Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

Роман Кирлен

Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

Эпиграф

Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

Евангелие от Матфея 6:26,33

Будь внимателен к своим убеждениям, за каждым из них стоит сила, которую ты впускаешь в свою жизнь.

Автор

Глава 1. Холодное утро

Холодным зимним утром 1958 года молодая женщина все же решилась. Она подготовила для своего маленького сыночка все самое лучшее, что смогла выбрать из всего своего тряпья: одеялко с одной только дырочкой, но зато натуральное, из верблюжьей шерсти; две легкие шапочки и одну тепленькую, на завязках, чтобы ушки не продуло; три старенькие маячки с маленькими, почти незаметными, масляными пятнышками; штанишки, кофточку, полотенце, две пеленки и носочки. Все вещи женщина прогладила с двух сторон и аккуратно сложила в корзину. В эту корзину она также поставила: флягу с молоком; небольшую кастрюльку со свежесваренной манной кашей, плотно обвязав ее веревкой; деревянную ложку; маленькую кружку; тарелку; и, вместо соски, две жванки – жеванные кусочки белого хлеба, завернутые в марлю. Затем села за стол и написала:

«Дорогая мамочка, сил моих больше нет. Помоги!

Отправляю тебе сыночка Владика.

Очень надеюсь, что наш быт скоро наладится и тогда мы его заберем.

Целую. Твоя дочь Евгения».

Ее слеза нечаянно упала на письмо, буквы расплылись, но переписывать времени не было. Молодая женщина быстро сложила письмо пополам, завернула его в газету и засунула в корзину. Затем она одела своего спящего сынишку, накинула на себя пальто и, обернув ребенка широким шарфом, привязала его к себе. «Так будет надежней! – подумала она. Женщина посмотрела на себя в зеркало. – Господи, на кого я похожа? В кого превратилась? – шепотом сказала она. Eе лицо выглядело уставшим, по щекам текли слезы. Замотанная шарфом, с ребенком на руках она выглядела так неуклюже. «Все! Хватит! Перестань!» – Евгения хлопала себя по щекам. Но это не помогало, слезы продолжали литься из глаз. От ее хлопков, ребенок всхлипнул и стал просыпаться.

«Ш-ш-ш… спи, малыш! Спи» – принялась она успокаивать малыша, качая и нежно его гладя. Ребенок успокоился и снова заснул у нее на груди.

«Ну,.. присядем на дорожку, – еле слышно сказала она, и, на пару минут, села на табуретку в коридоре.

– Пора! – вздохнув, сказала женщина, взяла корзину с вещами и вышла на улицу.

На улице была сильная метель. Направляясь к трамвайной остановке, она машинально, одной рукой, прижимала сына к груди, второй крепко держала корзину с вещами. К ее мокрому от слез лицу прилипали снежинки, они таяли и превращались в колючие льдинки. От резких порывов ветра эти льдинки царапали в кровь ее щеки и губы. Женщина была погружена в свои мысли и ничего не чувствовала. Она не обращала внимание на зловещий гул ветра, воцарившейся на улице, на то, что часть фонарей не работала, и ей приходилось идти на ошупь, почти в полной темноте. Подойдя ближе к остановке, освещение стало лучше. Она на ходу подняла голову и посмотрела на большие часы, висящие на столбе. Часы показывали четыре часа пятьдесят пять минут.

Через пару минут подошел трамвай, и Евгения в него села. Сынишка крепко спал у нее на руках, раскачиваясь от движения транспорта. Это был крепкого телосложения годовалый мальчик, с серьезными серыми глазами и темно-русыми волосами. Она назвала своего сына Владиславом, Владиславом младшим, в честь отца ребенка, своего мужа, надеясь, что этим сможет заставить мужа полюбить ее и крепко привяжет его к себе. Можно сказать, с характером сына ей повезло. У других мамаш дети кричат, что-то требуют, а этот нет, только пискнуть изредка может. Она и не помнила, когда сын плакал в последний раз.

Воспоминания плыли в ее голове …

Познакомилась она с мужем пять лет назад в сельскохозяйственном техникуме, где Владислав старший, по настоянии своей матушки, учился на агронома. В это же время, он также служил в армии по контракту и жил в казарме. Евгения на три года была старше Владислава. Ему было двадцать два года, ей двадцать пять. Он красавец-мужчина: спортивный, широкоплечий, блондин с голубыми глазами; пользовался большой популярностью у девушек. Когда Евгения устроилась в техникум, Владислав сразу обратил внимание на перспективную учительницу. Стал ухаживать за ней. Говорил, что она умная, с ней интересно, а другие девушки, по сравнению с ней, простушки, с ними скучно. Молодые люди начали встречаться.

Через четыре года после знакомства, они решили расписаться. После чего, молодой семье выделили отдельную комнату в армейском общежитии, и молодожены переехали в новое жилье. Спустя год в семье родился сын. Вначале все было хорошо, казалось, вот оно счастье – семья, сын, новая комната, работа. Но уже через пару месяцев, стало очевидно, что денежные и временные траты на ребенка подкосили их семейную идиллию. Евгении приходилось все свое свободное время уделять ребенку, времени на себя и мужа не хватало. Владислав старший чувствовал как-будто попал в капкан. Он не понимал и не знал, что ему делать, как себя вести. Единственный человек, который его всегда успокаивал и принимал – это была его мать. Недолго думая, он решил поехать с семьей к матери, показать внука.

Свекровь, как только увидела своего сына, заулыбалась, подбежала сразу к нему и, обняв, расплакалась.

– Ну, не надо мама, не плачь, – успокаивал ее Владислав старший. – Все же хорошо!

– Вижу, – бросила женщина, покосившись на невестку, рукой вытирая слезы. – Сынок, дорогой, ты проходи, садись, а то с дороги устал, небось. Вот картошечка, только с грядки, – суетилась женщина.

Владислав послушно сел за стол. Евгения, продолжала стоять, держа на руках сына. С недоумением и горечью, она наблюдала за мужем и свекровью. В ее нутре все переворачивалось. Не такую встречу она ожидала!

– Что стоите? Садитесь, – наконец обратился Владислав к жене с сыном.

– Только тарелку принеси себе! На кухне найдешь, – злобно добавила свекровь.

За столом свекровь общалась только со своим любимым сыном, не замечая невестки и внука.

Евгения была в ярости, но сдерживала себя. Сцен она не устраивала и дотерпела до конца поездки. Женщина решила, что ее ноги больше не будет в доме свекрови.

После этого раза Владислав ездил к своей матери один. Позже Евгения выяснила, что свекровь невзлюбила ее с самого начала, считая старой для своего сына. Внука она не признала, думая, что Евгения его нагуляла, и сыну своему так и говорила:

– Ты посмотри! У внучка-то нос не твой, и цвет волос не твой. Не похож он на тебя, и все тут! Не наша порода! Нагуляла девка, эта старуха! Мне она сразу не понравилась, а ты туфяк-тюфяком!

Владислав с матерью не спорил, а наоборот, и сам стал сомневаться в своем отцовстве, и сына поэтому недолюбливал. Всю заботу о ребенке он посчитал нужным отдать Евгении.

«Она мать, вот пусть заботится о своем ребенке! Не мужское это дело пеленки стирать. Как бы там не было, главное – это пробиться в жизни, сделать карьеру, чтобы начальство ценило, и чтобы карманы были набиты деньгами. Если это будет, значит и все у меня будет. А жена все стерпит и простит, а не простит – значит будет другая», – размышлял он.

Первое время Евгения пыталась понять мужа и помочь ему полюбить сына, но со временем опустила руки, и незаметно для себя, где-то в подсознании, сама стала воспринимать своего ребенка как тяжелый крест, который не дает ей радоваться жизни.

«Ну почему ты не блондин? Почему не похож на своего отца? За что мне такое наказание?» – злилась она на сына.

Трамвай дернулся, и мысли Евгении прервались. Она посмотрела в окно. За окном пробивались первые лучи рассвета, метель поутихла. Евгения снова погрузилась в свои воспоминания …

Как-то раз пошли они с мужем в кино на новый мистический фильм Жана Кокто "Орфей". Их сыну было тогда месяцев восемь или девять.

– Эй, Женя, поторапливайся! Время! – кричал с порога Владислав.

– Иду! Иду! Вот, только сыночка укрою, – отвечала она.

Зал в кинотеатре был переполнен, супруги, с предвкушением, уселись на свои места в пятом ряду. Начался фильм о любви женщины Смерти к человеку, своему земному избраннику. Роль избранника исполнял неповторимый Жан Маре. Посмотрев фильм, на обратном пути, супруги решили зайти в кафе.

«Дорогой, как ты думаешь, в чем смысл? Почему Смерть не оставила Орфея у себя в преисподней? Зачем она принесла себя в жертву? Ведь она понимала, что отпуская его, он к ней больше не вернется… он останется с земной женщиной Эвридикой» – задумчиво спросила Евгения своего мужа, откусывая кусочек булочки и запивая ароматным кофе. Муж ничего ей не ответил, только пожал плечами. Евгения тяжело вздохнула и молча допила свой кофе.

Супруги вернулись домой поздно. Не успели они включить свет, как слышат, из комнаты доносится приглушенный звук «н-н-н-н». От неожиданности они оцепенели.

Первая пришла в чувство Евгения. «Что-то с сыном?» – бросила она и скинув обувь, женщина побежала в комнату. Нащупав включатель женщина включила свет и видит…

Их малыш, не обращая внимание на вошедших родителей, стоит в своей кроватке весь мокрый, вцепившись в деревянные прутья, смотрит в стену напротив, и раскачиваясь взад-вперед, произносит тот самый звук «н-н-н-н». Вокруг него простыня, одеяло, подушка тоже мокрые. Под ногами у ребенка валяется большая пустая бутылка из-под молока.

– Сколько времени нас не было? – резко спросила мужа Евгения.

– Часов пять … наверно, – спокойно ответил Владистав.

Сердце у Евгении защемило. Она быстро принялась менять мокрое белье. Затем помыла малыша, и стала его кормить. «Прости нас сынок! Прости дорогой!» – шептала она.

– У нас ужин будет сегодня? – подходя к ней, спросил муж.

– Возьми в холодильнике! Разогрей! Не видишь я занята, – грубо ответила Евгения.

– Понятно! – сердито сказал Владислав и отправился на кухню.

Отношения у Евгении с мужем в последнее время были натянутые. Один быт и никакой радости. Владислав стал возвращаться домой все позднее и позднее, а один раз, и вовсе, вернулся под утро. Как только он зашел, она сразу почувствовала, что что-то не так. От него, от его рубашки пахло женщиной, женскими духами.

– Ты где был? – спросила Евгения, и подготовилась выслушать какую-нибудь ложь.

– Соседка Зойка позвала. Они с Лешей поругались, он ушел из дома. Я ходил его искать, потом долго сидел у них на кухне… Мы разговаривали. Хочешь, иди проверь! Спроси! – с недовольным лицом объяснил Владислав.

– И что, они помирились?

– Да! Не веришь? Иди спроси! Можешь прямо сейчас идти! Они не спят!.. Вопросов больше нет? – с ухмылкой спросил муж.

Евгения промолчала.

– Давай поесть! Что там у нас сегодня? – спросил Владислав.

– Жареная картошка, – задумчиво сказала Евгения.

– Женя, почему одно и тоже? – не выдержал Владислав, и взорвавшись от накопившихся обид, продолжил, – я понимаю, что тебе некогда, работа, ребенок. Но в чем дело? Можно и мужу время уделить, наконец. Сейчас я живу хуже, чем раньше! Вот когда я был один, питался уж точно получше. Мог позволить себе, хоть каждый день, в столовую ходить. А сейчас что? Зачем мне все это, скажи? В чем смысл твоей семьи?

– Смысл семьи? Да в том, что в семье разное бывает. А я … закрутилась совсем. Что ты хочешь сказать? У нас не было хороших моментов? Мы же должны друг другу помогать, поддерживать! –ответила ему Евгения, и после паузы добавила, – иногда, надо и чем-то жертвовать ради семьи.

– Жертвовать? Друг другу помогать, говоришь? Какая от тебя помощь, скажи? Ты же накормить толком не можешь! – раздраженно сказал Владислав. – Посмотри, в кого я превратился! Какой у меня замученный вид! – сказал он, рассматривая себя в зеркале. – Нет! Я не готов на такие жертвы! Вот ты, чем жертвуешь ради семьи? И не говори мне про сына! Наша семья – это не только ребенок.

– Да я… Я все свое свободное время трачу на вас. Времени на себя не остается. Ты же знаешь, что даже в аспирантуру я не пошла… – пыталась оправдываться Евгения.

– В аспирантуру не пошла ради семьи? – перебил ее Владислав. – И в чем смысл твоего поступка? Это слабость твоя, а не жертва! Жертва должна приносить пользу. Пользу, ты слышишь! А ты говоришь, что ради семьи ты не пошла в аспирантуру, и следовательно, не сделаешь карьеру, не будешь зарабатывать больше, чтобы мы, твоя семья, могла жить лучше. Какая в этом польза? Это бессмысленная жертва!.. Думаешь, Владик, когда вырастет, скажет тебе спасибо, что ты ради него загубила свою жизнь?.. Да и мне такие жертвы не нужны… Посмотри на себя! На кого ты стала похожа? Ходишь в одном и том же, только меня позоришь! И вообще, зачем ты рожала? Надо было вначале на ноги встать. Я говорил тебе, не торопись, но ты так решила! Вот и думай теперь сама… Значит так, я считаю, кто главнее в семье, тот и должен получать заботу и внимание, и все самое лучшее! А у нас пока получается наоборот. Я с таким положением дел не согласен! Не знаю как дальше мы будем жить, но точно знаю, что жаренную картошку я ем последний раз! – бросил он и вышел из комнаты.

Евгения, еле сдерживая слезы, подошла к кроватке сына и села рядом на стул.

«Ну все! – напряженно, сжав зубы думала она, глядя на сына. – Ребенок забирает все мое время. На мужа и себя времени не остается, это точно. Если все оставить как есть, муж меня точно бросит. А кому я буду нужна? Немолодая уже, да еще и с ребенком. Надо что-то менять! Как найти на все время? Куда деть сына? Мне надо срочно себя в порядок привести. Все! На этой неделе запишусь в парикмахерскую, куплю обновки и стану подводить стрелки на глазах, как сейчас модно! Где взять на все это денег? … Придется поменьше тратить… на сына! А что? Как дети в войну жили? И сын у меня справится! Сейчас главное – сохранить семью!»

Когда она успокоилась, муж к этому времени уже крепко спал. Она тихонько разделась и легла рядом с ним. Мысли не давали ей уснуть: «Как найти время? Куда деть сына? Жаль, что садик не круглосуточный, так-то можно было его оставлять в садике, а на выходные забирать домой. Может попробовать договориться с какой-нибудь нянечкой, чтобы она ребенка к себе домой забирала или найти женщину, которая за ним будет присматривать? Как жаль, что моей мамы нет рядом, – напряженно думала она. И тут … ее как молнией пронзило. Сон тут же пропал. Евгения уже не могла лежать, она резко села на кровать. – А что, если… отдать сына моей маме на Урал, в деревню? – внезапно осенило ее. – Точно! Мама живет одна, ребенок скрасит ее одиночество, а у меня, наконец, появится время на себя и на мужа. Все будут рады! И сын под присмотром, и жизнь семейная наладится. Это же выход! – восторженно думала она. Евгения готова была прыгать от счастья, что решение найдено. Но тут, она вспомнила, как мечтала о ребенке, как мечтала за ним ухаживать, вспомнила, как в родильном доме держала в руках сына и ощущала себя такой счастливой мамой. – Нет, я так не могу! Зачем я рожала? Чтобы ребенка матери отдать? Он ведь маленький еще! Мама может не справиться! А если он заболеет? Там врачей, поблизости, нет!.. Но если не сейчас, потом будет поздно! Муж точно уйдет! А женщина с ребенком никому не нужна! Нет, этого допустить нельзя! Надо ребенка отдать маме, а мы с Владиславом постараемся побыстрей встать на ноги, и тогда его заберем. И сыночку лучше будет у мамы на свежем воздухе, на деревенских продуктах».

Евгения колебалась, и не могла принять окончательное решение. Она чувствовала, что лучше бы оставить малыша здесь, дома, но как это сделать, без последствий для семейной жизни, она не знала. «Придется, все же, выбирать чем-то жертвовать, или мужем, или сыном! – она встала с кровати, и на цыпочках подошла к кроватке сына. – Прости меня! Прости! Я все делала для тебя, мой милый! Больше уже не могу. Папа у тебя хороший, надо ему помочь, сынок. Он работает, нас обеспечивает. Все делает ради семьи, ради нашего счастливого будущего. Папа твой прав, надо что-то менять! Как же тебя довезти до деревни? Каникулы в школе закончились, отпуск мне никто не даст. С кем же тебя отправить? Надо поспрашивать на работе, у соседей, может, кто-то и согласится тебя отвезти. Слава Богу, что характер у тебя спокойный», шепотом говорила она, глядя на сына.

Всю следущую неделю женщина пыталась найти человека, который смог бы отвезти сына на Урал, к ее матери. В результате, согласились сторож-пьянчужка и соседка Клавдия, та еще сплетница, по мнению Евгении. Эти претенденты никак ей не подходили. Она судорожно перебирала, возможные еще, варианты.

«Муж? Не поедет, работает. Может на больничный? Нет, не получится, обман сразу раскроется. Меня же, обязательно, придут навещать коллеги и ученики. Так и до увольнения недалеко! Что делать? Неужели ничего не получится», мучилась Евгения.

И тут неожиданная мысль пришла ей в голову: «А что, если пойти на вокзал, найти подходящую, опрятную женщину, без вредных привычек, и … отправить с ней сына, а там на Урале уже бабушка его встретит?»

Она задумалась: «Дома же ребенок один остается, … и тут тоже самое. Он же спокойный, невредный ребенок. Я понимаю, если ребенок был бы неспокойный, кричал, такого точно нельзя одного отправить, а мой то самый, что не есть душка, такой милый и тихий, что с ним может случится? … А даже если и случится, значит – это судьба! Евгения вздрогнула от последней своей мысли, но почувствовала такое холодное, еле-еле заметное, чувство облегчения. Ведь сын в тягость! Что врать себе, так оно и есть! Он кроме меня, никому и не нужен. Хотя, вот, маме моей, наверно, тоже нужен внучек. А если с ним и случится что-нибудь, значит так лучше будет. Видит Бог, я сделала все, что в моих силах. Теперь, жизнь его вверяю тебе, Господи! Как ты решишь Господи, так мы и примем со смирением. Никто зла сыночку не желает, только из добрых побуждений я его отправляю, думаю ничего не случится. Решено! Завтра с утра его и отправлю».

Вот и ее остановка… воспоминания оборвались. Евгения с сыном вышла из трамвая. Ребенок проснулся, и шел, держась за мамину руку.

– Надо нам еще билет купить, – сказала Евгения сыну, закрывая шарфом его лицо от ветра. Малыш тянул ее за руку. – Куда же ты так! Не тяни! Подожди!

Она направлялась к привокзальным кассам и, спешно переходя через дорогу, не заметила, что прямо на них, по дороге несется грузовик. Вдруг она услышала громкий сигнал, визг тормозов и, испугавшись, на мгновенье, отпустила руку сына. Все произошло так быстро, что женщина не успела опомниться, как ее отбросило назад, в сугроб, корзина выпала из рук, и детские вещи рассыпались вдоль дороги.

– Может скорую вызвать? – услышала Евгения, придя в себя. Она открыла глаза, и увидела, что над ней склонился встревоженный мужчина. Это был водитель того самого грузовика.

– Нет, не надо скорую, – тихо ответила она, пытаясь вспомнить, что произошло.

Водитель помог Евгении встать и отряхнуться от снега. Он внимательно ее осмотрел. Вокруг собралась толпа зевак.

– Где мой сын? – спросила она через пару секунд.

Никто ей не ответил.

– Владик! Владик! Ты где? – закричала Евгения, оглядываясь по сторонам. Возникшая мысль о смерти сына, заставила ее вздрогнуть.

– Где мой сын? Помогите! Сын пропал! – закричала она с новой силой, и порывисто стала искать сына глазами.

– Женщина, женщина, посмотрите! Может, это Ваш ребенок? – дергая ее за плечо, сказала старушка.

– Где? Где? – кричала Евгения.

Старушка указала рукой на противоположную сторону улицы.

Около дороги одиноко стоял малыш. Мимо него проносились машины, но он их не замечал и спокойно разглядывал снежинки на своих варежках.

– Дорогой мой! Сынок! – бросилась мать к сыну.

Евгения перебежала улицу, схватила сына на руки и крепко его обняла. Некоторое время она так и стояла с ним обнявшись. Она вспоминала свои действия в момент опасности и винила себя: « Я не пыталась защитить сына! Я испугалась только за себе, за свою жизнь. Я напрочь забыла, что у меня есть сын!» В это время она чувствовала как холодные мурашки, сбивая дыхание пронзали ее грудь.

«Так! Сколько времени?» – опомнилась она. Женщина посмотрела на часы. До поезда оставалось полчаса.

«Успеваем», – с облегчением подумала она и не обращая внимание на толпу зевак, стала быстро складывать разбросанные детские вещи в корзину. Рядом в сугробе она нашла неповрежденные флягу с молоком и кастрюлю с кашей, плотно обмотанную веревкой. «Все на месте! Значит все правильно делаем! Скорей, скорей, надо еще женщину найти подходящую», – думала она. После чего быстрым шагом, с ребенком на руках, направилась на вокзал.

Поезд на Урал уже подошел, двери были открыты, и пассажиры медленно подходили к своим вагонам. Евгения огляделась. Рядом с ней стояла молодая пара: полноватая женщина, одетая в старенькое пальто, валенки, ушанку, и мужчина с папиросой в зубах, в тулупе и высоких сапогах.

«Нет! Эти не подходят, – подумала она. – Он курит, да и женщина выглядит как-то простовато».

Чуть дальше, в толпе, она увидела одинокую женщину средних лет в красивой песцовой шапке. Женщина неспеша подходила к вагону поезда. В руках у нее был небольшой чемодан.

«Вот эта! Опрятная. Едет одна. Она уж точно будет приглядывать за моим сыном», – решила Евгения.

– Извините, – подходя к женщине в песцовой шапке, запинаясь и краснее, начала Евгения. – Вы … едите на этом поезде?… На Урал?

– Да, – ответила женщина, с интересом посмотрев на Евгению.

– Извините, Вы не могли бы передать кое-что? … Я заплачу … Пятьдесят рублей, – сказала Евгения.

– Пятьдесят рублей? Что Вам передать? Давайте! – заметно приободрившись, оглядываясь по сторонам, ответила женщина.

– Вот! – Евгения протянула женщине свою корзину. – Это корзинка с вещами. Там внутри письмо есть. И … ребенок, – продолжила она смущаясь, показывая сына.

– Ребенок? – удивилась женщина, посмотрев на Владика.

– Вы не переживайте! Это мой ребенок. Он очень спокойный, не плачет. Я здесь все собрала для него. Как раз на пару дней хватит, пока будете ехать. А там, на Урале, моя мама с поезда вас встретит, заберет сына, – протараторила Евгения.

– Ваша мама заберет ребенка?.. Спокойный говорите? А чем его кормить? Что Вы там собрали? И как я его провезу? Билет на него есть? – заинтересовано спрашивала женщина.

– Билет таким малышам не надо, мне только сейчас в кассе сказали. Вот, остается только с Вами договориться и с проводником. Вы не переживайте, все документы в порядке. Вот справка о рождении … все в порядке, – ответила Евгения, показывая документы сына. – А кормить его очень просто! Молоком и кашей. Все здесь, в корзине, вот еще две жванки и одежда для ребенка, – сказала Евгения, вынимая и показывая женщине содержимое корзины.

– Ну… ладно! Давайте, – внимательно рассмотрев все вещи и немного подумав, сказала женщина.

– Спасибо Вам! Вы меня очень выручили, – Евгения поблагодарила женщину, и достав из кармана пятьдесят рублей, передала ей.

Оформление у проводника и размещение в вагоне заняло минут десять.

Посадив сына на кушетку, Евгения сняла с него шапку, варежки, тулупчик и аккуратно повесила одежду на крючок рядом с кушеткой. Затем обращаясь к сыну, показывая ему новую знакомую сказала:

– Милый, вот тетя. Ты поедешь с этой тетей к твоей бабушке, понял? Мой дорогой, ничего не бойся и веди себя хорошо. Ты у меня сильный, я знаю, ты справишься.

Евгения села напротив сына и внимательно посмотрела на него. Материнское сердце сжалось.

– Мой дорогой, давай я тебе молочко налью,– стараясь сдерживать слезы, сказала она.

Достав из корзины флягу, она налила в кружку немного молока и дала кружку сыну.

– Поезд, вот, вот поедет. Разберемся! Вы идите, идите, – вмешалась новая знакомая.

– Ну… я пошла. Хорошей Вам дороги! – посмотрев на часы, сказала Евгения. Она обняла и поцеловала сына, и оставив его сидеть рядом с женщиной, быстро вышла из вагона.

Мальчик спокойно смотрел на удаляющуюся из вагона мать.

Поезд тронулся. Пока он не скрылся из вида, Евгения провожала его взгядом.

«Ну вот и все!.. Все будет хорошо. Женщина порядочная, довезет», – выдохнув, подумала Евгения.

Затем она зашла на почту и отправила своей матери срочную телеграмму о приезде внука.

В этот момент Евгения почувствовала как тяжелая ноша спала с нее. У нее вновь появилось ощущение легкости и свободы, вернулся вкус к жизни.

«Наконец-то я могу заняться собой, смогу уделять время мужу! Ребенок в хороших руках! Мама о нем позаботится. Все хорошо!» – думала она, возвращаясь домой.