Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

– Пап, ты что идиот? С чего ты взял, что кто-то украшал вашу комнату? Эти листья принес я. Они выпали у меня из рук, когда я увидел мертвую бабушку. Что здесь непонятного?

– Ааа, значит так все было… Спасибо сын, – сказал отец, еле сдерживая улыбку.

– Бабушка умерла, а тебе смешно?.. Уйди! Ненавижу вас!

Владислав старший не стал ничего объяснять и вышел из комнаты. Чтобы успокоиться от переполняющих его противоречивых эмоций, он решил выйти на улицу, развеяться.

В это время вернулась Евгения с большой сумкой, набитой церковной утварью. Помимо молитвослова и святой воды, она купила восковые свечи, множество икон разных святых, два библии, кадильные свечи, различные церковные масла, ладан и большой крест. Женщина сразу по всей квартире развесила иконы, зажгла свечи и церковные благовония, обмазалась маслами.

Возвращаясь с прогулки, Владислав старший еще на лестничной площадке почувствовал особенный церковный запах, распространяющийся из их квартиры. Когда же он вошел, то обнаружил жену, носящуюся между икон и зажженных свечей, с большим крестом в руках.

– Теперь-то мы точно защищены от нечистой силы! – увидев его удивленное лицо, сказала Евгения.

– Женя, – еле сдерживаясь от смеха, начал ее муж. – Нет никакой нечистой силы!

Евгения настороженно посмотрела на него.

– Простынь с тела твоей матери снял наш сын! И листья рассыпал тоже он, – пояснил он своей жене.

– Что?! – Мгновение Евгения стояла в ступоре. Вспомнив все события сегодняшнего дня, она схватилась за голову. – Точно! Как я могла забыть! Сын же заходил к нам в комнату. Какая же я дура!

Супруги посмотрели друг на друга, на окружающую их обстановку, на крест в руках Евгении и не смогли сдержаться от смеха.

– Я все равно туда не пойду, – успокоившись, сказала Евгения.

Эту ночь супруги просидели на кухне, вспоминая о Настасье Никифоровне и размышляя о смерти.

На следующий день ранним утром в дверь позвонили. В дверной глазок было видно два худощавых мужчины.

– Морг. Перевозка тел, – сказал один из них.

Открыв дверь, Владислав старший отвел мужчин в комнату, где находилось тело Настасьи Никифоровны. – Вот, забирайте, – сухо сказал он.

Мужчины со знанием дела оформили бумаги, положили тело Настасьи Никифоровны на носилки и увезли.

Через два дня состоялись похороны. Детям родители решили не говорить, чтобы лишний раз их не расстраивать. Отец семейства тоже решил не идти.

– Знаешь, я наверно, не пойду на похороны, не хочу пропускать занятия в школе. Через месяц соревнования, надо готовиться. А Настасьи Никифоровне теперь уже все равно. Ты одна справишься? – спросил он Евгению.

– Да, – вздохнув, ответила она.

Настал день похорон. Похороны Настасии Никифоровны были скромные. На похоронах была только Евгения и соседка Зинаида, пожилая женщина восьмидесяти восьми лет, с которой дружила Настасья Никифоровна.

Прощаясь с матерью, Евгения долго стояла у ее гроба. После того как тело закопали, женщины решили сесть на скамейку соседней могилы. Евгения достала из сумки бутылку водки, пирожки с мясом и два граненых стакана. Налила водку в стаканы на четверть объема.

– Ну вот и отмучилась Ваша мама. Хороший и светлый была она человек. Одиноко мне без нее теперь жить будет! Моих-то никого не осталось. Одна я. Наверно и мне пора помирать-то, – сказала Зинаида.

Посмотрев на бутылку водки, она взяла ее и долила себе водки до полного стакана. – Земля пусть будет тебе пухом Настя! Ну,.. вздрогнем! – сказала женщина, резко выдохнула и, задержав дыхание, залпом выпила свой стакан.

– Земля пухом! – повторила Евгения и выпила свой стакан.

Смерть Настасьи Никифоровны сильно отразилась на состоянии ее внука. Владик стал еще более задумчивым, погруженным в себя. В школе за ним закрепилось прозвище «молчун».

В эту осень юноша почти всегда после школы шел к причалу и подолгу сидел, смотря вдаль на воду, он размышлял о смерти и о бренности бытия. Он наблюдал, как ветер срывает с деревьев пожелтевшие листья, смешивает их с грязью и разным мусором, разбрасывает по сторонам и гонит по воде.

«Зачем? Зачем все это? В чем смысл? Ведь еще совсем недавно, весной и летом эти листья были такими красивыми, ярко-зелеными и свежими. А конец у всех всегда один – увядание и смерть, – думал он. – У жизни нет никакого светлого будущего, все это обман! Впереди нас ждут только старость, болезни и смерть. Смерть – эта сила, которая превращает любое тело в груду мусора, груду хаоса. Смерть – это потеря контроля. Стоит довериться миру и мир не обращая внимания на твои смыслы и заслуги, нарушит границы, растащит тебя на куски, на молекулы, на атомы, превратит в ничто.

Зачем люди заворачивают смерть в цветную обертку, придавая ей смысл, смысл перехода в мир иной? Разложение, растворение и превращение в ничто – вот в чем смысл смерти, вот что ожидает каждого в конце жизненного пути. А раз так, то какая разница для мертвого тела похоронят его в золотом гробу или сбросят в сточную канаву? Ведь это тело находится во власти смерти, цель которой разрушить все связи, растворить, смешать, развеять, превратить в хаос.

Все что нас окружает состоит из праха, частиц умерших когда-то организмов, возрожденных в новых телах и вновь умерших и так бесчисленное количество раз. Да и сам человек состоит из таких же частиц некогда живых и некогда умерших организмов, состоит из смерти. Весь наш мир состоит из смерти. Некая сила постепенно скрепляет все эти хаотичные частицы в единое тело, придает этому телу смысл, делает его живым. Этот смысл и есть контроль хаоса, который некоторые называют душой. Даже, если смысл конкретного человека и существует отдельно, являясь душой, что в нем пользы без тела? Без тела душа теряет свою силу, теряет свой объект контроля, это уже не человек, а лишь его функция, которая с помощью смерти отделилась и стала существовать отдельно.

Сама душа, наверно, также может распасться на бесчисленное количество душ, например, как клетка посредством деления, или просто раствориться во вселенной.

А если допустить, что душа найдет себе новый объект контроля – новое тело, но тогда, это будет уже новое существо, это уже не будет прежний человек. Прежний же человек умирает вместе с телом, иначе он бы помнил все свои телесные воплощения, применял бы в своей текущей жизни опыт предыдущих жизней. Это как батарейка многоразового пользования и не важно в какой прибор ее поместить, и зачем этот прибор используют. Смысл батарейки – давать энергию, чтобы любой прибор работал. Батарейка дает энергию независимо от смыслов и идей.

С другой стороны, допустим, что душа моей бабушки не растворилась во вселенной, а находится сейчас где-то рядом. И что? Эта душа мне никак не может помочь! Какой в этой душе смысл? Какая от нее польза? Никакой пользы. Смысл имеет жизнь, жизнь земная, жизнь тела, а душа – это просто обезличенная батарейка.

Вот бабушка моя Настасья Никифоровна, какой был смысл в ее жизни, смысл жизни ее тела? Она всегда говорила, что живет ради нас – своей семьи. Она всю свою жизнь посвятила нам, отдавая себя без остатка, у нее не было своей жизни, своей идеи. И зачем такая жизнь? В чем смысл ее жизни? Я, конечно, знал, что могу положиться на нее, она была моей третьей рукой, моей второй головой, я как-будто был расширен за ее счет, она была дополнительным топливом для меня. Ее жизнь была служением, отдачей, ресурсом для меня… А ведь это ничто иное как… смерть, смерть как растворение, разложение своей сути в других. Смерть – это всегда растворение в чужом, разложение собственных смыслов. Значит и умерла она фактически уже давно, умерла ее идея истинного человека. И на месте истинного человека остался человек-топливо, человек, как расходный материал. Бабушка умерла в тот момент, когда приняла решение раствориться в нас, в своей семье… Но вот, что интересно, она растворялась в нас сознательно и добровольно, получая при этом удовлетворение. Влад вспомнил ее слова: «Если Вам хорошо, то и мне хорошо. Я счастлива, когда знаю, что счастливы мои родные»

Реальность, все же, жестока. Жизнь – это процесс поглощения. А смерть – это процесс растворения. Смысл жизни в расширении своего контроля, что возможно только путем поглощения других молекул, людей, ресурсов… другими словами, истинный смысл жизни во власти. Имея власть ты живешь истинной жизнью, ты сам становишься творцом. А так как энергия и ресурсы в пространстве ограниченны, жизнь и смерть находятся в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении. Следовательно, либо ты будешь поглащать, либо тебя поглотят! Либо ты будешь властителем, либо кто-то будет твоим господином и будет управлять тобой. Надо набраться смелости, чтобы это признать. Признать жизнь без прикрас и иллюзий. И понять наконец, что погоня за счастьем – это коварный замысел смерти, крючек, попадаясь на который, человек отдает все, что имеет, отдает все свои ресурсы и свою жизнь; это морковка за которой следует стадо ослов, наивно верящих, что они ее когда либо достигнут.

Получается смысл жизни – приобрести максимальный контроль, выжить любой ценой. А выживает сильнейший, хитрейший, умнейший, тот кто успешнее остальных устанавливает контроль над всем что считается ресурсом. У жизни нет моральных границ, высоких идей и глубокой веры. Чтобы жить надо побеждать, побеждать любой ценой, потому что мир так устроен, потому что победителей не судят.

Теперь-то я понимаю, что жизнь и смерть во имя чего-то или кого-то это лишь слова, придуманные, чтобы приманить, усыпить и поглотить своих наивных жертв, рабов, стадо слепцов. Господи, как много людей верят в этот бред.

А я не хочу жить во имя кого-то или чего-то, не хочу быть ничьим топливом, источником энергии. Я сам буду поглощать ресурсы, управляя судьбами людей, и это позволит мне получить опыт истинной жизни, опыт творца, прожить множество жизней параллельно.

Высшая власть – это когда люди, отдавая свою жизнь, отдавая себя, свои ресурсы, испытывают при этом наслаждение, благодарность, становятся счастливыми. Я один из немногих достоин такой власти».

Эти мысли перевернули его мироощущение. Свободное время Владислав проводил за чтением книг. Его интересовали основы мироздания, он хотел понять законы жизни, проникнуть в тайны бытия, научится видеть глубинные потребности людей, узнать истинные мотивы действий человека, докапаться до «подземного царства души», узнать чужие секреты и подоплеку событий.

Глава 6. Оскар и поиски сверхзакона

На следующий год Владислав поступил на физико-математический факультет местного университета. В университете он познакомился со своим сверстником Оскаром Лейбовичем, который также как и он был увлечен наукой. Ребята сразу подружились.

Оскар был высокий, худощавый подросток с большими глазами болотного цвета, носом с горбинкой, густыми, кудрявыми и непослушными черными волосами, торчащими в разные стороны. Жил он вместе со своей матерью на окраине города в маленькой квартирке на первом этаже. Его отец умер от сердечного приступа, когда Оскару едва исполнилось пять лет. Мать, оставшись одна, замуж больше не вышла, решив посвятить себя сыну. Женщина была учителем музыки и, по ее настоянию, Оскар закончил музыкальную школу по классу скрипки. Юноша со школьных лет увлекался оперой. Он был ее знатоком и не пропускал ни одной премьеры в городе.

Влад стремительным шагом вошел в читательский зал центральной библиотеки. Часы, висящие на стене показывали ровно час дня. Это было время встречи друзей. Влад огляделся. Читательский зал был заполнен на треть. Оскара он не обнаружил.

«Договорились же! Где он?» – раздраженно подумал Влад, вглядываясь в присутствующие лица.

Проходя мимо столов, в конце крайнего ряда у окна среди неаккуратно сложенных стопок книг он заметил промелькнувшую знакомую шевелюру. Приблизившись, Влад увидел своего друга, который читал книгу и лихорадочно делал записи в тетради. Он выглядел рассеянным и озабоченным. Его белоснежная рубашка высовывалась из-под растянутого темно-зеленого свитера. Влад направился к другу, стараясь передвигаться бесшумно. Подойдя вплотную к Оскару, он остановился и стал пристально смотреть на него, надеясь, что тот его заменит. Однако Оскар был так увлечен, что не обращал внимание на друга. Приглядываясь Влад заметил бутылку кефира, припрятанную между стопками книг, и батон белого хлеба, накрытый тетрадью. Через мгновенье Оскар левой рукой взял эту бутылку и нагнувшись, чтобы никто не видел, сделал глоток. Затем достал из кармана носовой платок, вытер им губы, и осторожно поставил бутылку на место. Влад ухмыльнулся, наклонился над ухом Оскара и прошептал:

– А я все вижу.

Оскар от неожиданности резко дернулся и напряженно посмотрел по сторонам.

– Фу… это ты! – с облегчением сказал он, как только увидел перед собой друга. – Я с утра ничего не ел… Я аккуратно. Будешь?

Оглядываясь, чтобы никто не видел, он протянул Владу бутылку кефира.

– Давай!

Влад взял бутылку, рукой протер горлышко и, сделав глоток, отдал Оскару. Оскар по-хозяйски припрятал бутылку в прежнем месте и как ни в чем не бывало продолжил свои записи.

– Так, так, так.... Что у нас сегодня? – деловито и раскатисто спросил Влад, подойдя к стопкам книг, лежащих на столе у Оскара. Он взял книгу, лежащую наверху одной из стопок. – Хм, «Диалоги Платона»! На философию потянуло?… К чему бы это? – оживленно спросил он и с интересом начал листать книгу.

– Я вот подумал… почему наши законы такие как мы их знаем, а не другие? – ответил Оскар вопросом на вопрос.

Он поднял глаза и посмотрел на Влада и, увидев удивление и недопонимание на лице друга, добавил:

– Да! Именно! Почему Закон Архимеда, Закон Бойля-Мариотта, Закон всемирного тяготения, Законы Ньютона, термодинамики, и все остальные такие какие есть?.. Высшее существо придумало все эти законы и связало их в стройную систему? А может они возникли сами собой, как следствие какого-то большего закона – закона взаимодействия мира с самим собой? Другими словами, что первично в этой системе законов яблоко, которое падает на землю или Закон всемирного тяготения? Вот, ты как думаешь?

– Хм, я думаю, мы сможем приблизится к ответу, когда ответим на вопрос, что первично курица или яйцо? – с ухмылкой сказал Влад.

– Да… и почему курица несет именно яйца, а не мечет икру, например, или не производит сразу цыплят? Ведь это вполне могло бы быть, если систему наших законов чуть сдвинуть. Ведь ты допускаешь, что небо могло бы быть зеленым, а у человека вместо двух глаз могло бы быть три, и яблоко бы падало не на землю, а скажем сразу в корзину?

– Да, допускаю… Возможно где-то и существуют такие вселенные.

– Именно! Вот я подумал, в нашем мире все взаимосвязано. А раз так, должен быть закон всех взаимодействий, сверхзакон из которого можно вывести все остальные законы.

– Единая теория всех взаимодействий! – поддержал друга Влад.

– Да! Точно так!

– Это должно быть что-то… простое, объединяющее, то, что есть в каждом предмете, в каждом явлении, в каждом взаимодействии, – размышлял Влад.

Он положил книгу на стол, придвинул себе стул от соседнего стола, сел и с интересом продолжил:

– Думаю искать надо с основ науки… с основоположников, с тех которые первые открыли законы природы. Почему эти люди стали всем этим заниматься? Что их объединяло? Во что они верили? Какие убеждения имели?

– Кто у нас основоположники…? – продолжил мысль Оскар. – Платон и Аристотель, Галилей, Кеплер, Эйнштейн… Гейзенберг… ну, наверно, еще Бор.

– Отлично. Что же их объединяло?.. Во что они верили?.. Они верили, что в основе мира лежат формы вещей и явлений, что человек имеет доступ к этим формам через свой разум посредством математики, – добавил Влад.

– Ннн...... Они верили, что мир сотворен высшим разумом, и следовательно высший разум и создал законы природы, закон всех взаимодействий… Получается, основоположники науки были… верующими, – задумчиво сделал вывод Оскар.

– Так и есть… Но, что нам это дает? – спросил Влад.

– Это дает нам источник! Научные открытия – это результат веры, веры в высшее существо! Копать надо в сторону высшего разума… искать высший благой замысел, абсолютную красоту! – воскликнул Оскар.

– Благой замысел? Абсолютная красота?.. Ну допустим… Хотя сомневаюсь, что в реальной жизни может быть что-то абсолютное. Что для одного благо, для другого – страдание… Ты не думал, что эти основоположники науки были вынужденно религиозными, – скептически сказал Влад. – В их времена так было принято, все вокруг были верующими. Ну мало ли во что они верили! Они, например, также верили в Зевса, Афродиту, верили в переселение душ и во много еще всякой всячины. Твой аргумент, что они во что-то там верили, можно опровергнуть тем, что они верили во много чего абсурдного. Почему бы их веру в высший замысел не поставить на уровень суеверий? В таком случае, можно оставить только науку безотносительно этой их веры в высший благой замысел, – сказал Влад.

– Ммм… я не согласен. Любое убеждение необходимо оценивать по результатам. Так?

– Так, – согласился Влад.

– В нашем случае, вера в высший замысел является частным случаем убеждения. И что у нас получается? А получается, что результатом этой веры является открытие первых законов природы, возникновение цивилизации, наконец. Это не вера в духов или суеверия, как ты говоришь. Это не просто, я верю в Аполлона, и мне еще, вдобавок, вдруг повезло и я открыл закон природы. Великие научные открытия явились логическим следствием веры основоположников в высший замысел. Вера в Бога была основным мотивом ученых, основным мотивом развития науки. Основоположники верили в познаваемость вселенной, в ее математическую красоту и именно это и искали, – подытожил Оскар.

Пожилой мужчина, сидевший поблизости, в соседнем ряду, отложил свои газеты и стал внимательно и с интересом слушать ребят.

– Хорошо, допустим. А как же принцип Оккама, бритва Окамма? Как там… если нет логической необходимости мыслить А вместе с В, тогда мы можем отсечь В и допускать А без В. То есть мы можем допустить науку и при этом не допускать высшего существа с его божественным замыслом. Получается, все же может быть одно без другого. Согласен? – обратился Влад с вопросом к другу.

– Ммм… зависит от цели! Когда базис науки установлен, тогда наверно можно и забыть о разумном замысле, и, вообще, не спрашивать откуда взялись законы. Просто бери законы и используй. Придумывай, как построить космический корабль, ядерный реактор, медицинский аппарат… Многие так и делают… Но у нас-то, у нас другая цель. Мы не можем себе позволить обрубить корни! Без них не добраться до истины, до причины, до начала всех начал. Все фундаментальные законы открывались людьми, пронизанными верой. И для того, чтобы сверхзакон открылся нам необходимо учитывать веру в благой замысел и переосмыслить саму науку с этой точки зрения… Вот ты веришь в Бога? – вдруг спросил Оскар друга.

– Если говорить обо мне… – начал Влад, задумавшись, – я в общем-то согласен, что Бог, как высший разум существует и создал законы природы. Но вера в высшее благо, в мораль – все это мне кажется надуманным. Это не работает! Законы морали и справедливости не работают, во всяком случае, в нашем мире… Основа основ – это законы формы, законы математики, физические законы. Главное – это форма. Форму можно понять, описать, изучить. А вот содержание и смыслы, которые заключены в эту форму – это что-то метафизическое, не поддающиеся логическому объяснению. И тут, я согласен с Оккамом, надо рубить все лишние смыслы и не усложнять. Предлагаю… опустить содержание, потому что природная форма может быть заполнена любым содержанием, что самой природой и доказано. Например, в природе есть безобидные, красивые и по-человечески выражаясь, нравственные рыбы, например, золотые рыбки. Но наряду с ними, есть и рыбы-хищники: акулы, мурены, пираньи, которые действуют для кого-то безнравственно. И те и другие имеет форму рыб. Очевидно, что этика поведения рыб никак не отражается на физических законах их формы, то есть от нравственности поведения рыб их форма не меняется. То же самое относится и к человеку. Поэтому не надо тратить свое время на истинные ценности в веках. Истинных ценностей нет. Они как мода, человек их выбирает, сегодня одни ценности завтра другие, а вот форма – она дана априори, хотим мы этого или нет. Форма критична для нашего мира и никто не может существовать в нем без формы. Я даже сформулировал бы аксиому… и назвал бы в свою честь “Аксиома Разумова”: от этики поведения организма в природе, форма этого организма не меняется.

Оскар хотел что-то возразить, но его отвлек громкий стук каблуков, раскатами сотрясающий все пространство вокруг…Цок-цок-цок-цок… Эти звуки, благодаря отличной акустике в читательском зале, отзывались эхом в каждом предмете. Ребята увидели, как к ним через весь зал идет женщина-библиотекарь и машет руками. Через полминуты она была рядом.

– Молодые люди! Вы что! Читать не умеете? Вы же мешаете!

Женщина грозно показала указательным пальцем на стоящую на столе табличку «В библиотеке не шуметь!»

Ребята переглянулись.

– Так они не мешают, – вмешался в разговор пожилой мужчина за соседнем столом, все это время внимательно слушавший разговор ребят.

– Как это не мешают? Очень даже мешают! – с раздражением заметила молодая девушка, сидевшая в том же ряду, что и ребята. – Я никак не могу сосредоточиться, а мне завтра курсовую сдавать.

– Извините, – сказал Оскар.

– Мы будем потише говорить, – сказал Влад.

– Потише говорить? Ну уж нет! В библиотеке вести разговоры нельзя! Вам же сказано, что вы мешаете! Вы что, не понимаете? Или сидите молча или уходите! – потребовала библиотекарь.

– … Слушай, а пойдем ко мне? – после недолгого молчания, предложил Оскар.

– Ммм… давай? Я у тебя еще ни разу не был, – согласился Влад.

Оскар быстро определился какие книги из всей стопки взять домой. Остальные – были им сданы обратно в библиотеку.

Ребята направились к Оскару. На улице было по весеннему тепло. Однако Оскар одел шапку, перчатки и плотно закрутил шею шарфом.

– Тебе не холодно? Могу тебе еще свой шарф одолжить. Мне он точно не понадобится, – с усмешкой поддел его Влад, расстегивая куртку.

– Нет, спасибо, – спокойно ответил Оскар, не обращая внимание на сарказм друга.

– Ты серьезно? Так и пойдешь до дома? – не унимался Влад.

– Послушай Влад, – сказал Оскар со всей серьезностью. – Я не буду снимать шапку и шарф. Я обещал! Я слово дал.

– Слово? Кому? Ты шутишь? – удивленно спросил Влад.

– Нет, не шучу! Я серьезно.

– Ты хочешь сказать, что даже, если тебе жарко, ты не снимешь шапку и шарф?

– Не сниму.

– Интересно! Так кому ты слово дал?

– …Маме.

– Понятно.

Дальше до квартиры Оскара рябята шли молча, каждый думая о своем.

– Проходите, проходите, – мать Оскара встретила их на пороге с улыбкой радушной хозяйки. – Я так понимаю Вы Влад? – спросила она у Влада.

– Точно так, Влад.

– Я так себе Вас и представляла, – разведя руками сказала она. – Оскар ты что не предупредил? Я бы подготовилась, испекла бы торт, – обратилась она к сыну.

– Мам, мы решили спонтанно. Нас из библиотеки выгнали.

– Тогда понятно! Молодые люди, у вас на разговоры есть полчаса и не минуты больше. Потом жду вас на кухне – будем обедать! – безапелляционно произнесла женщина и скрылась на кухне.

– Проходи в комнату, – сказал Оскар.

Влад снял ботинки, куртку и в носках, пройдя маленький коридор, очутился в небольшой, темной комнате. Находясь на первом этаже и имея рядом стоящие здания, солнечный свет не мог полностью освещать комнату, поэтому даже днем здесь необходимо было включать свет. Влад не спеша начал рассматривать окружающие его предметы. На стенах висели стеллажи с книгами. Около одной из стен стоял диван и кресло, рядом светильник. У другой стены – старинное фортепьяно. У окна – круглый деревянный стол, покрытый белоснежной ажурной скатертью, рядом три стула. На столе стояла ваза с цветами, около которой лежали аккуратно сложенные стопки газет, тетрадей и нот.

– А у Вас уютно, – сказал Влад.

– Да! Это все благодаря маме, – ответил Оскар, подходя к столу. Он достал из сумки книги, взятые ими из библиотеке и принялся их раскладывать, одновременно он решил продолжить диалог, начатый в библиотеке:

– Значит ты говоришь… рассматривать реальность надо как математическую модель, математическую машину и опустить все, что наполняет ее смыслами, то есть без учета религии, культуры, музыки, живописи и поэзии?

Закончив раскладывать книги, Оскар сел на стул и вопросительно посмотрел на Влада.

– Да, именно, – ответил Влад, садясь на диван напротив Оскара. – Это же научный подход, и он здорово экономит время. Любая реальность, любая вселенная может быть представлена в виде математической модели. Я не вижу противоречий. Я считаю то, что ты перечислил тоже важно. Но для нашего случая, это все можно вывести за рамки. Важно отметить, что в целом математическая модель – это всего лишь термин. Поэтому давай не будем упираться в этот термин, не будем представлять себе математику как что-то неживое.