Морис. И на Земле рождаются ангелы

– Вставай, милый, пора.

Он всегда просыпался быстро, как будто и не спал. Наверное, только для видимости потянулся и сразу встал.

– Что случилось? – спросил он у нее и обнял.

– Туман, – спокойно ответила она и взглядом показала на озеро.

– Хорошо, – согласился он и, надев шорты, спустился на первый этаж.

В лесу было прохладно. Утро. Где-то там вдалеке, за горизонтом, поднимается солнце. Еще темно, только еле заметная розовая полоска начала проклевываться. Морис подошел к воде, наступил и медленно пошел дальше, будто по отмели. Вода шлепала, обжигая своей прохладой. Туман опустился и расползался в разные стороны, оставляя черноту глади. Морис остановился.

Он порой и вправду был похож на волшебника, который мысленно произносит заклинания, а руками совершает странные пасы, будто хочет вызвать дух воды. Морис стоял прямо, руки подняты, он вдыхает всей грудью воздух, разводит руки в стороны и что-то, еле слышно бормоча, начинает опускать в стороны. Остатки тумана быстро разбегаются в разные стороны, и вода перед ним начинает вздыматься, будто огромный пузырь. Он надувается, все больше и больше, подымается выше, вот уже метр, вот уже два, шар отрывается от озера и все так же медленно уходит вверх. За ним следует Морис.

Нани стояла на берегу и молча радовалась успеху. Он смог. Она знала всегда, что он это сделает. И вот он обуздал воду. Энергия не рассеялась, она замкнулась вокруг него и теперь не выскальзывала. Стало жарко, она положила рядом плед. Ее тело сияло в темноте, вдохнула всей грудью утренний рассвет, а после вошла в воду и поплыла к мужу.

Пропадал неделями, не появляясь в своей новой резиденции. Размер сферы сжался, научился создавать вокруг себе плазменный вакуум, что позволяло ему развивать сверхзвуковую скорость. Морис не ощущал хлопков, которые обычно появляются после того, как объект преодолевает звуковой барьер, ведь теперь он летел быстрее звука. Чтобы не заблудиться на земле и не вылететь за пределы границ государства, где он пока жил, его снабдили небольшим набором оборудования. Навигация оставалась проблемой. Были моменты, когда все же вылетал за пределы страны. Тогда в его сторону вылетали перехватчики, что там думали в войсках противовоздушной ракетной обороны, кто их, знает, но паника была не малая. От перехватчиков он уходил с легкостью. Морис мог делать то, что им и не снилось, мгновенно останавливался и смотрел в хвост самолетам. Его личное гравитационное поле все смягчало. Теперь он мог мгновенно, развить скорость в пять и более раз превышающую скорость звука. Но он хотел большего, не задумываясь над тем, как это вообще опасно. Он сотни раз мог погибнуть: врезался в землю, в небе ударялся в дождевые облака, терял контроль и падал в болотах, подымался и опять взлетал, а порой все кружилось с такой скоростью, что небо с землей несколько раз менялось местами, и он уже не знал куда мчится. Были моменты когда вылетал за пределы атмосферы. Датчики на поясе уже ничего не показывали, у них не было таких цифр, чтобы определить высоту. Порой ему казалось, что может Луну достать. Но не решался на такой самоубийственный поступок.

После таких полетов к нему приходили из службы безопасности и очень-очень просили быть повнимательнее. И каждый раз Морис извинялся, что вот так получилось. А однажды ему заявили, что пора согласовывать полеты, на что он в свойственной ему манере ответил:

– Нет.

3

Наступила зима. Какой год он уже и не помнил, для него времени не существовало. Он сидел у камина и смотрел на огонь. Задумался и вдруг заметил, что огонь какой-то странный. Его пламя далеко выходит за пределы камина, но предметы рядом даже не дымятся. «Что это?» – подумал он и повернулся к детям, которые лежали на полу и играли в угадайку.

– Вы это видите? – спросил он у них.

– Что? – подняв голову, спросила Иона.

– Огонь.

– Да, – ответила она и продолжила играть.

– Нет, не сам огонь, а что вокруг него, – и тут он осекся. Он смотрел на детей, но видел подобный огонь и вокруг них, только он был беловатый, мягкий, без шипов, а струился ровно и спокойно. Морис встал. Его руки были обычными, никакого свечения. На полу лежала кошка, она спала, вокруг нее тоже был тлеющий огонь, но такой мягкий, желтоватый. Что это? Морис помчался искать Нани, та была в своем кабинете и что-то писала. Вокруг его жены тоже был огонь… Стоп!.. И тут его осенило: это не огонь, это аура! Это состояние души живого объекта. У кошки свой, у детей свой. Он опять сбежал вниз к детям и стал внимательно рассматривать невидимую энергетическую оболочку. Вот это да. Он удивился и, стараясь собраться с мыслями, пошел к жене.

Узнав об этом, Нани схватила карандаши и начала зарисовывать то, что Морис старался описать. Это состояние продержалось еще минут тридцать, а после все пропало. Но если есть начало, то обязательно повторится. Надо только подумать, как.

Морис научился настраиваться и видеть ауру, то, что скрыто в человеке. Также просто он мог отключаться и тогда смотрел как обычный человек. Дети допытывали, может ли папа смотреть сквозь стены, огорчил, сказав, что нет. Но чтобы подбодрить их, добавлял, что пока не может. И те начинали визжать от восторга. У его жены, была ровная, спокойная, как он квалифицировал, голубая аура. А у детей – ровная, белая, а порой и ярко белая, буквально светящаяся изнутри. Когда бывал в городе, Морис брал блокнот и начинал черкать. У людей аура была разной формы: ежик, треугольник, редко шар и яйцо. Но очень часто ауры были изъедены, будто яблоко червяком. Еще была медузная форма, огонь и груша. В общей сложности он насчитал более 45 форм. А вот цветов там было намного больше. В основном присутствовали три или четыре вида цвета. Обычно чем ближе к телу, тем ярче. Но бывало и наоборот: встречались люди, у которых аура менялась как светофор. Он зарисовывал один цвет и пока человек разговаривал по телефону, его цвет менялся. Это эмоции и то, из чего состоит тело, его мысли, его энергетика.

И тут до него дошло. Он ни у кого не видел белой ауры. Ни у кого, только у своих детей. Может в этом и есть первоисточник способностей. Сейчас его дети уже летают, бегают по воде и бросаются снегом, не касаясь его. Нани этого делать не может, у нее голубая энергетика. Значит, если найти детей с белой и ровной аурой, можно их научить. Он готов был закричать «Эврика!», если бы не находился в торговом центре.

Нани все записывала, упаковывала свои отчеты. Она не хотели, чтобы однажды ее записи попали в чужие руки. Именно поэтому писала от руки, а не пользовалась компьютером. Морис понимали, что его способности – это не просто открытие, это оружие. Да, в первую очередь именно оружие. И он должен защитить свою семью, но пока не знал, как.

«Логово» – по-другому он теперь не называл свой новый дом. Логово зверя, потому что его обложили со всех сторон. Еще бы танки поставили, а то, что там стояли даже противоракетные комплексы, он знал точно.

Однажды в городе, Морис увидел, что-то необычное, совершенно не похоже на все остальное. Это была девочка. Наверное, она еще и в школу не ходила. Сидела на асфальте в мятом, немного испачканном платье. Но она так усердно выводила линии, одну за другой, что совершенно не обращала внимание на прохожих, которые, увидев ее под ногами, старались тут же свернуть в сторону, чтобы не задеть ее. У этой девочки была та самая белая, мягкая, как пушистый шарик, аура. Неужели никто этого не видит. Она не как все, она, она… Осторожно, Морис подошел к девочке, хотя самому захотелось по-детски захлопать в ладоши, ведь он нашел маленький клад. Правда еще не знал, что это за клад. Бриллиант упавший в грязь, все равно останется бриллиантом, а пыль, поднявшаяся до небес, так и останется пылью.

Он подружился с Алисой, так зовут девочку. Вообще, она мало говорила, любила складывать цвета и получать новую палитру. Ее семья была не из богатых. Мама работала учителем рисования, а папа ремонтировал компьютеры. Морис сам пришел и все им рассказал о себе. Они почему-то поверили, может просто сделали вид, что поверили. Но Алиса обрадовалась, когда ее чашка на столе взяла и поднялась в воздух. А после он совершил еще один трюк, которому выучился уже давно. Не прикасаясь к чашке, перевернул ее вместе с соком, но сок не вылился и не растекся по полу. Морис как волшебник замахал руками, делая непонятные пазы кистями, и сок в воздухе собрался в ровную круглую сферу. Тогда они точно решили, что он волшебник, что есть такие люди не только в книгах, но и на земле.

Морис сказал, что хотел бы попробовать поучить, если возможно их дочь. Уже через неделю, Алиса и ее мама были в ее логове. Нани с детьми встретили гостей с распростертыми объятиями. Им надоело жить одним, хотелось общения. Уже на следующий день началось обучение. Теперь Морис точно понимал, кто ему нужен. У Алисы на удивление все получалось хорошо. Странно, что люди вообще раньше не летали. Или все же летали, но утратили такую способность? Точно не знал, да и не хотел в это вникать, теперь вся его жизнь была в девочке Алисе.

Прошло три года. Алиса могла спокойно управлять предметами. Морис нашел еще одну девочку с похожим рисунком и цветом ауры. Постепенно его класс рос. Нани, его верная помощница, всячески оберегала учеников от морали и информации извне. Морис категорически запрещал хоть кому-то из властей появляться в его доме, и те покорно слушались.

Земля – наш дом, но откуда взялась на нем жизнь? Можно долго гадать, строить теории. Это удел ученых. Но жизнь на Земле появилась благодаря сеятелям. Сеятели – это научный корабль с необычной миссией. Он может производить прыжки в галактике, преодолевая огромные расстояния. Так они обследовали звезду за звездой. Некоторые звезды проходили мимо, сильное излучение, молодые или очень старые, они искали звезды второго поколения. Выйдя из прыжка, им требовалось время для расчетов возможных планет. Если находились планеты с приемлемой для жизни температурой, а у них был для этого свой критерий, свои четкие шаблоны, то они приступали к работе. Неважно, была на планете атмосфера или нет. Главное – магнитный пояс, оно изначально снимало множество проблем. А далее в работу включались инженеры. Они рассчитывали давление, атмосферу, температуру, влагу, излучение и еще сотни параметров, прежде чем отдать в разработку биоинженерам. И те уже по заложенному шаблону выращивали самые простые формы жизни, которые могли бы, вот именно только и можно сказать, что могли бы выжить в столь ужасных условиях. А после начиналось засевание планеты. Это продолжалось долго. Планеты разные, маленькие и больше. Процент выживания ничтожен и поэтому посев велся в несколько этапов. После этого их миссия завершалась, и они летели к следующей звезде. И сюда они уже не возвращались.

Однако жизнь – удивительная штука. Она порой и сама создавалась без чей бы то ни было помощи. Но это очень и очень редко. И если сеятели находили такую планету, ее сразу объявляли заповедной, не важно, были ли там только бактерии, плавающие в кипятке или ползающие черви. Жизнь в галактике так редка, что ее надо ценить в любой форме.

Сеятели – это орден, который посвящал свою жизнь изучению галактики. Они поняли, что как бы далеко ни ушла в развитии их цивилизация, как бы далеко они ни могли летать, они оставались одинокими, куда бы они ни прилетали, везде был мертвый безжизненный космос. Именно поэтому и был создан корпус сеятелей. А после за ними шли корректировщики, те, кто спустя несколько тысячелетий прилетал на засеянные планеты. Часто их ждало разочарование. Планеты так и оставались стерильными. Но иногда бактерии уживались. Корректировщики смотрели, что повлияло на изменение первичной команды, вносили поправку в код и снова засеивали планету. И так процесс мог повторятся несколько раз. Иногда сеятелям везло, и все приживалось и разрасталось с первого раза. И корректировщики, внеся часть поправок, могли только гордится своей работой, когда появлялись первые рачки, когда водоросли окрашивали моря в красный или зеленый цвета.

Очень часто сеятели пропадали в бездонных просторах галактики и уже никогда не возвращались на свою планету. Откуда они пришли, никто не знает. А кто они такие и подавно. Со временем цивилизация сеятелей стерлась, были на то косвенные причины или они перешли на новый виток развития, нам остается только гадать.

Морис стал основателем ордена миротворцев. Это, впрочем, придумала Нани. Орден не подчинялся никакому государству. У них был свой кодекс чести, своя школа, которая медленно, по крупинкам, но разрасталась. Его верная жена, подруга, секретарь, друг и советчик Нани, отвечала за все, от тетрадок для учеников до связи с внешним миром и политическим нейтралитетом.

Цель миротворца – служить земле. Не людям, а природе. Правительство пошло на это с большой охотой, они так и не смогли договориться о сотрудничество в области изучения энергии миротворцев. Все время получали отказ, но не теряли надежды. И поэтому предоставили миротворцам несколько заповедных участков. Для них это было что-то в виде бонуса на будущее.

Скрыть существование летающих людей было невозможно. Иногда Морис один пронизывал небо. Его несколько раз обстреливали ракетами с земли, опасаясь, что кто-то атаковал. Он летал высоко. Так высоко, чтобы ни в коем случае не помешать гражданской авиации. Но его полеты всех ужасно пугали. И Нани постоянно приходилось отчитываться перед властями, когда другие страны считали, что проводятся испытания нового оружия, скандалы сыпались один за другим.

Поэтому вольно или невольно, но пришлось согласится на огласку ордена миротворцев. Были конференции, всякие встречи, репортажи и много другой ерунды. На Мориса смотрели как на инопланетянина. Он же рассматривал их мерцающее сияние. Оно дергалось, трепыхалось, сжималось, не было ровного и белого сияния. Они не слышали, что он говорил и что хотел сделать, ему все твердили о возможностях в области финансов, в военной области и еще о всякой чепухе.

4

Морис научился управлять гравитацией не только малых предметов, но и просто огромных. Теперь мог выводить модули спутников и целые комплексы в космос без какой бы то ни было ракетной системы. Это был первый шаг в космос. А потом разразилась война.

Люди по натуре жестоки. Они никуда не ушли в своем развитии лишь прикрылись мнимой демократией. Под благими намерениями они готовы уничтожить все, включая себя, лишь бы другим ничего не досталось. Есть смельчаки, что кричат: «Остановись! Посмотри, у нас один дом. Прекрати его уничтожать, засорять ради наживы, травить людей токсичной едой». Но их слышат единицы, поэтому, когда появился повод, началось вторжение.

Его речи раздражали, его ненавидели, его боялись, его проклинали. Он был никем, и в то же время всем. Мир устал от алчности, поэтому его слушали. Настало время, когда миротворцев объявили вне закона, как лженауку, как секту. Организацию требовали распустить, запретить, уничтожить. Не все придерживались этого мнения, но многие поддерживали. Ведь все, что неподконтрольно, все опасно. Орден без земли, без права на существование. И все же Морис обладал не просто своим мнением, главное – за ним шли те, кто хотел сохранить мир. Его голос слушали, и это меняло не только политику, но и экономику.

Авиационный удар был нанесен на институт, который располагался на богом забытой саване, где кроме слонов и носорогов никого не встретишь. Выжженная земля. Предлог нашелся. Миротворцы не пустили через территорию заповедника эшелон сухопутных войск стран коалиции. Правительство страны, где располагался заповедник, было слабым и не смогло перечить столь сильной военной машине. Но только не миротворцы. Морис один встал у них на пути колонны из сотен машин, танков и вездеходов. Он их не пустил. И тогда те решили, что один человек, что так гордо стоит за мостом перед въездом в заповедник – это не препятствие. Хоть знали, что это подконтрольная территория миротворцев.

Сперва поехали машины. Он стоял не шелохнувшись. До него было еще двести метров. Стоял и спокойно смотрел на небо, зная, что сейчас за ним пристально наблюдает спутник, а оператор просто ухмыляется. Машины переехали мост, границу заповедника. Он стоял на месте и ждал. За машинами двинулись танки, выплюнув в небо черную струю дыма. Даже здесь чувствовался его кислый запах. Земля задрожала, но он стоял, и только когда до него осталось всего метров тридцать, Морис резко присел и как взведенная пружина прыгнул на надвигающуюся колонну. Водитель опешил, подумав, что парень сошел с ума и бросился под колеса, поэтому резко нажал на тормоза. Удар был сокрушителен. Собрав всю энергию, Морис выбросил руку вперед. В то же мгновение капот машины взорвался, а двигатель ушел глубоко внутрь. Мгновенно сдетонировал боезапас. Остатки машины разлетелись в клочья, осыпая пыльную дорогу железным уродством. Колонна встала на дыбы.

Морис как стоял, так и оставался стоять на месте. Падали осколки. Он опять присел, собрал энергию в ладонь и как невидимый мяч бросил ее по прямой туда, где виднелась вторая машина. Через мгновение на воздух взлетела и она, за ней последовала третья, а после и четвертая. Солдаты в панике бросили оружие и как дети побежали подальше от военных действий. Никто не понял, что произошло. Морис уже приготовился к новому броску, но тут раздался пушечный выстрел. Танк выстрелил, а потом еще и еще. Они не знали куда стрелять, поскольку не видели врага, но усердно посыпали градом сухую землю.

Морис не остановился. Оружейные выстрелы только подтолкнули его к более активной атаке и уже через минуту в кюветах валялись остатки трех бронемашин. Первый танк, что заехал на мост, подпрыгнул как мячик, с лязгом большой машинки шлепнулся на бетонное покрытие и сразу затих. Дальше Морис не двинулся, а быстро отлетел на безопасное расстояние. Машины были остановлены у границы заповедника, на большее он и не рассчитывал, но это было только начало. Танки, что остановились на дороге, развернули свои стволы в пустоту и открыли беспорядочный огонь.

Зачем они это делают, Морис не понимал. Зачем они вообще решили ехать в другую страну через эти земли, зачем они вообще существуют, зачем? Ему было грустно смотреть, как снаряды вгрызаются в землю, подымая в небо пылевые столбы. Он осмотрелся. Слонов не видно. Заслышав рев машин, они давно ушли. «Ладно, пусть постреляют, успокоятся», подумал Морис, но он ошибся. Уже через час с авианосца взлетели самолеты и произвели бомбардировку института. Об этом он узнал только вечером, когда вернулся. Но возвращаться было некуда.

Коалиция посчитал, что им объявили войну. Но, по сути дела, это они объявили войну миротворцам. Морис мечтал нести мир. Он никогда не думал воевать, ведь он мирный воин. Ради своих зверей он был готов на многое, но воевать с целой военной машиной, один, против всех, это сумасшествие, это нереально, невозможно. А часто ли он себе говорил это слово, «невозможно»? Никогда. Все возможно, надо только захотеть и поверить. Он стоял и смотрел на развалины корпусов и тихо, плакал. Уцелевшие сотрудники тушили и помогали раненым. Что он мог сделать, ну что? Был гнев, злость, ненависть. Да, пожалуй, все это преобладало в нем сейчас, но дать силу эмоциям – значит признаться в поражении. Сейчас он не мог действовать, не имел права. Морис один мог дать отпор, остальные миротворцы были юными, неопытными. Да и какие они воины? Художники и математики, девчонки и мальчишки. Он не готовил их воевать, хотя они проходили обучения. Но это разве что для самообороны и для борьбы с браконьерами, но не с армией.

В тот день Морис эвакуировал всех сотрудников миротворческого корпуса. Всех учеников он перебросил в логово зверя. Здесь спокойней. Все же, это другая страна, одна из самых влиятельных и сильных на мировой карте. Он затребовал сообщить, кто нанес удар и откуда. Они не могли ему отказать, поскольку уже знали результат вторжения, дали точные данные авиабазы и местонахождение авианосца.

Нани еще давно предложила создать рыцарский орден миротворцев, но Морис отказался от слова рыцарь, оставив только – орден миротворцев. Но быть рыцарем всегда мечтал. Еще с детства ходил с палкой в руках, представляя, что это меч правосудия. И теперь у него на столе лежал его собственный меч. Он заказал мечи в комплекте из трех штук: для первых, кто взлетел в небо, для себя, для Ионы и Дул. Это были красивые мечи, не бутафорские, которые обычно вешают на стенку, а боевые. Прекрасная сталь, гибкие и твердые, рукоять с привязью, чтобы не потерять его во время боя. Это не обычный меч, а самый первый меч миротворца.

Еще несколько лет назад Морис экспериментировал с энергией других материалов. У дерева оказалась, как бы лучше сказать, сухая, но живая энергия. У стекла – пустая, у воды – всепоглощающая. Иное дело обстояло со сталью. Он смог добиться, чтобы она светилась как лампочка, и в то же время, сталь не плавилась. Как ни странно, метал не нагревался. Просто вокруг метала образовывалось что-то вроде оболочки, как у яйца скорлупа, и эта скорлупа светилась. Она не была прочной. Морис мог легко пройти пальцем сквозь нее. Но оказалось, что только он может проходить сквозь эту оболочку. Если он прикасался железкой, вокруг которой было данное свечение, любой, буквально любой предмет, не важно из чего был сделан, просто прорезался. Морис экспериментировал с бумагой, бетоном, сталью. Все резалось, как будто их и не было. Делал это медленно или быстро, совершенно не важно. Да, сопротивление было, но незначительное. Иона и Дул пытались создать подобное свечение, но у них не получалось. Однако, они спокойно могли брать в руки и пользоваться предметами, которые Морис заряжал, и они не приносили им вреда. И тогда Нани, она всегда предлагала гениальные идеи, предложила Морису зарядить, как бы включить клинки этой защитой. Он так и сделал.

Клинок тускло, еле заметно светился. Но стоило взять его в руки, как он вспыхивал и начинал гудеть как трансформатор. Но на этом Морис не остановился. Он смог представить, что клинок растет, и пламя дуги увеличилось. Так он смог удлинять клинок до десяти, а порой и более метров, и эта дуга с легкостью рассекала стальные и бетонные блоки толщиной более метра, на большую толщину он не проверял. Взмах клинка, звук хруста смешивался с треском, и огромная глыба медленно, нехотя соскальзывала под углом и с грохотом валилась на землю.

Это было страшное оружие. Кроме как уничтожать оно ни на что не годилось. Морис испугался его силы. Нет, не то, что он кому-то навредит, а то, что если кто-то научится создавать его искусственно. Именно это его и страшило. Это оружие, которому нет равных.

Морис зарядил еще два клинка и преподнес их своим детям. Он обратил внимание, что меч слушался только того, кто первый его взял. Почему так происходило, он не совсем понимал. Наверное, когда он заряжал клинок, то давал ему первичную энергию. Она похожа на холодную плазму. Но, когда к нему прикасается миротворец, только миротворец, он кодировал плазму под свою энергетику, а энергетика у каждого своя, как отпечатки пальцев, как ген человека. И тогда клинок служил только этому хозяину. Да, теперь миротворец с клинком представлял из себя рыцаря.

Иона – это первый ученик Мориса. Она уже выросла и во всем ему помогала: обучала первые классы. Она умела почти все то, что умел ее отец. Он не скрывал от нее своих знаний. Хотел, как можно больше дать ей, чтобы его учение прижилось, стало новым шагом для человечества.

Это был его первый бой и первая смерть. Морис накинулся на авиабазу, откуда изначально взлетели самолеты коалиции, а после бомбардировки вернулись на авианосец. Он не стал вступать в переговоры, а просто рассек с десяток истребителей, что так мирно стояли у взлетной полосы, готовые к вылету. А после приступил к уничтожению складов с боеприпасами. Аэродром загудел, как улей. Завыли сирены, побежала пехота, помчались в разные стороны бронетранспортеры. Все полыхало, ревело. Морис разворошил осиное гнездо. Они ударили по нему с такой силой, что с первой волной, несмотря на защитную сферу, ему пробило легкие и ногу. Он не мог остановиться, должен был все уничтожить. Они начали, а он закончит. Несмотря на свое ранение, Морис метался от здания к зданию. Его клинок даже днем был прекрасно виден, он сверкал как молния, вонзался в строения. А после ничего не осталось, только развалины. Подрезанные колонны ангаров косились, опускались, тянув за собой перекрытия. С треском ломалась крыша и бьющиеся стекла осыпали все вокруг. Морис как смерч пролетел вдоль строений, за ним не осталось ни одного целого здания, одна разруха. Пулеметы выплевывали свинец. Куда стрелять? Цель только одна. Лишь бы ствол был повернут в сторону Мориса. Сфера принимала шлепки. Только и было слышно, что «шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп…». Так вонзались пули в его единственную защиту. Но некоторым пулям удавалось прорваться и вонзиться в человеческое тело. Он не ощущал боли, только чувствовал, что силы уходят, сфера тает и уже нет сил оторваться от бетонных плит. Оставалось немного и все будет кончено.