Стражи Глубин. Легенды Эруада. Книга третья

– Войска Хлаубена направятся в Ингилиат для охраны границ Алакорна. Соберите всё боеспособное население с близлежащих деревень и начинайте ускоренное обучение, – не поздоровавшись, сразу приказал король.

– Уже сделано, ваше величество! – чётко доложил наместник.

– Разместите и накормите солдат. Они выдвинутся рано утром, – продолжал отдавать приказы Фаррогот.

Мергол бросил несколько распоряжений Королевским Мастерам, и тут же последовали громкие команды военачальников.

Король со свитой направился прямиком в замок наместника. Джорджио всю дорогу ёрзал в седле, переживая за брата. Ему хотелось быть рядом с ним в предстоящих боях, ведь по-настоящему в сражениях он ещё не участвовал, постоянно находясь возле короля. Но и о матери он думал ничуть не меньше, осознавая её отношение к затее Флаури.

Юноша, естественно, не решался задавать подобные вопросы королю. Ведь его основная задача – обеспечение безопасности правителя. Был шанс спросить у генерала Сторио, но тот в последнее время как-то грубовато отвечал на любые высказывания Джорджио, и разговаривать с ним совсем не хотелось. Может, это было связано с походом в Даллор-Кур и нарушением спокойной и размеренной жизни. Джорджио решил немного повременить и не раздражать своего начальника.

Капитан разместился в одной из гостевых палат, откуда можно было лицезреть великолепие городского могущества, окружённое серыми громадами Хранящих гор. Даллор-Кур оживлённо гудел, встречая сотнями факельных огней подступивший вечер. Туда-сюда сновали мелкие фигурки стражников, отблёскивавшие во тьме почти зеркальной поверхностью стальных доспехов.

На улицах было полно народу. Кто-то из прибывших встречался с родными и знакомыми, другие размещались в казармах. Да и простой люд тоже толпился, любопытно озираясь, черпая мало-помалу хоть какие-нибудь сведения о причинах прибытия короля и его войска.

Через окно сквозил приятный прохладный ветерок. Джорджио собирался с мыслями к утру, чтобы как можно корректнее преподнести генералу Сторио своё стремление помочь брату. Повидаться вечером с матерью его не отпустили – опять же, прихоть Сторио. Что его так раздражает в Джорджио? Совсем старик охладел к своему лучшему ученику.

Воин опёрся на подоконник, высматривая в бесчисленной толпе Эмилию. Но даже если бы он обладал эльфийским зрением, найти мать среди тысяч людей у него никак бы не вышло. Он всем сердцем надеялся, что с ней всё хорошо. Да и Флаури уже повзрослел настолько, что не дал бы её в обиду.

После длительного перехода сон быстро одолел Джорджио. Небрежно раскидав по комнате доспехи, королевский воин без сил рухнул на белоснежную кровать, мигом провалившись в царство грёз и видений.

* * *

Тусклый свет одинокой свечи ползал по стенам комнаты, повторяя движения пламени, что вздрагивало от тяжёлого дыхания. Тени подыгрывали, каждый раз пускаясь в привычный для них танец. За окном шелестел мелкий дождик, начинавший набирать обороты и, казалось, тоже решивший внести свою лепту в мелодию тишины и спокойствия. Правда, тишина была напряжённой. Это чувствовалось по взгляду и дыханию.

Хриплый возглас вдруг нарушил монотонную идиллию:

– Наконец-то! – выдохнул лекарь, когда недвижимое тело вдруг зашевелилось. – Говорить можешь? Слышишь меня? Видишь? – он поводил перед глазами ладонью.

– Да погоди ты, старый, – закряхтел Грен, пытаясь подняться с кровати. – Голова и так трещит. А тут ты ещё…

– Помнишь, что с тобой случилось? – тревожно спросил лекарь.

– Нет… – после небольшой паузы ответил Грен. Он держался за голову, пытаясь вспомнить предшествующие события. – Ничего не помню. А ты знаешь?

– На тебя напали какие-то разбойники, – не мешкая ни секунды, проговорил старик, словно заранее готовился выдать эту фразу без запинки. Он не стал уточнять, кто именно «спас» его от нападения, чтобы Грен вдруг действительно чего не вспомнил.

– Сколько я тут валялся? – устало произнёс толстяк.

– Четыре дня, – выдохнул Чудак.

– Ладно… Пойду домой, а то мать уже, наверное, с ума сошла, – он встал с кровати и, качаясь, направился к выходу.

– Погоди, погоди, – остановил его лекарь. – Тебе бы полежать да оклематься. Нос был сломан, губы с бровями зашивать пришлось, глаз, вон, заплыл весь. Давай, я тебя попою да выхожу. Дори я предупредил, что ты идёшь на поправку. Она, хоть и переживает, но знает, что ты под надёжным присмотром.

Грен тяжело вздохнул, прикрыл глаз, который ещё мог открываться, и распухшим ртом медленно произнёс:

– Не надо. Спасибо за помощь. Я пойду.

– Пошли, провожу…

– Отстань, Чудак. Голова раскалывается. Не нагнетай, – раздражённо бросил толстяк.

– Ладно, – отступился старик. – Смотри. Если почувствуешь головокружение, лучше ляг и полежи. Прими, вот, отвар из этих растений, – он протянул ему завёрнутые в ткань травы. – Сразу полегчает.

– Спасибо, – кивнул Грен и сунул свёрток в карман.

Юноша покинул лекаря в беспамятстве, но дорогу до дома знал отчётливо. Чудак смотрел ему вслед с сожалением на лице. Он надеялся, что Грен действительно ничего не помнит, иначе история получит неожиданное продолжение.

* * *

На следующее утро, встретив генерала Сторио в трапезной зале, Джорджио всё же решился задать свой вопрос. Генерал внимательно выслушал капитана и отвёл взгляд. Это молчание означало, что подчинённому отказано в просьбе, и лучше ему больше не напоминать об этом.

Сам капитан и не думал рисковать, но выпросил час, чтобы повидаться с матерью. Сторио так же молчаливо кивнул и удалился в покои короля.

«Ну, хоть здесь ты поступил не как бесчеловечная скотина», – подумал Джорджио и поспешил убраться из замка.

На улице оказалось душно, словно неведомый банщик плеснул на раскалённые горы горячей воды. Обдало жаром; день обещал быть дождливым. Да и нависшие над городом тучи с самого утра предвещали грозу.

Вот и первые капли весеннего дождя, что вскоре превратится в неистовый ливень, словно желающий смыть с лица Эруада города и страны. Джорджио выскочил из внутреннего кольца и быстрым шагом направился к дому матери. В воздухе царила свежесть цветущих садов, сменившаяся вскоре более приземлёнными запахами простолюдинского района Даллор-Кура. Ещё рано было для разнообразия рыночных изяществ, и пока из проулков бросался лишь мерзкий запах гниющих отходов.

Капитан, сверкая отполированными доспехами, ловил на себе взгляды прохожих – тех, кто почитал королевских воинов, а таких было множество. К любому стражнику относились с превеликим уважением, не говоря уже о людях более высоких рангов.

Джорджио наслаждался улыбками проходящих мимо девчонок, которые, дай только волю, без оглядки кидались на шею и готовы были отдаться прямо тут, в каком-нибудь укромном местечке между домами, невзирая на отвратительный душок. Джорджио, не будь дураком, ещё в Хлаубене зачастую пользовался их слабостями, разбив немало девичьих сердец. Вот только заводить отношения ему уж никак не хотелось. Скучай потом за много миль, рви на голове волосы да жди весточку неделю за неделей. Лучше уж порой отвести взгляд, проходя мимо в составе королевского отряда, чем быть обременённым чьим-то навязчивым вниманием.

Город хоть и был одним из крупнейших в королевстве, всё же в самых глубоких его уголках царили вонь и бардак; там, где в основном жили бедные слои, которые не могли себя обеспечить элементарными отводами нечистот.

Спустя полчаса королевский воин подошёл к дому матери и постучал. Дверь оказалась не заперта, что немного смутило Джорджио. Мать всегда закрывалась изнутри. Капитан медленно, словно что-то почуяв, вошёл.

Внутри царил полумрак. Окно было занавешено, но два силуэта Джорджио всё же разглядел. Мать стояла возле камина в белом домашнем платье, а возле неё находился Грен с ножом в руке. Он взглянул на вошедшего юношу, и на его лице скользнула злорадная усмешка.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Джорджио, положив руку на эфес клинка. Вид непрошенного гостя ужаснул капитана.

– Не приближайся, воин короля, – спокойно ответил Грен, направляя нож в сторону Эмилии. – Я не собираюсь шутить.

– Ты обезумел?! – прорычал Джорджио, чувствуя, как кровь начинает бешено биться в висках. Всё, что его сейчас волновало, – каким образом защитить мать от посягательства.

– Нет, конечно, – без единой эмоции продолжал Грен. – Я пришёл, чтобы отдать должок за себя и своего отца. Жаль только, что Флаури здесь нет. Я бы хотел посмотреть в его глаза, когда свершится возмездие.

– Неужели ты думаешь, что вправе решать чью-то судьбу? – Джорджио пытался медленно сократить расстояние до толстяка, чтобы при удобном случае успеть достать до него клинком. Его правая рука сжимала рукоять, и он в любой момент был готов выхватить меч из ножен, чтобы нанести один-единственный удар.

– Несомненно, дружище! Ведь твой отец был вправе решить судьбу моего! Ведь Флаури вправе был решить мою… – на лице толстяка появилась злорадная усмешка, а во взгляде читалось лишь безумие и ненависть.

– Ты прекрасно знаешь, что мой отец не убивал Арбена. А Флаури… – Джорджио замялся, пытаясь подобрать правильные слова. – Он пострадал за всех нас. Он сражался за всех нас. А теперь расплачивается за это.

– Пусть расплачивается. Пусть его настигнет кара богов. Пусть он страдает, пока живёт! Вечно! – последние слова Грен неистово прокричал, брызгая слюной, словно обезумевший психопат, которых держали в особых казематах госпиталя Даллор-Кура. Его лицо исказила жуткая гримаса, словно перед ним стоял именно тот, кто несколько лет назад убил его отца. Толстяк не осознавал, или не хотел осознавать, что в смерти Арбена виновны совсем другие лица, которые наказаны по всей строгости законов кровной мести. Но глубоко в душе Грена затаилась та самая мысль, с которой он жил всё это время, которая грызла его сердце день за днём, превращая в жестокого и хладнокровного убийцу. Теперь он и вовсе был готов на что угодно, лишь бы высвободить тёмную силу, что захватила в безжалостные стальные тиски покалеченное сознание, и очистить, наконец, его от скверны.

Пока толстяк распылялся в сторону Джорджио, Эмилия, находившаяся в западне, бросилась на разбойника и попыталась толкнуть его на стоящее впереди кресло. Грен, словно почувствовав приближение женщины, резко обернулся. В следующий миг его правая рука с ножом описала короткую дугу снизу и ударила Эмилию под ребро. Джорджио успел лишь выхватить клинок, когда Грен, отпихнув его мать в угол, повернулся к нему. В руках уже ничего не было. Капитан перевёл взгляд на Эмилию, из тела которой торчала деревянная рукоять. Платье медленно окрашивалось в тёмные тона, правда, в полумраке комнаты это было еле заметно. Женщина трясущимися руками оперлась о стену и медленно сползла вниз.

Грен понимал, что завершить задуманное не успеет – клинок Джорджио находился в нескольких дюймах от его груди. Часть зловещего плана он, конечно, выполнил, но Эмилия была ещё жива. Толстяк, вновь криво усмехнувшись, опустился на колени, давая понять, что сдаётся на милость правосудия. Времени задерживать преступника у Джорджио не было. Нужно помочь матери, иначе она просто-напросто истечёт кровью.

– Ложись на пол лицом вниз! – свирепо завопил он.

Грен подчинился, продолжая безумно ухмыляться. Он будто бы презирал семью Тимбертонов, горя несколько лет лишь одним желанием. Преступник издевательски захохотал, и Джорджио вдруг охватила невиданная ярость, словно в него вселилась одна из тварей Глубин Сущего. Он занёс клинок над головой и опустил его острием вниз, пронзив спину толстяка. Послышался глухой хрип. Грен забарахтался на полу, неловко пытаясь вытащить клинок, вошедший в деревянный пол на добрые две ладони.

Джорджио бросился к матери. Она сидела в уголке, держась за рану. Тяжело дыша, Эмилия подняла глаза на сына. В них, кроме отчаяния, не было ничего. Женщина понимала, что прямо сейчас может в один миг потерять всех своих сыновей, хоть и встретится вскоре с любовью всей жизни.

– Я сейчас вернусь. Не вынимай его ни в коем случае, мама! – наказал сын и выскочил из дома. Затем послышался крик. Он позвал на помощь стражников и отправил за лекарем.

Спустя минуту в дом вбежали два человека в доспехах. Оценив обстановку, они принялись осматривать безжизненное тело Грена. В это время на улице голосил Джорджио, зазывая лекаря, что нёсся со всех ног из госпиталя внешнего кольца, которое, на счастье, располагалось в двух минутах ходьбы.

* * *

Солнечное утро близилось к полудню. Ветер донёс незнакомые запахи. Таких в Эруаде, возможно, не существовало вовсе. Что-то зловещее таилось в них, что-то мрачное. Разум чётко воспринял отвратительный след, даже не видя источника. Под шелест листьев и травы, под тихое сопение ветра и стук собственного сердца в ушах, двое охотников, обвязанных ветками с густой листвой для маскировки, замерли у края леса и наблюдали за необычайными волнениями на юге.

Сероватые громады гор гудели и шипели, будто ядовитые змеи, но виновника нарушения спокойствия видно не было. В такие минуты ждёшь чего угодно, пытаясь всё же разумно объяснить происходящее.

– Что там с гномами? Праздник какой-то? – вопросил один.

– Может, затеяли чего? Строят какую-нибудь приспособу? – неуверенно ответствовал второй.

– Для чего? – продолжал задавать вопросы первый.

– Да мне-то откуда знать? Я предполагаю.

– Их не видно и не слышно годами, а тут вдруг такое…

– Будем наблюдать. Соваться к ним не следует. Хоть и мирные они – заявляться в чужие земли плохо. Особенно в нынешнее время, когда с Чудесами творится что-то неладное. Хорошо хоть, Мургоз-Крун сумел победить Грифона Дымчатого Неба…

– Смотри, там кто-то движется, – указал мускулистой волосатой рукой на юг один из охотников.

Из-за края скалистых гор показались чьи-то фигурки, что ловко спускались вниз. Их было около сотни. Но, спустя пару минут, сосчитать оказалось уже невозможно. Мелкие, не разглядеть.

– Гномы бегут с гор! Что-то невероятное! Неужели, сам Тирг гонит их оттуда? – удивился молодой орк с луком в руках.

– Придурковатая твоя башка! Тирг заточён под Тираубеном. Ему не выбраться. А вот эти… – показал рукой второй орк постарше.

– Не гномы! – зарычал молодой и весь подобрался, приготовившись бежать прочь.

Когда за тёмным покрывалом мелких фигур показались крупные рогатые особи, орки поняли, что в спокойные земли вновь пришла война.

– Ты видишь? – заворожённо прокряхтел орк постарше.

– Вижу… Надо убираться! Бегом в лагерь! Иначе нас сожрут на обед!

* * *

Почти полтора месяца занял долгий и полный опасностей путь до столицы Эйрдалла. Дьервенмарская равнина, Мёртвый лес и окружавшие Эйр земли буквально кишели обезумевшими хищниками, что сновали из стороны в сторону, словно не находя себе места в мире. Они и не думали нападать на войско под предводительством Посланника Валмалинора, но заставили многих изрядно потревожиться. Особенно ночью, когда тишину нарушали чьи-то быстрые шаги, выдаваемые шорохом кустов и травы, становилось невообразимо страшно. Но складывалось ощущение, что звери попросту сами боятся и стараются держаться ближе к людям, чтобы в момент опасности помочь.

Милана всё время находилась около Флаури, будто бы больше всех боялась неведомых зверей. Но девушка лишь в очередной раз старалась быть рядом с Тимбертоном. Он давно уже был способен за себя постоять. Оставалось только вовремя заметить странности в поведении Тимбертона и пресечь неблагоприятные последствия.

Сам же Флаури старался не разговаривать с солдатами и сторонился большого скопления людей. Возможно, такое поведение и оградило их от выпадов Эрве.

Девушка постоянно подбадривала его, одаривая ласковым взглядом. Иногда она нежно касалась руки спутника и улыбалась. Тот отвечал грустной улыбкой и отворачивался. Казалось, ему совсем не до её прекрасных зелёных глаз, не до её нежной кожи и стройного тела. Ничто не привлекало его. Несомненно, Флаури нисколько не охладел в своих чувствах к девушке, но дать ей достаточно внимания ему не удавалось. Голову терзали мысли, словно те самые твари Глубин Сущего, что пожрали, наверное, уже половину Эйрдалла.

Южная природа расцветала прямо на глазах. Озеленевшие холмы, поля и леса встречали путников нежными ароматами и бескрайним великолепием. То и дело попадались неширокие речушки, держащие путь с восточных гор и будто нашёптывавшие своими перекатами приветственные слова. Ни малейшего упоминания о тварях. Но все понимали, что вот-вот настанет час, когда бескрайние красоты сменятся серостью и кровавой мглой вторжения Глубин.

За высокими холмами показались верхушки замковых башен Эйра, а с вершины можно было даже полюбоваться его размахом, изысканной статью и аурой могущества, что окружала город.

Друзья дивились величию Эйра под шуршание листвы и пение птиц, перебивающееся топотом тысяч копыт, когда Флаури в плечо внезапно что-то вцепилось. Он резко отдёрнулся, пытаясь сбить непрошенного гостя, но вскоре обнаружил, что им оказалась белоснежная голубка с притороченным на лапке свёртком. Она в испуге вспорхнула с плеча и зависла над Эрве, хлопая крыльями. Тимбертон протянул руку, и голубка доверчиво приземлилась на ладонь.

Тут же войску были отданы команды остановиться. Бережно сняв сообщение, Флаури развернул его. Милана затаила дыхание. Весточка от эльфов вряд ли содержала добрые сведения.

– Друзья мои! – начал читать Эрве. – Хадалмар пал! Чудесный Фонтан Анориса разверзся страшными тварями, что хлынули в Эруад. Нам удалось отбить две волны, но с каждым разом их становилось всё больше. Мы оставили континент и направляемся в Даллор-Кур через Шаккан. Есть по этому поводу кое-какие мысли.

Флаури закончил и с ужасом взглянул на Милану. У неё на лице застыло то же выражение.

– Неужели всё напрасно?.. – отчаялся Тимбертон, смяв листок в руке.

– Не будем торопиться с выводами! Поехали!

– Какие тут могут быть выводы?! Чудеса Ярха и Анориса извергают монстров. В Хагерите, наверняка, то же самое. Твари прорываются в Эруад через ослабленные магические основы. Боги не в силах защитить наш мир. Это то, о чём говорил Валмалинор. Теперь просторы королевств заполонят исчадия Глубин. А мы не сможем противостоять им! – в голосе Флаури звучала уверенность. Он знал, о чём говорит.

– И что ты предлагаешь? – настороженно спросила Милана.

– С одной стороны, нас ждёт Фаалтард, а с другой – мучительная смерть. Есть лишь одна надежда, – Флаури прикоснулся к поясному мешку, где лежал Осколок Эруада.

– Так давай подарим её миру, – произнесла Милана и указала на юг.

Прозвучали команды офицеров, и войско двинулось к городу. На подступах друзья обнаружили тысячи тел, что застилали бескрайние зелёные поля, словно серо-чёрное зловещее покрывало. Это были трупы Глубинных тварей, не раз пытавшихся захватить столицу Эйрдалла. Пронзённые стрелами груды наваленных друг на друга чудовищ источали ужасный смрад. Ветер разносил его по округе, заставляя путников зажимать носы и набрасывать повязки.

Среди покоящихся монстров Флаури узнал и известных ему доргов, и псов, которых они повстречали в Урском лесу империи. Многих других он видел впервые, и Посланнику Валмалинора стало страшно за Эруад. Если такое врывается в мир через Чудеса, то вскоре настанет момент, когда расы попросту не смогут сдержать натиск кровожадных созданий.

Пока что люди стойко держали оборону, ощетинившись копьями и клинками. Кажется, настал один из немногих моментов затишья после очередного штурма.

В городе уже вовсю трубили оповещение о прибытии. Когда друзья очутились возле ворот крепости, створки медленно поползли в стороны. Откуда-то сверху донёсся голос стражника:

– Скорее в город! Они могут напасть в любой момент!

Потребовалась всего пара минут, чтобы две тысячи всадников скрылись за пока неприступными стенами Эйра. Внутри их уже ждали выстроившиеся полки эйрцев, а за ними Флаури заметил прекрасные фигуры в лёгких лиственных одеждах.

– Лиана! – крикнул он, соскочив с Сириуса, и бросился искать девушку. – Лиана! – вновь прокричал паладин, но никто не отозвался.

Он окрикнул её ещё раз, но снова в ответ тишина. Флаури кричал так, что вокруг него даже лошади замерли, не говоря уже о людях и дриадах. На их лицах застыли тревожные гримасы, словно случилось что-то по-настоящему трагичное.

Тимбертон пытался сконцентрироваться на чём-то, но очертания вдруг поплыли, будто он находился за невидимым стеклом, по которому текли струи хлещущего ливня. Милана видела его неприкрытое беспокойство и не могла взять в толк, почему он так переживает. Конечно же, она и не думала ревновать его к дриаде, прекрасно зная, что между ними не может быть абсолютно ничего. Но знает ли это Флаури? Он-то человек. Для него что дриада, что эльфийка, что полуэльфийка – разницы никакой. А вот для Лианы он – не более, чем друг и боевой товарищ, с которым она сражалась бок о бок в стенах Тираубена.

– Лианы здесь нет, – послышался спокойный девичий голос. Вперёд вышла одна из прекрасных дриад в привычных для них лиственных одеждах. – Она с сотней девушек попала в окружение возле Чуда, и мы не знаем, живы ли они.

– Почему вы не спасли их?! – возмутился Флаури, чувствуя, как голову пронзает режущая боль. Он вдруг испугался, что никогда не увидит её прекрасных пышных зелёных волос и милого почти детского личика.

– Она велела нам отступать, иначе погибли бы все, – тем же спокойным голосом ответила дриада. Она говорила так, будто речь шла о скучной книге. Эмоции на её лице отсутствовали.

– Вы потеряли Меч? – зажмурившись, как-то кряхтя, поинтересовался Флаури.

– Мы не знаем… – она опустила свою милую головку.

– Нужно найти их! – засуетился Эрве, пытаясь пробудить в присутствовавших хоть каплю сочувствия.

– Там не выжить, Флаури, – развела в стороны руки девушка. – Твари захватили весь юг, и теперь раз за разом пытаются взять город. Если мы уйдём, то и сами погибнем, и оставим в опасности жителей Эйра.

– Я должен попытаться… – бросился он к Сириусу.

– Флаури, остановись, – успокаивающе произнесла Милана, положив руку ему на плечо.

Эрве отдёрнулся, чем вызвал недоумение девушки. Он посмотрел на неё стеклянными глазами и процедил сквозь зубы:

– Я должен попытаться!

– Нам не одолеть тысячи тварей на открытом пространстве, понимаешь?.. – пыталась вразумить его полуэльфийка.

– Вам – нет! Мне… – он вдруг достал из поясной сумки Осколок Эруада и отпустил его парить над землёй. Городскую площадь охватили вздохи удивления. Люди обомлели и завороженно взирали на очередное чудо Эруада. – Мне удастся! И я не нуждаюсь в помощниках. Они могут умереть. Поэтому я отправляюсь один! Нужно найти Меч, иначе все надежды на спасение мира развеются в прах.

– Почему ты так решил? Кто тебе это сказал? Боги во сне приходили?! – разразилась криком Милана, устав парировать. Вокруг медленно растеклась тишина. Все замолкли, ожидая, что же будет происходить дальше.

Глаза Эрве налились кровью. Он уже не осознавал, что перед ним стоит та, которая не раз спасала ему жизнь, та, которая была ему далеко не безразлична, ради которой он был готов убить любого. Правда, сейчас все эти обстоятельства заслонила собой какая-то потусторонняя злоба, не позволяя покалеченному разуму принимать правильные решения.

Если он уйдёт один, то преследовать его нет никакого смысла, ведь в пылу сражения Флаури может не контролировать себя. Используя силу Осколка, он способен превратить в пыль всё вокруг, хоть никто пока и не видел истинной мощи древнейшего артефакта.

Но и позволить ему отправиться на верную смерть Милана тоже не могла. Только остановить Флаури, кажется, не получится ни у кого. Его неведомые приступы гнева приходили всё чаще. Доказать свою правоту становилось всё труднее. Но и думать о том, сколько ещё времени его сознание будет сопротивляться, девушка не хотела.

– Я найду её! Живую или мёртвую! Я верну Меч! Иначе миру придёт конец!

Со стены вдруг донёсся пронзительный крик:

– Наступают! Твари наступают! Занять оборону!

Зазвонил храмовый колокол. Войска бросились на позиции. Площадь вмиг опустела. Простой люд попрятался в домах и подвалах, побросав вещи прямо на улице. Под оглушительные крики разворачивались оборонительные орудия.

– Их в десятки раз больше, чем в прошлый раз! Нам не выстоять! Они просто переберутся за стену и перережут нас! – послышался истеричный голос. Кричал какой-то стражник, вконец отчаявшийся после увиденного.

Раздавались громкие команды, тысячи ног неслись по каменным ступеням городской стены, лязганье доспехов и клинков захлестнули Эйр. Две тысячи лошадей, почуяв приближающуюся опасность, занервничали. То и дело звучало пронзительное ржание. Милана с Эвандером спешились и бросились на стену, оставив Флаури на площади. Тот, ни секунды не мешкая, развернул Сириуса и поскакал к воротам.