Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Как только оцепенение отпустило тело Орин, девушка почувствовала, как спаситель стискивает ее непосредственно за грудь. Гнев волной прокатился по всему телу, взяв размах побольше, она зарядила наглецу локтем в лицо. Сато закряхтел, отстранился, схватившись за нос руками и ощущая, как кровь заструилась сквозь пальцы. Девушка, воспользовавшись моментом, рванула к берегу, рыжий погнался следом, сплевывая кровь и бранясь себе под нос.

– Все из-за тебя, рыжее чудовище! Еще бы чуть-чуть и нас бы поймали! – вопила Орин, когда они уже следовали по улице мокрые и всклокоченные.

– Если бы не орала как резанная, он бы вообще не сообразил, что в саду кто-то может быть!

– Мало того, что ты подверг мою жизнь опасности, еще и облапал всю!

– Я не специально!

– Не оправдывайся! И вообще, как у тебя ума хватило прийти в это место?!

– У меня тот же вопрос к тебе!

– Замолчи, извращенец!

– Замолчи, извращенец! – передразнил Хисимура.

Орин почувствовала, как закипает от злости. В мыслях она уже кромсала наглеца на куски голыми руками, но тут Сато схватил ее за плечо, остановился и заглянул прямо в глаза. И снова этот взгляд, оторваться от которого оказалось слишком тяжело, лишил девушку всяких сил и воинственных намерений. Она тряхнула головой и с прищуром прошипела:

– Да просто увидела идиота, идущего туда, куда вход запрещен и…

– И-и-и… – протянул Сато. Девушка хотела что-то сказать, но Сато не дал ей и рта раскрыть. – Я тебя раскусил, ты решила подглядывать за мной.

– Да кому ты сдался! И вообще у тебя воспаленное самомнение!

– Почему бы и нет.

– И в кого ты такой наглый?

– В себя.

Он приблизился вплотную к Такахико и мягко опустил руку ей на голову, взъерошив мокрые золотисто-медовые пряди. Глаза Орин тут же изменились от удивления, но буквально через мгновенье она злобно вперилась в юношу и стервозно отстранилась.

– Ты могла бы перестать зыркать на меня с таким отвращением, ведь возможно я здесь твой единственный друг.

– Мне не нужны друзья.

– Глупости, – проговорил Сато, – всем нужны друзья. Даже такой терновой принцессе, как ты, Такахико-сан.

Сато улыбнулся ей на прощание одними глазами и вразвалочку направился в сторону дома. Девушка продолжала растерянно глядеть ему вслед, а из головы все не шли эти проницательные глаза.

Хисимура, наконец, взял давно намеченный маршрут к озеру, что располагалось на отшибе города. Закинув руки за голову, он задумчиво взирал в небо, рассматривая рваную вату облаков. Теплый ветер, дующий с океана, терзал густую листву деревьев, и казалось, они перешептывались о чем-то сокровенном. Так тихо, чтобы кто-нибудь не услышал.

«Иногда мне кажется, что рисковать жизнью так возбуждающе. Невероятное чувство! Оно словно напоминает тебе, что ты жив. Сразу на лицо видны твои способности, решимость и сила. Сразу понимаешь насколько хорошо ты готов к крутым поворотам судьбы. Но только сегодня я осознал, как страшно рисковать, таща за собой кого-то. Сразу понимаешь всю ответственность. Понимаешь, что готов рискнуть собственной шкурой, только бы тот, кто рядом не пострадал. Несомненно, в одиночку действовать легче, полагаясь только на собственные силы и возможности, не отвлекаясь на посторонние факторы. Если бы Куроносукэ поймал нас, ударами палок мы бы не отделались, это точно».

Размышления перенесли юношу в иной мир, он и не заметил, как прошел мимо друга, который несколько раз позвал его по имени. Он бы и дальше разглядывал синеву небосвода, пока рука Нобунаги не дернула его за рыжий хвост. Хисимура раздраженно обернулся.

– Что с тобой происходит, Сато-сэмпай? Я раз пять позвал тебя по имени, – заворчал обиженно друг.

Сато опустил взгляд и увидел в руках юноши боккэн.

– Это еще зачем?

– Ты сказал пойдешь к озеру, но дойдя до места, я обнаружил только храпящего Сэймэя. Я хотел повторить удар из стойки Ёнакабури, но без оппонента сложно понять, как двигаться сначала, и как потом. Я вроде переношу вес на левую ногу, но скорости не хватает…

– Я же сказал отдыхать сегодня. Чего ты заладил?

Колючий комок застрял в горле мальчика, а в животе словно закопошились черви. Одна мысль о предстоящем турнире доставляла ему немало неприятных ощущений. Он ощущал раздражение Сато, знал, что докучает своими излишними переживаниями, но не мог отделаться от желания тренироваться снова и снова, ведь каждая минута, проведенная с мечом в руках, вселяла в него уверенность и надежду пережить предстоящий турнир.

– Пойми меня правильно, я боюсь проиграть! Более того, я хочу на этот раз занять более высокую позицию, чтобы Ити порадовалась. Я действительно хочу, чтобы хоть раз, она мной гордилась…

– Глупость какая, – перебил Сато сухо. Нобунага удивленно поднял взгляд. – Думаешь, ей это нужно? Самая большая радость для нее то, что у нее есть такой добросердечный брат. Этого достаточно…

– Нет! Ты вечно говоришь одно и то же! Как будто защищая меня от самого себя! Так было всегда! Я вечно влипал в дурацкие ситуации, а она меня из них вытаскивала! Даже родители смеялись надо мной… все смеялись! Но Ити… Ити всегда мне улыбалась, всегда поддерживала! С меня хватит. Мне уже не семь лет. Я должен доказать ей, что способен не только убегать от неприятностей. Отец всегда хотел видеть во мне воина, достойного наследника дома Ода. Но я так и не смог оправдать его ожиданий. Немощный и слабый, я жалок и прекрасно это понимаю! И только благодаря тебе, я увидел шанс. Такой далекий и яркий огонек зажегся для меня в небе. И я за ним бегу… бегу изо всех сил, стирая ноги в кровь, но… никак не могу догнать… Кажется он совсем близко, так близко, что можно коснуться рукой, но то лишь иллюзия.

Сато продолжал смотреть в полыхающие огнем глаза Нобунаги. Он не знал, что ему на это ответить, ведь сетования друга были криком души, с которым сложно спорить. Он всегда пытался донести до Оды, что никакой он не слабак. Добряк – да. Но слабак – никогда. Доброта – его самая сильная сторона и, если ее искоренить, насильственно вырвать из сердца, он превратится в заурядного жестокого юнца, с пустыми глазами и окаменевшем навечно сердцем. Он никогда не позволил бы себе собственноручно загубить эту кристально чистую душу жестокими наставлениями, которые проповедуют в этом городе на каждом углу. Он всеми фибрами души мечтал спасти друга от этой скорбной участи.

Сато потер лоб рукой в задумчивости и увлек Нобунагу за собой к озеру. Ребята дошли до размашистой поляны, огороженной поросшими мхом каменными фонариками. Сэмпай расправил плечи, поработал кулаком правой руки, которая неприятно ныла после схватки с Такахико, и принял стойку Ёнакабури, ухватив боккэн уверенно и держа его снизу одной рукой. Нобунага, перевязал позолоченной лентой волосы в высокий хвост, взялся за рукоять двумя руками.

– Во время боя не смотри на оружие врага, а тем более, если у него будет по оружию в каждой руке.

– Не смотреть?! – удивился юнец, выпрямившись. – Но как я тогда смогу отследить взмах меча, чтобы парировать или увернуться?

– Враг легко может обмануть тебя движением оружия, запутать, сбить с темпа. Мысленно подели верхнюю часть тела противника на четыре равные части, смотри точно по центру. Какой бы обманный маневр он не предпринял провести, его тело не даст соврать.

– Ты до этого сам додумался? – удивился Нобунага, впервые услышав о подобной теории.

– Нет, конечно, – осклабился рыжий. – Давным-давно меня этому научил старший брат. Отслеживай импульсы, малейшие движения мышц, дыхание. Начнем.

Ребята замерли в шести шагах друг от друга. Сато хитро ухмыльнулся и пододвинул левую ногу чуть вперед.

«Пытаться одолеть такого как Сато – безумство. Единственное, в чем он мне уступает – скорость. Если использую ее сейчас, возможно появится шанс хотя бы его задеть», – сосредоточенно подумал Нобунага, следя за движениями друга.

Он старался отследить каждую вибрацию его тела. Однако Сато славился своей непредсказуемостью. Он был одним из тех, кого невозможно прочитать. Но позволять ему действовать первым – так же могло стать грубой ошибкой и прямым путем к поражению.

Мысль подала сигнал в мышцы, Нобунага сорвался в бой, занеся меч из-за левого плеча, но перед самым носом противника сменил направление, быстрым левым вольтом оказался за его спиной, замахнулся. Сато показалось, что тот вовсе исчез из поля зрения, но не потерял бдительности, интуитивно ощущая оппонента затылком. Меч просвистел у правого уха, когда рыжий хладнокровно отклонился влево. Нобунага осознал свой просчет, замахнулся ногой, но удар был блокирован однотипным приемом. Боль куснула бедро, оба сморщились, отскочили друг от друга. Нобунага взял с места быстро и уверенно, воздел меч над головой, Сато слегка пригнулся, кинулся другу в ноги и толчком бедра перекинул его через себя, отправив прямиком в озеро. Громкий всплеск заглушил отчаянные вопли мальчишки.

– Что ж, – улыбнулся рыжий, отерев пот со лба, – это было неплохо!

Ода выполз на берег и развалился на траве, задыхаясь в одышке. Сато неряшливо откинул меч в сторону, плюхнулся рядом и опустил руку на голову друга, взъерошив волосы.

– Знаешь почему у тебя только что ничего не получилось?

– Слишком поторопился, – угадал Нобунага.

– Верно. Поединок – довольно напряженное мероприятие, враг с легкостью способен тебя спровоцировать, что повлечет неминуемые ошибки. Тут не всегда побеждает тот, кто быстрей или сильней. Допустим ты знаешь, что твой противник несокрушимый воин, неужели ты полезешь в лобовую атаку?

– Тем рывком я хотел вынудить тебя к решительным действиям.

– Но не вынудил, лишь позволил прочитать намерения каждым своим движением. Скорость могла стать твоим козырем, но ты похерил ее во время исполнения того дурацкого левого вольта. Я говорил раньше: твой вольт через левую сторону медлителен и неуклюж, не пользуйся им. Что в результате? Потерял темп, утратил запал, погрузившись в размышления почему тактика не сработала. Меньше думай, Нобунага, в битве у тебя не будет времени на размышления.

Нобунага устало улыбнулся и положительно кивнул, продолжая изучать взглядом лазурное небо. Сато растянулся рядом, подложив руки под голову. Теплый ветер создал невероятно умиротворенную обстановку, птицы переговаривались на ветвях гигантского дуба, где-то в лесу пела цикада. Листва глухо шепталась.

– Послушай, Сато-сэмпай…

– Хватит уже ко мне так обращаться, мы же друзья?

– Кхм… – Нобунага почувствовал себя невероятно неловко и налился краской. – С-Сато?

– Ну?

– Я ведь обуза для тебя?

– Вот же заладил, а! Мне не нравится, что ты обо мне такого мнения, ясно тебе? Мы ведь договорились, пообещали друг другу, помнишь? Так что не желаю слышать ничего подобного, усек? – Он сделал глубокий вздох, стараясь прогнать надоедливое внутреннее раздражение.

Молчание затянулось на несколько минут. Сато наслаждался тишиной. Нобунага продолжал терзаться тяжелой и неотступной тревогой.

– Это жестоко, ты не находишь?

– Что?

– Правило изгнания для проигравших.

– Это естественный отбор, не более.

– Но никто не пришел сюда по собственной воле, и называть это естественным отбором – неверно.

– Ты, прав, – уступил Сато. – Но закон жизни, к сожалению, един для всех, Нобунага. Слабаки никому не нужны. Они лишь мешаются под ногами подобно грязи. Сейчас жестокое время и тот, кто слаб – не имеет иной судьбы, кроме как исчезнуть.

– Но почему просто не постараться улучшить их способности?

Сато украдкой взглянул на Нобунагу, затем вновь обратил взгляд к небу, аккуратно подбирая в голове слова для объяснения:

– Тебе ведь знакомо кузнечное дело?

– Боле менее.

– Тогда ты знаешь, что, если клинок сделан из подгнившей и ветхой стали – сколько его не куй, он никогда не станет хорошим оружием.

– Я ведь тоже сделан из подгнившей и ветхой стали? Зачем ты тратишь столько времени на меня?

– Еще одно подобное высказывание, и я кину тебя в озеро, так и знай.

Тем не менее, как много утешающих и ободряющих слов Сато бы не подбирал, он прекрасно понимал, что, сколько бы они не тренировались, сколько бы сил и времени не потратили, Нобунаге не подняться выше его нынешнего положения в турнире, пока он не переломит себя, не вырвет из груди страх навредить противнику. Именно страх причинить боль другому не позволял бить в полную силу, отдаться поединку целиком. И сам Нобунага прекрасно это осознавал, но Хисимура не смел озвучивать приговор другу прямо в лицо.

* * *

Солнце еще не взошло, лишь из-за горизонта где-то очень далеко, тянулись ярко рыжие тонкие лучи, подсвечивая сиянием пышные силуэты облаков, походивших на нерушимые горы. К деревьям, траве и домам прикоснулась роса. Ветер отсутствовал, от чего воздух казался мокрым, пах хвоей и свежестью грядущего дня. В глуши леса прокричала цикада, на ее крик откликнулись еще несколько, затягивая непрерывный скрипучий канон.

В городе уже началась суета. Каждый раз в день соревнований город охватывало напряжение. Каждый был на взводе, кто-то бранился, кто-то яростно выяснял отношения, кто-то зажимался в углу и дрожал.

Нобунага и Сато бодрствовали с раннего утра. Проснувшись затемно, они упорно повторяли раз за разом все стойки, все движения и всевозможные хитрости. После разминочной тренировки оба сидели перед покосившимся алтарем в сумрачном заброшенном додзё, приводя мысли в порядок. Хисимура приоткрыл глаза.

– Готов?

– Да.

– Страшно?

– Немного.

– От страха сложно избавиться, но, если он контролируемый – все пройдет гладко. Контролируемый страх разгоняет адреналин, обостряет чувства, но не пытайся переоценить свои силы, действуй быстро, решительно, не исключай осторожность. Ты в хорошей форме, вынослив и быстр. Запутай противника, подтолкни его к совершению ошибок.

– Я помню.

– Хорошо. Идем, нельзя опоздать на церемонию открытия.

* * *

Длинный язычок пламени дернулся, когда пухлые пальцы писаря пододвинули свечу ближе к бумагам. Поправив круглые очки на переносице, он прищурил крысиные глазки, старался быстрей выискать названный Дзиро Куроносукэ абзац регламента. Уратака Осаму знал, что главнокомандующий не любит повторять дважды, и переспрашивать было бы непоправимой ошибкой и возможно окончанием рабочей деятельности писаря вовсе.

– Пиши, – скомандовал Дзиро, не отрывая взгляда от ночного сада. – С пометкой «внесение изменений от третьего года Онин, десятый день пятой луны».

Писарь не подал виду, будто его сильно взволновало внесение правок времен столь давних, что вероятней всего те строки были писаны рукой самого Такахиро Рюсэя. Он обмакнул кисть в чернила, приготовился. Акэти Мицухидэ стоял в дверях неподвижно, лишь нервно постукивая пальцами по рукояти катаны.

«Столько хлопот и возни ради одного сопливого мальчишки, но дойти до того, чтобы исправлять регламент турнирных соревнований столетней давности», - капитан еле заметно качнул головой в негодовании.

– «Составление расписания турнирных соревнований и формирование списков находится в полной компетенции Главного устроителя соревнований, а также согласовывается и утверждается Главнокомандующим».

Уратака Осаму быстро работал кистью, стараясь не заставлять Дзиро ждать.

– Теперь возвращаемся к странице по правилам формирования списков.

Осаму моментально сообразил, пролистал на три страницы раньше, Куроносукэ был доволен расторопностью своего писаря.

– «Заменить в регламенте проведения турнирных соревнований следующие строки: «Списки классифицируются на несколько групп: по возрасту, весовой категории, видам отрядов, уровню способностей соревнующихся» на «Списки классифицируются на несколько групп: по возрасту, весовой категории и видам отрядов». В самом низу сделай приписку: «Каждый участник соревнований имеет право вызвать другого участника на бой, не зависимо от возраста, весовой категории и вида отряда. Вызываемый на поединок участник не имеет права отказаться».

– Дзиро-сама, прошу простить мое вмешательство, – начал было Акэти, но острый взор командира тут же впился в подчиненного. Капитан хладнокровно выдержал взгляд, ни одна морщинка не дрогнула на его лице. – Думаю сие изменение должно работать лишь в отношении представителей низших групп, иначе…

– Я разве разрешал подавать голос, Мицухидэ? Я приказал стоять на страже и молчать!

– Но это противоречит…

– Закрой рот! Или я его закрою силой.

Акэти нахмурил брови, вытянулся в прямую линию и замер. Писарь испуганно водил взглядом от командира к капитану, ощущая, как испарина выступила на его выпуклом лбу.

– Пиши, Осаму! – рявкнул Дзиро, все еще испепеляя капитана взглядом. – «…не зависимо от возраста, весовой категории и вида отряда». «Победитель индивидуального поединка получает все прежде заработанные баллы своего противника». В конце этой главы припиши «Согласованные и утвержденные главнокомандующим списки участников не могут быть опротестованы». Ах да, чуть не забыл, – гадко ухмыльнулся. – Глава восьмая «Снаряжение и условия боя». Найди строку, где перечисляется оружие на выбор. В самом низу припиши: «В поединках старших, высших групп, а также в индивидуальных боях, может быть использовано как тренировочное оружие любых видов, так и боевое на выбор. Поединки с применением боевого оружия проводятся до первой крови, либо до признания поражения одним из соревнующихся». Дай сюда, я все прочту.

– Чернила еще не высохли, Дзиро-сама…

– Без тебя знаю.

Генерал взял лист за край, водил взглядом медленно и внимательно, взял другой, закивал.

– Хорошо. Возьми чернила и подай инкан32. Ну не мою же! Ту, старую. Глупец! У Такахиро были синие чернила, какого ёкая ты тащишь мне красные!

– Прошу простить, Дзиро-сама!

– Дай сюда.

Дзиро макнул конец деревянной печатки в чернила, занес над листом, покосился на неподвижного Акэти Мицухидэ.

– Ты что, осуждаешь меня?

– Ни в коем случае, Дзиро-сама. Ваши решения святы для меня.

Печать опустилась на пергамент, под иероглифом «Утвердить». Писарь аккуратно поднял листы, стал водить над свечой, слегка подпаливая пергамент. Вложив листы в архив регламентов, откланялся, засеменил к амадо, с опасением обступив капитана. Куроносукэ приблизился к подчиненному вплотную, уставился в глаза.

– Еще раз посмеешь мне перечить, Мицухидэ, я отрежу тебе палец. Да, на первый взгляд потеря незначительная, только вот мечником тебе уже не быть, – процедил Дзиро и зыркнул на подчиненного, точно хищник на жертву. – Ты знаешь, что делать дальше. Ступай и молись, чтобы этот план сработал.

* * *

Нобунага сидел, затаив дыхание, и не мог сосредоточиться на вступительной речи Акэти Мицухидэ, который с менторской важностью подводил итоги прошедшего года. Нобунага думал о победе любой ценой, проигрывал в голове каждое заученное движение, каждую базовую технику, вспомнил все выученные стойки и их применение. Он вдруг первый раз в своей жизни уверовал в победу над противником, чувствовал силу в руках. Перечисляя в голове возможных оппонентов, он с холодной рассудительностью осознал, что способен победить каждого из них. Буря в сознании стихала, поверхность воды в душе разгладилась и стала зеркальной, мальчик втянул носом влажный воздух, задержал его в легких, выдохнул.

На веранду додзё вышел главнокомандующий Цитадели – Дзиро Куроносукэ. На нем было дорого расшитое темно-бардовое кимоно с широкими рукавами, усыпанное от ворота до подола золотыми узорами. Воцарилась мертвая тишина, все, в том числе и члены судейской коллегии, замерли. Дзиро чувствовал свою значимость, чувствовал всеобщие страх и смирение перед своей великой и устрашающей личностью, упиваясь этим моментом. Генерал за редким случаем удостаивал турниры личным присутствием, но, когда это случалось, такие соревнования сопровождались показным торжеством, выдерживались все традиционные вступления, а правила ужесточались.

– Нечасто удается присутствовать на боях. Капитан Акэти долго готовил вас к тринадцатому турниру, пообещал мне много интересного и зрелищного. Я знаю, как вам тяжело дался этот год, знаю, как много сил вы потратили на тренировки, но поверьте, все это не пройдет бесследно. Эти знания, способности и рефлексы станут нерушимым фундаментом вашей силы. – Он сделал паузу не дольше пяти секунд. – Сегодняшние списки боев мы составляли до самого утра. Многие из вас за год преуспели, сильно повысили уровень умений. Об этом мне доложил капитан Акэти в своем ежемесячном рапорте. Сложный выбор предстал передо мной и устроителями соревнований. Посему мы решили сократить количество групп, а бои сделать смешанными.

Все сдержанно молчали.

– Также хочу довести до вашего сведения, что поединки среди представителей старших групп будут проходить с применением боевого оружия. Ха, смотрю, не многих испугал такой поворот событий. Думается, большинство из вас ждали такой возможности! – Генерал хитро ухмыльнулся, соединил руки под широкими рукавами кимоно. – Итак! Три этапа соревнований. Женская группа откроет наш турнирный фестиваль, завершит же его старшая группа, порадовав нас ожесточенным сражением до первой крови. В промежутках между ними выступят низшие и средние группы.

Сато внимательно слушал, ощущая назревающий подвох. Никогда прежде среднюю и низшую группы не объединяли в соревнованиях. Никогда прежде не проводилось боев с применением боевого оружия.

«Что же вы задумали, мерзавцы? Как хотите вывернуть правила соревнований? Акэти знает, что ставить на бой представителей разных групп – нарушение регламента. Как же ты поступишь, змей?»

Речь генерала завершилась, и на веранду поднялся Наката Сосуке с черным свертком внушительных размеров в руках, представ перед Дзиро и приклонив колено. Кузнец бережно раскрыл атласную черную ткань и протянул главнокомандующему на двух руках клинок невероятных размеров. Черные ножны из лакированного дерева украшали золотые напыления краски, хаотично расползающиеся по всей длине подобно трещинам в рассохшейся земле. Прямоугольная гарда несла на себе выгравированного серебряного дракона, глаза которого были инкрустированы рубинами, а от навершия вилось черное плетение с бахромой.

– Дзиро-сама, примите этот нодати в честь открытия тринадцатого турнира. Не хотелось бы хвастаться, но это лучший меч, который я когда-либо изготавливал.

Генерал весь распушился, точно павлин.

– Благодарю тебя, Сосуке-сан, – улыбнулся в ответ, учтиво приняв подарок.

Он медленно сдвинул ножны, оголив часть клинка. Широкое лезвие, выкованное из черного металла, жадно поглотило свет утреннего солнца, заточка переливалась разными цветами, что означало – клинок закалялся в специальной очень токсичной кислоте, которая наверняка придала металлу легендарную прочность. Капитаны замерли, поглядывая с неподдельной завистью. Нобунага, вспомнив пропитавшую его энергетику меча при соприкосновении с рукоятью, невольно заулыбался. Оружие вызывало небывалое изумление, длина составляла чуть ли не целый кэн33. Дзиро, похоже, и сам восхитился подарку.

– Начнем же! Прошу приготовиться женскому подразделению.

Девочки не дрогнули. Многие считали, что женский корпус – самый дисциплинированный и хладнокровный, поскольку готовился в разведку, и не ошибались.

– Как только список участников второй группы будет проверен Главным устроителем соревнований, вас объявят. – Акэти будто собрался войти в додзё, как вдруг резко остановился, развернулся и хитро осклабился. – Ах да. Совсем забыл. Хисимура Сато, пройди в додзё, ты участие в турнире принимать не будешь.

Хисимура ощутил, как ледяные иглы пронзили его тело от головы до пят, а сердце сжалось, холод проскреб по спине когтями. Он испуганно уставился на учителя, пока тот с небывалым упоением говорил:

– Мы так и не смогли подобрать тебе равного соперника. – Паскудная ухмылка не покидала его тонких губ. – Поэтому сегодня ты будешь присутствовать в качестве наблюдателя вместе с капитанами. Пройди в додзё.

– Не верю своим ушам, – забубнила Орин себе под нос.

Сато в глубоком потрясении поднялся на ноги, ощутив в них предательскую слабость и легкое онемение. Подсознание пленила омерзительная тревога, предвещающая неизбежную катастрофу. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько беспомощным. Ноги подкашивались, как у пьяного, он шатнулся вперед и зашагал одеревенелой походкой туда, где ожидал Мицухидэ, получающий сладкое удовольствие от бледного лица Хисимуры. Рыжий не решился взглянуть напоследок товарищу в глаза, молча проплыл мимо подобно призраку.

Нобунага проводил друга взглядом. Может, внешне было и не заметно, но внутри у него все задрожало и сжалось, испарина выступила на лице, а ладони неоправданно вспотели. Он не мог объяснить, что повлияло на него столь сильно, но волнение пожирало изнутри. Недолгое, но столь желанное спокойствие как ветром сдуло, желудок скрутило в узел, горло сдавил как удавка спазм.