Морис. И на Земле рождаются ангелы

7

Однажды в астероидном поле был обнаружен предмет размером с простой кирпич, идеально гладкий со всех сторон. Четкие ровные сечения, несколько царапин, но главное – на нем были символы. Это были параллельные линии, круги разного размера, заходящие друг на друга, конус, треугольники. Символы были понятны буквально всем, и их создал не астероидный пояс, они были созданы искусственно. Найти его среди триллиона и триллиона осколков было просто невероятно, даже невозможно. А может, ему было предначертано найти этот артефакт. Может его что-то вело к нему и теперь оставался только один вопрос: кто они? Возможно астероидный пояс – их планета. Или он случайно сюда попал? Но главное – надо было продолжить поиск. Надо, надо. Легко сказать, легче найти в пустыне иголку, чем в космосе такой же кирпичик. Морис потратил не один месяц, прыгая с места на место. Корабль врезался в камни, получал повреждения, но Морис двигался дальше, он стал одержимым этим артефактом. Но ничего не удавалось найти, только пыль и осколки пород. Правда ему повезло, он нашел шлейф астероидов из железа, были даже из золота. Тут было все, что нужно человечеству, и в том числе вода в виде льда.

Об артефакте знали только члены совета: Иона, Дул и архивариус. На архивариусе лежала большая ответственность: вести летопись миротворцев. Земляне были не готовы к этому, у них и так много проблем. Они обвиняли миротворцев в монополизации космоса и сфер с плазмой как новый вид энергии. Да и вообще, кажется, они даже были рады, когда нашли для себя нового врага. Но не все были такие упертые. Были и те, кто стремился к новым знаниям, и поэтому миротворцы основали на островах семь институтов разного направления.

Морис и совет посвященных переживали за будущее ордена, за школу юных учеников. Их было мало, всего несколько десятков, их поисками занимался только Морис, ведь только он мог видеть цвет ауры. На поиски каждого ученика уходило много времени, это длилось долго. Требовались месяцы, чтобы найти кандидата, поэтому каждый ученик был бесценен.

На миротворческий корпус давили со всех сторон, он был вне экономики, вне политики. Да к тому же, коалиция хоть и притихла, но помнила, как всего два человека уничтожили его флагманский авианесущий крейсер. Страх и зависть поселилась в сердцах военных и политиков. Морис распорядился, чтобы школа для юнов (так звали учеников), была распределена по четырем странам. Чтобы в каждом классе было не более десяти учеников, и чтобы каждые три месяца шло перемещение юнов из одной школы в другую. Таким образом он хотел подстраховаться, чтобы в случае, удара по миротворцам, была вероятность выжить и сохранить знания, которые передавались ученикам. То же самое было и с финансами. Золото и, главное, продовольствие и оборудование, необходимое для жизни, было вне системы. Все складировалось в контейнеры и перемещалось в самые недоступные части планеты, туда, где при критическом исходе дела можно было начать все с начала.

Миротворцев было слишком мало, не более пятидесяти, но благодаря им была жива надежда. Все, кто верил в них, работали с ними, отдавая все свое время для восстановления заповедников и создавая новое маленькое, не больше точки на карте, государство. Иона и Дул занимались обучением юнов, посвящали в мир сказок и грез, учили смотреть на простые вещи непростым взглядом. Они готовили не воинов, просто учили их постигать знания энергии души, что давало шаг к управлению над гравитационными полями.

Постепенно появился кодекс, правила. Но всегда главным оставалось одно: не лгать, быть честным, любить, помогать, заниматься спортом и, конечно же, фантазировать, а все остальное придет само. Морис мечтал, чтобы лет десять их не трогали, дали возможность подняться, выучить новое поколение, построить на орбите станцию, достичь звезд и посмотреть, что там есть. Это было не просто мечтой, это было его целью.

Обладая стабильной финансовой экономикой, у государства Ариадна не было кредитов, не было процентов, они не присутствовали на биржах, на них было трудно повлиять возможными санкциями. И у них был стабильный доход – новый вид энергии, под который строились совершенно новые электростанции в разных странах мира, это транспортная система Земля-орбита. И этого было вполне достаточно для выполнения амбициозных планов по строительству космической станции, исследовательского корабля.

В какой-то момент земные дела отвлекли Мориса от звезд. Он несколько раз выступал на конференциях и симпозиумах, посвященные миру и экологии. Два раза в него стреляли, ранили, брали в заложники пассажиров, требуя обмена их на Мориса, просто не знали с кем связались. Он действовал без гнева, без злобы, просто как машина. А потом все изменилось. Произошел новый прорыв, после освобождения заложников он хотел знать, кто за этим стоит, но понимал, что просто спросить арестованных террористов не получится. Они были готовы умереть, да и вряд ли много знали. Но он хотел знать.

Морис ничего не сделал, а только положил руку на голову мужчине, тот испугался, но сделал вид, что ему на все наплевать. Сперва Морис почувствовал не то, чтобы мысли, нет, а что-то иное, какие-то смутные образы, картинки домов, лица людей, машин. Стоял и шептал мужчине на ухо то, что видит, а тот бледнел и, уже не скрывая, трясся от страха. Морис считывал образы из его памяти, как данные с компьютерного носителя. Он узнал все, что мог. Террористы были пешками, как и всегда. Но он знал посредников и сразу же отправился к ним.

Долго искать не пришлось, от них он перешел к следующим пешкам, а после вышел на заказчиков, их было несколько. Это был сговор военных и финансистов. Морис без предупреждения явился к генералу Цайкусу домой, сел напротив него и просто сказал, что знает, кто он и что тот сделал. Морис сказал ему, что он не такой добрый как кажется. Что если его ордену или членам его коллектива, которые работают на его страну, будет хоть что-то угрожать, то он уничтожит всю его семью, все то, что ему близко. А на прощанье попросил то же самое передать всем остальным и назвал три имени, которые являлись также заказчиками захвата заложников. Что подумал генерал, Морис не знал, но он отчетливо видел фиолетовую энергетику генерала: ему было страшно.

Морис не имел права так поступать, не имел права угрожать. Это значило, что он сам испугался, так чем же тогда он отличается от них, кроме того, что может летать и делать еще кучу всякой фигни. И тогда он решил улететь в космос, чтобы искать там ответы. Его корабль был готов. Морис лишь предупредил совет посвященных и в тот же день покинул солнечную систему.

Его странствия были не беспорядочными. Астрономы прекрасно поработали над картой звезд, в его навигаторе были отмечены наиболее приемлемые звезды, которые так или иначе могли подойти для жизни. При выборе звезды учитывались такие факторы, как: вторая жизнь звезды, ее размер, ее жизненный цикл, средний возраст, а остальное – только догадки и не более. Он сразу отмерил одну сотую расстояния до самой ближайшей подходящей по описанию звезды, сделал микроперелет. Теперь оборудование работало намного быстрее, для расчетов требовалось не так уж и много времени.

В тот день он совершил более десятка прыжков, с каждым разом удаляясь все дальше и дальше от земли. Морис не устал, но оборудование обязано каждый раз делать резерв на случай сбоя, и с этим приходилось считаться. До первой звезды он прыгал целый месяц. Особенно осторожным нужно было быть в самом конце, чтобы не перелететь или не влететь в метеоритный хлам, что обычно летает вокруг каждой звезды. Но опять это были только догадки. И вот после очередного прыжка на экране появилась, яркая точка. Она так выделялась, что все звезды вокруг просто меркли перед ее голубым сиянием, экраны дребезжали, столбики цифр говорили о смертельной радиации. Морис медленно двинулся вперед, а аппаратура уже старалась высчитать возможную вероятность присутствия планет и их месторасположение. Однако на третий день оборудование дало сбой. Была ли виной этому радиация или что-то иное, было неизвестно. Но остаться без навигационной карты означало только одно – смерть в пустоте. Выхода не было. Морис вернулся, прыгая большими скачками. Ему хотелось поделиться своими открытиями, хотелось увидеть дом, обнять детей и поцеловать любимую женщину Нани. Но главное – он хотел лететь уже обратно к звездам, вот только надо чуточку подлатать корабль и усилить защиту.

Легко сказать «усилить защиту». Увеличить толщину обшивки как у крейсера, сделать в пять или десять раз толще, что еще требовалось, чтобы добиться безопасности? Земля жила своей размеренной жизнью. Похоже, ничего не изменилось. И пока инженеры колдовали над тем, что осталось от корабля, Морис отправился в очередное турне на поиски юны. Школа должна работать, должна обучать новых миротворцев, но найти претендентов в мире лжи не так-то и просто. Он мог неделями, а порой и месяцами посещать детские сады, интернаты, концерты и выставки. Там, где встречались дети, взрослые его не интересовали. Только у детей была неиспорченная аура, только у них она могла сиять как бриллиант в грязи. Вот только бы найти его.

Побывал в Африке и в одном стойбище встретил таких детей. Они оказались близнецами. Уговорить старейших оказалось не просто, поэтому Морис прилетал к ним каждый день и учил на месте в надежде, что ему все же будет разрешено взять их с собой в школу. Он побывал в джунглях Америки и опять ему повезло. Опять бриллиант сверкал в зелени. А потом он стал искать их подальше от цивилизации, от того зомбированного сознания общества. И он нашел россыпи талантов.

Теперь было семь классов по 10 человек. Возраст был разный: от 4 до 7 лет. И это не считая старших, многие из которых уже закончили школу, поступили в университеты, консерватории, академии. Они разлетались по всему миру. Удивительно смотреть балет, когда танцовщица парит в воздухе, когда музыкант, играя на скрипке, летает среди слушателей, а музыка, усиленная его эмоциями, звучит в каждом закоулке зала.

Миротворцы ежегодно устраивали фестивали эко-музыки. Это было настоящее шоу. Шоу не только с полетами, но и со звуком, с таким звуком, что он звучал прямо в сердце. А еще фейерверки. Не такие, которые пускают салюты, а такие, которые творит волшебство рук. Черное небо окрашивалось радугой. Звезды вспыхивали и летели спиралями. Инга, одна из выпускниц, могла проецировать свое сознание на небо, и тогда все сто тысяч зрителей могли смотреть прекрасные и удивительные миры. А потом, в заключение, взлетали наши юны. Они находились среди зрителей, и когда те начинали подниматься в небо, все затихали.

Конечно же, не все шло так гладко. Отряд безопасности миротворцев мог видеть алую, грязную энергетику людей, и тогда их просто арестовывали. Да, именно арестовывали до момента, пока не закончится фестиваль. У кого-то было оружие, у кого-то плакаты с призывов уничтожить лжебогов. Но миротворцы и не пытались занять эту нишу.

Ученые стали переписывать историю и то, что раньше никак не вписывалось в рамки реальности, стало понятно. Эти стотонные стелы, мегалиты, которые современная техника с трудом может переставить с места на место. Теперь секреты их возведения объяснялись способностью прошлых поколений управлять гравитацией.

8

Нани, любимая женщина Мориса и мать его первенцев, входила в совет посвященных. Она видела, как Морис старался хоть кого-то еще научить управлять пространством, но ни у кого, кроме Ионы и Дул, их детей, не получалось. Если нет возможности научить, нет новых навигаторов, значит планы по освоению космоса тщетны. Они втроем не могли освоить столь обширный мир. Да к тому же, он и его дети как ни смотри, смертны. Тогда мудрая и справедливая Нани, поцеловав мужа, сняла с него все клятвы верности. Она объяснила свою гипотезу, что способность к навигации может передаваться только от отца к детям и, возможно, дальше по древу жизни. Но это была только гипотеза. Вот именно, гипотеза. Как ни обидно ему было слышать этот вывод, был вынужден молча согласиться. Ни у кого из юнов не было и малейшей способности переместить и пылинки из точки А в точку Б. Он любил, всем сердцем любил Нани, свою прекрасную жену. За ее смех, улыбки, умение молчать и слушать, за ее глаза и за то, как она его обнимает. Разве можно описать, за что человек любит другого, разве можно согласиться предать его и подменить другим? Нет. Морис хоть и понимал, что возможного выхода нет, но он не мог согласиться с предложением Нани. По крайне мере, не сейчас. Не так.

Он потратил много времени на обучение к телепортации ученика, но так ничего не добился. Ученики были способные и пытливые, старались, могли летать, гнуть сталь, решать сложнейшие математические уравнения, могли лечить руками, передавая часть своей энергии больному. Но никто так и не смог создать плазменный факел. Все упиралось в исток, в Мориса.

К этому моменту инженеры полностью переработали его корабль. Он стал больше, но в космосе это не важно. Главное – не красота, а функциональность. В корабле была большая бронированная камера для навигатора и отдельные камеры для бортовой техники, которая отслеживала точки выхода. Ошибки были учтены. Оставалась надежда, что эта броня сможет защитить от недружественного космоса. Как только были проведены испытания, Морис сразу же улетел. На земле он был не нужен. На орбите завершалось строительство третьей очереди космической научной станции. Полеты с Земли на орбиту были безопасны. Челноки были легкими, они курсировали с регулярной точностью. Поэтому было решено продолжить строительство станции, а также приступить к строительству модулей для экспедиции к Марсу и дальше.

Во второй экспедиции Морис смог удалиться от Земли на более чем 30 световых лет. Планировал пройти не более десяти, но все работало так четко, что теперь для расчета требовалось не меньше пяти минут. Он прошел первую точку голубой звезды, установил отметки безопасного прохождения маяка. А затем прыгнул дальше, к следующей звезде. Правда, астрономы изначально сказали, что она не пригодна. Но эта звезда была ближе всех.

Потом Морис ушел в сторону на шесть лет, карта навигатора росла, еще немного, и он сможет взглянуть на несколько планет вокруг третьей звезды. Она была тёмно-красная, да это и не важно. Морис искал не людей, искал просто планету как цель путешествия. И планета нашлась, и не одна. Она была маленькая. Не больше, чем Луна. И совершенно голая, ничего кроме льда. Это была самая первая планета, на которую он решился ступить в своем ужасно неуклюжем скафандре.

– Я первый человек, кто ступил на твою почву. Приветствую всех обитателей галактики. Хочу сказать, что иду с миром, – так он сказал в свой шлем, гордо подняв голову и вглядываясь в тонкий луч света, который стал подниматься из-за горизонта.

Контейнеры с образцами были набиты доверху. После посетил еще три ледяных планеты этой звезды. Пролетел мимо газового гиганта в сотни раз больше чем Земля, но дальше приближаться не стал. Слишком горячо и опасно. Улетел дальше. После смог посетить четыре звезды, и на это ушло больше трех месяцев. Теперь он уже увереннее прыгал вперед, не маленькими шажками, а сразу по половине светового года. Обратно решил возвращаться по точкам маяков. Это контрольные точки, через которые уже прошел, и которые являлись наиболее безопасным. Маяки располагались около звезд, за пределами орбит планет. Подкорректировал данные и решил, что пусть будет стандарт для всех точек: 8 световых часов от звезды.

Наконец Морис вернулся на Землю. Память бортовых компьютеры была забита данными так же, как и контейнеры для образцов. Если бы не эти препятствия, Морис полетел еще дальше. Желание уйти как можно дальше, туда, где нет конца и нет начала. Ему не очень хотелось возвращаться, но и оставаться в пустоте тоже не хотелось.

Время порой так быстро летит. Вот еще один выпуск миротворцев. Ариадна выиграла несколько судебных процессов относительно нейтральных вод и расширила свои границы на несколько сотен километров. Были запущены дополнительные корпуса для работы над станцией, а сама космическая платформа стала писаной красавицей: верфи для кораблей, двенадцать ярусов.

Добавилось несколько заповедников. Правительство некоторых стран уже не в силах было сдерживать не только браконьеров, но и большое количество мелких вооруженных банд. Они думали, что, отдав под юрисдикцию миротворческого корпуса земли, тем самым снимут с себя часть проблем. Миротворцы соглашались на все, что им предлагали, но условия оставались прежними: вечное пользование землей под заповедник. Однако вечное владение землей уже не всем нравилось. Одна из стран, что в самом начале передала земли, решила их национализировать и вернуть под свое крыло. Теперь эта земля не была выжженной и мертвой, там были леса, пусть еще молодые, но леса с чистыми реками. Не несмотря на решение суда оставить договор без изменения, а заповедные земли сохранить под управлением миротворцев, их решили конфисковать силой, армией. Как только об этом узнал Морис, он сразу же прибыл на границу конфликта. Похоже, появляться в самый неблагоприятный, а может как раз наоборот, в самый нужный момент, стало для него привычкой.

Немногочисленный миротворческий корпус отразил несколько наземных атак, уничтожил три самолета и около шести вертолетов. Но теперь они только разозлили военных, и те бросили в бой с девочками и мальчиками всю свою армию. К моменту прибытия Мориса, сухопутные войска по трем дорогам пересекли границы заповедника и быстро продвигались вперед. Они разбивались на небольшие отряды и двигались по проселочным дорогам, шли к станции заповедника. Военные знали, что воюют не с армией и идти фронтом бесполезно. Надеялись запугать, отвлечь защитников и тем самым захватить землю.

Вместе с Морисом прибыл отряд из шести человек: Иона (она покинула пост лифта Земля-орбита), Дул (последнее время он занимался переброской оборудования на Марс, там уже была первая партия исследователей), Винг (математик, который создал свою 3D систему), Хайла (у нее были отменены гастроли, она балерина, кто бы видел, как она летает), Нина (детский писатель, это она написала книгу про ангела Бу) и Молли (архитектор, который работал над всеми городами в Арианде). Не стоит их недооценивать. Это одни из самых сильных миротворцев, миротворцы-бойцы. Уже не раз участвовали в военных конфликтах, то защищая скалы от разработки руды, то гавань от морских пиратов, которые повадились атаковывать порт. Они знают, что такое порох и что такое смерть.

Первым делом сразу по трем направлениям были атакованы основные силы. Морис наблюдал сверху, откуда-то из-за облаков. Грузовики переворачивались, солдаты кричали от боли, взрывались боезапасы, над деревьями катился гул войны. Загрохотали пушки. Они открыли огонь, не зная куда, но снаряды полетели, шлепаясь на землю, разрывая на щепки деревья. То там, то тут вспыхивали огоньки взрывов. С кем они решили воевать? С природой, с их матерью, которая их же породила? Что они хотят этим добиться? Опять все сжечь, а после как всегда, все уничтожив, прийти и просить подачки. Помогите, есть хочется.

«Глупцы» – решил Морис и сам бросился в атаку. Но он атаковал не основные части, зашел с тыла, туда, где еще стояли основные войска, готовые к вторжению. Его меч был при нем. Плазменный факел сжигал все, а сфера держала не только пулеметные пули, но и сдерживала крупнокалиберные снаряды. Они вязли как в трясине, резко останавливаясь в полете, шипя и вращаясь, лезли вперед, а после с грохотом взрывались, и град осколков осыпал уже не Мориса, а тех, кто был поблизости. Морис, нанеся удар, быстро перепрыгивал на новый объект. Разрезав танк или пушку, сразу делал скачек в пространстве. Опять взмах клинком, и плазма рассекала грузовик. Прыгал хаотично, так, чтобы не было возможности отследить, да и отслеживать впрочем нечего было. Он делал все так быстро, что солдаты не успевали нажимать на курок, а палили во все стороны, надеясь хоть как-то, но достать его.

Через час от полка ничего не осталось. Боясь поднять головы, солдаты расползались на четвереньках в разные стороны, лишь бы подальше от этого ада. Иона взяла пример с отца и атаковала авиабазу, с которой взлетели истребители. Она просто прошлась по всем самолетам, что готовились к взлету и те, как бумажные модели, развалились пополам. А дальше стала кромсать взлетную полосу. Иона сильная. Однажды она потопила авианосец, ее не испугаешь шлепками свинца. Напоследок сожгла несколько радаров и обрушила диспетчерскую вышку. Дул был впереди и вел бой с Винг и Хайлой. Они расчленили колонну бронетехники, которая к этому моменту уже продвинулась вглубь заповедника более чем на пять километров. Молли ударила в голову колонны, а Нина, зайдя с фланга, перерезала мост. Задача была одна – уничтожить технику, а после предложить солдатам самостоятельно покинуть заповедник. До глубокой ночи шли бои. То тут, то там вспыхивало зарево. Пахло не порохом, а горящим маслом, едким и кислым маслом.

К утру все стихло. В очередной раз миротворческий корпус отстоял заповедник. Винг был тяжело ранен, около него взорвался снаряд. Нина погибла. Трудно сказать из-за чего, сдетонировала мина, или кто-то специально взорвал машину с боеприпасами, когда она была рядом. Молли и еще трое миротворцев получили сильную контузию. Ионе в трех местах на вылет пробило ногу. Остальные отделались небольшими осколочными ранениями и просто жутко устали.

Сидеть и ждать новой атаки бессмысленно. Ловить в лесах остатки разрозненной армии не стоит. Поэтому Морис принял решение пойти к президенту этой никчемной страны, которая так подло решила свести счеты с ними. А ведь еще не так давно клялась в вечном мире и дружбе. Рано утром, как только взошло солнце, Морис прилетел и встал у президентского дворца. Ожидать можно было чего угодно. Первые появившиеся военные оказались наглыми. Они, похоже, еще не знали, что там произошло, поэтому вели себя вызывающе: издалека тыкали автоматами, требуя лечь на землю. Но Морис спокойно попросил передать, что хочет встретиться с президентом и будет ждать ответа до конца дня. Мол, у него есть время подождать, а пока он ждет, попросил принести стул, зонтик и кофе.

В конечном счете переговоры состоялись. Он кратко напомнил об условиях договора и вежливо попросил впредь его не нарушать и, когда уже перед уходом президент протянул ему руку в знак примирения, Морис отказался ее пожать.

Всю неделю, остатки разбросанной армии выходили из лесов. Покидая зону заповедника, они со страхом смотрели на раскуроченные машины. Их всех разоружали и пешком отправляли обратно в их умирающий мир. С машинами было все проще, в течении следующих месяцев с них сняли все вооружение, а после разложили вдоль дорог, по которым шло наступление. Это будет служить уроком и напоминанием последующим поколениям, кто решится напасть.

9

Гибель Нины. Это был уже второй миротворец, который погиб, защищая то немногое, что еще осталось от природы. Было решено создать храм в память тех, кто сгорел. Да, именно сгорел, а не погиб. Ведь сердце остановилось вместе с пламенем их энергии. Храм возвели внутри горы, там, где развивался город миротворцев Наи. Со временем это стало священным местом. Если было трудно, если нужен был совет, приходили сюда. Склонить голову и просто поговорить с другом.

На острове было решено построить два города: один Мила, туристический, в нем же проживали туристы и сотрудники институтов, а второй – город Наи, где жили только миротворцы. В городе Наи располагался архив, совет высших, институт освоения космоса, музей, сами корпуса для преподавателей из лица миротворцев, а также номера для учеников и их сопровождающих, ведь с ними всегда жил кто-то из родителей, порой уж слишком маленькие приезжали сюда учиться.

Подземный город непохож на катакомбы. Там были широкие проходы, светло и свежо, огромные галереи с цветущими деревьями и птицы, которые летали везде. В нем поддерживался режим дня. На улице восход – в галереях становилось ярче, если была ночь, то почти все угасало. И это была не прихоть, это давало возможность не отрываться от реальности.

А в городе были целые корпуса для туристов, которые приезжали, чтобы посетить музей и просто посмотреть на миротворцев, поговорить с ними, чтобы ближе познакомиться и понять, кто они такие, что не кусаются и что такие же, как и все.

Дороги на острове проходили на высоких сваях. Они подымались выше деревьев, так, чтобы не мешать тем животным и растениям, которые были внизу, хотелось снизить риски для экологии. У каждой дороги были широкие пешеходные зоны, можно было катится на велосипеде или роликах, или просто идти пешком, впрочем многие бегали. Вообще, так повелось, что спорт был для всех не обязательным, но он заражал. И даже те, кто сам никогда не бегал, начинал постепенно двигаться. Не важно где, главное – помогать своему телу.

У всех туристов и работников институтов были браслеты. Они позволяли входить в те зоны, в которые разрешалось. Не было жесткого контроля кто и куда идет, но, если кто-то нарушал такие простые правила, как насорить, пересечь разрешенную зону, войти в лес, не говоря уже про человеческие законы, воровство и т.д., турист мгновенно депортировался без какой бы то ни было компенсации.