Луна, ослепленная Солнцем

– Никаких проблем. До завтра, – Ален развёл руками и ушёл прочь. Да уж, на этот раз сцена была намного короче и без оправданий. Стефан чувствовал исходящую от Алена ауру негодования. Не понравилось, надо же.

Они, к счастью, разошлись в разных направлениях. Стефан не ощутил укол совести из-за того, что якобы без повода взъелся на Алена. Он был не в самом лучшем расположении духа, а Ален попал под горячую руку. Какое ему дело до постороннего?

Сейчас дружеское участие выводило из себя пуще прежнего. И ведь хватило же ума ему отступить, хотя это не отменяет прошлых попыток подобрать ключик. Идиот. Там нет замка.

Ноги рефлекторно понесли Стефана в трейлерный парк, но остановился спустя пару шагов и пошёл в противоположную сторону.

Возвращение к истокам.

Сначала Стефан завернул в кафешку, под шумок юркнул в туалет и в кабинке обработал руки. Для полуночи еще рано, так что невыносимой болью не шарахнуло, несмотря на много образовавшихся чёрных корок.

Обычно, если Стефан успевает очистить раны до полуночи, боль не пробирает до самых костей. «Ненависти» меньше, соответственно, отравляет она меньше. Конечно, тело ноет, особенно открытые раны, накатывает слабость, но в более легкой форме.

Когда Стефан опаздывает, «ненависть» будто вгрызается в увечья, которые сама и создает, чтобы выйти наружу через них. Она разъедает своей токсичностью, и от этого выворачивает наизнанку, как вчера.

Есть такая боль, которая может быть локализованной, но настолько невыносимой, что от неё подкашиваются ноги, а по голове будто бьют обухом. На долгие секунды взрыва физических мучений теряешь ориентацию в пространстве. В голове вместо мозгов вата. И кажется, будто эта боль, концентрирующаяся только в одном месте, разливается по всему телу раскаленным железом, от которого дышать невозможно.

Стефан перенёс вчера весь спектр этих пыток. Иногда подобная встряска даже полезна – она напоминает Стефану, что он всё ещё жив. Боль отлично справляется с этим, скидывая с небес на землю, а то иногда Стефан забывается.

Опустив крышку унитаза, он опустил голову на неё, восстанавливая дыхание. Унитаз не подушка, но и Стефан не из брезгливых и привередливых. К тому же крышка выглядела чистой.

Отдышавшись, он встал, поднял с пола пакет и бутылку и покинул кафе.

То, откуда Стефан начал, – мост.

До вокзала идти слишком долго, а парки закрывают на ночь. Можно, конечно, пролезть через забор, но путь до ближайшего опять же немалый, а Стефана одолевала слабость, дискомфорт в руках рос. Ключей от кафе не было, так что и там переночевать не вариант.

Постоянные посетители: бомжи, сбежавшие беспризорники, наркоманы, пьяницы и просто приличные люди, лишившиеся крова – кипели деятельностью. Разношерстный контингент, оживляющий темноту под мостом.

Стефан как обычно обустроился вдали ото всех, чтобы не слышать отголоски разговоров и не видеть отблески костра.

Он нашел длинную картонку, постелил её на землю. Да уж, это не матрас – как ни крути, земля тверже и холоднее. Стефан постарался как можно сильнее закутаться в плед и спустя примерно час бесплодных попыток уснуть ему это удалось.

***

Он проснулся ранним утром – непонятно, который час, потому что ещё темно. Сумерки начинались ближе к восьми утра. Задерживаться тут смысла не было. Стефан больше не заснёт, а оставаться среди обормотов мало приятного.

Главное обработать руки, чтобы в течение рабочего дня они не доставляли проблем. Стефан сел, не вылезая в утреннюю прохладу из кокона пледа. Он огляделся по сторонам и не обнаружил пакета с продуктами. Куда он его вчера положил?

Стефан был так вымотан, что это вылетело из головы. Он точно помнил, что дотащился с пакетом до места ночлега, а дальше все как в тумане. Пришлось встать, чтобы тщательнее проверить, не закатился ли он куда-нибудь, но увы. Нигде и намека на пакет.

Похоже, своровал кто-то из «соседей». Вот вам и доброе утро.

Искать, а уж тем более скандалить – пустая трата ресурсов. Ищи-свищи виновника. Кто-то мог проходить мимо и, видя, что хозяин спит, быстренько умыкнуть. Кому не пригодится еда, и бутыль спиртяги? Местные не привереды и выпьют просто так, несмотря на то что спирт аптечный.

Стефан сунул руки в карманы и с облегчением нащупал в одном из них бинты, в другом – сигареты. Хорошо, что и они не оказались в пакете, иначе было бы совсем туго.

Он как попало скрутил плед, сунул подмышку и ушёл коротать время до начала смены. Неудачи выстраивались в очередь, чтобы, по всей видимости, испытать Стефана на прочность.

***

Кафе открывало двери для посетителей с десяти утра, а закрывало – в три часа ночи. Было две смены – дневная и вечерняя. Дневная длилась с десяти утра и до семи вечера (включая обед), вечерняя – с семи вечера до трёх часов ночи. По графику Стефану выпало работать эти два дня в утренние смены.

Сотрудники обычно приходили полчаса-час до открытия. Стефан пришёл за сорок минут. В кафе собралось уже около половины коллег.

Стефан успел, пока никто не видел, стащить из бара водку и спрятать в своём шкафчике. Он и так опоздал с промыванием ран и должен был сделать это еще в восемь утра. Сейчас стоило поторопиться. Но пока не представлялось возможным из-за того, что ещё не все пришли. Увидят с алкоголем в служебке и что тогда?

Когда в кафе вошёл Ален, помещение озарилось ослепляющим светом.

– Доброе утро! Здравствуй, Эмбер! Билл, привет! Лана, и тебе доброго утра! Питер, здравствуйте!

Только благодаря Алену Стефан узнал, что официантку зовут Эмбер, а уборщицу – Лана. Ну, с поваром Питером Стефан был знаком.

Удивительно, как все оживились после прихода Алена. Он успел со всеми обменяться рукопожатиями, а девушек – обнять. Эдакое солнце, дарившее тепло. У всех поднялось настроение после получения заряда бодрости от Алена. Ну, кроме Стефана разве что. Его кислую мину не перебить, тем более после грандиозного начала утра.

Стефану с одной стороны было все равно, с другой – он не понимал, как Ален так быстро нашёл общий язык с коллективом и стал душой компании.

Рабочий день начался спонтанно. Стефан сначала выжидал, пока коллеги придут и перестанут ходить в служебное помещение. Так настало время работать.

В кафе приходила много посетителей. Даже в туалет нормально не отлучиться: Стефана уже на выходе окрикивали, спрашивая, закончил ли он со своими делами

Все только и делали, что носились вокруг столиков, и Стефан проигнорировал тревожный звоночек в виде лёгкой боли в руках. Билл и Ален отдавали на кухню все новые и новые заказы, повара все готовили и готовили, а официантам приходилось относить и относить.

В такой горящей суете кафе даже не закрылось на обеденный перерыв – поток был сумасшедший.

Боль стала сильнее. Стефан чувствовал, что пора завязывать с самоотверженностью и идти в отступление. Решив, что сейчас точно последний поднос и он пойдёт обрабатывать руки, вдруг…

Резкая вспышка, из-за которой сердце пропустило удар. Дышать тяжело, руки затряслись, ноги подкосились. Стефана оглушило, и он рухнул на пол. Поднос перевернулся в воздухе, тарелки разлетелись вдребезги, встретившись с полом. От падения Стефана по залу разнёсся неимоверный грохот, а сам он растянулся на полу, трясясь как осиновый лист и стискивая челюсти от боли, чтобы не закричать.

Люди синхронно издали «Ах!», после которого в зале воцарилась гробовая тишина. На шум сбежались остальные официанты и кассиры. Кряхтя, выбежал Джоб.

– Стефан, что случилось?! – воскликнул босс. Стефан не мог и слова из выдавить, все оставшиеся силы бросив на дыхание. Заметив, как дрожат руки Стефана и как он напряжен, Джоб покачал головой. – Бог ты мой, бог ты мой, Стефан… Давайте, ребятки, поднимаем его.

– Не трогайте только руки! Берите за подмышки, – неминуемо предостерег единственный, кого посвятил в такие детали Стефан. – Нет, лучше давайте я сам.

– Ален, ты справишься? – спросил Джоб с беспокойством.

– Я уже так его поднимал.

Стефан, к сожалению, не мог сопротивляться вторжению в личное пространство и рукам, поднимающим его. Голова прояснилась, и, чувствуя опору, Стефан позволил себе чуть облокотиться об Алена.

– Идти можешь?

– Погоди, – попросил Стефан, чтобы сделать ещё несколько дыхательных циклов. Это немного помогло.

В какую же безвольную куклу его превращали физические страдания, раз он позволял себя трогать кому—то вроде Алена! Ален увёл его из зала под успокаивающие клиентов речи Джоба:

– Уважаемые гости! Я прошу прощения за произошедшую неприятную ситуацию. Нашему официанту стало плохо совсем внезапно, никто такого не ожидал, даже он сам. Мы также извиняемся перед теми, кто не смог получить блюда. Приложим все силы для того, чтобы они оказались перед вами как можно скорее!

Люди начали успокаиваться, Лана пришла для того, чтобы разделаться с беспорядком.

Стефана отвели в служебку, усадили как можно удобнее. Он уже нормально соображал и четко воспринимал окружающее. Перед ним стояли Ален, Билл и Эмбер.

– Стефан, так что это было? – вновь задал вопрос Джоб, присаживаясь рядом со Стефаном.

– Руки, старик, – коротко ответил Стефан, откинув голову к стене.

– Ну и напугал ты нас, чувак, – сказал Билл, и Стефан снова удивился, что тот умеет составлять длинные предложения. На него так влияет соответствующая компания? – Ладно, я пошёл.

Джоб кивнул ему со словами «Иди, иди». Стефан глубоко вздохнул.

– У тебя с ними что-то серьезное, раз так сильно болит? Стефан, это надо лечить.

– Увы, оно не лечится, – тот опустил голову, посмотрев на Джоба, который снова покачал головой.

– Ох-ох-ох. Прости меня, Стефан, это я виноват, что так задержал обеденный перерыв. Загонял вас! Сам придумал и сам нарушил, – запричитал Джоб, посчитав, что причиной плохого самочувствия Стефана стал он, поскольку не обеспечил своевременный отдых.

Стефан поспешил это опровергнуть.

– Дело не в перерыве.

На самом деле в нем. Если бы работа приостановилась вовремя, ничего бы не случилось.

– И как ты с такими болям живешь, интересно? – вдруг поступил вопрос от Эмбер, с которой Стефан доселе никогда не контактировал. Он обратил на неё долгий изучающий взгляд, анализируя, ответить или нет.

– Я это контролирую, – сказал он, но в интонации читалось предупреждение не совать нос.

Эмбер хмыкнула и покинула помещение.

Джоб и Стефан посидели ещё пару минут, а Ален, облокотившись о стену, наблюдал. В наступившей ощущались нотки ожидания. Каждый ждал чего—то своего: что кто-то начнет разговор, что уйдет первым.

Разорвал этот замкнутый круг Джоб.

– Стефан, может быть, тебе домой поехать, раз ты себя плохо чувствуешь? Такси вызовем. За счёт заведения.

Стефан поморщился.

– Не могу.

– Почему?

Стефан посмотрел на Джоба моляще-беспомощно, желая только одного – чтобы старик отстал. Но из уважения Стефан не мог позволить себе грубость.

– Старик, на то есть свои причины.

– Не стоит издеваться над собой ради лишних денег. Тем более это я во всём виноват. Тебе же будет в тягость работать в таком состоя…

– Дело не столько в работе. Просто сейчас я не могу вернуться дома. Оставьте меня ненадолго в покое, я ещё немного посижу и вернусь в зал. Мне уже лучше. Можешь вычесть из зарплаты стоимость блюд и посуды, которые я испортил. Все нормально, такое бывает.

Джоб в третий раз покачал головой. Он ещё немного посидел рядом, ожидая, что Стефан изменит мнение. Но не увидев никаких подвижек, со смиренным «Ладно» поднялся и прихватил с собой Алена. Стефан с облегчением выдохнул, оставшись один.

Он посмотрел на настенные часы, которые показывали четыре часа дня. Ну, конечно. Вот и оно.

Недолго насладившись одиночеством, Стефан вытащил из шкафчика бутылку водки и скрылся за дверью служебного туалета. Там его снова выворачивало наизнанку, снова неистово дрожали руки, шипя в агонии.

Если бы Стефан не был так беспечен и распорядился временем до смены рациональнее, ничего бы не было. Он пропустил утреннюю обработку рук, из-за чего жахнуло спустя восемь часов.

Чертово правило 16-8 порой выматывало. Стефан уже не помнил себя, не следящим за временем. Отпустить все на самотёк сегодня было огромной ошибкой. Сказались события последних дней, из-за чего он ударился в переработку и забивание на собственное состояние.

Закономерность 16-8 определяла, когда Стефана ударит волна боли. Всегда было больно в полночь, потому что это время обнуления и начала новых суток. За один-два часа нужно было обязательно обработать руки, чтобы болело не так сильно.

Следующее промывание ран следовало в восемь утра. Это промежуточная точка. Если Стефан успеет к этому времени, то на оставшиеся шестнадцать часов может не беспокоиться о своем состоянии. Потребуется просто подготовиться перед полуночным обострением.

Но если утренние процедуры не будут соблюдены, боль пронзит в 16 часов дня – спустя восемь часов после промежуточной точки и шестнадцать часов после полуночи – основной точки.

Тяжело ли жить с этим? Да.

***

Ален просто хотел сходить в туалет. Ничего такого. Ни за кем подглядывать он не собирался.

Но дверь служебного туалета не была плотно закрыта. ИДоносились странные шипящие звуки, словно жженный на сковороде сахар резко залили водой. Находящийся внутри человек тяжело и рвано дышал.

Ален из любопытства посмотрел в щель и ужаснулся: Стефан плеснул водку себе на руку, словно окропленную черными брызгами, и эти «брызги» вмиг растворились, улетучиваясь черными дымом. Стефан согнулся пополам, зажмурившись от боли.

Ален поспешил прочь, пока его не заметили. И хоть был найден ответ на вопрос, что с руками Стефана, появилось ещё больше загадок.

Что это за черные субстанции? Почему они превращаются в дым? И почему рядом с ними такие глубокие и страшные раны?

Каким недугом страдает Стефан?

***

На запоздалом обеденном перерыве тайное стало явным.

– Босс, – окликнул Джоба бармен Майкл, – в баре недостача. Не хватает одной бутылки водки, хотя я точно помню, что она вчера была. После смены я проверял холодильник.

– Вот как? Интересно, – протянул Джоб, отправив ложку пирожного в рот. – Никого не видел у барной стойки?

– Никого. Я от неё не отходил с начала смены.

В помещение зашла уборщица Лана в перчатках. В левой руке она держала ведро с чистящим средством в нем, а в правой руке была бутылка.

– Босс, я нашла это за унитазом в служебном туалете.

Упс. Вот и улика. Стефан поставил бутылку за унитаз, надеясь забрать вечером.

Джоб замолчал, притихли остальные сотрудники. Это значило, что водка могла быть взята только кем-то из коллектива. Джоб был уверен в порядочности Майкла. В целом управляющий доверял каждому работнику, относился, как к своему дитя. Наверное, ему не хотелось озвучивать это, но ситуация вынуждала:

– Ребятки, никто не брал перед сменой алкоголь? Скажите честно.

Все наперебой заговорили, что не брали и даже не подходили к барной стойке. Стефан благоразумно молчал в уголочке – сегодняшнее состояние как физическое, так и финансовое не позволяло провести перерыв вне рабочих стен. Голод не тётка, так что сейчас Стефан уминал угощение от Джоба, надеявшегося, что это приведет Стефана в чувства. О, это непременно помогло, поскольку он не ел со вчерашнего дня.

Конечно, пропажа бутылки водки – сущий пустяк на тринадцать-пятнадцать долларов. Дело было даже не в деньгах, а в самом поступке. Это кража и распитие алкоголя на рабочем месте. Все понимали, что Джобу ничего не стоит недостача в пятнадцать долларов, но вот отношения в коллективе это явно бы пошатнуло.

Стефан не знал, как признаться Джобу. Он понимал, что умалчивать нехорошо, но не хотел говорить на всеобщее обозрение. Лучше рассказать потом.

– Никто не собирается признаваться? Я же все равно узнаю, ребятки. Вы знаете, что не в деньгах дело.

Стефан так и не сознался.

Ален как—то странно на него посмотрел.

***

Оставшаяся часть смены прошла без происшествий. В её конце Джоб позвал Стефана на разговор.

– Стефан.

– Да?

– Я знаю, что это ты взял. Я посмотрел по камерам.

Все оказалось вот так просто. Стефану даже было легче.

Он вздохнул, разведя руками. Джоб точно не стал бы врать. Тем более, что он не спрашивал, а говорил утвердительно. Отступать смысла не было, да Стефан и не хотел.

– Да, это был я. Старик, извини, что не признался сразу.

Джоб вздохнул, сложив руки на груди. Он был недоволен. Стефан почувствовал укол в груди.

– Подойди ближе.

Стефан так и поступил.

– Дыхни.

Стефан снова последовал требованию Джоба. Тот удивленно приподнял брови, не почувствовав запаха перегара.

– Я трезв.

– Почему ты взял бутылку втихаря? И почему не сказал?

Стефан пожал плечами, чем не удовлетворил Джоба. Тот продолжал сверлить Стефана взглядом, не планируя отпускать. Так непривычно видеть серьезного и хмурого Джоба без намека на тупые шуточки.

Все шло под откос: сгорел трейлер, не осталось денег, сперли еду и спирт, настиг приступ прямо на работе. Сворованная бутылка, злой Джоб. Наверное, хватит уже приключений.

– Я хотел признаться, но не на глазах у всех. Я понимал, что все рано или поздно вскроется.

Джоб кивнул, принимая ответ.

– Водка тебе зачем?

– Старик, ты и так понял, что я не пил, правда ведь? Я никогда себе такого не позволял.

Джоб выглядел устало и разочарованно. Стефан знал, что дела тому нет до водки. Дело в Стефане. Джоб позволял Стефану слишком много: неофициально устроил на работу, выдавал зарплату посуточно, как тот и попросил. Терять это, когда и без того все рушилось, стало бы совсем невыносимо.

– Я понимаю, Стефан. Но мы также оба знаем, что дело не в алкоголе. Ты же мог просто попросить её у меня, если она нужна тебе для каких-то других целей, кроме распития. И я бы дал. Но зачем воровать?

В груди кольнуло уже более ощутимо. Стефан не нашёл вразумительного ответа.

– Звиняй. Я думал, ты откажешь, подумаешь, что я пить собираюсь, а мне она была очень нужна. У меня нет денег купить её. Были бы – купил сам.

Джоб вздохнул, точно перед ним стоял нашкодивший ребенок. Мол, что с него взять.

– Ладно. Я прощу, если скажешь конкретно, зачем тебе понадобился алкоголь.

– Ты мне не поверишь.

– Сформулируй так, чтобы поверил, – потребовал Джоб.

Если бы это только поддавалось объяснениям. То, что происходит со Стефаном, сложно уместить в понимание обычного современного человека. Стефана сочтут выдумщиком или психом.

Он не стал ухищряться над подбором фраз, поэтому сказал как есть:

– Я облегчаю боль в руках с помощью водки.

Джоб предсказуемо зло прыснул со смеху, конечно же, не поверив.

– Стефан, прекрати шутить надо мной. Я понимаю, что у тебя такой характер, но сейчас совсем не до смеха.

В этот момент дернулась ручка двери и в помещение, спотыкаясь, влетел Ален.

– Ой-ой-ой…

Джоб и Стефан с изумлением уставились на него, никак не ожидав появления третьего лица. Ален выпрямился и снова подарил очаровательную улыбочку. Сейчас она не возымела эффекта.

– Опережая ваши вопросы: да, немножко подслушивал. Босс, я просто хочу сказать, что Стефан не лжёт. Я всё видел.

Стефан ощутил, как после сказанного бросило в пот. Все до кончиков пальцев в нём похолодело, а потом внезапно обдалось жаром.

Только после мимолетной паники и возвращения в мысли зерна рациональности возник вопрос.

«Если Ален все видел, то почему он так спокоен?»

А потом еще один: «Какого чёрта этот сопляк подслушивает?»

– Что ты видел? – обратился к Алену Джоб.

– Видел, как и сказал Стефан, что он лечил свои руки водкой.

Джоба его свидетельствование не устроило.

– Брешешь, Ален. Я хоть и несведущ в медицине, но не понимаю, как можно лечить руки водкой. Тем более вы друзья, а для них свойственно покрывать друг дру…

Джоб не успел договорить, поскольку Стефан засучил рукава кофты, показав ему бинты.

– Бог ты мой, Стефан… Откуда…

Джоб не сумел закончить, потеряв дар речи. Он неотрывно смотрел на повязки и даже прикрыл рот рукой от шока. Да уж, Стефан, наверное, малость переборщил. Это не самое лучшее зрелище.

Всяко лучше, чем слушать увещевания о том, какие они с Аленом друзья.

– Старик, я не могу тебе ответить. Просто знай, что в этом нет ничего криминального.

Джоб поднял взгляд с рук Стефана на его глаза. Совершенно черные, в которых радужку не отличить от зрачка, но в них мужчина, кажется, нашёл ответ на вопрос. Такую же убежденность, какую сам Джоб представлял во время претензий к Стефану.

– Я тебя прощаю, Стефан. Помоги Лане в зале, если, конечно… Твое состояние тебе позволяет.

– Позволяет. Можешь вычесть и стоимость водки из сегодняшней зарплаты.

Джоб кивнул, но так, словно что-то решил для себя, и вышел из служебного помещения. Стефан задержался, ткнув пальцем в Алена.

– Я с тобой ещё разберусь.

Просто так он это не оставит.

Сегодня пришлось разоткровенничаться перед Джобом и приоткрыть завесу тайн. Ему не хотелось показывать своих скелетов в шкафу, ха пятьсот лет существования способном соревноваться с гардеробом модницы.

И все это для сохранения лица, сбережения доверия, просто чтобы не вылететь отсюда, как пробка.

Объясняться и оправдываться так изматывало, но у Стефана просто нет выбора. Иначе бы он за два дня лишился абсолютно всего, что строил несколько месяцев

Даже помойной крысе это не просто.

***

Прощаясь с уходящими сотрудниками, Джоб шутил и хлопал по спине кого не попадя. Стефан улучил момент, чтобы поговорить.

Джоб заполнял бумаги. Стефан отодвинул стул напротив и сел.

– Старик, могу я переночевать в служебке?

Джоб закончил с подсчетами, что-то вписал и потом обратил внимание на Стефана.

– Зачем тебе служебка? С трейлером что-то не так?

Стефан вздохнул, сложив пальцы в замок и стараясь как можно быстрее соорудить складную легенду. Говорить правду – значит снова открывать душу, снова принимать помощь от Джоба.

Не успел Стефан и рта открыть, как сама судьба все сделала за него.

Проходящий мимо них с сумкой наперевес Майкл не удержался от комментария:

– Я слышал от знакомых, что в трейлерном парке сгорел какой-то фургон. Это не ты случайно?

Стефан сглотнул ком, подступивший к горлу.

– Не я.

Нахлынуло воспоминание, что он хотел вызвать эвакуатор, но денег у него не было.

– Извиняюсь тогда. Доброго вечера и до завтра! – Майкл отсалютовал и вышел из кафе.

Джоб положил голову на подставленную правую руку и снова взглянул на Стефана, как на сына, с которого нечего взять.

– Сгорел?

Стефан вздохнул – деваться некуда.

– Дотла.

– Поэтому денег даже на водку нет?

Вот откуда он догадался!

Стефан встал из—за стола. Он не понял причину порыва, но продолжать разговор больше не хотел. Пора уже переодеться, забрать плед и покинуть заведение до завтрашнего утра. Куда идти – неизвестно, может, снова под мост, но оставаться в кафе уже не хотелось.

– Стефан, стой. Мы не закончили. Я тебе даже не выдал зарплату.

Стефана этим остановить проще простого.

Джоб высчитал необходимую сумму, глядя в заполненную бумажку и отдал стопку купюр Стефану. Он принял деньги, пересчитал и не поверил глазам.

– Старик, ты совсем что ли?

Здесь средств было не намного меньше, чем вчера. То есть, Джоб не вычел из зарплаты ни разбитую посуду, ни испорченные блюда, ни водку!

Джоб довольно хохотнул – его шалость удалась.

– Считай, что это премия за откровенность.

Стефан фыркнул, подхватил меню и, сверившись с ним, быстро отсчитал стоимость еды, которая пострадала из-за него, включил стоимость алкоголя.

– Я не возьму. Прекрати этот цирк.

Джоб недовольно покачал головой.

– Стефан, ты как дитё малое.

На горизонте Ален. Он помахал рукой на прощанье, улыбнувшись.

– До свидания!

– Так, Ален, стоять! – воскликнул Джоб, так и не приняв деньги.

Ален замер посреди дороги в недоумении. Джоб потёр руки, будто придумал самый коварный план в жизни.

– Стефан, сегодня ты будешь ночевать в моём доме вместе с Аленом.

Это ещё что за приколы такие?!

Шокирован был не только Стефан, но и Ален, который никого не трогая собирался домой. Как вдруг к нему подселили соседа, хотя он ещё за порог кафе не ступил.

Джоб поспешил объяснить подробности своего грандиозного плана:

– Ален мне рассказал, что приехал из другого города и его обокрали, поэтому ему негде жить. У меня пустует небольшой домишко, жильцы недавно съехали, так что я предложил его Алену за оплату счетов. – Ага, чудесно. План надежный, как швейцарские часы, только причём тут Стефан? – Стефан. Я предлагаю и тебе жить в этом доме. В нём несколько комнат и он двухэтажный.