Цена гордости

Уловив неприкрытый намек, я поспешила скрыться подальше. Сделав вид, что прогуливаюсь вдоль речки, подошла к Николаю и, глядя на воду, строго сказала:

– Рассказывай.

– Что рассказывать? – перепугался бедолага.

Видок у него и так был не очень: лицо бледное, губы дрожат, а сейчас и вовсе весь затрясся.

– Про Олесю рассказывай. Вы встречались, я знаю.

– Что? – оторопел парень. – Да мы с Олеськой никогда… И в мыслях не было… Кто вам такое сказал?

– Хорош придуриваться, – с грустью в голосе попросила я. – Могу ведь сразу в полицию пойти, там церемониться не станут. Подозреваемых у следователя особо нет, так что он в тебя вцепится похлеще голодной собаки в кость.

Николай сделался белым, как полотно.

– Я правду говорю… Мы с Олеськой не встречались. Дружили. Мы ведь с ней почти одного возраста, а тут, в поселке, скука смертная.

В этом я его прекрасно понимала, потому кивнула, безмолвно веля продолжать.

– Тетя Вера, Олеськина мать, никогда бы нам не разрешила общаться. Она за дочерью следила, шагу лишнего не позволяла сделать, – Коля поморщился. – Когда тетя Вера к нам приходила помогать, мы с Олеськой убегали в лес, к озеру. Туда местные почти не ходят, потому что пчелы дурацкие…

Он дотронулся до правого предплечья и я заметила пчелиный укус: кожа покраснела и опухла.

– Мы тайно виделись, болтали, жаловались на предков. Но больше ничего, – торопливо добавил Коля, видя мое выражение лица. – Хотели в город уехать… Я денег копил. Олеська тоже… Выпрашивала у матери иногда на сладости, иногда со сдачей обманывала.

Я вздохнула. Довести ребенка до воровства – это надо уметь.

– Олеська отца хотела найти… Думала, с ним ей лучше будет, чем с матерью.

– Отца? – встрепенулась я.

Коля, расслабившись, охотно принялся рассказывать:

– Ну, да. Все знают, что тетя Вера от рабочего забеременела… Олеся ее расспрашивала, и просила, и умоляла, да только так ничего про отца и не узнала. Но мысль ей эта крепко в голову засела. Можно сказать, отец – это ее золотой билет был. Она к Андрею, охотнику, ходила, у него выспрашивала…

– Узнала что-нибудь?

– Нет. Много лет прошло, у Андрея контактов тех рабочих не сохранилось. Олеська расстроенная до безумия была, плакала, на мне срывалась. Мы даже поругались, потом, правда помирились.

– И позавчера ты с ней не виделся?

Коля замотал головой.

– Нет. Дома был, у матери спросите.

– Спрошу, не сомневайся, – ласково пообещала я.

Николай затравленно огляделся, словно ожидал, что я прямо сейчас побегу к Марье с вопросами.

– Последний вопрос, и можешь идти. Как думаешь, кто Олесю убить мог?

Парень вытаращил глаза.

– Да я ж откуда знаю! Это полиции работа, вот пусть и разбираются.

– Хорош друг, – хмыкнула я. – Что, никаких мыслей?

– Нет, – жалобно протянул Коля, а у самого глазки так и забегали.

Я придвинулась ближе и зловещим шепотом спросила:

– Уверен? Тогда, получается, главный подозреваемый ты.

– Да вы что… Да я…

Поняв, что судорожный лепет на меня никак не подействовал, он медленно произнес:

– Был случай один…

Я приготовилась слушать, но Коля подло замолчал.

– Мне что, из тебя клещами все вытягивать?

– Да я просто не уверен… Ладно, слушайте. Короче, Олеська неделю тому назад обмолвилась, что нашла деньги. Мы же в город хотели сбежать, помните? Вот, она обмолвилась, что ей должны заплатить.

– За что?

– Я то же самое спросил, но она не ответила. Сказала, что хотела бы рассказать, да не может. Типа секрет, – Коля скривился. – Хотя мы вообще-то всем друг с другом делились. Ну, я пойду?

– Иди, – разрешила я.

Не скрывая радости, Николай выбрался из камыша и потрусил к дому. Я устало потерла ладонью висок… Тоже мне, друг. Олеся убита, а он только о своей шкуре думает.

В показаниях Коли я сомневалась. Вроде бы все складно, да только что мешало ему солгать?..

С другой стороны, парень не тянул на хладнокровного убийцу: вон как перепугался, все подчистую выложил. А если убивать не хотел, действовал в состоянии аффекта… Ясно было одно – утаивать такие сведения от полиции нельзя.

Я уже собиралась уходить, как ко мне вдруг подсел Анатолий.

– Грустите, Мирослава? Хотите, поплаваем вместе? – проникновенно спросил он.

Я хлопнула ресницами. Этого только не хватало…

– Плавать не умею, – развела я руками.

– Ничего, – обрадовался Анатолий. – Племянников научил, и вас научу.

Перспектива стать моим учителем показалась ему заманчивой: глаза засверкали, на лице появилась плотоядная улыбка.

«Пора сматываться», – поняла я.

– Я бы с удовольствием, да только обещала зайти к бабе Клаве. Сами знаете, у старушки непростой характер.

Упоминание незабвенной бабы Клавы здорово подпортило Анатолию жизнь: он скуксился, словно откусил половину лимона, и пробормотал:

– М-да, ваша правда… Клавдия Андреевна, пожалуй, ждать не будет. Тогда в следующий раз?

«В следующей жизни, – чуть не брякнула я. – А лучше – через две».

– Да-да, непременно…

Говоря все это, я маленькими шажочками попятилась назад. Анатолий с грустью во взгляде наблюдал, как потенциальная добыча ускользает из его рук. Чувствуя себя глупым кроликом, по счастливой случайности сумевшим сбежать из клетки, я галопом понеслась по дороге, остановившись только на перекрестке.

Пока я старалась отдышаться и раздумывала, что делать дальше, дверь магазина открылась и оттуда вылетел злющий, как черт, Кирилл Филимонов. Суровое выражение его лица не вязалось с коротенькими ножками, которыми он резво перебирал, пытаясь добраться до припаркованного на обочине внедорожника. Следом на крыльцо магазина выскочила Анька – волосы растрепаны, на щеках румянец.

– Беги, беги, – крикнула она Кириллу. – Да только от правды не убежишь…

Увидев меня, она осеклась. Филимонов, скосив глаза, тоже заметил мое присутствие, и рявкнул Аньке:

– Захлопнись, дура!

Я ошарашенно моргала, не зная, как вести себя в данной ситуации. То, что я стала свидетелем того, чего видеть не следовало, было ясно как Божий день, однако отреагировать как-то стоило.

Тем временем Филимонов запрыгнул в машину, завел мотор и умчался, поднимая клубы пыли, а Анька, присев на корточки, горько зарыдала. Я бросилась к ней.

– Не плачь, Анют… Что случилось?

Я неловко топталась рядом, слушая сдавленные рыдания. Повезло еще, что на улице никого не было.

Анька пришла в себя через пару минут: деловито вытерла слезы, поднялась и жестом поманила меня за собой в магазин. Я покорно пошла, гадая, что же не поделили между собой местная продавщица и зажиточный барин. Долго мучаться не пришлось: достав из-под прилавка бутылку водки, Анька наполнила рюмку, залпом выпила и сказала:

– Роман у нас.

Я вытаращила глаза.

– У кого?

– У меня и Кирилла.

– Но как же… Он же женат…

Тут я поняла, что несу чепуху, и опомнилась.

– Как вас угораздило?

Анька устало вздохнула, присела на стульчик и подперла щеку кулаком.

– Как угораздило? Интересный вопрос. Тут, в Лазурном, только приезжим хорошо. Вы от городской суеты отдохнете, а потом снова – в бурлящую жизнь. А мы словно в болоте варимся… Такая тоска иногда берет, хоть волком вой. На этой почве с Кирюшей и сошлись… Сначала вроде как интрига, азарт, боишься – вдруг кто узнает, скажет? А сейчас… Рутина.

Она налила еще рюмку, выпила и поморщилась.

– Кирилл расстаться предложил. Сказал, лучше остаться друзьями.

– А ты что?

– А я что? – криво усмехнулась Анька. – Послала его к черту. Как проблемы появились… Ай, ладно. Мирка…

Она схватила меня за руку.

– Не говори никому, ладно? Сил больше не было терпеть, так хотелось с кем-то поделиться. Да с кем? У нас на одном конце чихнут, на другом уже «будь здоров» кричат.

– Я никому не скажу. Но было бы честно оповестить обо всем Марью, – заметила я.

Анька махнула рукой.

– Они из-за детей живут. Слышала небось историю про Кольку? Кирилл жену так и не простил. Для всех видимость семьи есть, а на деле – соседи. Ты не подумай, это не он мне сказочку рассказал, а я глупая поверила, – торопливо добавила она. – С Марьей как-то разговорились…

– Но она не знает?

– О нас? Нет, конечно. К лучшему, – убежденно заявила Анька. – Бросить она его не сможет, так зачем душу человеку травить?

– Сомнительная забота, – не удержалась я.

– Уж какая есть. Не обижайся, Мирка, но наивная ты, как божий одуванчик. А жизнь – она вот такая.

Как бы мне ни хотелось пропустить слова Аньки мимо ушей, они все же достигли не только их, но и сердца. Что, если она права? Антон ведь тоже казался мне порядочным… Я верила, что у нас будет прекрасная совместная жизнь: семья, дети, дом, а в итоге осталась у разбитого корыта.

Анька снова потянулась к рюмке. Я поймала ее руку, сжала, и, заглянув в глаза, ласково сказала:

– Достаточно. Полдень, тебе еще работать…

На удивление, она прислушалась, убрала рюмку и заварила нам чаю. Пока я задумчиво дула в кружку, Анька успела разболтать все подробности романа с Кириллом. Чувствовалось, что ей просто необходимо выговориться: ни советов, ни осуждения она не ждала. Эффект попутчика – порой незнакомцу в поезде готов рассказать больше, чем самому близкому другу.

Из магазина я вышла с очумелым видом. Информация хоть и оказалась занятной, но была абсолютно бесполезной: к чему мне знать, что Кирилл обожает клубнику и имеет два шрама на животе? Сокрушенно покачав головой, я потопала к дому, неся в руке увесистый пакет – продукты заканчивались, а питаться все же стоило, иначе Анатолий будет приманивать меня как бродячую собаку сосисками.

Возле плиты на меня внезапно напало кулинарное вдохновение. Я вспомнила дни беззаботного детства, которые проводила у бабушки в домике, похожем на этот: деревянные ставни, светлые занавески, протоптанные тропинки в огороде, вкус кислой вишни на языке…

Бабушка любила меня баловать и с удовольствием готовила лакомства: пирожки с картофелем и капустой, блины со сметаной… Замешивая тесто, я повторяла ее движения – движения, хорошо знакомые всем женщинам до и после меня, и размышляла о том, что мне удалось узнать.

Вера воспитывала дочь в строгости, опасаясь, что та повторит ошибки матери. Олеся мечтала о вольной жизни: хотела сбежать в город и найти отца. У нее был союзник – Коля, конечно, если верить его словам… Среди разрозненных кусочков пазла я никак не могла нащупать главное – мотив.

Если знаешь мотив – знаешь убийцу. Но кому выгодна смерть Олеси?

Коля, опять же, должен был беречь девчонку, ведь она собиралась раздобыть крупную сумму денег. Вопрос: где? Неужто решилась кого-то шантажировать? Или украсть?..

Пироги получились на славу – пышные, румяные, с золотистыми боками. И в большом количестве. Я горестно вздохнула – сказалась моя любовь к размаху. Может, отнести часть Макару? По-соседски…

Поняв, что уже придумываю повод заглянуть к нему в гости, я разозлилась и пироги все же понесла, но не ему, а бабе Клаве. Порадую одинокую старушку – Костя, хоть и привозил еду, все же поваром не был, поэтому в холодильнике у Клавдии Андреевны толпились лоточки с готовой продукцией.

– Мирка, ну кудесница, ну волшебница, – вздыхала та, жуя пироги. – И кому такая девка достанется…

Я, развесив уши, с упоением внимала ее речам. Похвала – единственное, что никогда не надоедает, но пора было вспомнить и о делах. Зайти я решила издалека, туманно сказав:

– Была на речке, там ребята бегали, Анатолий сосиски жарил… Такая трагедия, а все будто уже забыли.

– Моя хата с краю, – хмыкнула баба Клава. – Не убиваться же им.

– Вера потеряла единственную дочь… Вы говорили, Андрей, который охотник, тоже потерял сына. Наверное, только они вдвоем сейчас и способны понять друг друга.

– Верные слова говоришь, Мирка. Да только Андрей вряд ли сможет Веру утешить. Нелюдимый он, даже в поселок редко приходит. Живет один, сам хозяйство содержит, посторонних не жалует.

– А жена что?

– Ушла она, – вздохнула старушка. – Лет десять назад. Как поняла, что сына не найти, так вещи собрала и укатила.

Я взглянула на пироги. Стало быть, Андрей живет один и выпечке вполне может обрадоваться.

– А ведь Андрей и Вера связаны, – заметила я. – Это же у него рабочие трудились… Один из которых Олесе отцом приходится.

– Коли Вере была б нужда кавалера отыскать, так она бы давно к Андрею обратилась. А, может, и обращалась. Мне то неведомо, – ответила баба Клава. – Да только чую, слишком стара история. Лет-то сколько прошло…

Она вернулась к пирогам, а я засобиралась домой – день клонился к вечеру, в такое время к охотнику соваться смысла нет. Еще пристрелит в темноте…

«Если бы с выпечкой не провозилась, успела бы», – с досадой подумала я, но махнула рукой. Все, что не делается – то к лучшему.

Перед сном я заняла пост с книжкой в руках у яблони. Машина Макара стояла возле дома, но сам он носа не выказывал, хотя в окнах горел свет. Сама не знаю, чего я ожидала увидеть, но поведение соседа меня сильно беспокоило: внезапное появление в захудалом местечке, ковер, ярый интерес к моей персоне…

«Может быть, у человека трудности, а ты выдумываешь», – сказала я самой себе и захлопнула книжку.

Стало ясно, что ничего путного ждать не стоит: в Лазурном царила тишина и темень. В другое время я бы насладилась пением сверчков и густым запахов цветов, но в свете последних событий…

«Убийца где-то здесь, – решила я. – Ближе, чем ты считаешь.

По своему опыту я знала, какими хитрыми и прозорливыми бывают преступники. Можно несколько лет жить с человеком под одной крышей и не догадываться, что в гараже он прячет не инструменты, а окровавленные ножи. Вспомнив выпуск, изобилующий кровожадными подробностями, и убитую горем женщину, оплакивающую своего мужа, который оказался хладнокровным убийцей, я вздрогнула. А ведь она каждый день грела ему ужин, провожала на работу…

Невольно мой взгляд упал на забор. За ним по-прежнему было тихо, свет в окнах уже не горел. Зачем Макар приехал в Лазурное? Я перебирала разные идеи, дергала их, словно ниточки, пытаясь распутать клубок, но все они казались фальшивыми.

– Ладно, – шепнула я себе. – Пора отправляться спать.

Сон не шел. Пролежав в кровати добрый час, я встала и снова выскользнула во двор. Фонарей в Лазурном кот наплакал, ближайший – у перекрестка, и его мощности банально не хватало, чтобы осветить всю улицу, потому она тонула во тьме.

Но даже в ночной мгле я сумела разглядеть две фигуры, крадущиеся вдоль забора. На мгновение дыхание перехватило, сердце тревожно забилось в сумасшедшем темпе. Фигуры – невысокие, щуплые, осторожно направлялись к лесу. В руках у одной было что-то длинное, вытянутое… Что-то очень знакомое, но я никак не могла сообразить, где раньше видела такой предмет.

«Час от часу не легче, – досадливо поморщилась я. – То убийство, то жулики какие-то…».

Лазурное перестало казаться тихим и уютным местом. Недолго думая, я последовала за фигурами, которые уже миновали дом Макара и бодренько направлялись в лес по той самой тропинке, ведущей к озеру.

Я, согнувшись в три погибели, неотступно шла за ними. Через десять минут слежки моя спина активно начала намекать на недопустимость подобной позы, но делать было нечего: терпя боль, я перебиралась от куста к кусту, проклиная про себя любителей шастать по лесу.

Втроем мы пробрались мимо пасеки и оказались под сенью густых деревьев. Парочка, решившая прогуляться ночью, включила фонарик. Его тонкий луч метался, выхватывая стволы деревьев и корни, выступающие из почвы, но лиц я не видела.

Наконец мы пришли: парочка остановилась возле кряжистого дуба, один направил фонарик куда-то вниз, а второй, крякая от усердия, начал копать. Я похолодела, гадая, что же они такое там выкапывают? Или закапывают?

Как назло, работали они молча, в тишине, заставляя меня мучаться догадками насчет их личностей. От досады я не замечала ни комаров, ни других прелестей ночного леса, пристально следя за действиями парочки. Вскоре удача повернулась ко мне лицом – утирая пот со лба, один из них сказал тоненьким голоском:

– Аристюша, ты не там копаешь… Надо взять левее.

– Да, Анжелочка, – приторно откликнулся Аристюша, вернее, Аристарх Лопаткин.

Я вздохнула. А ведь права баба Клава оказалась… Тихие, безобидные старички, самозабвенно нюхающие цветочки, что-то явно скрывали.

– Вон, кажется, я вижу…

– Где, рыбонька моя?

– Да вон, слева…

– Это корень, моя ласточка.

Работа вновь возобновилась. Я терпеливо сидела в кустах, ожидая, когда Лопаткины закончат обстряпывать свои делишки.

– Погоди, там что-то блеснуло…

Аристарх, тяжело дыша, оперся о черенок лопаты. Анжела подошла ближе, присела и руками принялась разрывать землю. Я вытянула шею так сильно, что позавидовал бы любой гусь, но, как ни старалась, сумела рассмотреть только что-то маленькое, похожее на сверток. Судя по шелесту, то, что покоилось под корнями дуба, было упаковано в полиэтиленовый пакет.

– Нашла?

– Да, Аристюша, нашла, – радости в голосе Анжелы было немерено. – Закапывай скорее, и пойдем отсюда, не дай бог кто увидит…

Лопаткин, крякнув, снова принялся орудовать лопатой. Глядя на то, сколько силы в руках у сухонького старичка, я невольно прониклась уважением и решила не сбрасывать его со счетов. Такой и с Олесей справиться мог… Но что они там выкопали? Улики?..

Ясно было одно: пора уходить, если я не хочу повторить судьбу Красной Шапочки. Я приготовилась к стратегическому отступлению, как вдруг почувствовала прикосновение к плечу.

Вся кровь бросилась в лицо, в голове разом всплыли рассказы бабы Клавы о русалках, леших и прочей нечисти. Я открыла рот, собираясь издать крик о помощи, но чья-то рука коварно зажала его, отчего вышло только мычание.

«Где наше не пропадало!», – решила я, и укусила ладонь врага. Напавший на меня слабо охнул, ослабил хватку, я повторно открыла рот…

– Мира, – зашипел враг подозрительно знакомым голосом. – Не вздумай орать.

От удивления я так и застыла.

– Рот закрой, муха залетит, – шепотом буркнул Макар. – Узнала их?

– Предположим, – не стала я сдавать Лопаткиных. – Ты что здесь делаешь?

Вопрос мой загнал Макара в тупик, впрочем, он быстро сориентировался и спросил:

– А ты?

– Проявляю бдительность, как законопослушная гражданка.

– Как интересно ты назвала свою привычку совать нос туда, куда не следует, – хмыкнул он. – Знаешь, в старости из тебя получится образцовая старушка, сидящая на лавке у подъезда.

Намек на грядущую старость меня сильно опечалил, потому я рявкнула:

– Иди-ка ты…

– Тише, – Макар схватил меня за руку.

Лопаткины тоже притихли, вслушиваясь в звуки ночного леса. Анжела дрожащим голоском протянула:

– Аристюша, мне кажется, там кто-то есть…

– Уходим, – одними губами произнес Макар.

Спорить с ним желания не было. Пригнувшись, точно воры, мы заторопились покинуть злосчастное место. Все это время Макар крепко держал меня за руку, и это, признаюсь, было приятно – идти, будучи поддерживаемой кем-то. Двигался сосед споро и легко, точно прогуливался по набережной, а не продирался сквозь кусты, и я с грустью подумала, что следует присмотреться к нему получше.

Возле тетушкиного дома я сообразила, что Макар собрался ко мне в гости, и выразила легкое недоумение.

– Я девушка приличная…

– Пошевеливайся, если не хочешь, чтобы о нашей прогулке узнали, – приказал Макар.

Я взглянула на него и опечалилась еще больше: улыбка пропала, лицо приобрело жесткое, даже жестокое выражение. В доме моя рука по инерции потянулась к выключателю, но была перехвачена – с усмешкой в голосе Макар сказал:

– Не вздумай… В такое время ты должна спать.

– Я бы с радостью, да боюсь, кошмары приснятся, – огрызнулась я, но руку от выключателя все же убрала.

Мы расположились возле окна, разглядывая улицу. Вскоре появились Лопаткины: Аристарх тащил лопату, а Анжела нежно прижимала к груди сверток. Макар хмурил брови и о чем-то размышлял, я же переминалась с ноги на ногу.

– Это та пара, что живет в начале поселка, верно? – проявил чудеса сообразительности Макар. – Чудаковатый профессор и его жена.

– Лопаткины, – подсказала я.

– И что они делали в лесу?

– Копали.

– Что?

– Господи, откуда я знаю? – разозлилась я. – Ты, вообще-то, тоже присутствовал. Как, кстати, ты там оказался?

– Смотрю в окно: крадется какая-то парочка. Только я хотел выйти, как вижу тебя, перебегающую от куста к кусту, – Макар уселся на стул, продолжив буравить меня насмешливым взглядом. В темноте его глаза казались светлыми и прозрачными, как вода. – В весьма интересном виде.

Медленно, но верно до меня дошло осознание – торопясь проследить за Лопаткиными, я выскочила в одной футболке, которую использовала для сна. Она, пусть и прикрывала причинные места, все же была коротковата, и в свете этих новостей насмешливый взгляд Макара приобрел несколько иное значение.

Прикрываться и натягивать футболку на колени я не стала. Вместо этого спросила:

– И ты еще меня упрекал в любопытстве?

Он развел руками.

– Ты направлялась в лес, одна, ночью, следя за людьми, явно собирающимися совершить неправомерные действия. Как я мог оставить тебя?

– Хорошая сказочка, – кивнула я. – А если попробовать еще раз?

– Давай-ка лучше поговорим о тебе, – предложил Макар. – Зачем ты потащилась в лес, где недавно убили девушку?

Предложение мне его, ясное дело, не понравилось. Я пожала плечами, повторив то, о чем сказала ранее:

– Исполняла гражданский долг.

– А еще паркуешься только в положенных местах, переходишь дорогу на зеленый свет, – кивнул Макар. – Да ты прямо золото.

Заподозрив в его словах издевку, я упрямо повторила:

– Мне показалось это подозрительным, вот я и пошла.

Макар посмотрел на меня с жалостью.

– У тебя явно проблемы с доверием, Мира.

– Не люблю обжигаться. Так ты ответишь на мой вопрос? Зачем следил за мной?

– Беспокоился.

– У тебя явно проблемы с честностью.

Мы буравили друг друга пристальными взглядами. Да уж, диалог явно зашел в тупик.

Поняв, что так мы далеко не продвинемся, Макар сказал:

– Девушку убил кто-то из поселка. Хочу выяснить, кто.

– Похвальное стремление. Одного не пойму: зачем человеку в отпуске рыскать по окрестностям? Каков твой интерес?

– Считай, это мое хобби, – издевательски ответил Макар. – Ты вот у нас девушка сознательная, а я обожаю головоломки. Да и с развлечениями в Лазурном туго.

– Поехал бы в другое место.

– А мне здесь нравится. Виды… Красивые, – он посмотрел на мои ноги.

– Доброй ночи, – холодно произнесла я, намекая, что он явно засиделся в гостях.

Нехотя Макар поднялся, прошел к двери, но возле нее остановился. Я, скрестив руки на груди, молча ждала, когда ему надоест валять дурака.

– Я правда хочу найти убийцу, – тихо сообщил он. – И, будь уверена, я его найду. С тобой или без тебя – решать уже не мне.

– Ты предлагаешь работать вместе? – не поверила я своим ушам.

Макар кивнул.

– Ты со многими здесь знакома. Клавдия Андреевна относится к тебе как к внучке, а для меня лишнего слова жалеет.

– Да она мороженым растеклась, – фыркнула я.

Макар, не сдержав улыбки, согласился:

– Она со мной любезна, но откровенничать не спешит. А с тобой, судя по беготне по поселку, весьма щедра на сплетни.

Я задумалась. С одной стороны, помощник не помешал бы, но с другой… Макар явно не договаривал чего-то. Может, в детстве он мечтал стать полицейским, вот и решил воплотить мечту в реальность?..

«Держи друзей близко, а врагов еще ближе», – вспомнилось мне.

– Хорошо, – я жестом указала ему на кресло. – Я пока заварю чай, а ты расскажи, что удалось выяснить.

– Кофе, – быстро попросил Макар.

Я усмехнулась. Стало быть, не одной мне тяжело дается отлучение от цивилизации.

Пока я возилась с туркой, Макар делился сведениями. Узнать получилось не очень много: Олесю убили, подкравшись со спины. Некто ударил ее обрубком ветки по голове, а затем задушил, используя бельевую веревку. Ни ветки, ни веревки на месте происшествия не обнаружили, ровно как и других следов. Застигнутая врасплох девушка, скорее всего, даже не видела лица убийцы.

– Не видела, но знала, – медленно произнесла я.

Макар бросил на меня острый взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

Я рассказала о последних словах Олеси, не забыв упомянуть про ее дружбу с Николаем.

– Она была очень напугана. Твердила, что он ее убьет, но я решила, что это преувеличение, – призналась я. – Знаешь, как в детстве говорили… Мама меня убьет. Если бы я…