…Но Буря Придёт

А дочь Конута так и застыла на подоконье в немом одиночестве перед деревом затворённого ставнем окна, уткнув в колени лицо. И даже говорливая Гвервил не в силах была чем утешить подругу – лишь обняв и также застыв в темноте подле той, боясь неосторожным словом потревожить оцепеневшую Майри.

И лишь серая кошка, незримая спутница древней богини-праматери, сверкая отблесками догоравших светильниц в своих жёлтых глазах, безмолвно лежала подле их ног, точно охраняя молчавших подруг, и лениво урча зрила золотом круглых очей в непроглядную темень грядущего…

В тот холодный предзимний вечер Майри всё также безмолвно сидела на подоконье, тоскливо взирая сквозь тонкую слюду не закрытых пока на ночь ставнем окошек на угасавший вдали за Глвидд-ог-слейббóтха кровавым багрянцем закат – туда, где была её родная земля, которую она уже отчаялась когда-либо снова увидеть. Пальцы неторопливо заплетали распущенные волосы в косу – и вновь распускали её по плечам золотистыми прядями. В прежде озарённых алыми сполохами прорвавшегося сквозь ненастные тучи уже заходящего солнца покоях с закатом лёг сумрак, и Айб неторопливо разжигала горящей лучиной многочисленные светильники и свечи в свисающих с потолка круглых держальнях, чтобы разогнать их дрожащим пламенем темноту и дать возможность продолжить прясть и шить тем из служанок, кто ещё не лёг спать.

Говорливая Гвервил в тот день была послана с Ригру и Буан на бойни крутить из кишок колбасу для запасов на зиму, и без подруги дочь Конута осталась одна. Лишь серая кошка настойчиво тёрлась о ноги застывшей в молчании Майри, мурлыкая что-то и пристально глядя на девушку взором пронзительных жёлтых очей во тьме но́чи, объявшей густеющим сумраком своды затихших покоев.

Теперь в поздний час уставшая за день от тяжёлой работы в хлевах дейвóнка могла остаться одна со своими горькими мыслями, целиком поглощённая ими. И потому Майри сперва не услышала, как после короткого гулкого стука скрипнула дверь у неё за спиной, и в мерх-а-сьóмрах раздались мужские шаги.

Загон конных встал к ночи на отдых в долине у кручи Берёзовый Столп. Лекарь с парой помощников спешно сшивал жильной нитью все раны у целых, пока четверо пленных дейвонов копали глубокую яму под копьями стражи – не зная кто ляжет в неё – или мёртвые люди из кийна Маэннан, или сами они, если так вдруг решит вражий вершний. Согревались у скрытых в распадке костров отдыхавшие воины. Из ручья к скакунам подносили воду, ставя им её полные вёдра.

– Довольно копать уж. Тащите всех мёртвых…

– И их тоже с нашими? – мрачно спросил у их вершнего тощий десятник без левого уха.

– Мертвецам всё одно… Лишь живые страдают, – негромко ответил тот, глядя на яму.

– А с этими что? – одноухий взглянул на их пленников с заступом.

– Что я – зверь? До какой нашей укрепи их доведём.

– Твой бы родич их всех – не задумавшись.

– Я не Мейлге.

– А ты-то похуже, чем просто по роже от них получил, как твой родич. Слишком добрый ты к недругам, Родри…

Человек точно вспомнил о чём-то, и взмахом велел подойти к себе пленным.

– Есть среди вас кто из дома Сторгейров? – обратился он к ним по-дейвонски на здешнем наречии.

Пленники – грязные, в тряпках повязок на ранах – безмолвно стояли рядком, бросив заступы наземь.

– Ну есть сколько-то… Были такие… – наконец-то ответил один из них тихо.

– Может знаете кто из вас… Этим летом в союзных уделах к закату от Дил ваши выбили возле Холодного Лба наш обоз. Там жена моя с дочкою были. Может знаете кто – они живы иль нет?

Один из дейвонов кивнул.

– Хаскиль наш из Сторгейров там был – в том загоне у Лейфа Осины. Они там тот обоз переняли. Его б тебе спрашивать, как там что было – и живы ли…

– Где этот Хаскиль?

Вместо ответа дейвон мимолётом кивнул на одно из возложенных в яму изрубленных тел.

– В Халльсверд, почтенный. Не знаю – отсюда допросишься ль…

Скрежетнув от отчаянья всеми зубами человек вдруг завыл точно волк, испугав всех тут бывших – своих и врагов – и вцепился ногтями в лицо, проводя пятернёй ото лба к подбородку, не чувствуя боли.

ГОД ПЕРВЫЙ. ПРЯДЬ ВТОРАЯ "…ТЕ, КТО МНОГО СМЕРТЕЙ ПРИНЕСУТ БЛИЗ СЕБЯ…" Нить 15

Всё то судьбоносное жаркое лето и осень они не останавливали взмыленных скакунов сроком дольше, чем отдых или короткий ночлег в придорожных лесах – и стремительно уходя от преследования многочисленных пеших и конных загонов врага, обрушивали новые удары на не ожидавшие их наскока твердыни дейвóнов. Тысячи воинства Эйрэ сметали лежавшие на пути городища и укрепи каменным градом огни́щ их метальных снастей, позади оставляя вздымавшийся гар от пожарищ, истребляя встречавшиеся малые силы противника и жаля исподтишка изматывающими ударами бо́льшие. Сама Смерть была спутником их в эти жаркие дни сего страшного лета. Лишь на исходе катившейся осени, когда стылые ветры срывали листву побуревших лесов и несли на своих серых крыльях промозглую морось с дождями, пять мор-лóхрэ под ве́ршенством Áррэйнэ наконец-то покинули опустошенные и выжженные ими за лето дейвóнские земли – и как огненный вихрь пожарища двинулись вновь на восток к кряжам Áн-мéан-слéйбха, уже убеленным по вершинам там выпавшим снегом.

Почти дважды числом поредевшие – израненные, измотанные до предела любых человеческих сил – эти тысячи так же стремительно потекли как железный поток в бок далёких Помежий с союзными Эйрэ уделами. Прежде летом рванувшись на север с преграждённого недругами пути их отхода к востоку у Чернолесья, уходя от погони и испепелив тамошние тверди и придорожные селища, обойдя с запада ими прежде сожжённый дотла ходагéйрд, стеною огня они быстро прошлись по богатому югу и средним уделам Дейвóналáрды и оставили далеко позади их преследовавшие кóгуры ёрла с войсками дейвонских домов. И хотя и теперь не единожды им приходилось таиться, пробираясь лесами сквозь топи вдоль полных врага большаков, сжигая свои неповоротливые возы и метальные вороты – но всего две седмины спустя люди арвеннида вышли к загонам соратников, взявших в осаду очередное вражеское городище на востоке Дейвóналáрды. А ещё через два дня их кони минуя союзные земли уже высекали копытами искры из скал перевала на Глвидд-ог-слейббóтха.

Ранний вечер окутал долину и взгорья густевшими сумерками, морося из клубящихся туч серой дымкой дождя. Однако едва лишь в ардкáтрах с далёкого запада прибыли люди столь много прославленных в лето Р’уáйг Ламн-á-слеáна – Стремительных Ратей – столь малым числом не убоявшихся выйти в уделы противника и сокрушившие мощь того неоднократно, спалившие Вингу и бессчётное множество городов и стерквéггов, предав мечу тысячи сыновей Всеотца и в битве среши́в самого́ их владетеля Стейне – и не изведав ни единого поражения возвратившись домой – то даже непогода не удержала никого у огня очагов и печей. На улицах и проездах прежде вполовину разрушенного и обезлюдевшего, а теперь отстраиваемого из пепла и облепленного лесами камников городища стало черно от собравшегося народа, чтобы хоть краем глаза увидеть возвращение этих отважных и их предводителя, кто давно прозван был тут Ветром Воинств, Ужасом Винги и Убийцею Ёрлов – Льва А́рвейрнов.

Сам он молча ехал посреди своего усталого от сражений и продолжительных выправ поредевшего воинства – спокойно, хотя и с радостным трепетом сердца внимая тем крикам и рёву встречающих их тут земляков. Аррэйнэ был отчего-то взволнован, точно неким предчувствием неминуемого и неотвратимого нечто, но ещё неизвестного и непостижимого разумом. И это волнение лишь усиливал тяготивший разрез верховницы, настигший его у Помежий с гонцом небольшой свёрток свитка послания Тийре, призвавший к столь спешному возвращению по неотложному делу к горе. Но по какому – об этом письмо было так же безмолвно…

Áрвеннид прибыл в ардкáтрах всего на полдня раньше за Р’уáйг Ламн-á-слеáна, вернувшись с рассветом откуда-то с севера, где войска под его предводительством били врага по Помежьям с союзными землями вот уже месяц, пробиваясь всё дальше на запад дейвóнских владений сквозь земли хранителей здешних уделов, могущественных Ёрваров. Тийре встретил товарища прямо у коновязей в их кáдарнле, поймав Ветра за повод.

– Ну привет, Лев! – он стиснул Áррэйнэ ручищами и дружески хлопнул того по плечу, – хвала Пламенеющему – возвратился!

– Верно! Хоть и многие, помнится, веры в то вовсе тогда не держали…

– А иных их уже и самих нет в живых… – вздохнул Тийре, – много смертей в это лето нам выпало. Но ты-то поддал жару больше всех взятых огулом, злодей ты такой! – он крепко сжал его пятерню в рукопожатии.

– Пошли. Я рад, что ты прибыл так скоро.

– Сейчас будет Совет? – Лев окинул взором ярко мерцавшие багровыми отсветами смоляков и свечниц в эту позднюю пору оконца тéахов древнего дворца áрвеннидов.

– Верно понял. Всех я собрал, кто из вершних и фейнагов смог отлучиться от воинства. Разве что Старый остался в уделах у Фрекиров. Как он сам мне ответил в послании – к чему ему гнать коней в Эйрэ, чтобы затем среди нас лишь поножи на лавке просиживать? Отец Воинства пока жив жаждет только крушить мохнорылых. Сколько он повидал таких ратных советов за свой век в Помежных Раздорах – нам с тобой не обчесть.

– Устал не иначе с дороги? – спросил у товарища Тийре, нёсший в руке зырко рдевший и потрескивавший светильник, когда они бросив внизу во дворе стражу арвеннида вдвоём зашагали по тёмным проходам дворца – той его древней части, которая осталась уцелевшей после весеннего нáступа Уннира на Аг-Слéйбхе.

– Поспать вот подольше – полжизни отдал бы, – усталый Áррэйнэ вдруг приостановился и серьёзно спросил у того, придержав за плечо:

– Что случилось хоть, Тийре? С чего ты так спешно призвал меня?

– Давай уж сперва отдышись, прежде чем речь я о том заведу. Есть одно важное дело… но перед Советом я с глазу на глаз лишь с тобою хотел бы о нём обтереть пару слов – узнать, что на это мне скажешь – одобришь ли или отвергнешь. А там уж совместно решим что да как.

– Ладно… А куда это мы?

– В такой поздний час даже мне самому хоть чего съесть и выпить с дороги охота – а пиров тут теперь не бывает как прежде, чтобы в стряпных всегда печи не тухли, как при отце моём в мирное время. Так что пойдём, потревожим кое-кого. Чтобы мне и самому Льву А́рвейрнов и горшка с тёплой кашей во дворце не нашлось – не потерплю такого! – шутя пригрозил он кому-то, взмахнув багрово мерцавшим зыркими отсветами по стенам светильником.

– Добрый вечер, красавицы! – брякнув пару раз кулаком о притолоку Тийре распахнул двери и откинул тяжёлую тканую занавесь на входе в девичьи, остановившись на пороге.

Служанки, без умолку болтавшие друг с другом этим поздним вечером, когда уже закончились все их работы, увидев внезапно пришедшего к ним áрвеннида оторвались от разговоров. Стихли ткацкие кросна и челноки, умолкли вившие нити прялки и веретена.

– Приветствие, владетель! – раздались их голоса, и встретившие застывшего на пороге áрвеннида служанки почтительно склонили перед ним головы.

– Все ли вы живы? – шутя отозвался Тийре, – никого не уморил голодом этот скряга Бродáнн, пока он хозяйничал тут? Я-то ждал, что вы прежний отцовский чертог в это время назад соберёте по камушку – столько же много вас тут собралось!

– С возвращением, гаэ́йлин! – выйдя на шаг вперёд прочих учтиво поклонилась áрвенниду старшая из служанок, вершившая всеми делами в девичьих покоях Айб из Бранн, – долго тебя не было у горы, владетель!

– Ну а что же – на вас любоваться, как братья мои упокойные? – шутя ответил им Тийре, – вот теперь и приходится мне вместо них войско ёрла к земле приколачивать пиками. Да и сегодня я, добрая Айб, ненадолго явился, – Тийре окинул всех женщин быстрым взором, заставляя их обратить внимание на себя.

– Ну-ка, красавицы – соберите-ка нам стол хоть какой – у вас в девичьих всегда же съедобное что-то в печи да имеется? До Совета ещё вся восьмина, а в брюхе уже как собаки рычат с голодухи. Да и я к вам явился сейчас не один… – он немного отступил в бок, словно желая показать прежде заслонённого за его широкой спиной Áррэйнэ, и поставил светильник в одну из пустующих ниш в стене возле дверей.

– А с таким гостем, какого вы не видали – хоть и слышали много о нём. Так что если кому любопытно, смотрите – со мною сейчас сам Убийца Ёрлов!

Майри – безмолвно сидевшая у окна и даже не поднявшая головы на вошедшего в мерх-а-сьóмрах владетеля Эйрэ – от этих слов вздрогнула. Пальцы девушки взволнованно отпустили недоплетённую косу, что рассыпалась ворохом долгих волос по спине, и до белизны костяшек впились в холодное дерево оконицы, когда дейвóнка услышала ненавистное имя того, кто за это лето выжег огнём множество уделов её родной земли, где только прошлись кони его беспощадного воинства. Того, кто убил её братьев и тех многих мужей орна Дейна, погибших от его руки в битве в ночи́ у горы и последующих летних сражениях.

Со страхом, в котором клокотала готовая прорваться наружу ярость, она обернулась лицом к ним двоим, пристально впившись глазами в обличье вошедшего следом за áрвеннидом второго мужчины. Разглядывая стоявшего в сумраке у дверей Льва А́рвейрнов Майри наконец-то узрила каков он с лица – злейший враг дома Дейна и убийца её кровных близких – Ёрл-лáддврэ, Áррэйнэ.

Служанки в покое взволнованно зашептались, негромко переговариваясь между собой. Кто-то из них прежде может и знал о товарище Тийре из Бейлхэ – тогда как и áрвеннид только десятнике воинства кадарнле, нечасто бывавшем тут в тверди меж долгими сроком выправами. Но большинство из них только слыхали про Аррэйнэ из дома Килэйд от прочих, даже не представляя каков он. И вот теперь на свои глаза все увидали его – уже ставшего трижды прославленным тут ратоводца, о котором теперь говорили не меньше, чем о Старом с его многославным отцом.

Уставший с дороги Áррэйнэ прошёл следом за Тийре, не обращая внимания на все эти девичьи взгляды, что мозолили спину, слыша их взволнованный шепоток и хихиканья. Хотя чего уж Троих гневить ложью – за весь этот год, проведённый сперва пленником в землях Помежий, а потом во главе пяти тысяч идя по уделам противника, не выпуская из пальцев поводий и липких от алого черенов копий с клинками – он и от мирных людских лиц отвык уж, не то что от девичьих – тем больше с таким вот восторгом взиравших. Но не за тем он вернулся в Аг-Слéйбхе, чтобы вместе с товарищем детства как в юности бегать за всякою долгой косой, своим взором смущая чужих дочерей. После долгого конного перехода дождём с непогодой, от недосыпа с усталостью глаза уже сами собою слипались, и Лев отёр пятернёю лицо, сев на скамью у стола, где напротив занял кресло áрвеннид.

Серая кошка недовольно фыркнула, когда ладонь Убийцы Ёрлов согнала её с нагретого места, и задрав хвост перебежала к закатному боку покоя, улёгшись у подоконья.

– Давай что ли выпьем мы, Тийре? За тех, кого Пламенеющий жребием взял… – сказал он, сняв с пояса маленький рог для питья.

– Давай, – Тийре согласно кивнул и повернул взор к служанкам, уже торопившимся к ним из стряпных с почерневшим от сажи горячим горшком.

– Айб, принеси-ка нам лучше… а, да ты прямо мысли прочла! – он выхватил из рук помогавшей их старшей служанки моложе белоглиняный бутыль с вином.

– Знаю, что воинам надо с дороги, как домой они возвращаются, – усмехнулась владетелю Айб, вытирая тряпицей ладони от сажи с горшка, поставив его на столешницу, – не первый же год тут хозяйство веду я, гаэ́йлин. Мора, ну-ка тарелки и ложки неси!

Служанка кивнув устремилась в стряпную за чистой посудой, на какую их старшая щедро ложила горячую кашу с кусочками мяса, соскребая со стенок горшка зарумяненный слой подгоревшей темнеющей корочки. Аррэйнэ жадно вдохнул столь манящий живот запах пищи, усмехнувшись одной из служанок, евшей его своим взглядом.

– Не всё этим летом так вышло, как поначалу задумали мы – и потому никакой тебе помощи не было вовсе сначала. Знал бы ты сам, что тут сразу по вашему выходу за перевал заварилось… – покачал головой Тийре, наливая терпкого старого вина из ягод лозы с дикой грушей в подставленный Áррэйнэ рог в петлях прочной железной оковки, и затем и себе в изрезьблённый витыми чертами листвы посеребренный кубок.

– Мало того, что на севере сразу началась средь фейнагов смута, как узнали домá их про гибель отца – так ещё на востоке явились опять кочевые из Моря Травы.

– Видно, крепко вы с ними завязли? – удручённо вздохнул Áррэйнэ, вдыхая всем носом хмелящий и терпкий дух в роге.

– Мало сказано. Половина восточных селений и твердей пылала. Решили, раз áрвеннид мёртв, а дом Бейлхэ сцепился с дейвóнами там за горами, то можно им вновь безнаказанно выйти в набеги, как бывало уже так в Помежные Распри.

– А как бы нам силы восточных домов помогли этим летом, приди они вовремя… – Áррэйнэ стиснул кулак, и по лицу его взнялись буграми из мышц желваки тихой ярости.

– Не было выбора, Лев – как бы я ни пытался на ратных советах дать в помощь вам тысячу копий хоть. Все земли у Гулгадд, Габ, Кинир и данников их полыхали, их воинства сами ушли по домам из выправы уделы свои защищать. Пришлось лишь смириться, что все силы дейвóнов примешь ты на себя в одиночку, пока мы преградим степнякам прямой путь к перевалам. От врага с двух сторон не отбились бы наши уделы одновременно, разорвав свои силы так надвое.

Тийре умолк, и лишь желваки на лице могли выдать все мысли владетеля Эйрэ. Кубок в его руке так и остался нетронутым.

– Столько измены и клятвопредательства выпало нам в это лето – не верилось даже, что удержится власть дома Бейлхэ над кийнами Эйрэ. С запада пёрли дейвóны, северяне в открытую с ними пристроились, а многие фе́йнаги Áйтэ-криóханнхоть и не взнялись с оружием подле их ёрла, но не дали нам помощи вовсе – полагая примкнуть к победителю.

– А Каменный Узел?

– Даже там не все кийны их вняли воззванию Борны. В землях Помежий его храбрый родич Кáдауган Буря уцелел средь врагов, а уже в Нодклохслéйбха его наши же из одного их семейства убили, и голову за награду послали их ёрлу, выблю́дки…

Тийре умолк, лишь взирая на кубок, в котором застыла багряная жидкость.

– А с восхода кочевники навалились нежданно. Многих вождей подкупил серебром и дарами дейвóнский владетель, как позже узнать мы смогли. Пришлось не то, что с восточных земель не ждать воинств, а все собранные загоны целиком бросить за горы – всю лучшую конницу, что для тебя насобирал из мне верных уделов. Вот потому вы одни и сражались всё лето, когда здесь только Старый с полудня давил наступавших дейвóнов, и в союзных нам северных землях их удерживал Каменная Тень.

– Быстро же вытеснить их вы успели. Прежде набеги и за пару лет не удавалось пресечь…– Аррэйнэ жадно жевал разопрелую кашу, набив полный рот.

– Повезло может быть лишь… Случилось такое, что в середине лета вождя сáмого крупного из племён в Травяном Море сверг и убил родной брат, и другие владетели вмиг разделились на три враждовавшие стаи, сцепившись друг с другом. Дайдрэ из Донег в наречиях этих народов знаток, и сумел вовремя договориться с их новым вождём в степях запада, старшим сыном убитого – что взамен за защиту всех наших земель от набегов поддержит его в этой распре за священные пики их власти. Тот хуч своё слово сдержал, и подле нас вышел удвоенной силою против дяди-изменника. Так с их лёгкою конницей удалось за два месяца вытеснить враждебные племена прочь с равнин и очистить от них Море Трав целиком вплоть до самой срединной реки. Сейчас та их распря идёт далеко, схватились они за священные города на востоке, и не до нас большинству тех владетелей.

– Надолго ли будет там тихо? – нахмурил брови Áррэйнэ.

– Как знать… – пожал плечами áрвеннид, – но пока на востоке опять стоит мир, обошедшийся малою кровью. Дайдрэ сумел договориться с пришедшими к нам за союзом вождями, что за хлеб с серебром и осадные снасти Эйрэ получит взамен немало обученных скакунов со всей сбруей, кожу и стрелы – всё, что нам нужно для войны против ёрла – и что не будут препятствовать они ходу товаров с востока, какие наши купцы повезут. Пока будут иметь они с этого выгоду, удастся быть может не ждать там угрозы, когда племена и так прежде не мирные один к одному сцепились в раздоре.

– За твоё возвращение, Лев! – Тийре поднял ввысь кубок. Áррэйнэ, устало развалившись на скамье и отерев рот от каши, стукнул с ним край о край свой окованный рог.

– Рад, что Каэ́йдринн опять нам дороги сплела, – добавил сын Дэйгрэ.

Друзья выпили молча – вспоминая всех тех, кто вместе с ними в их воинствах летом ушёл из родных краёв Эйрэ на запад, восток и на север, но назад не вернулся, навеки оставшись в чужой им земле.

– Так что там столь важное ты хотел обсудить? – стряхнув с рога в горло последние капли Áррэйнэ внимательно посмотрел на товарища, так же неотрывно взирающего на него, – зачем я понадобился тебе здесь? Стряслось что-то может?

– Не хотел свои мысли письменам и гонцам доверять, чем с тобой поделиться хочу… – Тийре сделал голос потише – словно даже тут, в девичьих покоях дворца áрвеннидов кто-то чужой мог услышать их речь, – вот потому-то назад тебя спешно и вызвал, едва лишь узнал о возвращении ваших людей на Помежья. Да и кто ещё как не ты заслужил отдых после полугода непрерывных сражений, из седла не вылазя?

– Довольно уже похвальбы, Тийре, не девку уламываешь. Давай, говори – что за дело?

– Так вот. Сейчас в грязную осень всё равно нет ни сражений, ни дальних выправ – пока не станут прочным льдом реки, и не смёрзнется хлябь на просторах. Я уже завершил все приготовления к зимним делам. Старому удалось многое в это лето – почти все фе́йнаги из земель Нотклохсле́йбха восстали, и единой волной мы успели занять сразу пять твердей ёрла в течении Белой. Натиск дейвонов был сильный, Горный Зуб чуть не пал под их приступом – но начавшийся мор летом выкосил сразу две трети их войска прямо под стенами Килх-слейбхе. Скончался сам вершний их воинства Хъяльти Железная Шея из Ёрваров и добрая четверть вождей.

– Наших много слегло от сыпухи там?

– Много… Но Горный Зуб устоял, и теперь люди ёрла уже не сумеют грозить нам с полудня как прежде, а воинство получило много загонов присягнувших мне кийнов союзных земель.

– Славно то слышать! А что в Áйтэ-криóханн?

– Пока тихо. Многие их уделы из прежних изменников мы заняли осенью, пользуясь тем, что все загоны с востока столь быстро вернулись с победой. С переметнувшимися к ёрлу северянами тоже хватило хлопот этим летом, но обошлось миром без казавшегося неизбежным кровопролития – хоть и не без пары снятых голов, но там долгий рассказ о том будет… Всё наше воинство собрано, снаряжено и ждёт начала зимы, чтобы переждать бездорожье до начала санных путей, когда встанут льдом реки.

– Добрые вести. Давно пора выступать, – согласно кивнул головой Лев, – пока не выпало долгой передышки врагу. Лишь бы дать отдохнуть моим людям, и подлечить стольких раненых – а то половина едва на ногах держится. Да и прочие по чести ни обещанного серебра, ни баб не видали давно – что иные ворчать уже начали…

– Вот и Борна о том толковал – не затягивать с выходом. Ты по-прежнему поведёшь своё войско на запад первее нас всех, разве что теперь у тебя под началом будут не какие-то жалкие пять мор-лóхрэ. Хоть дейвóнам и они жалкими не показались – верно?

– Это точно… – Áррэйнэ обмахнул пятернёй раскрасневшееся лицо, – как с весны даже капли хмельного не нюхал, так голова теперь вихрем пошла!

– Ты зато брагикровавой за четверых перепил, и ещё верно не протрезвел… – пошутил Тийре, – я боялся уже, что всю ратную славу один в это лето сгребёшь, и мне на один бой не оставишь. Про тебя одного лишь кругом говорили по всем землям Эйрэ, как приходили к нам с запада вести.

– Я не жадный – хватит на нас с тобой новых сражений с дейвóнами. Враг ещё очень силён, и сил их немерено… – голос Áррэйнэ стал глуше, он словно воочию вновь узревал ту Огненную Ночь вокруг вражеского ходагéйрда, который так и остался несокрушённым под его стремительным, но малочисленным людскими силами дерзким ударом.

Áрвеннид снова наполнил вином собственный кубок и протянутый товарищем рог.

– Тянуть с новой выправой до самой зимы мы не станем – и вот почему… Благодаря тебе мы лишили врага их владетеля с половиной семейства – гнить ему в ямах вовеки, скотине… – Тийре стиснул кулак, припоминая погибшую по вине Къёхвара родню – отца, братьев и множество иных кровных родичей Бейлхэ.

– Но это даже не голова, а лишь треть её вышла – да и та оказалась пустая, раз так просто ты сбил этот жёлудь гнилой с шеи Стейне. Новый скригга их дома хитёр как лисица, и умён за троих – и такого же дельного в воинских знаниях взял к себе в помощь. Слышал ты об их меченом, кто у Скъервиров прозван Прямым?

– Не слыхал вот ни разу… – пожал Лев плечами, зевая, – и кто он такой сам?