Цена гордости

Архелая Романова

Цена гордости

Глава 1

Мой сосед – маньяк. Не спрашивайте, откуда я это знаю – иначе мне придется расписаться в собственном одиночестве и совершеннейшем унынии дивного местечка под названием Лазурное. Крохотный поселок за сотню километров от города, зеленый лес, шумная речка и… Глухая тоска.

Скажите честно, кто из вас хотя бы раз не смотрел в окно на соседский огород? Не прислушивался к крикам, доносящимся откуда-то сверху? Не ловил жадно сплетни, перетираемые продавщицей в магазине?

Вот-вот. Но если большинство людей делает вид, что чужой быт им не интересен, то я, напротив, этого не скрываю. Обстоятельства моей жизни сложились таким образом, что целых два месяца мне надлежит провести в Лазурном – в маленьком домике моей тетушки, которая была так любезна, что пустила меня погостить. Не бесплатно, конечно же. Но сделала скидку в пять процентов – и вовсе не из-за родственных связей, а по доброте душевной.

И вот я оказалась в Лазурном с чемоданом в одной руке, последним на ближайшие два месяца хорошим кофе в другой, и с неизмеримой тоской в глазах. Радовало одно – дом тетушки обладал всеми удобствами, значит, не придется скакать галопом через весь сад в туалет.

Первую неделю я наслаждалась красивыми видами природы. Бродила по лесу до посинения, спотыкалась о разбросанные еловые шишки и носила панамку с гордым видом. Пару раз искупалась в озере, но вода там была такая холодная, что уже через пять минут я, стуча зубами, вылезала обратно.

Вторую неделю я провела в саду, развалившись на шезлонге под яблоней и читая книжки. Сказочные миры проносились перед глазами, принцы спасали принцесс, которые уходили от них к драконам… Изредка я лениво протягивала руку и щипала малину с ближайшего куста, которую тетушка запретила есть. Из вредности, потому что у нее самой аллергия.

Словом, к третьей неделе я взвыла. Сельский пейзаж осточертел, жара измотала, комары раздражали сильнее цен на продукты… И когда я, осоловевшая от выпитого количества чая, вылезла вечером на крыльцо, чтобы вкусить немного прохлады, к соседнему дому подъехала машина.

Совершенно подозрительный автомобиль – черный, наглухо тонированный, что запрещено, кстати, с блестящими боками. Транспорт выглядел инородно на фоне уютных домиков, что не могло не настораживать. Решив поступить как бдительная гражданка, я скатилась с крыльца, согнулась в три погибели и доковыляла в подобной позе до забора, где немедленно прильнула лицом к щели между досками.

Открылась калитка, впуская прибывшего владельца. Высокий, хорошо сложенный мужчина в синей футболке и джинсах. На носу у него красовались солнцезащитные очки – и это вечером! – но гораздо более интересными были его действия: он волок по земле массивный ковер, скатанный в упитанный такой рулон.

Я нахмурилась. Конечно, у меня тоже были вещи, с которыми я не любила расставаться: телефон, патчи для глаз, спасающие от отеков, наушники… Но ковер? Вариант того, что сосед настолько прикипел к изделию, что решил взять его с собой, я отмела сразу, и приготовилась смотреть, что будет дальше.

Но дальше не произошло ничего увлекательного. Мужчина втащил ковер в дом, принес из машины пару пакетов, одну спортивную сумку, включил сигнализацию и скрылся за дверью. Через минуту в окне зажегся свет, а еще через тридцать секунд мужская рука властно задернула занавески.

Я чуть не заплакала от досады. И как, спрашивается, теперь следить за новоприбывшим объектом? Соседский дом слева пустовал, напротив жила одинокая глухая бабка, а справа от нее – семья с пятью детьми, которых я обходила за три версты.

Расстроившись, я вернулась в тетушкин дом, тоже задернула занавески – из вредности – и устроилась на диване с книжкой в руках. Приключения очередной плененной принцессы так меня увлекли, что я не заметила, как время перевалило за полночь.

Стрелки на часах показывали пятнадцать минут первого – самый подходящий час для убийц, преступников и нечисти. Мне вспомнилось, как баба Клава буквально вчера уверяла в том, что в озере живут русалки, а по ночам в селе шастают черти. Конечно, в эту чепуху я не верила. Но, подумав, все же решила закрыть окно.

Как любила говаривать моя бабушка – береженого Бог бережет.

Рамы были современными, пластиковыми, но отчего-то заедали. Свет в гостиной уже давно был погашен, так что я беспрепятственно отдернула занавеску и навалилась всем весом на окно, не беспокоясь о чужих взглядах. В Лазурном царила ночь, которую сопровождала сонная тишина – не лаяли собаки, не стрекотали сверчки, не…

Я забыла, о чем думала, когда вновь увидела фигуру соседа. Он стоял на крыльце и курил – в темноте хорошо был виден тлеющий огонек сигареты, – а у его ног лежал тот самый ковер.

Я прищурилась изо всех сил, жалея, что не взяла с собой бинокль. Спустя минуту тщательного разглядывания вынуждена была признать: да, это тот самый ковер, который сосед зачем-то сначала внес в дом, а после вытащил на улицу. Подозрительно? Еще как!

От напряжения я даже вспотела и временами забывала дышать, притаившись возле окна. Докурив, сосед отправил бычок в пепельницу, шагнул к двери, но потом вдруг развернулся и со злостью пнул ковер.

Я ахнула, тут же прикрыв рот рукой. Мое любопытство, до этого сравнимое с пожаром, разрослось до извержения Кракатау. В этом пинке – размашистом и сильном – отчетливо читалась злость, даже ненависть. Но за что, спрашивается, можно ненавидеть ковер?

В ту ночь я вертелась на кровати без сна, перебирая различные варианты. Что только не приходило мне на ум! Но самым очевидным, конечно же, был труп. Являясь поклонницей детективного жанра, я прекрасно знала, как неопытные убийцы любят прятать тела в ковры, чтобы незаметно унести их с места преступления.

К чести моей матушки, вложившей в меня веру в людей, ставить соседу неутешительный диагноз «убийца» я пока не стала. Но знала – с завтрашнего утра глаз с него не спущу. Встану с рассветом и буду следить за ним весь день – и ночь, ведь, как известно, самые грязные делишки обстряпываются под покровом темноты.

Успокоенная этими мыслями, я благополучно заснула. И проснулась… В полдень. Влажная от пота, с головной болью и скрученным одеялом под поясницей. Увидев время, я бросилась к окну и огорченно поджала губы – машины соседа возле забора не было.

«Рано утром погрузил труп в багажник и повез в лес – избавляться», – мрачно констатировала я.

Стало ясно, что сыщик из меня никакой. Сей факт так раздосадовал, что я напилась холодной воды из холодильника, приняла прохладный душ и вышла на улицу.

Сдаваться я не собиралась, поэтому мой путь лежал к дому бабы Клавы – одинокой, глухой и пожилой женщины. Правда, я сразу заподозрила, что баба Клава только притворяется глухой, потому что любый журналист позавидовал бы тому, с какой скоростью свежие сплетни достигают ее старческих ушей.

Постучав ради приличия, я протиснулась через калитку, миновала заросли ярких цветов и поднялась по ступенькам на террасу. Здесь у бабы Клавы располагался пост – плетеное кресло, которое она не покидала ни на минуту, зорко высматривая все, что творилось в окрестностях.

– Добрый день! – гаркнула я. – Баба Клава, как здоровьице?

– Хорошо, – завопила бабка во весь голос.

Я поморщилась – легкие у нее были поистине богатырскими.

– Ты как, Мирка?

– Не жалуюсь, – заорала я в ответ.

Со стороны мы напоминали двух пациентов психиатрической клиники. Помявшись ради приличия, я присела на стульчик рядом с креслом, сложила руки на коленях и уже вполголоса спросила:

– Вчера сосед новый приехал. Видели?

Баба Клава кивнула, не отнимая глаз от пряжи.

– А ну как же. Видала, как не видать. В половину десятого прибыл, один, с вещами. Утром в семь укатил.

Я невольно прониклась уважением к бабе Клаве, которая, в отличие от меня, не поддалась соблазну поспать до обеда.

– Вы знаете его?

– Нет, – с явной неохотой призналась баба Клава. – Раньше там Бирюковы жили, да прошлым летом продали дом. Этот, новый хозяин, всего два раза приезжал: осенью, когда, значитца, ему ключи передавали, и весной. Видать, проверял, не случилось ли чего за зиму. Дома хоть и крепкие, а всякий надзор нужен, вон на прошлой неделе у меня чего-то с насосом приключилось, пришлось Михалыча звать…

Я с умным видом закивала.

– Получается, ничего о нем неизвестно? Даже имени не знаете? – дождавшись, пока поток бурчания стихнет, спросила я.

– Имя знаю. Светка Бирюкова сказала, а я запомнила. Макаром кличут.

«Макар», – мысленно повторила я про себя. Имя было необычным – ни одного Макара я не знала. И, признаться честно, соседу шло – даже если я не видела его лица, то отличное телосложение точно не осталось незамеченным.

– Ладно, побегу. В магазин нужно, купить кое-чего, – лихо соврала я. – До свидания.

– Ишь, понеслась, стрекоза, – раздалось вслед неодобрительное.

Я уже и впрямь неслась по пыльной дороге к магазину. Местная продавщица, Анька, была девушкой одинокой и молодой, поэтому пропустить мимо глаз такой объект, как Макар, точно не могла. Оставалось лишь надеяться, что он посещал магазинчик – вчера вечером или сегодня утром.

Анька корпела над сканвордом. При виде меня она встрепенулась, затем разочарованно махнула рукой:

– А, это ты. Слово из шести букв, название страны Восходящего Солнца?

– Япония. К тебе сегодня мой новый сосед не заходил?

Анька тут же захлопнула сканворд.

– А я думала: чей, откуда? Сказала, что раньше его здесь не видела, а он мне – я тут нечасто бываю. И ушел. Даже не улыбнулся, – пожаловалась она.

Я с сочувствием кивнула и придвинулась поближе.

– Макаром его зовут, в доме Бирюковых теперь живет. Сосед мой новый.

– Познакомились уже, значит? – с нотками ревности осведомилась Анька.

Я неопределенно пожала плечами.

– Да так… Покупал-то хоть что? Не водку?

– Какая водка, – замахала она руками. – Он же на машине, я в окошко видела. Сигареты попросил, дорогие, у нас таких нет. Ну, я ему дала, что было. Картой расплатился и ушел.

Я вздохнула. Да, негусто.

Поболтав ради приличия с Анькой о погоде и прочих мелочах, я купила бутылку воды и убралась восвояси.

На улице воцарилось страшное пекло – солнце жарило изо всех сил, сопротивляясь скорому приходу осени. Жужжали пчелы, из-за заборов доносился победный клич топора, кряканье уток и шумные визги детей. Мимо промчалась стайка ребятишек – с надувными кругами, в смешных панамках, они торопились на речку, чтобы успеть наплаваться вдоволь до захода солнце. Откуда-то потянуло дымком – с наслаждением втянув летний воздух, пахнущий полынью, чабрецом и медом, я медленно шла вдоль домов.

За три недели в Лазурном я познакомилась почти со всеми жителями. На окраине жил дед Григорий – хмурый старик с ясными глазами, гордый владелец пасеки. Подходить к нему я побаивалась, поскольку Григория всегда сопровождало несколько пчел – точно верные собаки, они кружились рядом, бдительно отгоняя посторонних.

Анька, продавщица в местном магазинчике, жила возле места работы – только дорогу перебежать. Рядом с ней обосновались городские, как их презрительно называла баба Клава – приезжали только на лето, а с холодами возвращались в столицу.

Напротив «городских» жили мать с дочерью, следом за ними – семья из трех мужчин и одной женщины. Они, хоть и были местными, выглядели нелюдимыми – дом покидали редко, в основном работали в огороде да саду, разводили живность. Раз в две недели отец семейства, Кирилл, ездил в город – сбывать плоды своих стараний, и мог захватить кого-то в попутчики.

Мне с соседями одновременно и повезло, и нет. С одной стороны, пустующий дом слева обеспечивал тишину, а вездесущая баба Клава, живущая напротив, охраняла покой улицы почище любого пса. С другой…

«Скука смертная», – решила я, пиная камушек, заманчиво расположившийся посреди дороги. Он пролетел пару метров и врезался в бок проезжающей мимо машины, чье приближение я проворонила, погрузившись в собственные мысли.

Щ-щелк!.. Оставив на боку уродливую линию, камушек упал в траву и затерялся. Машина остановилась. Предчувствуя недоброе, я замерла, как заяц, готовясь броситься наутек.

Дверца со стороны водителя открылась, над крышей автомобиля показалась чья-то голова… Я готова была взвыть от ужаса, потому что водителем оказался Макар – тот самый любитель ковров и подозрительный во всех отношениях тип.

Обойдя машину, он посмотрел на царапину, затем перевел взгляд на меня, мысленно подсчитывающую размер ущерба. Автомобиль был не просто дорогим – он был очень дорогим. Не нужно быть автолюбителем, чтобы распознать марку по заглавным буквам «L» и «R».

Макар сдернул с носа солнцезащитные очки и предельно вежливо осведомился:

– Скажите, вы питаете ко мне какой-то особый интерес или просто ненавидите всех новоприбывших?

Глаза у него оказались светлые, как льдинки, взгляд – холодный. Я будто снова окунулась в ледяное озеро в лесу и, стуча зубами, не могла вымолвить и слова в ответ.

– Притворяетесь немой? – издевательски спросил Макар. – Может, еще и убежите?

Признаться, подобного рода мысли посетили мою голову, как только камушек решил подправить блестящий бок его машины. Представив, как меня потом будут искать с полицией, я опомнилась и проблеяла:

– Извините.

– За что извините? – насмешливо уточнил он. – За вашу слежку ночью или испорченное лакокрасочное покрытие?

Желание сигануть в кусты и броситься куда глаза глядят стало непреодолимым. Краска стыда залила щеки, глаза предательски забегали. Понимая, что Макар каким-то образом увидел меня вчера, приклеившуюся к забору, я вздохнула.

– Ничего против вас я не имею. Камушек… Это случайность. Я не слышала, что вы едете, – объяснила я. – Ущерб, разумеется, возмещу.

Удовлетворенным Макар не выглядел. Облокотившись на бок машины, он уточнил:

– А что по поводу слежки?

– Вы показались мне подозрительным, – буркнула я.

Вот еще – оправдываться перед ним! Вел бы себя, как все нормальные люди, так и вопросов бы не возникло.

– Да? И в чем же я подозреваюсь?

– Ни в чем, – я уже мечтала поскорее скрыться в доме и в одиночестве переварить чувство стыда, – новый человек в поселке, вот я и решила присмотреться… Еще раз прошу прощения.

– Прощаю, – кивнул Макар.

Этот наглый, снисходительный ответ вышел у него до того естественным, что я невольно представила соседа в роли какого-нибудь мафиози, царственно протягивающего руку для поцелуя. И разозлилась.

– Давайте обменяемся номерами телефонов, – сухо предложила я. – Сообщите мне сумму ущерба, чтобы я могла…

Макар поднял обе руки вверх, прерывая мою речь.

– Я же сказал – я вас прощаю. Ничего не нужно. Хотя нет, постойте… Одна просьба все же есть.

– Какая? – насторожилась я.

Ну не верилось в подобное благородство! Ему ведь все крыло перекрашивать – процедура дорогая и хлопотная.

– Умерьте свое любопытство в отношении меня, – посоветовал он с ухмылкой. – А то знаете: любопытной Варваре…

Не договорив, Макар сел в машину и захлопнул дверь. Через мгновение автомобиль бодро рванул вперед, подняв клубы пыли. Я закашлялась, прижала руку ко рту и, часто моргая, чтобы избавиться от песка в глазах, выругалась.

Если раньше сосед казался подозрительным, то сейчас он переместился в список одиозных личностей. Испытывая желание крикнуть что-нибудь грубое ему вслед, я побрела следом за машиной, размышляя о том, что же все-таки Макару понадобилось в поселке. Красивый, на дорогой машине, молодой – такие предпочитают отдыхать где-нибудь за границей, в окружении красавиц, а не прозябать в крохотной деревушке, где из развлечений – речка да пчелы. И гуси, которые так и норовят ущипнуть тебя за ногу.

– Мирка!

Зычный голос бабы Клавы был способен поднять роту солдат, а уж вытащить меня из омута мыслей и подавно. Нехотя зайдя во двор, я поднялась по ступеням и, стараясь скрыть досаду, спросила:

– Что, баб Клав?

– Мирка, – прищурилась старушка, заговорив уже обычным голосом. – Чего такая хмурная? Обидел кто?

Испытывая детское желание пожаловаться, я шмыгнула носом и устало ответила:

– Да споткнулась просто, ногу подвернула. Все в порядке.

– Ну-ну, – не поверила проницательная баба Клава. – С соседом-то познакомилась? Только что мимо проехал. Свидеться должны были.

– Лучше б не знакомилась, – в сердцах воскликнула я.

– Не понравился? – коротко осведомилась баба Клава.

Я мотнула головой.

– Наглый очень. Наверняка о себе высокого мнения… Не люблю таких.

«А раньше любила», – прорвался сквозь заслон гнева внутренний голосок. Я же могла только велеть ему замолчать: потому что раньше и вправду любила… Взять хоть Антона.

«Но все это осталось в прошлом», – поспешила я себя успокоить.

– Да? А мне ладным показался, – усомнилась баба Клава.

Глаз у старухи был наметан, так что я подивилась. Неужели Макар и впрямь неплохой человек, а я просто из-за обиды на него взъелась?

– И хорошо, что въехал, негоже дому пустовать, – продолжила баба Клава. – Бирюковы-то в спешке собрались, все побросали, а дому пригляд нужен…

– Почему в спешке? – машинально поддержала я разговор.

Баба Клава усмехнулась.

– Ничего ты не знаешь, Мирка, три недели тута живешь, а слышать и видеть не хочешь. Ну, вспомни-ка, кто у Аньки, продавщицы нашей, в соседях?

– Вера с дочерью, – не сразу вспомнила я имя худой и невзрачной женщины.

Дочь у нее была под стать – бестелесная, точно призрак, молодая девчонка с длинной косой.

– Ну, – кивнула баба Клава. – А с ним-то рядом кто живет?

– Филимоновы? – с надеждой ответила я.

Та нелюдимая семья – трое мужчин, одна женщина. Я даже не знала, кто из них кому кем приходится. Только имя хозяина дома – Кирилл.

– Филимоновы, Кирилл и Марья, крепко с Бирюковыми дружили. Одного возраста, считай, – с упоением причмокнула губами баба Клава, смакуя сплетни. – Раньше Степан в город ездил, бизнес у них был: первый свиней разводил да птицу, второй договаривался да продавал. Марья с Светланой, женой Степана, тоже не разлей вода были. И дети у них вместе бегали. Да только пошла молва-то…

Баба Клава замолчала.

– Какая? – не утерпела я.

– Старший сын Филимоновых, Колька, с возрастом уж больно на Степана стал похож.

Я прикусила губу, представляя, как подобную схожесть восприняли в маленьком поселке. Злые языки похлеще острых ножей будут.

– Ну, копилось-копилось у Кирилла, а в том году не выдержал мужик. Праздновали день рождения Марьи, за столом сидели… Тут разговор и начался. Уж не знаю точно, да только вроде как признала Марья вину-то. Нагуляла парнишку, – поделилась баба Клава. – Скандал был знатный, аж до драки дошло. Дед Григорий бегал разнимать, полицию вызывали… Ой, что было!

Старуха даже помолодела на несколько лет, с воодушевлением рассказывая о распрях соседей. Я вздохнула: вот что скука с людьми делает, будешь рад и крови.

– Бирюковы развелись, дом продали да уехали. Филимоновы остались. Ну, как, двое детей все же, пусть старший и не родной, решили семью сохранить. Вот таки дела, – подытожила баба Клава. – Идем хоть чай попьем, Мирка. Подсобишь мне маленько…

Не спрашивая, она тяжело поднялась и заковыляла в дом. Пришлось подчиниться – отказать пожилому человеку я попросту не могла, так что не только чай попила, но и перемыла всю посуду. Баба Клава тем временем ударилась в воспоминания – вскоре я знала поименно не только всех жителей поселка, но и тех, кто давным-давно уехал.

Сжалилась она надо мной только к вечеру, когда солнце низко опустилось и повисло, задевая брюхом крыши домов.

– Ладно, иди уж, Мирка. Да спасибо за помощь. Хорошая ты девка, пусть и с тараканами, – баба Клава постучала пальцем по виску. – А на соседа не серчай раньше времени. Да, и это…

Она окликнула меня уже у самой двери.

– Купаться не ходи сегодня.

– Да я и не думала, – искренне удивилась я.

– Вот и славно. В такой день от воды следует подальше держаться.

Любопытство мгновенно взяло верх. Рискуя нарваться на еще один часовой рассказ, я все же спросила:

– В какой?

– Ильин, – нравоучительно ткнула пальцем в стену баба Клава.

Я невольно уставилась на календарь – второе августа.

– Почему же нельзя?

– Нечисть прячется от Ильи в воде, – коротко ответила старуха. – Да и заболеть можно. Ой, Мирка!

Она неожиданно рассердилась.

– Бестолковая ты девка, да любопытная! Все тебе знать надо. Сказано же – не ходи.

– Не буду, – пообещала я.

И не солгала – купаться я и впрямь не планировала.

С улицы послышался шум автомобиля. Выглянув, я увидела серый внедорожник, паркующийся прямо перед домом.

– Что там, Костик приехал? – старушка вытянула шею.

Костя, внук бабы Клавы, исправно приезжал раз в неделю – привозил продукты, лекарства, всякую мелочь. Присматривал, в общем. В прошлый приезд я попросила привезти из города кофе и шоколад – с этим в местном магазине туго.

– Костик, – подтвердила я. – Встречайте.

Тут же раздались тяжелые шаги. Войдя в дом, Костя по-хозяйски осмотрелся и, увидев меня, заулыбался.

– Мирка! А ты чего тут? Случилось что?

– Нет, я так, в гости зашла. И тебе привет, – я подошла ближе и, понизив голос, спросила: – Контрабанду привез?

– Привез, как не привезти. Из машины сама заберешь? Пакет на переднем сиденье.

Я кивнула.

– Заберу. Спасибо, Кость.

– Да мне-то за что, – отмахнулся он. – Тебе спасибо, что бабушку развлекаешь. Баб! Собирайся.

Баба Клава выглянула из кухни.

– Да уж не торопи старую, сейчас я, сейчас!

Заметив недоумение в моих глазах, Костя пояснил:

– День рождения у дочки, празднуем завтра в городе. Вот, забираю на праздник. Завтра привезу в целости и сохранности.

– Что же, я вещь тебе, негодник! – закряхтела баба Клава из кухни.

В который раз подивившись слуху глухой старухи, я пожелала им хорошо провести время и, забрав драгоценный кофе и шоколад, вернулась к себе. Жара немного спала, в саду зашелестела ветвями яблоня, – вытянувшись на шезлонге с чашкой, я прихлебывала ароматный напиток и таращилась в небо.

От безделья меня спас глухой стук за забором. Первым желанием было подкрасться и заглянуть между досок, но, помня завуалированную угрозу Макара, я осталась на месте. Когда к стуку прибавилось странный, но знакомый треск, я не вытерпела – вышла на улицу, сделав вид, что прогуливаюсь по дороге.

Меж тем черничные сумерки опустились на поселок, укрывая дома в тени. Запахло жженой древесиной и чем-то едким. Я медленно прошлась вдоль, не забывая правым глазом усердно косить в сторону соседского дома – и, заприметив оранжевый сноп искр, прильнула к забору.

Макар жег… Ковер. Свернутый в рулон, он торчал из бочки, где весело плясало пламя.

«Ну все, – подумала я. – Теперь ясно, что неспроста он сюда приволок этот ковер».

Столь странного способа избавления от паласов мне еще не приходилось видеть. Да и кто в здравом уме бы стал сжигать ковер? Только если не требуется скрыть какие-то следы. Например, кровь…

Ахнув, я попятилась назад и врезалась во что-то острое. «Что-то острое» оказалось девичьим локтем – поморщившись от боли в боку, я рефлекторно подхватила девчонку, не дав упасть.

– Пустите!..

Та забилась в моих руках раненой птицей. Присмотревшись, я узнала дочь Веры – соседки Филимоновых.

– Пустите, он убьет меня, убьет, – бессвязно забормотала девчонка.

– Кто?

Но она не ответила – вырвалась и бросилась прочь, в сторону леса. Я озадаченно смотрела ей вслед, размышляя, стоит ли бежать за дурочкой.

– Мирослава, вам что, тут медом намазано?

Я перевела взгляд с убегающей девушки на Макара. Возвышаясь над забором, он смотрел на меня с недоброй ухмылкой. И, судя по обнаженным широким плечам, был без футболки. Сей факт впечатлил куда больше, чем собственное имя, которое я не называла.

– Я гуляю, – с достоинством ответила я. – Запрещено?

– Нет, почему же, – он пожал плечами, отчего ключицы обозначились четче. – Но вы гуляете по моему участку.

Я опустила глаза вниз и вспыхнула от досады: и правда, стою на его газоне.

– Да? Не заметила, – с царским видом я отошла в сторону. – А вы всегда так ревностно охраняете территорию, Макар?

– Надо же, и имя мое узнали.

– Мое для вас тоже секретом не осталось. Кто сказал?

– Никто, – рассмеялся Макар. – Навел справки.

Если до этого момента сосед был просто хорош, то смех сделал его неотразимым. На правой щеке обозначилась ямочка, на которую я засмотрелась, в глазах заблестели лукавые искры. Чувствуя себя школьницей на дискотеке со старшеклассниками, я пробормотала: