Трилогия «Планета свиней»

Шалайя говорила дело. Через неделю в столице Страны Сибирь не останется верных князю частей. И, наоборот, в город потянутся эшелоны на переформирование. Потрёпанные, но верные делу восстания дивизии – прибудут за пополнением боевого духа. Сама судьба благоволит бунтарям, а этот старый маразматик устроил показательную расправу в центре города и думает, что никто не догадается, кто стоит за убийством.

– Не переоценивай нашу полицию. Они никогда не найдут стрелка. А если допустить мысль, что исполнитель всё-таки попадётся в лапы спецслужб, то поверь, дорогая, они не добьются от моего сына ничего.

– Ты послал застрелить тигра своего мальчика?.. маленького поросёнка Охрича? – ахнула свиноматка и схватилась за сердце сразу двумя четырёхпалыми лапами.

– С ума сошла, дура? У меня десяток сыновей – всех и не упомнишь. Придёт ведь такое в голову, чтобы я своего малыша да под пули?..

У Шалайи отлегло, но ненадолго. Она присела рядом с генералом.

– Скажи честно, идиот – чем тебе тигр не угодил? Что решает одна смерть?

– Это личное, – немного успокоился старый вепрь. – К восстанию никого отношения не имеет. У меня клык на него. Давно! Этот снайпер сожрал вместе с формой и наградами самого барона Дези. Ну, того, что командовал Читинским полком. Я такого не прощу никому.

Шалайя прикоснулась к щетинистому рылу генерала. Нежно, насколько нежно может ласкать громадная свинья, погладила его.

– Так безвкусно… так примитивно. Я не узнаю своего маршала. Разве нельзя убить по-другому? Всегда можно обратиться к бандитам. Они возьмутся за любую работу, только плати.

– Я не дружу с мафией. Бандиты мне не союзники.

– Ничего себе новость! И чем тебя не устраивают лихие парни? – изумилась Шалайя.

– Я боевой секач. Я честен и справедлив! Моя совесть чиста перед народом!

Женщина зарычала, взяла кабана за клыки, словно за маленький штурвал большого судна.

– Ты говоришь о честности, придурок? А кто всю свою жизнь не просыхал, как последняя свинья?

– На свои пью! – вскрикнул Щерба, но Шалайя не отставала.

– Сколько раз ты, алкаш поганый, садился пьяным за руль и скольких несчастных сбил на улицах города?

– У меня много денег. Полно! Я могу вылечить всех, кому не повезло…

– Я спрашиваю, скольких ты задавил, стервец? – Шалайя трясла кабанье рыло, словно аппарат, проглотивший монетку, но так и не выдавший оплаченную шоколадку.

– Мало… немного… – испугался генерал. – Всего троих. Это были солдаты… три молодых кабана. И только один из них скончался.

– Ниф-ниф?.. Наф-наф?.. – свиноматка чуть не свернула генералу шею своими мускулистыми лапами.

– Нет, нет!.. это другие кабаны!

– Ах ты, свинья жирная! А тебе не приходит на ум, что ты можешь задавить человека?.. а ещё хуже, человеческого ребёнка?! Ах ты, калдырь плешивый!.. алканавт ты вонючий! О какой чести ты бормочешь, если сородичей давишь, как вшей окопных? Пьянчужка ты дряхлая, харя ты бородатая! А как насчёт справедливости? А если тебе отомстят, как тому тигру? Возьмут и зарежут сегодня вечерком?

Щерба закатил глаза, теряя сознание. Почему-то стало так стыдно, так стыдно, а ещё и страшно. Битая судьбой женщина абсолютно права. Он свинья! Он огромная, жадная, жирная, гадкая и плохо пахнущая свинья!

– Чего ты хочешь от меня, крошка? – завопил старый хряк. – Хватит меня мучить! Что тебе надо?

– Смотри в глаза, пьянь! – мать-героиня засунула два толстых пальца в ноздри генерала, почти доставая до его обожжённого спиртом мозга; по лицу старого солдата текли слёзы, перемешенные с соплями. – Слушай сюда внимательно, дебил! Если ты, пьяное рыло, ещё раз затеешь кого-нибудь убить и не скажешь мне об этом, я тебе глаза выдавлю! Понял?

– Понял я, понял! – умолял Щерба. – Отпусти меня только!

Шалайя вытащила из генеральского носа пальцы и вытерла тягучую слизь о кривой бивень.

– Договоримся на берегу, – предупредила сильная женщина. – Без моего ведома ты ничего не делаешь. Сначала советуешься, потом отдаёшь приказы. Только в таком порядке и никак иначе. Запомнил, дебил?

Щерба любил ролевые игры. Сегодня случилась нереально крутая встреча. Боевой генерал не боялся медведей, если только совсем немножечко, но, когда дама схватила его за нос, а второй рукой за бубенчики между ног, размером с гандбольные мячики – он понял, что наконец-то, нашёл, что так долго искал.

– Я всё запомнил, крошечка моя. Сначала семейный совет, а затем приказы. Я понял, я понял… – повторял Щерба, и по его глупой морде расплылась счастливая улыбка, потому что старый хряк просто влюбился в Шалайю.

Ну ещё бы – такая женщина!

Глава 14. У кого большая шишка – тот и командир.

После утреннего совещания князь Страны Москвы, Владимир третий – находился в глубоком раздумье.

Держава воевала с половиной мира. Москва вполне успешно расширялась на запад, север, юг и восток. Притязания Владимира подкреплялись старыми картами. Настолько древними, что хруст пожухлой бумаги жадно нашёптывал властелину дремучих лесов о мистической цели: благословить своей властью всю планету, чтобы вернуть людям, когда-то отравленное счастье.

Армия у Москвы была огромная, сплочённая, боевитая. Солдаты смелые, дисциплинированные, готовые выполнить самый отчаянный приказ. Московские офицеры мотивированы щедрым пособием и привилегиями. Генералы верны княжеской воле и звались в армии никак иначе, как отцами-командирами. Мамки-роженицы плодились, словно они не свиньи, а болотные комары. И потому всего в стране было в достатке – и храбрых солдат, и продуктов питания, и животворящей сыворотки «Вар-250».

Но князь Владимир столкнулся с занозистой проблемой. Некоторые территории западнее Москвы не подчинялись государевой воле. Они торчали, как кость в горле – то погода мешала навести там порядок, то порядок вступал в противоречие с погодой.

Две страны отчаянно сопротивлялись вторжению, но каждая по-своему. Если Страна Минск, не жалея живота своего, набитого ароматной конюшиной, сражалась на фронтах, используя дивизии гигантских зубров, то Страна Киев бесила девичьей капризностью и весёлыми революциями, с давних времён называемыми майданами. Владимир хотел отложить захват западных земель на неопределённый срок, но как не замечать откровенного врага, так и лезущего на рожон, страстно выпрашивающего, чтобы ему врезали дрыном по небритой морде? Что ни день, то новость, что ни час, то дипломатическая нота протеста: неприятельская, злонамеренная, оскорбительная нота.

Страна Минск опять провела военный парад на велосипедах с колясками, пообещав водрузить своё зелёное в красный горошек знамя с профилем зубра у древка, точно в Московском Кремле – прямо над резиденцией князя Владимира.

А в Киеве снова сменилась власть. На смену вепрям, охраняющим краеведческие музеи, пришли кабаны-землепашцы – ну, якобы землепашцы, – и первым делом эти пахари объявили войну Стране Москве, называя поход на восток мстительной местью за вековое воровство древесных жемчужин – то есть желудей или солнечных ягод, как называли их кабаны. Киевские секачи утверждали: что вырубка дубовых лесов, повлекла невиданную в истории гибель свинячьего племени, поскольку умирали кабаны семьями, и голод не щадил ни детей, ни взрослых. Было это правдой или нет – точно неизвестно, но, главное, верить и громко вопить об этом.

Для московского князя не секрет, что происходило в Стране Киев. На бесконечных майданах переставляли боевитых кабанов с места на место, выдвигая самых дерзких на роли лидеров нации, а через короткое время, чтобы повеселить публику, линчевали их, как не оправдавших доверие. Но наказывали не строго, не до смерти, потому что свинорылым умникам путь во власть заказан. Причём одним и тем же.

Вчера кабан по имени Лопатко представлял финансовые круги (если так можно выразиться), а сегодня стал предводителем крестьянских хозяйств. Вчера – его понарошку чуть не сожгли на костре в центре столичного града, а сегодня – привели к трону, и он поклялся на Красной книге животного мира диковинной Страны Сомали – в вечной преданности народу: вне зависимости от роста, веса, размера клыков и когтей.

Большая часть человеческого населения Минска и Киева давно перебралась в Москву. Остались лишь те, кого никогда не простит князь Владимир и те, которым лень куда-то переезжать. Погоды в тех державах стояли прекрасные, чернозём исправно кормил картошкой и помидорами; да и дело привычки – где родился, там и пригодился.

Князь нажал кнопку на коммуникаторе.

– Полковника Стрельцова ко мне.

Голос Владимира был спокоен и, как всегда, уверен.

Прошла минута. Дверь кабинета отворилась. Человек в офицерской форме без шевронов, погон и знаков отличия смело направился навстречу государю.

– Выпьешь? – запросто спросил князь.

– Не откажусь, – ответил мужчина средних лет с тоненькими усиками.

Владимир сам откупорил бутылку «Массандры», наполнил два бокала и угостил специального военного консультанта – Зосима Стрельцова.

– Друг мой, – обратился к советнику князь, – мы знакомы не первый год, и ты знаешь моё отношение к твоим заслугам. Предлагаю забыть церемониальные традиции. Так будет полезнее делу.

– Как изволите, князь. Как вам будет удобно, – Стрельцов сделал глоток, не замочив усы.

Зосима был собран, как спринтер на старте. Встречи с князем происходили весьма редко. За какие-то мгновения, подаренные государем, нужно обсудить важные вопросы. Он знал, что предложить Владимиру третьему.

– Меня интересуют бунтарские земли на западе нашей державы: Минск и Киев. Вы знакомы с последними вестями из этих стран? – задал вопрос государь.

– Вы имеете в виду – громкий парад зубров и очередной переворот? – говорил напрямую Стрельцов.

Пригубив вина, князь кивнул.

Советник сделал вид, что призадумался, а затем продолжил мысль:

– Не стоит торопить территориальные вопросы на западе страны. Минск, это наша стена – ров, отделяющий от варварства. Зубры отлично сражаются с муфлонами, пришедшими за наживой из самого сердца «Старого Света». Гибриды быков не пропустят мимо себя ни один мало-мальский отряд. Зубры успешные воины, прекрасно справляющиеся с задачей охраны своих… и наших земель… А Киев нужно оставить в покое. До поры, как говорится, до времени, не обращать внимания на выпады со стороны агрессивных вожаков. Пусть Страна Киев варится в каше эмоций – без нашей помощи. Но в случае вторжения мы ответим со всей Московской справедливой яростью. Напоминаю, что последний выпад закончился присоединением четырёх областей. Предлагаю, не открывать Западный фронт, а только лишь ждать… и, конечно, вести диалог с Минском. Мы великолепно взаимодействуем. Потери в нашей войне минимальны. Опыт, приобретённый курсантами военных училищ, неоценим. А финансовая помощь минскому князю Лучезару Бессмертному – весьма скромна и невероятно действенна.

Сделав маленький глоток крымского вина, советник дал понять князю, что не закончил.

– Рад, что наши взгляды совпадают, – удовлетворился Владимир, позволив, договорить Стрельцову: – Продолжайте, Зосима.

– Есть одно деликатное дельце, государь. Не сочтите за дерзость, но я настаиваю на похищении гениального учёного Роберта Варакина. Его необходимо доставить из Якутска в Москву, и как можно скорее. Человечеству необходимо лекарство от дряхлости мыслей; нужны свежие идеи и новое оружие. И нельзя забывать, что болезнь, живущая в каждом из нас, может вырваться на свободу, и тогда всех ждут жуткие неприятности. Только Роберт Варакин способен решить задачу выживания. Неосыворотка нужна Москве и остальному миру тоже… как к нему не относись.

Владимир склонился над шахматной партией, начатой сегодня утром. Белые находились в щекотливой ситуации. Они не то чтобы проигрывали, белые не знали с кем сражаться – точнее, кого сразить первым.

Одна фигура, которую князь слепил вечером из хлеба и молока – стояла в центре доски. Она как памятник или мятежный столп занимала сразу пять клеток. Бесформенная фигура без углов и граней имела крючковатый хвостик в виде русской буквы «В». Фигура за ночь приобрела твёрдость и с каждой минутой становилась всё крепче – всё кряжистей.

– Скажите, Зосима, когда мы увидем Роберта Варакина в Москве? – задал риторический вопрос Владимир, не ожидая ответа.

Стрельцов поднял бокал, пожал плечами и выпил содержимое до дна.

– Начну с невесёлых новостей, государь. Вероятно, Вам докладывали о бунтах в наших внутренних губерниях.

– Бунты рождаются, вспыхивают и выгорают… не без помощи моих верных солдат, Зосима.

– Тверь… это совсем рядом с Москвой, государь. Я говорю о медвежьей прихоти, о забаве плоти… Наши опричники повадились ходить в лес. А зверья нынче в лесу, что рыбы в Волге. Так что удумали наши солдатики… Медведям захотелось сладенького. Стало быть, девственность природная им понадобилась. Нанче мода такая; теперь косолапым по нраву сексуальные отношения с медведи́цами, не наделёнными частицей человека. И это не просто извращение зверя; нет, здесь всё куда серьёзнее, потому что животное невежество и наше презрение к антропоморфной морали привели к тому, что молодняк лесного мира стал гораздо умнее после спаривания гибрида и дикого существа. Разве можно представить такое, чтобы медведи сбивались в стаи? Мало того, они выбирают вожака и вместе воспитывают медвежат, организуя подобие детских садов, – и даже культивируют ягодные плантации.

Князь немного удивился.

– Медведи проводят выборы? Каким же образом?

– Очень занимательная история, государь… Каждый претендент роет для себя отдельную яму. А затем в эти ямы медведицы и мелюзга складывают шишки, причём, только крупные, чтобы вброс лишнего бюллетеня можно было заметить. Проходят выборы с утра до сумерек, чтобы определить яму, где больше всего скопилось так называемых голосов.

Изумление князя читалось без труда. Он снова приблизился к шахматной доске, потрогал кончиками пальцев макушку хлебной скульптуры. Стрельцову показалось, что Владимир прошептал короткое заклинание, нежно погладив непонятную фигурку с хвостиком.

– Продолжайте, Зосима. Прошу, – голос князя остался твёрд.

– Да что медведи? Под Костромой замечены организованные, мобильные группы зайцев. Мутирующий заяц стал гораздо крупнее дикого вида. И можно не сомневаться, что наши быстроногие гибриды тоже причастны к возникновению новой расы.

– Невероятно!.. антропоморфные зайцы спариваются с диким зверем?! – поразился князь.

Заячьи дозоры или пограничные посты – располагались на самых опасных участках границы. Гибридный заяц мог пробежать за сутки до семисот километров, чтобы доставить тревожный сигнал. Этот вид был особенно ценен в Москве и Сибири из-за необъятных размеров стран. Антропоморфный заяц, восхитительно выносливое существо – двужильное!

Князь пристально посмотрел на двух чёрных королей. Он озаботился.

– А Тамбов? – продолжил рассказ Зосима.

– Что в Тамбове не так? – дрогнул голос Владимира.

– Дикие волчьи стаи превратились в брутальные батальоны. И что интригует: вожак и его приближённые встают на задние лапы и вместо воя и рыка, пытаются говорить цельными предложениями на русском языке. Пока слышен лишь отборный мат, но первые шаги всегда тяжелы.

Князь бережно снял с доски хлебную фигурку. Он осторожно перенёс её через всю комнату и поставил на рабочий стол рядом со своим маленьким бюстиком.

– Первые шаги тяжелы, но дорогу осилит идущий, – князь взял паузу, а зетем резко развернулся и вспыльчиво произнёс: – Сыт я антропоморфными мутациями! Не тяните, Зосима. Говорите о докторе Варакине.

Стрельцов ответил лёгким поклоном.

– Нам удалось раздобыть два комплекта тигриных шкур. Это было непросто. Так вот – после освобождения доктора Варакина и его коллеги Караваева – мы в специальном вагоне намерены, переправить учёных в Москву. Костюмы тигров послужат прикрытием операции, под кодовым названием «БАМ-3». Мы облачим вирусологов в шкуры больших кошек, усилив скелет робототехникой, и беспрепятственно довезём до селения Сковородино – где уже на парах ожидает товарный поезд, гружёный кругляком. Предполагаю, что к первым числам января император окажется в Москве. Но есть одна проблема…

Князь Владимир сложил руки за спиной. Это был жест неприязни и высшей степени раздражения.

– Я закончил, государь. – Зосима склонился в низком поклоне. Но не разгибаясь, он всё же сказал негромко: – Страна Германия, мой князь…

– Что с немцами, твою мать?! – бросил взгляд исподлобья московский правитель.

– Германцы объединили земли он Рейна до Одера. Теперь это огромная сила, князь.

– Что вы хотите сказать? Пора объявлять войну всей Европе? Что кабаньи дивизии должны перейти Днепр?

– Не совсем так, государь…

– Не время, друг мой, – взял себя в руки князь. – Сначала приведите в кремль доктора Варакина. Внушите, объясните Роберту, что альтернативе Москве нет и не будет. А вот затем, мы поведём полки да Атлантики. Страна Москва без границ – не забывайте лозунг великих вождей прошлого, Зосима.

– Я всецело в вашей власти, государь. Роберт Варакин, без сомнения, станет вашим лучшим другом… и покорным слугой, – добавил Стрельцов.

***

По факту убийства тигра в «Молоке» произведено расследование. Опрошены свидетели, определён круг подозреваемых. Тень пала на одного военного.

Гомвуль и Зубов обыскивали квартиру капитана Ахлеса – боевого кабана, прибывшего в Якутск вместе со своим подразделением для пополнения личного состава.

– Готов поставить на кон ползарплаты, – произнёс волк, – не сегодня-завтра мы найдём труп капитана, где-нибудь на окраине города. И появится новенький висяк. Такой жирненький висячок!

– Не жирнее прежних, – продолжая двигать диван, отозвался Зубов. – Ищи Гомвуль. Хватит ныть. Включи свой превосходный нюх, глядишь, и раскопаем что-нибудь полезное.

– Ничего не найти в этом хламе, – рыкнул волк. – Я спущусь в подвал. Осмотрю кладовку, закреплённую за квартирой. Возможно, капитан Ахлес настолько глуп, что хранит оружие за висячим замком.

Гомвуль вышел из комнаты, оставив Зубова одного.

– Достали меня. Надоело! – буквально стонал человек. Он отодвинул диван от стены и нашёл грязные носки капитана Ахлеса. – Специально для меня оставил? Ты не офицер, ты свинья, Ахлес!

Стас присел, осматривая комнату.

Шкаф он проверил, постель перевернул, осталась кухня. Грязная одежда, немытая посуда и яблочные огрызки – это всё что можно обнаружить в жилище вепря.

– Сын генерала, а живёт как… – Зубов задумался.

Он вспомнил об убийстве Душмана. Отставной военный, также был генералом. Совпадения неслучайны. Тигр убивает Репо, затем стреляют тигра. Проходит несколько часов и снова убийство. Жертва – тигр номер два, а подозрение падает на сына другого генерала по имени Щерба. Случайность? Вряд ли…

Зазвонил телефон. Стас принял вызов.

– Да напарник…

– Спускайся в подвал, я кое-что разнюхал, – голос волка был удивительно весел. – Дверь номер 38. Не перепутай.

Стас ещё раз пробежал глазами по комнате, заглянул на кухню. Пустой холодильник, на плите двадцатилитровая кастрюля с протухшим борщом. Под столом пустые бутылки. Он так и знал – здесь только грязь и безысходность. Какое оружие? Какие улики?

– Вскрыл, как банку с огурцами, – улыбался волк. На белом когте он крутил ржавый замок. – Захожу я в погребок, и представляешь, нашёл!

Гомвуль пнул чёрный целлофановый мешок.

– Что в нём? – недоверчиво спросил Стас.

– Улики и сразу две. Мой нос никогда не подводит. Ещё за дверью учуял. Глянь…

Мешок был огромен. В такой мешок картошки можно запихнуть килограммов сто. Зубов принюхался, но человеческое обоняние не сравнить с волчьим. Пришлось запустить руку внутрь.

– Ты только посмотри, – удивился Стас. – Две шкуры тигра? Жизнь не перестаёт, подкидывать сюрпризы. Это кого мы ловим, Гомвуль? Кто такой капитан Ахлес?

Зубов вытряхнул содержимое из пакета. На пол выпали две уже выделанные шкуры тигров. Вместо того чтобы сжечь трупы полосатых диверсантов и развеять пепел солдат, кто-то снял с мертвецов кожу и упаковал в мешок.

– Ахлес не военный, он таксидермист, – зарычал волк. – В свободное время от боёв капитан набивает чучела. Впервые такое вижу. Для чего снимать шкуру, Стас?

Зубов проверил качество выделки. Помял тигриную лапу, подёргал за усы.

– Работал мастер. Надо найти этого умельца, – изумлялся Стас. – Сдаётся мне, «овчинка» творение рук человеческих или под руководством человека. Ни один антропоморф не справится с такой кропотливой работой. А какое качество, какой мех? Как он играет красками даже здесь в свете тоскливой лампочки. Гомвуль, тебе интересно, куда подевались кости гиганта?

– Осторожнее, ты меня пугаешь, – зарычал волк.

Шерсть на спине Гомвуля вздыбилась, словно сама смерть заглянула в кладовку.

– Не бойся, дружище. Я умею сдерживать себя и не забываю принимать сыворотку по утрам. Я не опасен, напарник.

Зубов приступил к обратному процессу. Набивая мешок шкурами, он поведал короткую историю.

– Мой дед, царство ему небесное, всю свою жизнь хранил песцовую шубу. Говорил, что ещё его мама носила эту вещь. Рассказывал, что большинство людей в Сибири согревались зимой в подобных одеждах. Шубы из норки, соболя, шиншиллы и кролика… каких только не было ферм, где выращивали зверьков, чтобы содрать с них кожу. Да-а… были же времена, скажи, брат?

Волк пригладил лапой ощетинившийся ворс на затылке.

– Ты на что намекаешь? – спросил Гомвуль.

– Всё просто. Эти шкуры припрятаны для людей. Некто двое собираются надеть их и выдать себя за гибридов. Наверняка где-то рядом имеется баночка с железами тигра. Кстати, как работает твой нос? Может, возьмёшь след?

Гомвуль зарычал:

– Не борзей, Стас. Я тебе не собака.

– Ладно, успокойся. Во мне проснулся охотник. Зов предков. Всего-то.

Волк посмотрел на угловой стеллаж. На полках хранились бутылки, наполненные подозрительно мутным пойлом, а на самом видном месте стояла пластиковая банка.

Гомвуль снял её, открутил крышку. Принюхался.

– Как ты и говорил: железы тигра, – заключил волк. – Объясни Стас, что всё это значит?

Глава 15. Молодильные яблочки на кладбище доктора Хрипатой.

Если верить лозунгам на плакатах, которыми увешан весь Якутск, то можно явственно услышать, как звучит патриотическая симфония – тон в которой задают нотки согласия, терпимости и братства разношёрстного народа.

На огромных щитах вдоль Северного шоссе дружба медведей и кабанов пестрила фотографиями с фронтов; когтистыми лапами мишки обнимали рядовых пехотинцев, словно рождены в одной берлоге, в одном хлеву. На Южном въезде в город высоченные билборды сообщали гражданам, что тигры благодарят енотов из центрального госпиталя, угощая щупленьких санитаров конфетами и тортом. А на цифровых экранах в центре Якутска свиноматки хлебокомбината №78 принимали поздравления от гибридных котов из 87-й колонии общего режима. Вчерашние уголовники, вставшие на путь исправления, дарили свиньям цветы, сорванные с клумбы возле кинотеатра «Лена», получая взамен бутылочки с молоком и ряженкой.

На праздничных шествиях, которые случались каждые тридцать дней – рыла свиней, волчьи глотки и хитрющие мордочки котиков дружно скандировали лозунги: «Сибирь единая держава», «Слава труду строителей сытого рая» или «Нам чужого и даром не нать».

Представить в одном хоре тигра, волка, соболя и барсука, невероятно сложно. Порой, казалось, что в большом сибирском оркестре уживались несовместимые характеры. Под барабанный бой в оркестровой яме играли губной хомус, классическая флейта и армейский горн, что само по себе – нелепо. Но как бы невероятно ни виделась ситуация, дело вовсе не в инструментах и даже не в тех, кто дует в трубы и бьёт в барабан. Важны лишь те, кто дирижирует разновидовой страной, и как этим «кому-то» удаётся соединить, что разъединяла мудрая природа, как пламя и лёд.

Древняя истина, гласящая о грандиозности лжи и длинной очереди адептов, выстроившихся за мифическим счастьем, Роберту Варакину известна ещё с университетских времён. В силу глубоких знаний и рационального мышления, учёный из прошлого сомневался в правдивости пасторальной картины благозвучия, начертанной на плакатах профессиональными агитаторами. Потому что препарат «Вар-250», дарующий человеку спокойствие и здоровье, создавался не из багульника и кедровых шишек, лекарство от «ярости» варилось исключительно из кабаньих останков с добавлением россыпи химических элементов. Человек никогда не интересовался мнением свинячьего рода. Люди отбирали необходимые для лекарства части кабана и бросали в чан, где закипал волшебный экстракт. Человек не спрашивал даже тех, кто прокручивал в мясорубке пятачки, кишки и пенисы своих собратьев. Кабаны в фартуках и колпаках, помешивали поварёшкой останки товарищей, то и дело окуная толстый палец в кастрюлю. А затем они облизывали лапу и удивлялись: почему всегда мало соли и отчего не заканчивается понос.