он опустил голову, а взгляд его упал в ноги.

– Ты для меня загадка, Стефан. Мы с тобой почти год знакомы, а я так и не могу понять, что ты за человек. Я, конечно, никогда не расспрашивал тебя о прошлом, потому что понимаю, что тебе точно пришлось несладко. Но что ты из себя представляешь, что у тебя в мыслях, я не знаю.

Джоб верно распознал, что со Стефаном что-то не так. Поэтому-то никогда и не досаждал допросами. Наверняка думал, что будет сыпать соль на рану.

– Ты вроде со мной, но постоянно далеко. Я вижу, что со мной ты общаешься больше, чем с другими в нашем коллективе, но все равно мы как будто на разных планетах.

Стефан никак не прокомментировал это, продолжая внимать. Джоб же задал неожиданный вопрос:

– Что ты об этом думаешь?

Стефан вопросительно поднял брови. Он думал, начнется излияние души в виде монолога, которое ему нужно только воспринимать и иногда кивать для порядка.

Немного подумав, Стефан решил ответить, как есть:

– Я думаю, так и есть.

Стефан действительно далеко. Он думает о взаимодействии с Джобом с позиции «уважение в обмен на помощь». И не думал он никогда как—то глубже.

Джоб разогнулся и развёл руками.

– Спасибо за честность. Меня в тебе подкупает то, что ты говоришь правду прямо в лоб. Для тебя это будто в порядке вещей.

– Мне просто всё равно, что люди думают. Говорю, как есть, и всё.

Джоб взглянул на Стефана, и в его глазах читалось неодобрение. Стефан же, по обыкновению своему, был глух. Ему нет дела до того, устраивает ли старика его позиция или нет.

И Джоб об этом знал, потому произнёс:

– Я уж в курсе. Ты прямолинейный и вроде как честный, сдерживающий обещания, но… В тебе есть что-то двоякое.

Стефан пожал плечами.

– Меня таким сделала жизнь.

Джоб сложил руки на груди, продолжая рассматривать лицо Стефана. Ответ, конечно, в его духе, а хотелось какой-то конкретики.

– Я говорил, что не лезу в твою жизнь, но ответь на пару вопросов, пожалуйста, – попросил он, и Стефан удивился. В груди зачесалось желание отвергнуть, но махнул рукой в разрешающем жесте.

Интересно было, что выдаст старик.

– Три вопроса. И я кое-что спрошу у тебя в ответ.

Джоб кивнул в знак согласия.

– Откуда ты родом, раз ты иммигрант? Что с твоими родными?

Стефан оценил предприимчивость Джоба. Тот не стал спрашивать о чем—то банальном, а сразу огорошил существенными фактами жизни.

Ну, Стефан решил не врать.

– Уже два вопроса. Ответ на первый: я родом из Италии. Ответ на второй: они погибли очень и очень давно.

Стефан побывал во многих странах и даже не на одном континенте, но то, откуда он начал и где родился – Италия. Родная страна в центре Средиземноморья, где его нога не ступала уже давно.

Джоб вытаращился на Стефана, с трудом переваривал полученную информацию. На лице Стефана не было и тени притворства.

– Так, сейчас будет вопрос не по этой теме, – сразу предупредил Джоб. – Ты что, серьезно что ли? Италия?

– Серьёзно. Опять не веришь?

Стефан прищурился, а вот Джоб открыл рот, выглядя теперь не удивлённым, а знатно позабавленным. Уже через секунду он разразился смехом.

– Ха-ха-ха, Стефан! Так чего ты мне сразу не сказал, когда на работу-то устроился?! У меня ж заведение какое, а? Итальянской кухни! Если б ты мне сразу сказал… да мы б с тобой такое меню замутили, Mamma Mia!

– Ага! Non ho nient'altro da fare[1]… – пробурчал Стефан, закатив глаза.

– Чего—чего? – не понял Джоб и испытал ещё больший шок. – Стефан… Я никогда не слышал, как та говоришь по-итальянски. И, если честно, ты, ну… Какой-то бледненький для итальянца.

– А я с севера, – Стефан изрядно утомился от заинтересованности Джоба. – И в Италии очень давно уже не живу. К тому же зачем мне говорить на итальянском, если я живу в США?

– Но почему ты…

– Мы отвлеклись. Очень сильно отвлеклись, – напомнил Стефан. – Давай последний вопрос. Я не думаю, что ты хочешь его потратить на вопрос об Италии. Я больше не хочу говорить о ней.

Джоб вытянулся, как по струнке, и замолчал. Кажется, все—таки понял, что лучше больше не обсуждать эту тему. Было бы ещё лучше, если он вновь применил свою тактичность.

Судя по тому, как быстро вопрос прозвучал, очевидно, это уже давно терзало ум старика:

– Почему ты за пять месяцев нашего знакомства, так и не восстановил никакие документы? Ты же говорил, что у тебя их нет. Вообще что ли нет, даже подтверждающих итальнское гражданство?

Вот это он, конечно, вопрос со звёздочкой задал. Ха, а старик неплох. Хотя любопытство касаемо этого понятно.

Джоб никогда вопросов и не задавал, но они всегда у него были.

– Я не могу тебе об этом рассказать, старик. Звиняй.

Стефан здесь не мог сказать ни правды, ни лжи.

Как объяснить, что это бессмысленно, потому что его официально и не существует? Его жизнь не была никем задокументирована в современном мире, а возможные записи о юности, наверное, давно канули в лету. Даже если бы он документы имел, появилось бы больше проблем. Не сразу конечно, лет так через двадцать-тридцать. И касалось бы это нестарения Стефана.

Так что лучше без них, чем с ними. В конце концов, Стефан никогда не покупал нечто грандиозное. А если и покупал – трейлер, например – то с рук. Медицинское обслуживание ему ни к чему – бессмертие сделало не убиваемым. Он пережил даже страшные эпидемии и пандемии чумы, гриппа, оспы, коронавируса. На него ничего не липнет, а с ранами от проклятия он обращаться научился.

– Стефан, а если серьезно…

– Я серьезен, старик. Прости, но у меня есть весомые причины. Это был третий вопрос, и теперь моя очередь спрашивать.

Джоб снова уперся локтями в колени.

– Эх, валяй, – смиренно ответил он.

Стефан не заставил себя долго ждать:

– Почему ты мне помогал с самой первой встречи?

Только сейчас Стефан осознал, что все ошметки истории, которую он впарывал людям, лишь бы от него отвязались, шиты белыми нитками. Они, укрытые несколькими слоями незыблемого «Это не твое дело», звучали очень неубедительно и вызывали вопросы у всех. У Алена, у Джоба. Наверняка еще и у других работающих в кафе, просто об этом не говорили.

И все возникающие вопросы – следствие контакта. В случае Джоба еще и следствие заинтересованности.

Но ведь и у Стефана были к нему вопросы. Он тоже в старике как в человеке заинтересован?

Джоб, получив ответку, усмехнулся и потер свой наконец-то побритый подбородок.

– Скажем так. Ты напомнил мне кое-кого. – Ого, оказывается, ощущения Стефана той весной не подвели. – Того, кому я не помог. У вас есть сходства характера.

– Ха, и потому ты решил помочь теперь мне?

– Да.

– Что-то типа искупления?

– Не знаю. Это уже третий вопрос, Стефан. – Хлопнула дверь комнаты Алена. Наконец-то он вышел, а телевизор давно молчал. – Когда-нибудь я тебе обязательно обо всём расскажу.

Ален извинился за то, что так внезапно и надолго отлучился. Джоб понимающе крякнул и предложил точно идти спать, с чем все дружно согласились.

Глядя вслед Джобу, уходящему в третью на втором этаже комнату, Стефан пришел к умозаключению: у каждого человека есть свои секреты. У каждого есть что-то, о чем он не готов говорить.

В этом смысле Стефан даже не одинок.

Он узнал о Джобе больше. Успокаивала мысль, что его помощь была не с бухты—барахты. Действия Джоба не лишены логики, пусть пока и не до конца ясной Стефану.

***

Сначала Ален просто пошёл в туалет, но в кармане штанов завибрировал телефон. Одно входящее сообщение, за которым последовали другие так, что маленький кнопочный телефон начал разрываться от СМС.

«Ален СВОБОДА»

«СВОБОДААА»

«АЛЕЕЕЕН»

«ААААААЛЛЛЛЕЕЕЕЕН»

«ПОЗВОНИ НАМ!!!!! ОНИ УЕХАЛИ И Я НАШЛА ТЕЛЕФОН У НИХ В КОМНАТЕ»

«Звони БЫСТРО а то я на тебя Мартина натравлю при встрече»

Ален так обрадовался, что чуть не подпрыгнул на унитазе.

«Пахита! Я так рад!!»

«Подождите минутку, пожалуйста, а то я в туалете :D»

Его сорванцы достанут даже на толчке. Что-то в их репертуаре.

Ален был так воодушевлен тем, что они вышли на связь, что махнул рукой на совместный просмотр фильма. При всем уважении к Джобу, который смотреть и предложил, мелодрама была наискучнейшая. Может, это некрасиво со стороны Алена, ведь Джоб столько для него сделал: и на работу устроил, и дом предоставил, и даже отдал свой старый телефон, узнав, что Алена обокрали до нитки. А он так нагло отказывается…

Однако Джоб о чем-то разговаривал со Стефаном, так что им было чем заняться.

В комнате Ален сразу же набрал номер Пахиты – девочки, которая ему и написала.

Даже пара гудков после нажатия вызова были томительно долгими. Ален чувствовал, как сердце пошло вскачь, а тело затопила волна тревоги. Вдруг они все—таки вернулись и застали ребят с телефоном? Что тогда? О мысли об этом по спине пробегал холодок.

Опасения были напрасны: совсем скоро Пахита сняла трубку и закричала в ухо:

– Ален!!!

– Але-е-ен! – Пахита поставила звонок на громкую связь. Голос Мартина звучал совсем близко к динамику телефона.

– Ох, привет… – губы сами растянулись в улыбку. Сердце все так же колотилось, как раненая птица билась в клетке, но уже от радости. Ален был так рад услышать их громкие голоса и знать, что с ними все хорошо.

Предыдущую неделю он провел в фоновой тревоге. Сначала она была из-за украденного рюкзака, в котором был и телефон. Ален потерял связь с Пахитой и Мартином – денег не было даже на то, чтобы позвонить из уличного телефона.

Ален был вне себя от счастья, когда Джоб подарил телефон, ведь теперь можно было общаться с младшими. Благо, что он выучил наизусть номер Пахиты.

В тот же день Ален отправил первую СМС с содержанием: «Пахита, это я. Ален. У меня украли рюкзак на вокзале, и я не мог вам позвонить. Простите, что заставил волноваться. Теперь у меня новый телефон, и я буду с вами общаться с этого номера».

Спустя лишь минуту после отправки сообщения телефон разорвало от вибрации:

«АЛЕН»

«MALDITA SEA!!![2] МЫ ТАК ВОЛНОВАЛИСЬ»

«Я уже было подумала что ты умер! Вдруг взорвался автобус на котором ты ехал??? Или тебя пырнули ножом в подворотне???»

«Как же ты нас напугал tonto [3]>:((((((»

«Это была не моя вина. Простите, мне очень жаль», – тут же написал Ален.

«Да знаю я»

В тот день они не решились друг другу звонить, потому что они были дома. Они – это фостерные родители, взявшие на воспитание и Алена, и Пахиту, и Мартина. Не самые лучшие люди, которых можно было повстречать.

Он жил с ними около полутора лет. Поначалу все было хорошо, но никто из них не предполагал, что будет происходить дальше. А дальше был ад, сравнимый с прошлой жизнью Алена.

Опекуны оскорбляли и часто применяли насилие. Конечно, они создавали видимость благополучной семьи на людях. Во ремя жизни с ними появилась более опрятная одежда, чем та, что приходилось носить Алену в родной семье. Питание тоже нормальное, если не учитывать бойкоты, которые порой устраивались по несколько дней. Дети всегда были ухоженные, хотя это больше заслуга Алена.

Базовые потребности закрывались лучше, но насилие во всех его проявлениях: эмоциональное, физическое, финансовое, пищевое – так и не ушло из жизни Алена.

Пахита – бойкая и шустрая одиннадцатилетняя девочка латиноамериканского происхождения. Мартин – четырехлетний милейший мальчик, немного замкнутый и необщительный. Ален взял на себя роль старшего брата, оберегал и защищал их насколько мог. За год с лишним совместной жизни они очень привязались друг к другу и стали настоящей семьей.

Но как только нагрянуло совершеннолетие Алена, его сразу же выгнали из дома: мол, ты уже взрослый, так что вали на все четыре стороны. Ищи работу, живи отдельно, кончилось время, когда ему можно было есть их хлеб и тратить их деньги. Хотя вообще-то им за Алена приходили зарплата.

Ален был вынужден уйти в свободное плаванье. Вот почему, когда Стефан в первый день знакомства посоветовал возвращаться, он сказал, что не может.

Ален забрал все свои накопления со времен школьных подработок (на карманные расходы не давали, приходилось в тайне работать), оставив часть младшим. На эти деньги он жил в самых беспонтовых хостелах, ел впроголодь, чтобы сохранить деньги по максимуму. Так прошёл месяц с лишним.

Их городок был маленьким, так что работы для Алена не нашлось. Весь месяц он безрезультатно обивал пороги мест, где его потенциально могли принять. Деньги немолимо кончались. Пришлось уехать в город побольше на заработки, но на пути его обокрали.

Дальше произошло знакомство со Стефаном, Джобом и всеми, кто работал в кафе. Это было сродни благословению судьбы, потому что Ален был в отчаянии.

Как камень с души упал, когда удалось выйти на связь с Мартином и Пахитой. Однако уже через день у них отобрали телефон за разбитую Мартином вазу в прихожей. Досталось и Пахите за то, что она не уследила.

После наказания Пахита с её невероятным чутьем и ловкостью рук каждый раз находила тайники. Они перепрятывали телефон, но это не помогло. Пахита периодически отписывалась Алену о том, что они в порядке. Это успокаивало, но провод нервов все равно был оголен.

– Как вы там? Все хорошо? Они не беснуются? – поинтересовался Ален.

Под «они» всегда подразумевались фостерные родители. Это был своего рода шифр – и не поймешь особо, о ком речь.

– Да пока нет. Порядок.

– Ален, я скуча-а-аю-у-у-у, – с грустью протянул Мартин. На том конце провода послышалось шуршание.

– Я тоже по вам очень скучаю, – ответил Ален, что было чистой правдой. Ему жуть как хотелось увидеть младших.

– Как ты там вообще? Ты писал, что устроился на работу, да? И в доме чьем-то живешь?

– Ага. У меня все хорошо. – Ален начал свой рассказ о том, как познакомился со Стефаном, как нашел работу, как сильно ему помог Джоб, как он познакомился с Эмбер и Биллом. Добавил, что они ему нравятся, и он бы хотел стать с ними друзьями.

– Как же клево, Ален! – воскликнула Пахита. Ален был уверен, что сейчас она улыбается. – Как хорошо, что ты нашел работу и тебе есть, где жить.

– Ура-ура, у Алена есть друзья-а-а-а, – захлопал в ладоши Мартин. Ален издал тихий смешок. Для Мартина тема друзей всегда была сложной. В принципе, как и для самого Алена, и все трое об этом знали. Потому Мартин так радовался. – Ален, когда ты приедешь?

– Мартин! Ален только—только в другой город уехал, какой «приедешь»?

– Но мы не виделись…

– Мы не виделись неделю, Мартин, успокойся.

– Я скуча-а-а-ю…

Эти дни на самом деле казались вечностью. Произошло столько событий, что голова кругом шла.

Ален виделся с Мартином и Пахитой незадолго до отъезда. Точнее, прямо в тот же день, только днем, а рейс был вечерним. Встретились они не только для прощания, но и потому что Пахита передала деньги на билет. Алену было очень неловко просить из той части, что дал он сам, но за полтора месяца накопления истратились.

Он до последнего стремился найти работу в их городе, чтобы быть ближе к Мартину и Пахите, поэтому мотался по хостелам, как неприкаянный. Поиски были тщетны, Алена везде отфутболивали. С тяжелым сердцем пришлось уехать.

Тогда ещё Пахиту снова наказали за не самые лучшие оценки и устроили домашний арест. Пахита кое-как упросила выйти на улицу, сказав, что кончился хлеб. Подключился еще и Мартин, орущий, что хочет гулять.

И они сломя голову ринулись к назначенному для встречи с Аленом месту. Это были самые трепетные, самые долгие и грустные объятия за полтора года.

– Я приеду обязательно. Я же обещал. Просто мне нужно немного времени.

Мартин издал печальный вздох.

Потом они поговорили обо всем и в то же время ни о чем, как часто это бывало. Тёплые разговоры, греющие души и помогающие забыть, что происходит вдалеке от них.

Прощание было долгим: Мартин капризничал, говоря, что хочет ещё послушать Алена. Даже Пахита поддержала. Ален и сам не против поговорить, но на первом этаже все ещё оставались Стефан и Джоб.

– Мне нужно идти. Пишите, когда я могу вам позвонить. Пахита, не забудь удалить все сообщения, что от меня получила и сама писала. И мой входящий удали.

– Удалю, – ответила Пахита. Такие меры предосторожности предпринимались не только для того, чтобы они не поняли, что телефон был найден, но и для того, чтобы не нарваться на лишние неприятности из-за общения с Аленом. Его выгнали из дома, и общение с ним не предполагалось: они говорили, что если узнают, что Пахита и Мартин общаются с Аленом, то детям несдобровать.

– Все будет хорошо. Просто знайте, что мысленно я всегда рядом с вами. А скоро буду и не только мысленно.

С пятого раза все же удалось положить трубку. Ален чувствовал себя опустошенным.

С одной стороны, он был рад услышать впервые спустя неделю голоса Мартина и Пахиты. С другой – грустно, что он далеко. Хотелось прямо сейчас оказаться с ними в одной комнате, сгрести их в объятия и лежать вот так часами. Но нынешняя комната встречала только одиночеством.

Ален обещал себе, что справится со всеми тяготами ради них двоих. Он обязательно найдет способ воссоединения, и они будут счастливо жить втроем.

Ален не мог уснуть, думая о своей семье – о Мартине и Пахите.

***

Стефан так и не заснул из-за раздумий, нахлынувших после беседы с Джобом. Больше всего Стефан размышлял на тему того, что у Джоба есть причина, почему он ему помогает. В чём она заключается?

Сначала Стефан бессмысленно лежал в кровати. То ворочался с боку на бок, то от безысходности лег на спину, уставившись в потолок. Когда и лежать надоело, спустился на кухню попить водички.

Но водичку уже наливал себе в стакан Ален.

– Бессонница? – поинтересовался тот, когда Стефан встал рядом, ожидая, когда освободится кувшин. Он уже вытащил стакан и принял из рук Алена кувшин.

– Она как следствие бесполезных раздумий, – небрежно бросил Стефан, плеснув воду в стакан, после чего направился в гостиную.

Стефан плюхнулся на диван. Допив воду, он поставил стакан на журнальный столик и почесал совершенно здоровые предплечья. Ален тоже сел на другой конец дивана.

Приперся, черт побери. Что ж, пусть сидит.

Стефан сидел без футболки в одних домашних шортах. Виден был контраст чистых плеч и изуродованной шрамами кожи ниже локтя. Эту разницу совершенно беспардонно разглядывал Ален.

– Никак не пойму, как они так быстро зажили… – еле слышно прошептал он, из-за чего Стефан услышал только последнее «зажили».

– М-м-м? Чего ты там бурчишь себе под нос?

Кроме основных беспокоящих Алена вещей, был Стефан. Сидя в комнате, Ален краем уха слышал, что босс отзывался о нем как о человеке-загадке. Посещало точно такое же чувство. Неизвестность настораживала. В то же время одолевало любопытство, хотелось узнать: в чем же дело? Почему Стефан такой?

Ален жил вместе с человеком-непредсказуемостью. И непонятно, что ещё ожидать от него. Вдруг что-то пойдет не так, несмотря на то что Стефан говорит, что у него все под контролем? Вдруг боль будет настолько нестерпимой, что Стефан умрет? Вдруг его… Своеобразное состояние как-то повлияет на Алена?

Возникли мысли по поводу того, кем Стефан являлся. Это было ещё одной причиной, почему Ален не спал: он сопоставлял все, что видел и слышал, и пришел к странным выводам.

Наверное, их стоит озвучить для расставления точек над «i» и для собственного успокоения? Ален уже знал, как мог отреагировать Стефан. Но он имеет право знать?

– Я никак не пойму, кто ты, – после долгой тишины начал Ален, заламывая пальцы на руках и поглядывая на предплечья Стефана. Тот же испытующе смотрел на Алена, буквально вперился взглядом. Совсем скоро Ален сдался под напором и отвёл глаза. – Но ты такой… Странный.

– Тоже мне удивил, – небрежно бросил Стефан и театрально взмахнул рукой. Ален сник, чувствуя, что его сейчас ни во что не ставили. На него давили, его обесценивали. А всё из-за того, что Ален поднимал неудобную тему. Дыхание перехватило, и слова никак не собирались в цельные предложения. – Это все, что ты хотел сказать?

Стефан поднялся с дивана, но Ален внезапно перехватил его за руку выше запястья. Под пальцами ощущалась бугристость светлых полос. Брови Стефана поползли вверх от шока, и он резко выдернул руку, словно её коснулся кто-то нечистый. По его лицу скользнула мрачная тень, не сулящая ничего хорошего.

– Ты постоянно говорил боссу, что не можешь признаться. Мне говоришь, что это не моё дело. Будто люди просто не могут тебя понять. А если и признаёшься, то так витиевато, что реально не понять смысл – ты путаешь. За этим ведь что-то стоит!

Стефан молча воззрился на Алена.

– На моём месте любой бы, кто столкнулся с неверием, поступал так же.

Ален воспринял это как позволение продолжить.

– Ты сказал, что то, что происходит с твоими руками, – это от девушки, – Ален потянулся к шрамированной коже, но Стефан не позволил прикосновению случиться. – А когда я сделал предположение, что она передала тебе болезнь, ты набросился на меня. Ты кричал её имя во сне.

Стефан напрягся и нахмурился. Будто зверь вставал в стойку, медленно выпускал когти, чтобы быстро прыгнуть и разорвать жертву в клочья.

Слишком много для Стефана непростых диалогов на один вечер.

Ален чувствовал, что играет с огнём. Недавно он пришёл к выводу, что сам был виноват в агрессии в свою сторону, и что он делает сейчас? Фактически провоцирует. Он понял, что для Стефана это больная тема и, затрагивая её, Ален ходил по очень тонкому льду.

– Слышал всё-таки, что я кричал? – губы Стефана растянулись в улыбке, напоминающей оскал. У Алена внутри все похолодело, но он старался выглядеть как можно более беспристрастным. Насколько это получалось у него, видящего подобную гримасу сотни раз и знающего, что после неё не последует ничего хорошего.

От единичной пощёчины до удушения.

– Слышал.

– Ты знаешь, что это не твоё дело. Знаешь, – угрожающе шепнул Стефан, и Ален задержал дыхание.

Стефан выглядел пугающе. До дрожи в коленях. По спине Алена пробежал табун мурашек.

– Не болезнь это, – сдавленно продолжил Ален. – Если и болезнь, то как может появляться черный дым от воздействия водки? Сам посуди. И твои раны так быстро затянулись! Да на обычном человеке они бы как минимум две недели заживали!

– А-а-а, так ты меня необычным человеком считаешь?! – Стефан исступленно рассмеялся и неожиданно склонился над Аленом, выставив руки по обеим сторонам от головы на спинке дивана. Стефан возвышался над ним, как могучая гора, заслоняя собой обзор и заставляя смотреть только на него.

Ален и сам не понял, как не закричал на весь дом от внезапного движения, больше походящего на рывок. Сначала он подумал, что Стефан замахивается, чтобы ударить.