Кто такая Даша?

– Как вам известно, – продолжил Иван Степанович, – у вашего брата в результате некогда перенесенной им травмы ноги возникла хромота…

– Да, я помню о ней.

– Ваш брат затруднился ответить, проводилось ли какое-нибудь лечение для устранения этого недуга. Что вы знаете об этом?

– Я помню, что бабушка водила его к какому-то врачу на консультацию. Жерар жаловался на боли в колене и при смене погоды он ее остро чувствовал. Но потом с ним началась беда с наркотиками, и проблемы с ногой отошли на второй план, он не говорил о ней…

– Ясно. Дело в том, что она тревожила его все эти годы, и в каком-то плане наркотические вещества, которые он принимал, позволяли ему отключиться от боли и утихомирить ее. Это ошибочное восприятие, но реальность такова, что если не вылечить ногу, то все наше лечение не даст положительного результата.

– Я поняла. Что нужно делать?

– Пока он здесь, мы проведем ему терапию, попробуем купировать боль, но у нас нет специалистов, которые бы углублённо занимались этим лечением. Нам придется пригласить их извне, и, как вы понимаете, это не входит в общую стоимость лечения.

– Да, понимаю. Сколько?

– Оплата будет производиться по факту оказанных специалистом услуг. Пока можно внести аванс, а в конце лечения мы сделаем перерасчет. Остаток вам вернут. Если будет перерасход, придется доплатить. Я напишу вам все цифры. Но это ещё не все. После нашего стационара вам надо всерьез заняться его ногой. Причины я уже объяснил.

– Где это можно сделать? Это платно?

– Можно и бесплатно. Но очереди и все такое… Сами понимаете, промедление – не ваш союзник. Я бы рекомендовал вам обратиться в частную клинику.

– У нас в городе есть такие?

– Есть. Но я не могу сказать, как они лечат. Но знаю, что в Москве и Санкт-Петербурге есть первоклассные специалисты по лечению опорно-двигательного аппарата.

– Сколько стоит такое лечение?

– Я не могу дать вам этих цифр. Это не мой профиль. Все зависит от диагноза и сложности лечения. Возможно потребуется операция…

Я оперлась локтями в стол и опустила голову на свои пальцы. Деньги… Снова нужны деньги. Но где же их взять? Откладывать «премиальные»? А если не хватит? Кредит? Или попробовать полечиться бесплатно?

– Вам дать воды? – спросил доктор.

– Нет, спасибо, – поднимая голову, сказала я. – Конечно, если это лечение необходимо, мы будем его проходить. Я просто не ожидала, что все так серьезно. Я не помню, чтобы он жаловался на ногу. Ну может быть в самом начале. Я думала, все прошло.

– Вы не переживайте. Поищите специалистов у нас в городе. Время ещё есть. Займитесь этим.

– Да, конечно. Спасибо, Иван Степанович. Напишите, сколько ещё нужно денег для лечения брата у вас в клинике, и я в следующий раз их привезу.

– Хорошо.

– И не могли бы вы мне предоставить какие-нибудь заключения по его ноге, чтобы я могла направить их специалистам для консультации?

– Да, обязательно. Я подготовлю все документы.

И я ушла.

Я приехала на свою старую квартиру и нашла договор с Храмцовым. Перечитала пункт шестой о сроках его действия.

– Договор вступает в силу с момента его подписания обеими сторонами и действует в течение шести месяцев, и если ни одна из сторон не заявит о его расторжении, он считается продленным на неопределенный срок… – не поверила своим глазам и перечитала последние строки: – …он считается продленным на неопределенный срок.

Выходит, если никто из нас не порвет договор, он продолжает свое действие? А что с обязательствами?

– В случае продления договора все обязательства по нему сохраняются в том же объеме и на тех же условиях.

До конца действия договора оставалось два месяца, и предпосылок к тому, чтобы Роман Викторович от него отказался, не было. Мы встречались часто, он был доволен – претензий от него я не слышала.

И меня все устраивало. Шеф был и ласков, и горяч, и я ждала с ним встреч. Мне казалось, сексуально мы друг другу подходили, и я не представляла, что может быть по-другому.

Если наши отношения продлятся и по истечении шести месяцев – это меня не расстроит. В сложившихся обстоятельствах, даже порадует. Дополнительные вливания денежных средств мне не помешают, и, когда на кону жизнь Жерара, какие могут быть предрассудки?

Чтобы шеф не отказался от договора в ближайшее время, я должна приложить максимум усилий. Но это не сложно. За время что мы вместе изменился не только мой гардероб, но и я сама. Я стала регулярно питаться, и мои кости наросли мяском. Они не приобрели аппетитные формы моих соперниц, но стали менее угловатыми и округлыми.

Да и соперницы уже не соперницы вовсе. Они заходили в приемную только по делу и выходили от него быстро. Их недовольные лица говорили лучше всяких слов. А после Дня строителя я окончательно поверила, что выместила их с пьедестала любовниц, и тихо злорадствовала над их проигрышем в невидимом бою.

В те праздничные выходные всей компанией мы поехали отдыхать на базу отдыха. День строителя отмечали каждый год со дня основания предприятия, и если сначала устраивали банкеты в ресторане, то позднее стали выезжать на природу. Обходилось мероприятие недешево, но руководство не скупилось.

База отдыха находилась в лесной зоне недалеко от реки и предлагала своим гостям уникальную возможность насладиться природой и свежим воздухом. На базе было несколько бревенчатых домов. Весь руководящий состав разместился в небольшом двухэтажном доме с номерами класса люкс, все офисные сотрудники – в большом трехэтажном доме со всеми удобствами в комнатах эконом-класса, а рабочие-строители – в нескольких одноэтажных строениях с удобствами на этаже.

В отдельно стоящем здании располагались столовая и кафе, тренажерный и бильярдный залы, а в цоколе – бассейн и сауна. Недалеко от этого строения в тени деревьев пряталась большая беседка со столами и лавками, куда могла вместиться вся наша компания. Это оказалось место наших совместных обедов.

На территории базы был сооружен открытый бассейн с подогревом, и в нем можно было купаться даже в холодное время года. Вокруг него расставлены шезлонги с зонтиками, и их заняли девушки и молодые люди, которые решили ухватить своей кожей последние лучи уходящего лета. Те, кто предпочитал активный отдых, разобрали велосипеды, роликовые коньки и скандинавские палки и рассредоточились по дорожкам базы отдыха. Тихий лесной уголок ожил и наполнился человеческими голосами.

Когда-то я ездила на велосипеде, но это было так давно, что я не решилась снова сесть за него. Боялась опозориться. А на роликовых коньках вообще никогда не стояла, и с завистью смотрела вслед тем молодым людям, которые легко на них передвигались.

Каждые сто метров на стволе дерева висели щиты с указанием, что клещей нет, с ветки на ветку прыгали озорные белки, и прогулка по вымощенным кирпичиками дорожкам в такой компании доставляла удовольствие. Хвойные ароматы и пение лесных птичек добавляли всеобщей атмосфере ощущение спокойствия и умиротворения и возвращаться в загазованный суетливый город совсем не хотелось.

По лесным дорожкам гуляли сотрудницы из бухгалтерии и отдела кадров, но меня в свою компанию они не звали, и я не стремилась сама к ним приблизиться. Я оставалась чужачкой и такое положение вещей меня устраивало.

Я часто останавливалась, отвлекаясь на белок и разглядывая растительность, и не сразу обнаружила, что оказалась одна среди высоких сосен и тонких осин. Коллеги ушли далеко вперед или свернули на другую тропинку, и как я не пыталась их высмотреть сквозь крону деревьев, нигде их не видела. Но я не испугалась. На развилках стояли указатели и схемы движения, и, внимательно их изучив, я легко сориентировалась, где нахожусь и как вернуться на базу. Но продолжила прогулку по лесу, довольствуясь одиночеством и легким шепотом листвы.

И вдруг я услышала звуки, напоминающие хруст веток под ногами, и обернулась. Через лес поспешным шагом шел Артем. Я привыкла видеть его в деловом костюме и за рулем, и в джинсах с серой футболкой в лесной чаще не сразу его признала.

– Артём, – пробормотала я.

– Да, это я. Простите, если напугал.

Он говорил с одышкой и на его лбу проступили капельки пота. Куда он так торопился?

– Давай перейдем на «ты».

– Ну… хорошо. Так даже лучше.

– Ты как здесь? – приглашая его прогуляться вместе со мной, спросила я. – Где твои ролики, велосипед или палочки?

Он поравнялся со мной, сцепил руки за спиной, и мы пошли в глубь леса по дорожке.

– Я своим ходом.

– Здесь красиво. Ты был здесь раньше?

– Да, в прошлом году.

– И как прошел отдых?

– Не повезло с погодой. Весь день лил дождь, и все развлекались в доме. Кто-то играл в карты, кто-то – в бильярд, кто-то был в бассейне.

– Чем занимался ты?

– Так, ничем. Смотрел на всех со стороны.

Шпионил для шефа? Отчего-то у меня сложилось устойчивое мнение, что это одна из главных обязанностей Артёма. Он хоть и симпатичный, но тихий и неприметный, и как будто бы ко всему безразличный, но так ли это на самом деле?

– Почему? – спросила я.

– Я не очень общителен. Думаю, ты это заметила.

– Сейчас мне так не кажется.

– Ну… Я делаю свою работу.

– Какую?

– Ты же понимаешь, я тут неслучайно.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Нет, не понимаю. Что это значит?

– Роман Викторович отправил меня приглядеть за тобой. Он видел, как ты одна пошла в лес, и во избежание всяких неприятностей послал меня к тебе.

– Даже так? – смутилась я. – А что со мной может произойти? Были прецеденты ранее?

– Нет. Но бдительность не помешает.

Возникла неловкость, словно между нами шел Храмцов, и несколько метров мы прошли молча. Затем я спросила у него, на какие базы ездили в прошлые годы и чем эта база оказалась примечательнее остальных. Артём работал в компании около пяти лет, и мог рассказать лишь об этом периоде, но для поддержания разговора этого было достаточно. Он назвал два других места, описал их достопримечательности и развлечения, и указал на преимущества базы, на которой мы отдыхали сейчас. Руководство и сами работники оценили ее широкие просторы, вместительные домики и близкое расположение к городу, и когда заговорили о корпоративе на этот год, все однозначно решили, что нужно ехать сюда.

Дорога перед нами пошла в разные стороны, и я взяла на себя инициативу и повернула налево. Шведов последовал за мной.

Где-то высоко послышался стук по дереву, и я подняла голову в поисках источника звука.

– Дятел, – сказал Артём, заметив мои движения.

– Да, скорее всего. Никогда не видела дятла в живую.

– Ты никогда не ходила в лес?

– Ходила, но это было очень давно. И дятлов не помню.

– Иногда их можно встретить и в городе, – голосом знатока сказал Артём. – У меня во дворе каждый год какой-нибудь дятел долбит дерево.

Шведов поднял руку вверх и стал указывать на дерево, которое было к нам ближе.

– Смотри, вот он. Под ним ещё сломанная ветка. Видишь?

И я увидела. Дятел был высоко и разглядеть его четко не получалось, но я заметила его энергичные движения головой и остановилась.

– Какая прелесть! – восхитилась я.

– Ты знаешь, что дятел очень полезная птица для леса?

– Что-то слышала об этом.

– Они спасают деревья от короедов и жуков-дровосеков.

– Ты орнитолог? – опуская голову и направляя взгляд на Артёма, спросила я. – Кто ты по образованию?

– Учитель биологии.

– А как оказался водителем?

– Водителям больше платят.

– Мой отец был физиком, – зачем-то сказала я.

– Был?

– Да, он погиб много лет назад.

– Мне очень жаль.

Мы пошли дальше. Неожиданно мне захотелось поговорить с кем-нибудь о своем отце, о маме, о себе и своем детстве, доверить свою тайну и перенести часть забот на чьи-то плечи. Пусть даже просто рассказав о них. Я так давно ни с кем не говорила. Только с Жераром. Но с ним разговаривать все равно, что с ребенком, а хотелось взрослого общения.

Но тот ли Артём человек, которому можно доверять? Ведь он работал на Храмцова, и тот ему хорошо платил. А что могли сделать деньги с человеком, я знала не понаслышке.

– Ты слышала? Все, кто остался у бассейна делают ставки.

– Какие ставки?

– Это любимая забава ребят из сметного отдела и отдела продаж. Когда мы куда-нибудь выезжаем, они заключают пари, кому из двух небезызвестных тебе барышень повезет сегодня ночью.

Я поняла, о чем речь и не стала разыгрывать недоумение. Я направила взгляд вперед и, придавая голосу безразличие, спросила:

– На чью сторону перевес?

– На сторону Кудрявцевой.

– Почему?

– Ей повезло в прошлом году.

– Ясно.

Мы прошли несколько шагов молча, а потом Артём сказал:

– Они обе проиграют. Но наверняка и виду не подадут, чтобы не стать посмешищем.

Что это значит? Уж не собирается ли Роман Викторович преодолеть расстояние в пятьдесят метров, разделяющие наши дома, и два этажа вверх, чтобы явиться ко мне?

Но я не осмеливалась об этом спросить, и отвернула от Артёма голову, чтобы он не видел, как воодушевила меня эта догадка.

Выдержав паузу, во время которой Артём очевидно ждал от меня вопроса, он продолжил:

– Роман Викторович просил передать, что сегодня ночью будет в моем номере. И будет ждать тебя.

Я с недоверием повернула голову к Артёму, а потом перевела взгляд на руку, в которой держала телефон. Новых сообщений не было. Но не отображались и «антенки» в строке состояния. Видимо, мы ушли далеко, и здесь связь не ловила.

– Он мне ничего об этом не писал, – сказала я.

– Он напишет. Но пока просил передать на словах.

– А где будешь ночевать ты?

– В охотничьем домике. Он чуть глубже в лесу.

– А кто будет в номере шефа?

– Никого. Он будет закрыт.

– Что ещё я должна знать?

– Мой номер рядом с твоим. Двести шестой. Время он тебе напишет. И он просил быть очень аккуратной.

– Я поняла.

Артём осмотрелся по сторонам, словно убеждаясь, что мы одни, и тихо сказал:

– И ещё кое-что по поводу того, почему я здесь оказался. Кроме того, что мне нужно присмотреть за тобой, мы должны засветиться на прогулке вместе. На тот случай, если увидят, как ты входишь или выходишь из моего номера. Надо, чтобы всё связали воедино.

– Зачем?

– Чтобы все решили, что мы любовники.

Я остановилась и уставилась на него.

– Что это значит?

– Я думаю, ты согласишься, что лучше числиться в моих любовницах, чем в любовницах шефа. Тебе жизни не дадут, если узнают.

– Боже, какая забота! Это его задумка?

– Да.

– А поцеловать меня для пущей убедительности он не просил?

Я разозлилась. Что ещё придумает шеф, чтобы скрыть нашу связь? Может ли он «подложить» меня под Артёма на самом деле?

– Нет, – ответил Артём. – Он сказал, чтобы я даже в мыслях этого не допускал.

– Почему ты это делаешь?

– Он хорошо платит.

– И тебе нравится такая работа?

– У меня болеет мама. Лекарства стоят дорого. Можно, конечно, получать их по квоте, но ее нужно ждать. А у нас нет этого времени.

– Прости, я не знала. – Моя злость пропала, и я снова пошла по дорожке.

Я вспомнила, что однажды видела служебную записку от Артёма на имя Храмцова с просьбой предоставить ему материальную помощь в размере двухсот тысяч рублей. И Роман Викторович ее согласовал. Я тогда ещё была незнакома с Артёмом, и не придала ей значения.

– Значит, он тебя тоже купил, – с горечью сказала я.

– Нет, – оборачиваясь ко мне, сказал Артём, чуть нахмурившись, – это не так. Когда Роман Викторович брал меня на работу, он сразу сказал, что мне нужно будет выполнять разного рода поручения как по рабочим вопросам, так и по вопросам личного характера, и я с этим согласился. И кроме того, когда только мы узнали о страшном диагнозе мамы, Роман Викторович первым предложил помощь. Он нашел хорошего врача, помог купить лекарства, которых не было в наличии. Дал материальную помощь. И сейчас всякий раз спрашивает, не нужно ли ещё чем-то помочь. Он хороший человек. Строгий, где-то черствый, но хороший. И ты наверняка, это знаешь.

Артём распалился, заговорил на повышенных тонах, позабыв об осторожности, и я поняла, что, если весь мир восстанет против Храмцова, Артём жизнь положит, чтобы его защитить. Он для него теперь идол.

– Чем болеет твоя мама?

– У нее рак груди. Вторая стадия. Ей удалили одну молочную железу, и сейчас она проходит химиотерапию.

– Где вы лечитесь?

– В Москве.

– Кто сейчас с твоей мамой?

– Моя сестра. И ещё мы нанимали сиделку. Это тоже Роман Викторович позаботился.

– Тебе повезло, что ты встретил его на своем пути.

– А тебе?

– И мне, наверное, тоже.

И в самом деле, чем Храмцов мне не угодил? Что было бы с Жераром и со мной, если бы Роман Викторович не предложил мне эту связь? Пусть за деньги. Но ведь это я́ скрыла от него правду! Помог бы он мне, как Артёму, если бы узнал, на что на самом деле мне нужны деньги? В тот момент я подумала, что помог бы. И разве не легла бы я с ним также в постель – из благодарности? Тогда в чем он виноват?

Ох, что это было за испытание! Между комнатами расстояние всего два метра, но пока я кралась от своего номера до соседнего, мне показалось, я преодолела километр. Причем бегом. Мое сердце стучало так сильно, что я боялась, его услышат в других номерах. Руки тряслись и ноги были точно вата.

Идея с тем, что мы с Артёмом любовники, мне не понравилась, и я хотела избежать подобных слухов. Я заготовила речь, куда иду и зачем, но переживала, что с перепугу, если вдруг кто-то появится передо мной, забуду все заготовки, и тогда нашу прогулку со Артёмом истолкуют так, как и задумано шефом.

Я злилась на Храмцова. Неужели нельзя было потерпеть одну ночь и воздержаться от встречи? Зачем мне эти сложности? Он хотел проверить, справлюсь ли я с трудной задачей? Или тешил самолюбие, наблюдая, как я покорно следую его указаниям? Ну, Роман Викторович, сегодня вы у меня получите удовольствие по полной. Я вас исцарапаю так, что места на вас живого не останется. И пусть все коллеги сличают, под чьими ногтями осталась ваша загорелая кожа.

Когда дошла до двери, я ещё раз огляделась по сторонам, убедилась, что никто не выглядывает в щель дверного проема, и надавила на ручку. Быстро просочившись в номер, я закрыла дверь и повернула защелку. Только после этого выдохнула.

– Я думал, ты не придешь.

Я обернулась к шефу, и моя злость мгновенно улетучилась. Мое тело, точно верный пес, отозвалось на один лишь его взгляд. Не тот, каким он смотрел на меня в офисе – холодный и безразличный, а этот – пылкий и вожделенный. И я растаяла как мороженое под палящими лучами солнца.

И откуда в нем такая власть надо мной? Я могла осуждать его, могла злиться, но как только мы оказывались наедине, я хотела только одного – чтобы он снова доводил меня своими ласками до безумия.

Роман Викторович поднялся мне навстречу. На нем лишь спортивные штаны, свисающие на бедрах, мне же пришлось одеться основательно. Даже кофту накинула.

– Я думала, умру, пока дойду.

– Нет, умирать ты будешь от другого.

И он стал в порыве страсти раздевать меня. Чтобы это произошло быстрее, я взялась ему помогать. Вслед за моей одеждой на стул полетели его спортивные штаны, и подхватив на руки, он отнес меня на кровать.

– Только не шуми. Здесь тонкие стены. Слышишь?

Я прислушалась, и до моего слуха долетели звуки громкого храпа.

– Кто там?

– Сан Саныч.

Это сотрудник юридического отдела. Здоровый дядечка лет пятидесяти с пивным животом и мощным басом. И храп как оказалось у него тоже не фальцетом.

– Хорошо, постараюсь. – Я игриво проследовала пальцем от его подбородка к паху.

Ту ночь мы впервые провели вместе. Полностью.

Когда все закончилось, я должна была встать и уйти, но все члены моего тела после сумасшествия, что между нами творилось, отказались мне повиноваться и попросили пару минут, чтобы прийти в себя. Но не подняли меня на ноги в отведенное им время, и я уснула.

Но даже не успела этого понять и насладиться приятными минутами пробуждения в объятьях Храмцова. Я проснулась от того, что он тормошил меня за плечи и велел быстро вставать и уматывать к себе. Он был зол. Выйти из номера незамеченной, когда рассвело, гораздо сложнее. И я это тоже понимала.

Как два нашкодивших подростка, мы жались к дверям и прислушивались к звукам извне. В какой-то момент мы решили, что за дверью никого нет и стали открывать её, но послышались голоса, и мы ее захлопнули. И снова ждали наступления тишины.

– Иди. Кажется, все ушли.

Я открыла дверь и переступила порог, затворила ее и сделала два шага.

И вдруг заметила на лестнице напротив моего номера Нину Николаевну. Нашего главного бухгалтера. Она относилась к руководящему составу, но предпочла занять дом с рядовыми сотрудниками.

Как-то она зашла в приемную, занесла документы шефу на подпись, хотя вполне могла поручить это своим подчиненным девочкам, и стала рассказывать последние сплетни (мне кажется, этим навыком она владела лучше, чем бухгалтерией). Я абстрагировалась от ее болтовни и делала свою работу, однако из чувства такта угукала ей в ответ, как филин, и создавала впечатление внимательного слушателя. Но не вникала, что она говорит.

И вдруг я услышала слово «женой» и мысленно подтянула к нему последние слова в предложении, произнесенные до него:

– …но это не удивительно с такой-то женой.

Я подняла на нее любопытный взгляд и попросила уточнения:

– Какой – такой?

Нина Николаевна открыла рот, чтобы мне ответить, но в приемную вошел Олег Валентинович, и она тут же его закрыла. Сослалась на большой объем работы и ушла.

А я все думала, что она имела в виду под своими словами. Что не так с женой Романа Викторовича? Но ответ я так и не узнала. Она больше не заговаривала о его жене, а сама спросить о ней я не осмеливалась.

И вот мы столкнулись с Ниной Николаевной в коридоре, когда я шла из номера Артёма. Она стояла на лестнице и как будто переводила дыхание. Она крупная женщина и движения наверх давались ей нелегко.

– Доброе утро, – вырвалось у меня.

– Доброе утро.

– Вы не видели Артёма? – Взялась я за свои заготовки. – Я заходила к нему в номер, а его там нет. Звонил Роман Викторович, ищет его, а у Артёма телефон недоступен.

– Так Артём внизу. Все уже там. Я свои таблетки забыла, поднимаюсь за ними.

– Хорошо, напишу Роману Викторовичу, что Артём нашелся. Спасибо. Телефон только возьму. – И я просочилась в свою комнату и спряталась за ее дверями. Сердце отбивало чечетку, и перед глазами пошли круги. Надеюсь, она мне поверила. Иначе шеф меня убьет.

Артём был прав, когда сказал, что Белобородова и Кудрявцева и виду не подадут, что проиграли. Обе крутились возле Романа Викторовича весь остаток дня и демонстрировали окружающим, что именно ей повезло в прошедшую ночь. Я заметила, как Вероника сдувала ресничку со щеки шефа, поднося губы к его лицу так близко, что казалось вот-вот коснется его, а затем как Марина «случайно» споткнулась около него, и он по инерции подхватил ее, чтобы она не упала. В знак благодарности Кудрявцева поцеловала его в щеку, одарила страстным взглядом, и от того, как Роман Викторович отреагировал на ее действия, стало гадко на душе. Он что-то шепнул ей на ухо и шлепнул по заду.

– Ну и кто же? – Услышала я около себя шепот коллег. – Неужели Маринка?

– Да черт их знает. Обе утверждают, что провели ночь с ним.

– Может он с двумя? – предположил кто-то другой, и дикий хохот заставил мои внутренности содрогнуться от омерзения.

Хотелось подойти и плюнуть в лицо тому, кто это произнес. Или сказать им правду и насладиться видом их удивленных лиц. Вот была бы потеха! Но я не собиралась делать ни того, ни другого. Как бы я потом смогла работать в компании?

«Выигрыш» присудили Кудрявцевой, и Белобородова разозлилась и измазала ей помадой лобовое стекло машины. Она вывела печатными буквами: «Шлюха» и уехала домой самая первая. Марина лишь злорадно посмеялась в ответ и продолжила крутиться возле шефа.

Но что скрывалось за этим злорадством? Она-то знала, что проиграла. И когда после выезда на базу зашла в приемную и впилась в меня взглядом – от него заледенела душа. Она всё знает.

– Вы к Роману Викторовичу? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие в голосе. – Его нет, он на объекте.

– Нет, к тебе.

Откуда-то у меня взялись силы разговаривать с ней спокойным тоном, но внутри меня сковывал страх: будто я стояла на краю обрыва, и один шаг отделял меня от падения в пропасть.

– Какие-то документы на подпись? – бросая взгляд на ее руки, в которых она держала бумаги, уточнила я.