Стражи Глубин. Легенды Эруада. Книга третья

– Открывай! – крикнул он находившемуся рядом стражнику.

– Но…

– Открывай, я сказал! – разразился нечеловеческим криком Эрве. В его левой ладони запылало пламя.

Стражник подчинился. Заскрипели механизмы, зазвенели цепи, тяжёлые створки разомкнулись, и Тимбертон выскочил из города. Долго думать не пришлось. Твари наступали со стороны Чуда, и нужно было добраться к южной стороне. Ноги верного друга не подвели. Он мчался, словно дикий зверь, ловко преодолевая препятствия в виде недавно погибших чудовищ. Рядом с Флаури следовал Осколок. Будто привязанный незримой нитью, он парил возле плеча своего хозяина, готовый в любой момент подарить ему невообразимую мощь всего мира.

Вид южной равнины кинжалом пронзил глубины души Эрве, когда он увидел бесчисленные полчища. Всё окрасилось в тёмные тона. Надвигался чудовищный рёв. Надвигалась сама смерть. Топот тысяч ног, хлопанье кожистых крыльев и клацанье огромных челюстей заглушили людские крики.

Твари неслись наперегонки, ступая по головам собственных собратьев. Словно невиданной силы чёрная волна катилась к берегам спокойной жизни.

Флаури спрыгнул с коня и выхватил Меч. Он стоял в нескольких сотнях шагов от южных ворот города, подобравшись и приготовившись к собственной атаке. Солдаты на стенах с замиранием сердца наблюдали за происходящим, пытаясь понять, чем же этот чудак собирается встретить врага. Но Посланник медлил, позволяя Глубинным тварям приблизиться. Кровожадные монстры в предвкушении разинули клыкастые пасти, выпустив бритвенно-острые когти.

Оборонительные орудия ожидали приказа – пока было рано стрелять. Верховный паладин вдруг закинул Меч за спину.

«Настал момент выяснить, сколь беспощадная сила таится в небольшом куске прозрачного камня, ради которого боги так неистово терзают Эруад», – думал Флаури, пытаясь понять, каким же образом пробудить ту самую силу.

Он прикоснулся к Осколку, и… тот сверкнул яркой вспышкой и загудел. Волна неиссякаемой энергии вдруг наполнила тело Эрве, словно магический камень почувствовал приближение орды нечисти и знал, в чём сейчас нуждается хозяин.

Флаури выставил ладони перед собой. Между ними закрутился воздушный вихрь, приобретая с каждым мгновением всё большую силу. Тимбертон выбросил ладони вперёд. Он словно знал, что нужно делать, будто бы каждый день прибегал к столь могущественной магии, тренируясь на атаковавших его чудовищах. Он чувствовал, что Осколок является его частью, неразрывно связанной с ним навеки.

Призрачная сероватая волна, набирая мощь, ринулась на наступавшее воинство. Постепенно закручиваясь всё сильнее, она стала обретать огненные сполохи, сопровождающиеся разрядами голубоватых молний. Твари замедлились, видимо, что-то почуяв. Где-то там, в междумирье, они однажды видели столь беспощадную энергию, видели гибель миллионов монстров Глубин. Теперь они сами оказались жертвами божественной силы и прочувствуют на себе её разрушительное действие.

Первые ряды в один прыжок развернулись и бросились на юг. Бегущие позади слишком поздно сообразили, какая участь их ждёт. Столкнувшись с наступавшими, спасающиеся твари попали под пресс миллионного воинства и были растоптаны более сильными и крупными собратьями.

Переплетение магических стихий неумолимо настигало, выжигая на своём пути всю растительность. Ни одному чудовищу, настигнутому безжалостной огненной волной, не суждено было спастись от мощи Осколка Эруада.

Послышались визги и рёв. Нападавшие вспыхивали и обращались в пепел. На равнине воцарилась паника. Твари бросились назад, но уйти от божественного возмездия им не удалось. Всё действо заняло около минуты. Когда магия Осколка исчезла за южными холмами, на округу обрушилась тишина. В воздухе кружились лепестки пепла, крася равнину серыми тонами.

Со стен послышались радостные возгласы. Открылись ворота, и к Флаури поспешили друзья.

– Да мы с этим Осколком всех тварей в мире перебьём! – радостно воскликнул Эвандер.

В глазах Эрве, правда, по-прежнему сверкала ненависть. Милана попыталась приблизиться, но Флаури шагнул назад.

– Милана, я пойду один… – глядя куда-то в землю, сказал паладин.

– Давай дождёмся эльфов, – с надеждой в голосе произнесла она.

– Ни к чему мне их ждать! Она может быть в опасности! – Флаури взял Сириуса за поводья.

– Флаури, перестань! Не делай глупостей! – почти взмолилась Милана, осознавая, что может видеть его в последний раз.

– Спасение Эрве теперь называется глупостью?! – закричал он, а затем продолжил медленнее, спокойнее, но сквозь зубы: – Не тебе здесь решать судьбы других.

Глава 4

– Ваши необдуманные действия уже привели к гибели половины Эйранора! Теперь твари Глубин грызут его изнутри! Мне нужен этот Осколок, иначе чашу будет уже не уравновесить!

– Эрве пользуется нашей слабостью! Я не желаю уговаривать его!

– А я не желаю повторять дважды!

Генерал Сторио пришёл в ярость, узнав, что его лучший командир оказался главным участником в деле об убийстве, которое за полдня наделало столько шума, что успокоить негодующую толпу теперь удастся не скоро. Некоторые шептались о кровной мести, мол, смерти Варнора для жестокого Грена оказалось мало. Другие и вовсе обвиняли Флаури во всём произошедшем, разбрасывая направо и налево предположения о недавнем конфликте между юношами.

Джорджио находился вместе с матерью в королевском лазарете, где ей была отведена отдельная палата с усиленной охраной. Капитана не выпускали даже продышаться. Но это и к лучшему. Согласно Красному Кодексу королевства, преступник до суда должен содержаться в тюремной камере. Исключения допускались в случае, когда убийца неизвестен, либо обстоятельства преступления указывали на отсутствие прямого умысла.

Джорджио не заковали в цепи ещё и потому, что он занимал не последнюю должность на службе у короля, да и нанесённые Эмилии раны свидетельствовали о том, что сын действительно защищал её.

Доказательств у Королевских Мастеров было предостаточно, а вот свидетелей, кроме пострадавшей, не было вовсе.

Вся суть крылась в причинах нападения Грена. Их не пришлось искать долго. Во-первых, загадочное убийство Арбена и довольно странный суд над Варнором наложили на толстяка неизгладимый отпечаток. А недавнее нападение разбойников вообще было поставлено под сомнение, ведь уличные разговоры быстро достигли ушей Мастеров.

Стали допрашивать лекаря Веорны, но тот никаких показаний против Эрве не дал. Он так ловко поведал Мастерам историю о разбойниках, что, казалось, они поверили в неё настолько, будто сами присутствовали при тех событиях.

Суд прошёл за закрытыми дверями. Оправдательный приговор никого не смутил, кроме разве что Дори – матери Грена. Её пришлось успокаивать всеми имеющимися способами: от простых уговоров до отваров из ужасно дорогущих трав, что на время приглушали душевную боль.

Больше всего женщина переживала даже не из-за смерти сына. Ей не давал покоя тот факт, что Грен вообще смог решиться на убийство. Несмотря на жившее всё это время в его сердце чувство мести, она пыталась погасить огонь злобы сына. Грен же делал вид, что слышал её, с каждым днём продолжая кормить своего внутреннего демона.

После смерти Арбена юноша вовсе отбился от рук. Да и отец в своё время не сильно-то и строжил его, обращая внимание лишь на явное непослушание. В остальном он предоставил сына самому себе, позволив безнаказанно совершать не совсем достойные поступки.

Дори понимала, что они с мужем были слишком заняты торговлей и ярмарками, упустив при этом воспитание собственного отпрыска, который после смерти отца уже не воспринимал никакие материнские наказы. Правда, предположить, что он сможет преступить постулаты Красного Кодекса, она никак не могла.

Убийц не принято было хоронить на общем кладбище. Зачастую их бросали в яму, обливали маслом и сжигали заживо. Останки же закапывали.

Справедливый Суд вынес вердикт виновности Грена в покушении на убийство Эмилии. Это означало, что Дори не дадут похоронить его рядом с отцом. В лучшем случае его тело вывезут подальше от города и закопают, не оставив даже упоминания. Женщина лишь могла проводить его до ворот. И никакие слёзы не смогут смягчить жёсткое решение, основанное на чётко прописанных нормах.

– Выдайте ей тело, – смело произнёс Джорджио, отвечая на вопрос о том, понятен ли ему приговор Суда.

– Капитан, вам не следует вмешиваться в традиции и нормы, закреплённые в Кодексе. Будет лучше, если всё произойдёт согласно закону.

– Она ни в чём не виновата. Вы неосознанно наказываете её за чужие преступления, – продолжал настаивать Джорджио, понимая, что женщина при таких обстоятельствах просто сойдёт с ума.

– Таковы правила… Таково решение Справедливого Суда.

Воин короля не посмел больше спорить, иначе можно было нарваться на суровое наказание. Он лишь с сожалением глянул в сторону Дори, что не могла даже нормально дышать из-за приступа истерики. Женщина всхлипывала, закрывала лицо ладонями и еле слышно стонала. Кажется, для неё этот мир предательски рухнул, не оставив ни единого блага, ради которого стоит жить.

Капитан королевской стражи не решился в этот момент приближаться и успокаивать Дори. Правда, навестить её позже он всё-таки запланировал – нельзя бросать человека в такой ситуации. Джорджио лишь незаметно попросил председательствующего обеспечить женщине хорошего лекаря, который, по крайней мере, не даст ей сойти с ума.

* * *

Природное безмолвие как-то резко оглушило. Словно по мановению незримого хозяина, вся живность замолкла, ветер затаился меж деревьев, чья листва тоже будто бы замерла в ожидании. Так бывает перед грозой…

Ясный полдень дал группе охотников понять, что близится нечто неизведанное. Пятеро застыли возле наскоро собранного шатра, устремив взгляды на юг. Там, в глухой чаще леса, слышался шорох. Кто-то явно спешил. Вполне вероятно, что это мог быть осмелевший хищник, решивший помериться силами с искусными мастерами своего дела.

Крепкие руки сжали рукояти двуручных топоров с красноватым оперением. Пятёрка выстроилась в оборонительную линию.

Среди деревьев показалось движение, замаячили фигурки. Тяжёлый бег выдал их. Можно было расслабиться и слегка фыркнуть, мол, что это они средь бела дня напугали всю округу. Но срывавшийся на хрип голос одной из фигур прервал все раздумья:

– Сворачивайте лагерь! У нас около часа, чтобы предупредить город! Иначе…

– Что ты треплешь? – воскликнул большой серый орк в коричневой кожаной броне, проклёпанной острыми шипами.

– Иначе нас всех сожрут! – выдохнул молодой орк в похожей броне, но без шипов, указывая на юг.

Пятеро переглянулись в недоумении, но последовали примеру пробежавших мимо них товарищей. Одеты они были относительно схоже. Разве что вышеупомянутые шипы красовались лишь у двух орков, да бурые кожаные сапоги были повыше – на треть голени.

– Может, кто-нибудь объяснит, какой дракон вас укусил? – грозно спросил серый орк.

– Сюда движутся такие твари, что дракон покажется унылым зверьком. Кажется, с земель гномов вылезло настоящее зло. Бросайте всё и бегом в город! – душераздирающим воплем закончил молодой.

– И что там? Целая армия? – не унимался любопытный серый, видя, как паникует его собрат.

– Давайте до города доберёмся. Предупредить же надо… Там во всём разберёмся.

Убедившись, что ужас в глазах товарищей ничуть не напускной, орки похватали самое необходимое и последовали вглубь леса на север, безжалостно проламывая кустарник. Путь до совсем молодого городка Гарзот занимал около получаса. Спешкой можно было сократить время почти вдвое. Правда, пробираться сквозь густой лес, превозмогая боль от хлёстких ударов ветвей, щёлкающих словно плетью, было весьма затруднительно. Цепкие корни, будто когтистые лапы зверя, так и норовили опутать ноги и бросить на землю. Местами добротно сплетённая паутина набрасывалась на лицо, противно обволакивая до самых ушей вместе с попавшимися в неё жертвами. Хруст ломающихся веток и молодняка разносился по всему лесу, и, казалось, Гарзот уже давно заподозрил что-то неладное.

Когда запыхавшаяся семёрка охотников выскочила из крепких объятий зелёного массива, дозорные на невысоких деревянных башнях смекнули об опасности, хотя и не были уверены. Прозвучал хриплый рог – сигнал сбора. Всё небольшое поселение, обнесённое высоким частоколом, засуетилось. Жители – такие же, кстати, охотники – поспешили собраться на небольшой песчаной площади у южных ворот.

Всего здесь проживало около двух сотен орков. Они прибыли сюда в конце зимы, когда только-только начал сходить снег. Отстроить нехитрые шатры да обнести их частоколом удалось за месяц, попутно навещая близлежащие леса в поисках зверя.

В крупных поселениях ценились добротно выделанные шкуры, рога, когти и клыки крупных хищников, ну и, конечно же, свежее мясо.

Орки расселились вокруг Шаккана довольно быстро, объединяясь в кланы, в клановые семьи и союзы. В столице ШруанУра проживало исключительно окружение Эрве – где-то около тридцати тысяч. Такая цифра может показаться совсем небольшой, но сила орков была не в столице, а как раз в тех самых поселениях, что опоясывали город.

Орки, конечно, стремились держаться обособленно и не вступать ни в какие контакты с другими расами, но, похоже, жизнь научила их всегда быть готовыми к войне.

Главной и обязательной достопримечательностью каждого поселения была бревенчатая башня высотой локтей так пятьдесят, как правило, находившаяся в центре. Случись чего, её просто поджигали, и чёрные клубы смоляного дыма предупреждали соседние города об опасности. Таким образом действовала цепь оповещения, доходившая до самого Шаккана. Но за последние пару лет их ещё никто ни разу не зажигал.

Со скрипом отворились тяжёлые ворота. В город ввалились вымотанные охотники. Сейчас предстояло убедить главу о необходимости подачи сигнала и отступления в более крупное поселение.

– По какому поводу шум? – вышел из толпы крупный орк, обвешанный трофеями в виде клыков и шкур. На его плечах покоились черепа медведей, а в руках наготове была длинная секира. На лице застыло то ли недоумение, то ли недовольство.

– С южных гор движутся чёрные полчища тварей! – отдышавшись, выпалил один из охотников. – Нужно зажечь Буггрэ и отступить за каменные стены!

– Вы уверены, что это именно так? Иначе все мы будем отстраивать Буггрэ до самого Шаккана. До самой смерти! – прорычал вожак, словно отчитывая прибывших.

Прибывшие орки лишь пожали плечами. Те двое, кто был на том краю леса, закивали головами.

– Каких тварей вы там увидали? – недоверчиво спросил вождь, загремев трофеями и сложив мускулистые мохнатые руки на груди.

– Они спускались с гномьих гор, с тех мест, где мы жили до вестей от Флаури. Их было трудно разглядеть, но двигались они так, что ни с одним гномом не спутать. Если они доберутся сюда, то наши деревянные колышки не выстоят, – покачал головой собеседник.

Орки вокруг вожака стали звучно перешёптываться, гаркая и порыкивая. Они пребывали в растерянности. Последний раз они держали в руках оружие с целью сразиться пару лет назад, когда подошли к воротам Шаккана, и то не пришлось его тогда применять. В мире царило спокойствие, а сейчас внезапно настала тревожная пора. Ко всему прочему, им был неизвестен противник.

– Все, я надеюсь, помнят последнее письмо Флаури?! – вспомнил важное послание человеческого Эрве один из прибывших охотников. – «Ваши земли принадлежат вам. Но помните, Эруаду предстоит тяжёлое испытание. И, возможно, в ближайшие годы мы с ним столкнёмся». Не об этих ли тварях он говорил?

– Надеюсь, что вы не правы, и мы сможем объяснить Эрве наш ложный сигнал, – покачал головой вождь.

– Боюсь, что сегодня именно тот день – день, когда полыхают Буггрэ, – охотник с шипованной бронёй перевёл взгляд на башню.

– Зажигай! – проревел страшным голосом вожак. – Берите самое необходимое! Выступаем сейчас же!

* * *

Родная Веорна казалась совсем чужой. Дело даже не в новизне многих построек, что преобразили деревню до неузнаваемости. Сейчас она стала больше походить на небольшой городишко. Каменные дома гордо возвышались над деревянными на пару-тройку этажей. Поселение раздалось в сторону Даллор-Кура, приютив целую сотню жителей северных деревень. Конечно, во многом помогла Вторая столица, да и Флаури распорядился направить на восстановление добротную сумму из казны.

Возможно, отсутствие старых знакомых тоже накладывало свой отпечаток, но некоторые всё же остались в родных местах. Например, кузнец Логрин, мельник Нуори, трактирщик Фрагон да лекарь Чудак. Только останься здесь хоть все те, кто прожил рядом всю жизнь, Веорна всё равно была бы такой же чужой. В доме всё напоминало о них: обстановка, вещи, запахи, даже шаги снаружи часто казались родными. Иногда Дори с замиранием сердца ждала, что дверь вот-вот откроется, и на пороге появятся они: жизнерадостные, весёлые и, самое главное, живые и здоровые. Каждый раз она ловила себя на мысли, что погружается в новую для неё реальность всё глубже и глубже.

Дори сходила с ума.

Вот и в этот пасмурный день стук в дверь показался знакомым. Она ловко соскочила с мягкого кресла и бросилась открывать. Глаза горели неудержимым огнём надежды, а на лице словно застыло само счастье.

Дверь распахнулась, и все эмоции будто бы выпорхнули наружу. Гримаса обиды и глубочайшей грусти сменила радость. На пороге стоял Джорджио, сжимавший рукоять висевшего на поясе клинка.

Дори развернулась и поплелась в дом, не проронив ни слова. Джорджио, ожидавший истерики и ругательств в его сторону, неспешно вошёл.

– Зачем ты здесь? – устало спросила она, присаживаясь обратно в кресло из тёмного дерева с мягкими сиденьем и спинкой, обитыми кожей.

– Хотел узнать, как вы, – робко произнёс Джорджио, понимая, что этот вопрос глуп, как никогда.

– Нормально, как видишь… – отмахнулась женщина, взяв с маленького столика причудливую фарфоровую чашку с дымящимся чаем.

– Вы убиваете себя, Дори, – попытался внушить ей своё понимание королевский воин.

– А что мне ещё остаётся делать? Я не могу даже на улицу выйти. Везде мерещатся Арбен и Грен. Если одного я похоронила, то со вторым мне не дали даже попрощаться как следует. Дурацкие законы… – она звонко поставила чашку обратно, даже не глотнув.

– У меня есть новости, – нашёлся Джорджио, сходу пытаясь наладить общение.

– Какие тут могут быть новости? – Дори снова взяла в руки чашку и застыла с ней, глядя прямо ему в глаза.

– Я знаю, где похоронен ваш сын, – спокойно заявил капитан.

Дори встрепенулась, словно от пробравшего до костей холода. Она попыталась встать, но рухнула обратно в кресло, будто ноги вмиг отказали. Чай пролился на её зелёное платье, отчего она быстро стала тереть по нему рукой. Затем женщина подняла взгляд и, всхлипнув, спросила:

– Правда?..

– Конечно, правда, – улыбнулся Джорджио.

– Там ведь одни безымянные могилы, – непонимающе глядела на капитана женщина.

– У меня есть свой человек в похоронной лавке, – чуть склонил голову воин, показывая, что проблема не стоит никаких усилий.

– Чего же ты медлишь? Показывай! – сорвалась она, подыскивая новое платье.

– Не торопитесь, Дори. Не всё так просто, как хотелось бы. Если нас увидят вдвоём, то могут возникнуть вопросы. Лучше я расскажу.

Дори радостно кивнула и присела. Джорджио в подробностях поведал ей о месте захоронения, зарисовав на бумаге чёткие ориентиры. Ошибиться было невозможно.

– Вам нельзя появляться там днём. Заметят. Нельзя оставлять какие-либо вещи и вешать таблички с его именем. Никоим образом нельзя выдавать своё присутствие, – грозил указательным пальцем юноша.

– Что они сделают? – раскинула руки в стороны Дори, прекрасно понимая, что хоть никакого преступления она таким образом и не совершит, но нарушит королевский указ о захоронениях преступников.

– Могут начаться проверки среди тех, кто знал об этом месте. Пострадают люди, которые помогали мне, – Джорджио пытался быть наиболее убедительным. Подставлять доверившихся ему он никак не хотел. За предоставленную информацию капитану пришлось выложить месячное жалование, но он считал, что так поступить крайне необходимо, чтобы хоть как-то загладить перед Дори свою вину.

Джорджио ясно осознавал, что именно убил Грена, ведь тот сдался на милость правосудия и мог бы сейчас быть жив. Дори бы позволяли раз в полгода навещать его, и, может быть, когда-нибудь она смогла бы встретить сына у ворот тюрьмы. Капитан поступил так, как приказало сердце, наполненное безграничной любовью к матери; сердце, которое не посмело простить Грена в тот момент.

– Идиотские правила, самодурные законы… – шипела Дори, резкими движениями раздвигая вешалки в шкафу.

– Я сделал всё, что мог. Но я сделал это не ради Грена, – пытаясь быть спокойным, сказал воин.

– Я понимаю, – женщина вдруг замерла, стоя к нему спиной. – Я постараюсь не выдать тебя, Джорджио. Спасибо тебе от всей души, – повернувшись, сквозь слёзы пробормотала она.

– Самое главное – не подставьте моих людей. Обо мне не беспокойтесь, – замотал головой он.

– Тебе не попадёт? – Дори так и застыла с только что вынутым из шкафа оливкового цвета платьем.

– Мне попадёт больше всех. Но это сейчас не так важно.

– О чём ты? – она смяла платье в руках.

– Не думал, что так вот всё обернётся. Надеюсь, вы не держите зла на отца. Он действительно не убивал Арбена.

– Я знаю, Джорджио, – женщина опустилась в кресло вместе со смятым платьем и закрыла лицо руками. Затем последовало громкое неудержимое рыдание. Она махнула юноше рукой в сторону двери. Королевский воин, попрощавшись, вышел и уверенным шагом направился в сторону дома лекаря. Предстояло выяснить один очень важный момент. Хотя Джорджио считал, что не выяснить, а кое в чём убедиться.

Открывший дверь старик, видимо, сразу понял, чего хочет брат Флаури, опустил взгляд и жестом пригласил войти. Несмотря на это, Джорджио начал разговор с козырей:

– Я убью тебя прямо здесь, если ты соврёшь мне.

– Ты о Флаури и Грене? – спокойно отозвался Чудак, словно в его рукаве находились ещё более внушительные карты.

Джорджио кивнул.

– Коли тебе известна правда, зачем ты пришёл сюда? – с улыбкой произнёс лекарь.

– Я должен услышать. Иначе это всё – лишь мои догадки, – продолжал нагнетать капитан стражи.

– Твой брат очень болен, Джорджио. Эта болезнь неизлечима. Грен об этом не знал. Да и не должен был. Как не должен был Флаури избивать его до полусмерти, – старик говорил уверенно, нисколько не опасаясь последствий нарушения постулатов Кодекса, что определяли довольно внушительный срок за лжесвидетельство.

– Почему ты не выдал его властям? Он опасен. Кто знает, что он может вычудить, – Джорджио стал понемногу заводиться.

– Мне показалось, что я поступаю правильно. Не мне судить поступки Эрве, какими бы ужасными они ни были.

– Возможно, ты прав, – уставился на Чудака пронзительным и суровым взглядом капитан. – Но его поступки привели к не менее страшным последствиям, за которые он должен ответить.

– Я не вправе спрашивать…

– Не вправе! – выпалил Джорджио и направился к выходу.

Снаружи медленно угасал пасмурный день, унося с собой очередные тайны и секреты. Ночь укроет чёрным крылом терзающуюся душевной болью мать, что, наконец, сможет успокоить сердце рядом с могилой сына. Ночь не выдаст тех, кто замыслил убить, ограбить, изнасиловать. Ночь не выбирает сторону. Она лишь наступает, давая людям новые возможности. Сторону выбирает тот, кто ими пользуется.

Джорджио вскочил на Арнаура и ударил в бока. В эту ночь он тоже выбрал сторону.

* * *

Милане ещё никогда не было так больно. Душевные терзания буквально разрывали её изнутри. Сказанное Флаури глубоко вгрызлось острыми ядовитыми клыками. Впервые за долгое время она не порывалась следовать за ним и спасать от очередных опасностей.

В последний момент их разговора у стен Эйра девушка прочитала в глазах друга только ненависть и злобу. Она прекрасно понимала, что некие высшие силы не позволяют ему мыслить чётко и ясно, что его реакция исходит от овладевшей разумом скверны. Как бы вышло, последуй Милана с Флаури вопреки его запретам? Он уже давно не тот мальчик, которого она встретила. Теперь его сила возросла настолько, что даже Осколок в руках кажется бесполезным камешком. Но с ним он и вовсе непобедим, что подтверждается толстым слоем пепла, застлавшим собой и без того накрытые трупами поля.

Больше всего она переживала из-за того, что Флаури не доверился ей, не взял её с собой. Ведь они были неразлучны, несмотря ни на какие обстоятельства. Возможно, прошло то время, когда Тимбертону требовалась чья-то помощь, и он советовался с близкими, принимая важные решения.