Полная версия
– Не может.
Поэтому:
– Поэтому и стараться не должен лить эту беспрерывную воду.
Т.Т.:
– До писка дорог.
Так сказать, визг – писк и иво внебрачные пожарские котлетки.
Вот японец и Игоря Померанцева только что рассказывал, как решал вопрос питания японой мамы в общежитии Московского Университета:
– Не ешь больше ничего в ихней столовой, а ходите в импортный Океан, где есть настоящие – не из хрен знает чего, креветки, и другие лангусты, а также – недалеко от этого места пиво:
– Тоже холосее, – которое так любили тогда приносящих его любителей театра Андрей Миронов и Александр Ширвиндт.
Здесь пока такого пива нет, и думаю, не будет, т.к.:
– Ну, вы же ж не японсы, и не Ширвины и Мирными, – учитесь просто так ни хрена не понимать.
А. Генис:
– Интерпретация Набокова сама себя отменяет. – Но!
– Она не из него и следует! – Читатель здесь вяжет концы с концами.
А тут уже объявили:
– Да вы что! – наши веники давно и главное сами по себе уже готовы к продаже.
Т. Т.:
– Ни Героя, на Автора, ни в коем случае и никогда нельзя спускать с цепи. – всегда держите, как раба под своим:
– Видеонаблюдением.
То есть, то есть, то есть, – уже не меньше 3-х раз. Не знают ребята напрочь, что не прошлым объясняется настоящее, а будущим.
– Ми иво знаем?
– Очевидно.
Мешает видеть объяснение будущего логика:
– А если меня спросят, где взяли, сэр? Вороваль?
Результат – незачет.
Кто его ставит? В данном случае: сами себе. А беседу надо вести не только:
– Самостоятельно. – Ибо и ДАР этот:
– Случайный, как Жизнь – не совсем ясно, для победы ли дана, или наоборот ОНИ хотят поглядеть, как будет выглядеть:
– Иво Сапика, поражение.
А. Г.:
– Герой Набокова – Стиль.
Стиль – это опять та же целиковая кожура, – выставленная напоказ, но не работа, а именно:
– Ошибка!
И ей, как правдой можно, конечно, давить, но только тех, кто до сих пор:
– На инженера учится, ох! хороший дэзинформатор получится, – однако:
– Автоматически.
– — – — – — – — – — – — – — —
Открыл начало Набоков-ского ДАРа, длинные предложения, приятно.
Надо почитать. Как-то уже пытался, в библиотеке было тяжеловато.
В библиотеке и Зощенко тащит ко сну.
Дома, как сказал кто-то:
– Хорошо.
Вообще-то, с моей точки зрения идут ошибки:
– Как бы, – хотя и один раз, но дальше они потянули:
– От которого так устаешь, – еще сразу:
– Другими словами, что значит не что иное, как:
– То есть, – но дальше опять идет нормально.
Слишком велико – по-моему – желание сказать побольше. Но в этом нет смысла, в обще-то, ибо всё что нужно – это пробудить воспоминания – однако – будущего у самого себя. А читатель? Так я и есть Читатель.
Вообще, старается дотягивать до впечатления – пусть и небольшого. Ностальгия-с.
Зря.
Печаль минувших дней в моей душе, чем старе – тем сильней.
Что и значит, зачем за ней гнаться – сама прискачет.
– Аллея на ночь возвратилась из парка, и выход затянулся мглой.
А ведь комната, – начинается предложение. Зря, первые два слова надо пропустить. Дело в том, что реальность, нас привлекающая даже в воспоминаниях – еще не настоящая. Гоняться за ней нет никакого смысла, – как и за под-диванным мячом – пусть там и кукует, пока из ушей не полезет у этого дивана или у той наглой тахты.
Завистливая бабушка, – да, логично, ибо играть:
– Хотят все! – из чего и следует:
– Нет веры в жизнь, которая называет себя игрой.
– — – — – — – — – — – — —
Вяземский подтвердил правильный ответ девушки на дорожке, что Черчилль назвал Хрущева самым умным человеком, так как больше никто не сумел оставить 200 миллионов без хлеба, – но не добавил:
– Что кроме него больше никто не участвовал в этой битве за хлеб, – ибо остальные-то были вообще и даже в частности:
– Против этой борьбы, – что даже заминали не успевшие спрятаться колосья тракторами, – только для того, чтобы:
– Хрущев проиграл, – народ?
– Чито есть народ-д – ни знаю-ю.
Так скотина.
Сегодняшний судья, поступивший в МГИМО 1995 и приехавший на программу по письму еще 10-классником, – удивительно, но частит:
– Обращением к себе на Ты, – как – выходит – это даже заповедуется и в этом институте, как:
Способность к дэз-информации.
Ребята, даже ученые ребята не понимают, что обращение к себе на Ты – значит воплощенный советский лозунг:
– Это сделали мы сами, это наш, только наш труд. – Нет рядом:
– Бога.
И человек вертится, как волчок, пытаясь сказать больше, чем знает.
И задает вопрос телезрителям:
– Зачем тратить время на чтение Гамлета?
Действительно, лучше не надо, ибо кроме дэзы – другой ответ даже не дадут рта раскрыть, чтобы высказаться.
Хотя ответ очевиден, чтобы не обращаться к себе на Ты, так даже Гамлетов и то было, как минимум:
– Два, – а еще точнее, три.
– — – — – — – — – — – — —
Идет по 1-му каналу передача памяти Сергея Юрского. К сожалению, обращается к себе на:
– Ты.
Что означает объяснения настоящего идет прошлым – это фундаментальная ошибка. Перевод VHS должен знать.
Говорит, что Золотой Теленок остался народным фильмом.
Нет, не стал его смотреть даже к этому смертельному юбилею. Может быть, уже надоел. Или потому, что черно-белый, что и есть:
– Нарочитая тавтология.
Тавтология – это самая фундаментальная Дэза.
Юрский позиционирует Чужого, – а:
– Говорит, как абориген.
И в том-то и дело, что не специально, а в угоду местной прохиндиаде, а вот так вот:
– От Души.
Кто так не делал? Можно сразу вспомнить только Смоктуновского и Заманского. Владимира Высоцкого, – кто еще:
– Пока не знаю.
В интернете не стал смотреть эти Рога и Копыта – если будет по телевизору – уверен – понравится всё кино, где он:
– Был.
Ибо человек и хочет:
– Быть.
Тем не менее, нельзя сказать, что евреи просвещают Россию, – как
говорится:
Здесь и своих дурак-офф хватает. – Но вот евреи и напоминают русским:
– Неужели вы думаете, что здесь свои?
Да, мы здесь тоже гонимый народ. Как и любой другой. Кто тогда в фаворе?
Или нет никого.
Вот ошибка комментатора кино Любовь и Голуби:
– Это ошибка, тогда карман пришивали не снаружи трусов, в внутри, – но!
Показали именно правильно, ибо нужно рассказать не как это было, – а:
– Чтобы вы сами это вспомнили.
Юрский вот уже на девятый день стал легендой. Трудно дождаться такого повтора. Правда тут считается, что он уже ей был.
Но вот опять начинается.
– — – — – — – — – — – — —
Юрский с Познером – интервью
Говорится:
– Культура нуждается в ограничении, а сейчас все запреты сняты.
Что это? Раздел фантастики, или ребята уже так привыкли дурковать, что и не понимают:
– По-другому априори не бывает?
Какого года это интервью, что удалось увидеть невидаль:
– Сняты все запреты! – Это, если правда не запрещалась, а была выдвинута на соискание премии глупости, – как, например, импрессионизм.
Разрешили народу открывать мастерские по изготовлению ключей.
Два еврея, несмотря ни на что, продолжают и продолжают разводить дезинформационный балаган, – хотя и не на все сто процентов ими сами соображаемый.
На что снят запрет, организовывать МММ? Так сие мероприятие было и придумано специально для того, чтобы разорить всех в самом еще начале пути. Как и издательства по изданию своих книг:
– Только чтобы еще раз поняли, идиоты: только школьные сочинения – написанный пусть и безграмотно – считаются истинной пролетарской и всякой другой литературой!
А вы, траханные гномы возомнили себя Чарльзами Диккенсами. А если Голливудскими Промокашками, то у нас всё равно осталось, как только:
– Хренопасия Аморале!
Мир, как был, так и остался перевернутым на уши. И удивляет только одно, что нашлись люди – не сейчас, в перестройку, а начале и продолжении советской власти, что писали лабуду почти от души. Хотя и по пьянке, конечно, как Шолохов. И так как он сам ничего – или почти ничего – не писал, то и получается:
– Основания для этого грубого шулерства есть.
Где в душе человека эта брешь, и зачем она сделана? Ибо обманывают просто элементарно. И откуда взялась та армия, которая этим:
– Потешается?
Потешается над человеком, захотевшим правды.
Говорят, что социализм провалился потому что потому. Юрский говорит:
– Отношусь к нему, как к благотворному. – Так естественно!
Какой здесь ужас происходит, что разговор о правде даже не рассматривается.
Сейчас по смартфону идет на третьей параллели фильм Авария с Куртом Расселом, обман основан именно на этой способности человека:
– Не верить в зло против себя, – но здесь побеждается.
Здесь, в России, тоже, но в смысле абсолютной невезухи во всем, ибо в денежном отношении и не должно везти, – а остальном:
– Получается, – хотя и с таким непредвиденным путем, что и приходится согласиться:
– Пролёт человеку запланирован.
Перебили. Юрский ответил, что хочет быть похожим на:
– Воображаемого Пушкина, – но поближе рассказал о себе, как о любителе комбинаций:
– Комбинатор.
Перед богом скажу:
– Прости, Господи!
Прости, да, но и понять тяжело. Человеку придется израсходовать весь свой ресурс. Хотя и занимать тоже придется.
Дело в том, что без обмана человек и правду взять не сможет, как это было в Ромео и Джульетте, в Гамлете, в Короле Лире, в Отелло, во всех Повестях Белкина, в Капитанской Дочке:
– Мистификация, – как фундамент устройства мира.
Каков же мир, что оказалась возможна мистификация 17-го года в России?!
Еще ничего не кончено, вечером еще будет программа о Юрском по 1-му.
Вечер, началось продолжение с Галкиным. И, действительно, уже собрался идти гулять с собакой, но не поленился включить компьютер, чтобы записать:
– Одни евреи, одни евреи здесь местные – мы – точно:
– Здесь пришельцы. – Они:
– Более русские.
Юрский читает Бродского без интервалов, все улыбаются, но читает в принципе правильно, ибо интервал и не стоит в конце каждого предложения или видимого смысла – деление невидимо невооруженным глазом. Бродский это, значит, знал, а Юрский?
– Тоже.
Ибо, где заканчивает предложение Царь и где начинает его Пушкин улавливает только механизм, установленный в Хомо Сапиенсе.
Ведущий Максим Галкин ляпнул:
– Чацкий всё-таки дурноват, – но это только в интерпретации тех, кто заведомого против Ума:
– То! – Они своим прикосновением к Чацкому дурнят эту сцену с участием Чацкого, – независимо от того, кто исполняет роль Чацкого, – Юрский или еще кто.
Всю эту хренопасию объяснил уже давно в своей статье?:
– Похожесть на реальность. – не инспектор для Сцены.
Ибо тогда, действительно, на роли доярок лучше всего брать доярок, а на роли, которые исполняли в Трактористах Алейников и Крючков – трактористов из колхоза. Вот этот Пере-Ворот кино-фото многие не то, что не понимают – это их дело, но вот то, что:
– Понимать не хотят, – это и нет, не ошибка, а и есть то противостояние, которое разыгрывается Грибоедовым с помощью Чацкого.
Ибо Театр – это и есть то, против чего была революция 17-го года.
Драпека сейчас фигурирует обратное:
– Нас учили говорить, как Тогда-Могда было. – Это не театр.
Сам Юрский сейчас читает Поэт идет закрыты вежды, но он не видит никого, – без соблюдения логических интервалов, чтобы именно рассказать:
– Расставляйте их сами, а не следуйте за буквальностью.
Сейчас Басилашвили говорит, была обычная травля талантливого человека, но в том-то и дело, что Юрский не подходил именно вот этой своей интерпретацией:
– Существования Нового Завета, – что похожести в театре не может быть, ибо он делит мир на эти самые две части, на сцену и зрительный зал.
Начальство, которое сейчас упоминают часто, это деление понимает, как только:
– Искусственное.
Об этом революция 17-го года: мир – это не театр. По сути против дарования Богом Человеку:
– Разума.
Только иллюзии может иметь, познать мир – забудь и думать. Вопрос только в том, что так нарочно сделано богом, чтобы в жизни людей была драма и трагедия, или иначе с господином Хаосом ничего не удалось сделать, что, мол, ладно:
– Кушай тех, кто не спрятался я не виноват. – Но вот для этого Бог дал Человеку Сцену, Две Скрижали Завета, чтобы:
– Защищайтесь, сэр!
Сейчас Алла Сурикова говорит про Юрского, что он делал всё, как между прочим. Это ошибка, ибо так можно сказать о ком угодно, так как сие будет всегда задним числом, – а:
– Оно, это заднее число – допустимо! – Так как:
– Театр – это Весь Мир.
Как грится:
– Было бы только желание. – И вопрос есть:
– Почему его не у всех есть?
Часть людей, как прошли фильтры.
Авангард Леонтьев сейчас ошибается, говорит, что Юрский много чело делает с Остапом Бендером, не только его играет, но и своё отношение к нему, – но:
– Это происходит автоматически – если не уничтожается специально – так как так именно и существует, как и сам театр, из двух частей:
– Сцены и Зрительного Зала.
С настоящим Пушкиным я испугаюсь встретиться, – сказал Юрский Познеру.
Силен.
Да, печаль, как встал Остап Бендер в последний раз. И дочь его заплакала.
– — – — – — – — – — – — —
18.02.19
Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад – Иван Толстой
Борис Парамонов объясняет Лескова, – как:
– Школьное сочинение, что значит, так и романы пишутся: автору уже все настолько известно заранее, но уже и даже законспектировано, и надо только объяснить это СИЕ еще раз и лучше, чтобы было интересно.
Что формализм, что реализм в этом смысле:
– Не лезь не в своё дело Творчества! – хотя и можешь, конечно, поменять Титова на Гагарина, – но!
– Не дай боже он полетит в зимней шапке вместо летней – обычной – по рогам обеспечено!
Нет, следовательно, понимания самой сути художественного произведения, что это не переложение постановлений партии и правительства, что летать, да, можно иногда, но только обязательно в:
– Космических шлемах, – и сразу вопрос:
– Зачем тогда и летать, мил херц?!
И получается – по этим постановлениям партии и правительства – что летать можно только точно также, как на Земле, – на Небе:
– Запрещено априори.
Художественность именно потому Реальность, что именно она являет собой Происхождение Жизни.
У Ивана Толстого и Бориса Парамонова получается наоборот:
– Правил школьных сочинений нельзя трогать вообще и даже всегда.
Что значит:
– Всё уже сделали на Небе, а сюда на Земли спустили только инструкции, – как:
– Надо делать, чтобы этот спектакль был поставлен правильно.
При таком происхождении жизни человек всегда – априори – будет рабом.
Другое дело, что здесь это и нужно, но при этом протаскивается – так сказать – архи-научная мысль, что:
– И всегда, и везде ТАК.
Лев Толстой потому и не понял Вильяма Шекспира, что это две разные системы мышления, – тогда как Толстой задался вопросом, нелепым вопросом, если в нем разобраться:
– Почему у Шекспира Жизнь не похожа на:
– Смерть? – непонятно же ж.
Здесь каждый раз, как дважды два – сколько будет – ставится в посылку, что бывает только смерть, – жизни, как цели:
– Нет передо мной, так как сердце пусто, празден ум, и томит меня тоскою однозвучный жизни шум.
И, как это ни смешно в очередной раз, происходит сие только по одной причине:
– Человек самое главное, но права на критерий истины художественного произведения – не имеет!
Следовательно, главное, но для кого-то, не самый главный.
В результате, не включая самого себя в Систему Мира, рассматривает мир – которым является художественное произведение – как суррогат. Который он сам, как по заказу:
– Таким и придумал.
Ибо:
– Как я буду на него глядеть, ежели сам буду тамоди?
И вот наука, которую представляет Борис Парамонов, как что-то такое разумное, шею вытягивает, – но:
– Разделиться пополам не может, – так как боится, что тогда уже навсегда потеряет своё:
– Я.
Так сказать, мир новый удивительный, мэй би, и будет, но уже:
– Без меня!
А разве мине сие нуно? Поэтому: бывает что-то такое сверхъестественное, или чуть реже, чем до этого казалось – по барабану:
– Не только, как честную науку нельзя рассматривать, но и однозначно, что человек в такой системе не может быть хозяином положения.
Вместо того, чтобы самому писать романы – будет только их или подтаскивать, или, наоборот:
– Оттаскивать.
Такой-этакий дежурный смены где-то вместе с чертями в подземелье. А нам на воздух очень уж хочется.
Но в том-то и дело, что это хорошо и правильно, но только в системе Золотого Литого Тельца. Где позиция наблюдателя всегда остается неизменной.
В Новом Завете Герой – кажущийся абсолютно закабаленным – может меняться местами с Автором. Что и значит по А. С. Пушкину:
– Имеет право ЖЕНИТЬСЯ.
Поэтому Татьяна с каким послом ни говорит, а ближе к ней всегда только Евгений Онегин, – хотя и находится даже дальше, чем думают, когда он возвращается на этот бал жизни, – смотрит на нее с Полей:
– Текста, где она распоряжается балом.
Но очевидно, что Новому Завету противостоит не только непонимание, но и сознательное противостояние, как было позавчера сказано на 1-м канале Галкиным в передаче памяти Юрского:
– Чацкий – дурноват. – Сколько процентов в этом высказывании непонимания и отрицания Нового Завета, а сколько прямого противостояния?
Ибо Галкин – это – нет, не ум, честь и совесть еще пока нашей эпохи – но хорошая память и здравый смысл имеются.
Новый Завет – означает, что не Хлебом Единым будет жив человек, – вот именно сможет понять его ДЕЛЕНИЕ, как Иисус Христос делил хлеба штук по пять, по семь и несколько рыб на четыре тысячи человек и на пять тысяч человек, – и:
– Вот с такими же претензиями вернулся из своего путешествия Чацкий.
И тут даже не то, что:
– Не сможешь, – а дурноват, потому что:
– УМ-НИЧАЕШЬ
Вот, пожалуйста, развлекай народ местными, – нет, не придурками, конечно, и не демиургами – само собой – а:
– Wunderkind-ами. – И это несмотря на то, что раньше их называли:
– Идиотомудрецы, – которые когда-то и посчитали себя намного умнее Моисея, припершегося с горы Синай с радикальным, по его мнению, предложением:
– Теперь будем учиться считать до двух. – И оказалось:
– До сих пор почти никто не умеет.
До миллиона – запросто, до миллиарда – могу, до сиксилиона – научусь намедни.
И не значит, что совсем не понимают, что Чацкий знает больше, но именно поэтому и злятся, как на Моисея, – Чацкий знает намного-намного больше, но благодаря:
– МАШИНЕ, – которую припер с собой, как Алан Тьюринг свою Энигму.
Почему все и возопили в пьесе Грибоедова ГОРЕ ОТ УМА, что Чацкий может обыграть любого даже по пьянке – после сороковой бочки – пусть и красного сухого Игоря Померанцева:
– Всегда может узнать, сколько у кого на руках, сбегав из Текста на Поля, и спросить там у Бога:
– Скока-скока?! – И выходит, что у него всегда больше.
По этой Двоичной Системе получается.
Чацкий кажется кому-то дурноватым, что идет дальше представления об обычном школьном знании. Ибо здесь и науку заставили отличаться от школьного знания только количеством запомненных правил. Хотя раньше разрешалось говорить, например, Капице, что некоторые частицы после столкновения не уменьшаются, а наоборот:
– Из двух их будет уже четыре, – или:
– Бывают Частицы, который ходят к нам в гости не каждый день, – а где находятся в это время – представляете:
– Никому неизвестно.
Ландау:
– Человек дошел до понимания того, что Плоскость Симметрии проходит по нему самому, – до того, следовательно, что даже не может себе:
– Представить.
А здесь на весь честной мир:
– Как это не надо ПЛАНА!
А:
– Как какой дурноватый должен быть план, если Оне ходют к нам не каждый божий день? – неясно.
Предлагается, ничтоже сумняшеся, что пока не наступил Конец Света, считать правым того, кто дольше не утомится в счете, больше правил запомнит на обратной стороне ученической тетради, – предлагают, несмотря на то, что Левша даже смертном одре молил Царя:
– Не Хлебом Единым жив человек, но Парой Слов, связанных между собой, несмотря на то, что находятся они на разных берегах реки.
Об этом же приехал объяснить русским людям благородный Чацкий.
Галкин выдал феноменальное:
– Юрский в роли Чацкого хорошо, а сам Чацкий нет!
Тогда как давно известно, что Их ВСЕГДА Двое, – или:
– Высоцкий в роли Гамлета, – или Смоктуновский в роли Гамлета, – так прямо черным по белому и написано в программе сегодняшних мероприятий.
Иначе никак нельзя, как почти спел дед Михаила Ефремова Борис Покровский, – чтобы:
– Спектакль был поставлен ПРАВИЛЬНО!
Но вот есть люди, которым это Правильно, – ну, никак не подходит для недурноватой жисти.
Галкин сказал, но осторожный? его почти успел одернуть:
– Не к месту песня, – этот боевой клич:
– На Моисея, в атаку-у!
Продолжить.
Слова Шкловского.
– — – — – — – — – — – — – —
18.02.19 – Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад
Анатолий Стреляный сегодня рассказал, как отказал сельской учительнице, узнать:
– Надо ли ей платить лишние налоги, которые ввело государство. – Но!
Учительницы – тем более сельские – так законсервированы в школьных уставах, что выполняют их автоматически, – как:
– От души, – следовательно:
– Сами узнать ничего не могут, это всё равно, что упрекнуть классный журнал, где они ставят отметки в том же самом:
– Почему ты, хрен собачий, сам не учишь детей на одни пятерки, а только и норовишь вляпать милым деткам двойку, или даже кол!
Выходит, не труд это был чрезмерный для Анатолия Стреляного, было:
– Не переломиться, – а именно подумать: есть счастие кому-то помочь, кто вообще не знает, то счастие и:
– Даже бывает.
Можно сказать, скопировал Ника Сера Хру:
– Делайте, мать вашу, всё сами, этот ваш траханный труд, даже если мы иму вас и не учим.
Совершенно очевидно, если им на местном уровне сообщили, что:
– Усё правильна-а, – так будет и выше, выше, выше, – если только не хуже.
Мировоззрение Анатолия Стреляного – это один в один подражание Нику Серу, хотя и на вид – так думают здесь, в деревне – должен был чему-то научиться на Западе.
– Так, милок, меня не за этим сюда посылали, а наоборот:
– Чтоб и сзади вас подхлестывал.
Одно не совсем ясно, почему русских от рождения считают рабами, на них это написано? Сами они уверены:
– Да.
А. С. не видит. Ибо и уважают его за это, за почти искренность, что правда непонятна не только ему, но и всем остальным:
– Однозначно.
Играет роль кулака, который понимает, потому что умеет, и:
– Наоборот, – чтобы, увы и ах:
– Кто-нить додумался сделать Октябрьскую Революцию.
И нам, как вот этот учительнице, только и остается:
– Терпение и труд, и то ничего сделать не смогут.
Вывод:
– Чтобы думать самим – слушать Радио Свобода не надо.
Хотя и так очевидно, что идет фундаментальная дэза. А с другой стороны, только из сора и растут не только стихи, но и их мысли – ничего другого нет априори.
Например, Сартр, как ни вертелся на пупе, чтобы высосать истину из пальца – не вышло:
– Зигзаг его мировой – может быть – удачи является не открытием, что надо:
– Посмотреть на себя со стороны, как на Наблюдателя, – а только еще более высоким забором для тех, кто собирает ромашки среди этого подзаборного мусора.
Тем не менее классическая художественная литература берет и этот барьер. Хотя и очень удивляет до каких высот здесь докатилась фундаментальная ДЭЗА:
– Мало того, что Сартр писал Не-То, но и теперь целые издательства посвящают свои жизни – нет, не для того даже, чтобы его изучать:
