Цифровик

::

Завтрак я снова проспал.

Разговор с начальником опять был очень тяжёлым.

– Как успехи?

– Никак.

Голова болела ужасно. Невероятно, как я мог столько выпить?

– Хоть что-то выяснил?

– Ничего.

Молчание.

– Ну хорошо. Как впечатление от гостиницы?

– Нормальное.

Почему он не спрашивает про девушку?

– Похожа на храм.

– Как?

– Похожа на древний храм. Египтяне строили такие трапециевидные стены, а перед входом ставили статуи какого-то там бога с головой барана. Чтобы он вход охранял.

– Я был в Луксоре. Помню. И чего?

– Гостиница точь-в-точь как храм со стороны улицы. Тоже статуи, тоже передняя стена трапециевидная. Точнее, само здание как стена, и внутри квадратом корпуса. Получается, как храм. Я к тем выходам вчера прогулялся, которые к морю и к соседним отелям. Везде эти бараны с львиными лапами.

– От кого надо защищать гостиницу?

– Без понятия.

– По-другому поставим вопрос. От кого надо защищать храмы?

– Наверное, от еретиков.

Ответ показался мне самому смешным, видимо я ещё не совсем протрезвел.

Молчание.

– От людей, – наконец ответил Влад. – Храмы надо было защищать от людей. Или от других богов. Ладно. С кем-нибудь вчера ещё беседы вел? Из местных.

– Из местных? Влад, основная масса местных озабочена только тем, как впарить задорого то, что мне абсолютно не нужно. Ты как будто тут не был никогда. Впрочем, вчера я беседовал с директором отеля.

– О чём шла речь?

– Уговаривал меня остаться. Говорил, что я им очень нужен. Мотивация у него была убийственная. Мол, у нас тут хорошая компания. Как разберётесь, насколько хорошая, так сами не захотите уезжать.

Молчание.

– Влад!

– Да я тут думаю.

– Дорого думать по телефону.

– Хорошо. Что насчёт Рамсеса Второго? О нём ещё говорили?

– Нет. А надо было?

Молчание.

– Влад!

– Да я тут сижу и представляю, что ты, наверное, в Интернет залез хотя бы и посмотрел, что за фараон такой был. Ты вообще работать-то будешь? Или мне все делать за тебя?

В виске кольнуло болью.

– Влад. Так вышло, что я лёг в два часа ночи.

Молчание.

– Ладно, Степан. Я тебе расскажу, что я узнал, а ты делай выводы. Между прочим, ты же тоже ездил на экскурсию в Луксор. И в долине царей был. Не так ли?

– Ну был. У нас, знаешь, какой был гид? Его русский никто разобрать не мог толком.

Молчание. Потом в трубке зашелестело.

– Короче так. Когда фараон садился на трон, ему в долине царей начинали строить склеп, выдалбливая его в камне. Тутанхамон стал знаменитым, когда нашли его могилу, потому что она не была разграблена. Но он прожил в качестве фараона всего десять лет, начал править в девять, закончил в девятнадцать. У него было всего четыре комнаты. С этим ясно?

– Ну ясно.

– А вот, например, Рамсес Второй правил шестьдесят семь лет, и в его склепе одних только комнат для его личных вещей было аж пятьдесят пять. Ясно?

– Ну да.

– Чего «ну да»? В те времена средняя продолжительность жизни была двадцать пять лет. Между прочим, есть легенда, по которой Рамсесу Второму построили в качестве дома храм, в котором он и прожил часть своей жизни. Кажется, твой новый потенциальный работодатель упомянул книгу мёртвых?

– Что-то такое было.

– А ты знаешь, что это такое?

– Наверное, какой-то религиозный трактат?

Молчание. Потом тяжёлый вздох.

– Так жалею, Стёп, что послал именно тебя. Надо было кого-то помоложе, а тебе дать отдохнуть. Короче так. Книга мёртвых, ты почти угадал, имеет прямое отношение к религии. Но это не совсем религиозный трактат. Скорее это некий документ, который регламентирует отношения умершего с богами, позволяет нормально перейти на другую сторону, доносит до богов просьбы ещё живых в защиту того, кого они хоронят. Поэтому храм с книгой мёртвых на стенах, да ещё и с упоминанием в ней конкретного имени, может быть чем-то вроде склепа. Понимаешь, да? Фараонам на стенах гробниц рисовали, а бедным людям в яму клали табличку с коротким напутствием.

– Зачем кому-то строить могилу в виде храма?

– А зачем кому-то надо было строить могилу в виде пирамиды или в виде подземного дворца?

– Рамсеса похоронили в Долине царей.

– А книга мёртвых нарисована на стенах в древнем храме. Не историю о создании храма, не картины чьих-то подвигов, а некий договор с богами нарисовали на стенах якобы храма.

– Э-э-э. Ты это к чему?

Молчание.

– Надо было просто послать кого-то из новичков, они поначалу более ответственные. Было бы дешевле.

Дешевле? У меня понемножку закрутились в голове шестерёнки. Почему мой начальник не удивляется моему состоянию?

– Влад! Ты чего там? Послал кого-то следить за мной, что ли?

– А тебе-то чего?

– Влад. У нас тут не секретные материалы. К чему такая игра в спецслужбы?

– Постарайся хотя бы сегодня не пить.

И трубку на другом конце положили.

::

Трехдневная щетина была сбрита после обеда. Сон под зонтиком на пляже не освежил, но зато одарил некоторым количеством загара. Солёная вода дала ощущение стянутости кожи на лице, но я знал, что это скорее мне в плюс. Сейчас, глядя в зеркало, я видел себя помолодевшим лет на пять. Ещё немножко – и совсем пацан. Впечатление могла испортить простуда на губе, прыжки в холодную воду бассейна вчера ночью не прошли даром.

Я надел футболку полегкомысленней, подстриг аккуратно ногти на ногах и минут десять занимался тем, что выискивал и выщипывал седые волоски на груди.

::

В курортной зоне абсолютно невозможно работать. Я честно пытался быть трезвым и контролировать ситуацию, но получалось не очень. Вчерашние смутные знакомые ближе к вечеру реализовались с пугающей ясностью. С ними я и встретил наступление ночи. Относительно трезвый, сидя на не совсем удобном, но мягком кресле возле импровизированной сцены, которую соорудили прямо на песке пляжа работники отеля.

На ней молодой негр раскручивал вокруг себя пои. Горящие шары пролетали в пугающей близости от его лица.

Они у него были непрофессиональные, вместо цепочек он просто взял два металлических шланга от душа и накрутил их на руки, чтоб не слетели ненароком.

Публике на это было плевать. Публика радовалась.

– Этого негра зовут Колюня. – Вере было навскидку лет двадцать пять, и она явно положила на меня глаз.

– Колюня?

– Да! Нормальное нигерийское имя, между прочим.

– Надо же!

– А у нас вчера девушка экскурсии продавала. Её зовут Раша. – Подружка Веры, Анюта, нравилась мне гораздо больше. Но сейчас я старался соблюдать нейтралитет.

– А этот негр и в прошлом, и в позапрошлом году был.

Вера взяла свой коктейль, отпила и победно оглядела всю компанию из-за края пластикового бокала. Русским стеклянные не давали.

– Я тут отдыхаю каждый год. Езжу уже как на деревню к дедушке.

– Да ладно. То есть ты каждый год тут? Надо будет пообщаться с тобой поближе. – Уловив её радостный взгляд и поняв, насколько двусмысленно это прозвучало, я добавил: – Не сейчас. Попозже. Когда я буду безобразно трезв и собран. Значит, говоришь, этот Колюня тут каждый год. А директора местного видела?

– Директора? Нет, конечно! На фиг он мне нужен.

С другого боку сидела молодая семейная пара. Тридцатилетний Санёк недавно сделал предложение тридцатисемилетней Свете, и это было их свадебное путешествие.

– Степан, а что это был за здоровый такой мужик, с которым вы у бара сидели?

– А это вот как раз местный директор и совладелец. Мы с ним сегодня едем ночью какой-то там древний храм смотреть. Его ещё не совсем раскопали. Говорит, интересно там.

– А почему ночью?

– А днём народу до фига. Копают. Роют.

– Только ты с ним едешь или ещё кто?

– Только я. Он раньше в России учился. По-русски разговаривает почти без акцента. Нормальный такой мужик. Сегодня в двенадцать ночи мы с ним на ресепшене встречаемся.

– Так уже десять минут первого.

– Ох, ёлки! – Я вскочил как ошпаренный. – У него там какие-то охранники, с которыми он договорился. Надо успеть, пока они не сменились.

::

В свете луны песок за окном напоминал снег. У меня было чёткое ощущение, что мы едем не по пустыне, а по заснеженной степи. Но когда приоткрыл окно, в лицо мне повеяло всего лишь лёгкой прохладой. Пустыня ночью быстро остывает, но сейчас, в разгар сезона, это была совсем не та температура, которая бывает в России зимой.

Мурафа сидел в машине рядом со мной и молчал, явно думая о чём-то своём. Но руль он держал уверенно, и видно было, что знает, куда едет, хотя дорога скорее угадывалась между холмиками песка, чем была на самом деле. А с другой стороны, о чём беспокоиться? В пустыне нет ни одного милиционера. За превышение скорости нас не оштрафуют. Мой комментарий на эту тему вызвал лишь кривую ухмылку.

Потом мы резко остановились, и Мурафа сказал:

– Вот.

Я выбрался из автомобиля, и сандалии тут же утопли в мелком песке.

– Степан.

Я оглянулся и…

– Ничего себе!

В свете луны здание мне что-то напоминало. Потом я понял: очень похоже на нашу гостиницу. Только в данном случае трапециевидная стена была выше, а проход – больше. И статуй было гораздо больше по обеим сторонам дорожки. Причём они были какими-то странными.

– А почему голова не барана, а собаки?

– Никто не знает. – Голос Мурафы донёсся как будто издалека. Я оглянулся. Машина стояла на самом краю насыпного холма. Мурафа сидел под ним, в начале дорожки из плохо обработанного камня. И он был от меня ДАЛЕКО. Я не мог так быстро пройти такое расстояние.

– Вы не пойдёте со мной?

– Может, чуть попозже. Я уже это много раз видел. Вы идите, Степан, заблудиться нельзя даже в темноте.

Я сделал несколько шагов и оказался у первой пары статуй. Дорожка, по которой я шёл, в темноте выглядела как будто подсвеченной. Я встал на колени и ладонями разгрёб песок, остатки его старательно сдул с булыжника. Он светился тусклым зеленоватым светом. Я такое уже видел. В магазинах сувениров статуэтки из лунного камня светятся в темноте. Кто выложил булыжниками из этого минерала дорогу к храму?

Слева почудилось движение. Краем глаза уловив его, я вскочил. Рядом никого не было. Но на мгновение мне показалось, что статуя повернула ко мне свою незрячую каменную голову.

– Мурафа!

– Ничего не бойтесь, – донеслось до меня издалека.

Я посмотрел в ту сторону, где должна была стоять наша машина, и ничего там не увидел. Силуэт рослого египтянина угадывался где-то в начале дорожки.

Несколько шагов – и я уже у входа в храм. Когда я поднял ногу, чтобы зайти в проход, сзади раздался отчаянный вопль, который заставил меня обернуться.

Тело, явно мужское, распростёрлось на булыжниках из зелёного камня. Парень был ещё жив, и это был не Мурафа.

Ощупывая его и светя в лицо своим мобильником, я на автомате шептал:

– Славянская внешность, на вид лет двадцать пять, волосы светлые, одет в белую футболку местного производства и льняные шорты. Ах ты!

В заднем кармане обнаружилась синенькая корочка с выдавленными сверху на ней буквами «О» и «Ч». «Охрана чести». У меня такая же была. Вот кого послали следить за мной. Не глядя, как его зовут, я сунул корочку себе в задний карман. Кто ж его?

Удар по голове пришёлся сзади. Впечатление было, будто ударили камнем. По каплям крови я прошёл влево и увидел только, что кровь есть на левой лапе ближайшего сфинкса с головой собаки. Там она начиналась. В темноте кровь чёрная и блестит, ошибиться было невозможно. Но к утру она засохнет и будет засыпана песком.

Вдалеке была видна какая-то легковая машина. Видимо, парень следовал за нами на ней.

Чёрт! Наверное, надо отнести его к ней и валить отсюда.

– Мурафа. Твою ж мать! Мурафа!

Куда ехать, если не знаешь, где ты сейчас? Парень ещё дышал. Я решил оставить его здесь и бежать внутрь храма. Мурафа что-то говорил про охрану, вдруг тут есть кто из местных? Они позовут на помощь!

Чувствуя себя почти совсем протрезвевшим, я трусцой направился в храм. Внутренняя территория потрясала воображение, несмотря на то, что большая часть утопала в тени стен. Громадная площадь, высоченные колонны.

У противоположной стены я увидел несколько очень высоких статуй. У них у всех были какие-то странные головы. Большие, массивные, видимо очень хорошо сохранившиеся. И где-то там, за ними, был свет.

– Эй! – Я побежал по светящейся дорожке к статуям. – Эй! Хелп ми! Хелп!

И внезапно противоположная стена осветилась багровым всполохом. И статуи с головами змей, собак и птиц повернули головы (их) в мою сторону.

И я скорее почувствовал, чем увидел, что древние боги улыбнулись.

::

У меня остались в России мать и отец. Но это не имело теперь большого значения.

Из номера я первым делом набрал Влада.

– Здорово, – бодрым голосом сказал я в трубку.

– Привет. Сейчас, вообще, три часа ночи. Ты поймал нашу клиентку?

– Нет! Я звоню сказать, что я увольняюсь.

– Чего-о-о?

– Увольняюсь. И назад не вернусь. Искать меня не советую, и этого, как его, – тут я вытащил из кармана синюю корочку, – Владислава Забруйко тоже. Очень опасно. Самолёты иногда падают. Понял?

– Стёп! Что случилось?

– Ни-че-го. У меня все хорошо, и назад я не вернусь. Вообще. Понял?

– Э-э-э. Нет, – честно ответил мой бывший работодатель. Это не имело значения. Я его предупредил, а дальше как знает.

– Деньги, которые мне должен, отцу отдашь. И только попробуй не отдать, я твоей жене позвоню и сдам тебя с твоей секретуткой, как стеклотару. Ясно?

– Степан. Да ты чего вообще?!

Я отключился. Мобильник – в карман. Там зарядки оставалось всего ничего, да и звонки оплачивала фирма. Но это уже не имело никакого значения.

Я подошёл к шторе и одним рывком отодвинул её. Окно выходило на внутренний двор гостиницы. И они все были там, сидели на краю бассейна и о чём-то тихо переговаривались. Там были и бородач с пластиковым стаканом в руке, и легкомысленная блондинка, и нигерийский юноша, и ещё какие-то так необходимые для хорошего отдыха люди.

Для простого хорошего отдыха.

В этой гостинице, в этом доме фараона каждый русский турист найдёт себе то, что ему нужно. Мужчина – женщину, женщина – мужчину, алкаш – собутыльника.

А тот, у кого украли ценную вещь, найдёт теперь в этой гостинице защитника. Некоего частного детектива, который быстро и абсолютно не напрягаясь, найдёт того, кто украл.

И уже сейчас у меня была работа. Потому что некий уборщик сегодня днём нашёл на столе у туриста забытый кошелек. И взял из него одну красивую бумажку, надеясь, что пожилой немецкий пенсионер не обнаружит эту пропажу. Это он зря.

Теперь у него будут неприятности.

Надо было действовать. Выполнять свою работу.

Прежде чем выйти из номера, по привычке взглянул в зеркало, висящее на стене.

Я в нём никого не увидел. Но это тоже не имело теперь никакого значения.

Дракон для Героя

Жрец храма Дракона был очень стар. Так стар, что имя его уже забыли и называли просто «Жрец». Так стар, что передвигаться самостоятельно он уже не мог, и его тело юные послушники носили в паланкине. Но зрение его было так же остро, как и пятьдесят, и сто лет назад. И сейчас его глаза внимательно осматривали нескольких плачущих младенцев, которых в этот вечер отняли от их матерей. Отняли навсегда, чтобы сделать из них Героев.

Впрочем, Жрец был не один. Ещё присутствовали король с министрами и лучшие бойцы из королевской стражи.

– Ну что ж, – сказал наконец жрец. – Я вижу, что пророчество сбылось. Герой родился!

– В какой по счёту раз? – Король не скрывал своего сарказма. – Герои родились в очередной раз, а дракон всё ещё живёт и здравствует.

– Не богохульствуйте, ваше величество. Наши Герои – это то, что действительно есть на этом свете. Они то, что подтверждает нашу веру. Или вы считаете, что Зарастул-меченосец не был героем?

– Он был героем, но пошёл биться с драконом с одним мечом, опираясь на посох, так как его уже ноги не держали. Глупый старец, которого оставили силы, но который всё ещё думал, что он что-то может.

Все министры потупились. «Глупый старец» мог взглядом вышибать кирпичи из городской стены, а меч его обладал силой удара, перед которой ни один дракон бы не устоял, будь этот меч в твёрдой руке. Но Герой был стар и знал, что идёт на верную смерть.

– И тем не менее, Ваше Величество, – дребезжащий безжизненный голос Жреца эхом отзывался в подземелье, – среди этих младенцев есть Герой, он совершит много подвигов и, когда придёт время, сразится с Драконом на Чёрной горе. Ибо родился под знаком Дракона в нужный день и час. Поэтому лучшие кузнецы должны выковать для него доспехи, лучшие маги должны научить его своему искусству, лучшие учёные должны дать ему свои знания и лучшие женщины королевства будут принадлежать ему.

– Да будет так!

*****

Не все, кто рождается под знаком Дракона, герои. Так что нет ничего удивительного в том, что несколько младенцев умерли от самых разных болезней. Лучший менестрель королевства пел свои сказания уже только десяти мальчикам. Сидя в каменном зале у камина с резным барельефом, он пел им про подвиги тех героев, которые были до них.

Пел им про великого Корисаро, который один вышел против войска вятичей и победил его, хотя были там и тысячи лучников, и тысячи меченосцев, и сотни сильных и опытных рыцарей.

Пел им про великого Моресто, который один вошёл в башню тёмного колдуна Веги и победил его в честном бою. Не мечом, а силой заклятий.

Пел им про великого Молкро, который выиграл у правителя Чандры в шахматы победу в битве и слово, что тот никогда не будет нападать на Королевство.

Недаром лучшие кузнецы ковали для них доспехи, лучшие маги учили их своему искусству, лучшие учёные дали свои знания, и лучшие женщины королевства принадлежали им.

*******

– Ну что ж… Вот и осталось нас шестеро, – сидя на берегу реки Сантро обратился к Кастеро, который за его спиной безуспешно пытался распутать снасть. – Как ты думаешь, почему Фестокл решил стать жрецом?

– А чего тут думать-то? Мечом махать он не мастер, в шахматы да в карты тоже так себе…

– Но ведь он мог видеть сквозь стены и летать без помощи крыльев. А звери, даже самые дикие, слушались его как Героя.

– Ну что ж. Значит, не хотел он себе судьбу героя.

– Кстати, насчёт героической судьбы. Ты никаких летописей о судьбах героев из библиотеки не читал?

– Да всё как-то времени не было…

– Да? – Сантро повернулся к собеседнику лицом. – А я читал. Знаешь, как погиб Корисаро? Он отправился на бой с Драконом, зная, что всё равно скоро умрёт. У него внутри что-то выросло такое большое, что он не мог дышать, как человек. И, конечно, дракон его убил. А Молкро пошёл против дракона только с волшебной палочкой в руке. Причём лет ему уже было очень много, за сотню. Он плохо слышал, почти совсем ничего не видел. И дракон его убил тоже.

– Да? Ну и ладно. – Костеро наконец справился со снастью. – Мы-то будем умнее. Недаром лучшие кузнецы ковали для нас доспехи, лучшие маги учат нас своему искусству, лучшие учёные дают нам свои знания и лучшие женщины королевства будут принадлежать нам.

******

– Ну, теперь иди сюда! – вкрадчивый голос за занавеской манил и угрожал одновременно.

– Сейчас, миледи. – Стоя в одних подштанниках перед громадной, огороженной всякими занавесками кроватью, Сантро чувствовал себя абсолютно беззащитным. Доспехи вместе с оружием грудой лежали на полу. Одежда вместе с амулетами висела на спинке кресла. А в кровати его ждали. Самая красивая женщина королевства, жена министра финансов. Сейса он де Палиссо. Или просто Сейса. Сантро попытался вспомнить, как он сюда попал, и не смог.

– Я жду! – в требовательном голосе вдруг чётко прозвучала неуверенность, и Сантро решился. Раздвинув занавески, он шагнул внутрь.

От увиденного там у него мгновенно пропал дар речи. Миледи лежала абсолютно голая, широко раздвинув ноги. Между средних размеров грудей лежал маленький талисман на золотой цепочке, и это была вся одежда.

– Ну, Герой, – Сейса явно была довольна произведённым эффектом. – Иди сюда, я хочу от тебя чего-нибудь героического.

Он сделал пару неуверенных шагов, и она поднялась ему навстречу. Неожиданно он понял, что даже без высоких каблуков, так модных у женщин в последнее время, она выше него почти на голову. С неожиданной силой и ловкостью женщина быстро спустила с него подштанники, отчего он почувствовал себя совсем беззащитным, и буквально закинула его на пространство кровати.

– Миледи, – каким-то совсем детским и писклявым голосом спросил Сантро, – с чего вы решили, что я герой? Ведь нас ещё четверо.

– А помнишь, как вы с Простеро наткнулись на банду грабителей за пределами городской стены, когда пьяными возвращались с ночной охоты? Кажется, для Просперо это был последний вечер в его жизни. А ты после его смерти справился со всеми. А ведь их было восемь человек… Против тебя одного.

– Это правда. – Сантро ощутил у себя её руку между ног и потерял всякую способность соображать.

– А когда твой друг Кастеро отдыхал в своей деревне, его задрал медведь, против которого он вышел во время охоты один на один. Не этого ли медведя ты сжёг заклинанием прямо в его берлоге, даже не видя его перед собой?

– Это правда. – Воспоминание о недавней гибели друга слегка отрезвила Сантро. – Но просто в этого медведя кто-то вселил демона. Это совсем другое. Обычных медведей Кастеро душил голыми руками… – Продолжить он не смог, так как рот ему заткнули поцелуем.

– А знаешь что… – Сейса вдруг одним движением оказалась сверху.

– Что?..

– Неплохо ты сражаешься для своих пятнадцати лет!

– Миледи Сейса! – теряя остатки воли, пролепетал Сантро. – А вот ваш муж. Он не…

Договорить он не смог. На переносице Сейсы мелькнула искра. Амулет на шее загорелся синеватым пламенем, а мощное заклинание сковало руки и ноги Сантро.

– Молчать! – В голосе Сейсы послышались властные нотки. – Прижавшись к его щеке своей, она прошептала ему в ухо: – У меня НИКОГДА не было героев. – И немного просяще добавила: – Молчи, ничего не делай, даже не пытайся. Я всё сделаю сама.

******

– Ваше Величество. – Голос Жреца был совсем слаб. – Согласно легенде, все они скоро отправятся к Дракону.

– Эту легенду знает каждый. Почему вы все так верите в неё?

Король встал с трона и пошёл вдоль ряда стражников к паланкину Жреца.

– Она сбывается каждый раз. И только одно в нашем мире не соответствует ей.

– Знаю. Дракон всё время остаётся жив.

– Их осталось трое. Скоро мы узнаем имя настоящего Героя.

– Не верю я в этих героев. – Король остановился перед паланкином. – Только то, что народ верит в них, останавливает меня от уничтожения этих ваших дурацких традиций.

*******

Дракон смотрел на него немигающим взором рептилии. В его глазах не было ни искры мысли, ни намёка на чувства. В то время как пять голов мирно дремали, шестая сторожила их покой. При приближении Сантро Дракон даже и не подумал подняться. Он не расправил свои крылья и не попытался пламенем сжечь маленького человечка.

Когда Сантро подошёл достаточно близко к пещере для того, чтобы почувствовать в воздухе запах палёной плоти, Дракон открыл пасть, в которой запросто поместился бы человек, и в воздухе заклокотало и зашипело. И вдруг эти звуки как-то стали складываться в слова.

– Ты пришёл драться?

– Нет.

Сантро остановился, снял с себя перевязь с мечом и поднял руки, показывая, что он безоружен. На руках его не было колец, а на шее – никаких амулетов.

– Жаль… Я жду молодого Героя. А приходят старые.

– Я хотел поговорить с тобой!

– О чём?

– Я слышал, что драконы мудры, а ты старый дракон. В нашей стране из твоего рода живёшь только ты.

– Драконы мудры. – В голосе чудовища не было никакого выражения. – Подойди поближе и перекуси со мной.

Продравшись сквозь заросли невысокого, высотой по грудь, но колючего кустарника, Сантро увидел, что на поляне лежит прожаренная туша коровы. Сразу стал понятен запах палёного мяса. Видимо, совсем недавно Дракон где-то поймал корову, принёс её сюда и уже здесь опалил её.

– Это животное ты украл у бедного крестьянина! – Сантро сразу понял, что сморозил глупость. Крестьяне в долине дракона не были бедными. Количество скота у каждого здесь было таково, что молодые девушки могли принимать ванны из молока, и в мясе здесь себя не ограничивали. – Неужели ты не мог выследить и поймать дикого зверя? Оленя в долине или медведя в своём лесу, что растёт вокруг твоей горы?

– Не мог. – Дракон помолчал и вдруг разразился целой речью: – Когда я появился здесь много лет назад, этого леса не было. И не было здесь диких зверей. В долине полно было диких зверей и не было людей. Потом я уничтожил часть диких зверей, и на их место пришли люди. Они построили дома. Я охранял их дома от диких зверей, мне было любопытно. Люди стали разводить скот. Диких зверей мало, а скота много, но я сначала съел всех диких зверей. Теперь остались только скот и люди. А вокруг моей пещеры вырос лес.