…Но Буря Придёт

– Не ждал я такой судьбы ведь, почтенный… «Будущий áрвеннид» – в шутку друзья так дразнили – но чтобы по-настоящему это осилить… Разве готов я к такой ноше? – повёл он плечами в волнении, озираясь.

– Это место – не только лишь право твоё, но и долг. Твоему отцу судьба тоже не дала выбора, как в твои годы фе́йнаги и народ на круи́нну воззвали его стать владетелем впереди прочих родичей, дабы дурак этот Фийна не сел на Высокое Кресло. И он был не лучше тебя – но пришлось научиться быть вершним, слушать советов достойных. И ты это сможешь, раз должен.

– И всё равно, почтенный Ан-Шор… – с сомнением молвил Тийре, взволнованный как никогда, – всякого áрвеннида воля богов выбирает, не только лишь люди… Всегда случались великие знамения в час их восшествия, зримые всем, как изрекали об этом народу дэирви́ддэ – ключи вдруг забившие, деревья расцветшие. А где благоденствие с изобилием в эту вот страшную ночь?

Взор Дубовой Ручищи вдруг стал суровым, едва ли не презрительно-насмешливым, впившись в глаза сына Дэйгрэ.

– А кто сказал тебе, Тийре, что лишь изобилие предрекают их ши́нью? Разве это не знак от богов – всё, что ты видишь? Оглянись, юноша – твой дом в огне, он пылает. И больше ещё запылает, а может и рухнет сожжённый дотла – если не будет того, кто отринет весь страх и возьмётся тушить, не взирая на страх и усталость. Не изобилие предрекают вождям, кому выпала тяжкая доля – вести свой народ от погибели. Так веди ты, туши это пламя – а я поддержу тебя. Или думаешь, Модрон с тем справится лучше чем ты?

Тийре молчал, словно пытаясь осмыслить услышанное.

Ан-Шóр приблизился к последнему сыну Дэйгрэ и положил иссеченную боевыми шрамами тяжёлую ладонь на плечо парня.

– Не время сейчас – но хочу рассказать одно древнее очень сказание… Вряд ли Койнхенн вам с Гвендолен в детстве его перед сном рассказала.

– Какое, почтенный?

– Про змея… какого мы чтим и боимся едино… В чаще леса, где корни уходят сквозь камень горы к сердцевине земли, в глубине есть не знавшая света с создания мира пещера, а в ней исполинский чудовищный змей. Неизвестно, каков он – быть может труслив и тщедушен, а может огромен и дик, и стоглав, и бессмертен? Ты стоишь у пещеры, не решаясь войти – ведь ты не бессмертен и вовсе не столь уж силён. Ты зовёшься отважным, вождём – и нет там иного пути, ведь любого вождя на пути поджидает тот змей. Его имя известно тебе, он как слабость, обида, как страх. Может быть с ним ты встречался и прежде не раз – а быть может в той бездне во мгле вовсе и не тот змей? Может быть от тебя он и вовсе неотличим?

Ты не знаешь, что выбрать – и дан ли тот выбор тебе? Но быть может оставшись на месте ты только усилишь лишь хват его страшных колец, а решившись дать бой разожжёшь тот огонь, что изгонит из сердца всю чернь…

Ан-Шор замолчал, оглянувшись вокруг по набитому людом покою Резного Чертога, следя за главой воинства тверди.

– Жаль, что Домнал и вырезал прежде в сражениях Гилрэйдэ всех и союзников их, но предавших его семью Модронов вдруг пощадил, лишь проредив. Те ухолма поддубами у петель своих на ветвях перед дядей отца твоего пресмыкались – и Пламенеющим клялись, что верными слугами будут для Бейлхэ, и откупились за измену огромными дарами. А сейчас эта свинья из их племени вновь тянет лапу на Высокое Кресло, и лишь твоя смерть ему нужна. Не пощадит он тебя, пусть прежде и называл в глаза безродным нагулёнышем – твоя кровь Бейлхэ, признанная отцом и законная для многих фе́йнагов ему в том мешает. Или ты, зрящий сквозь смерть, мой ученик, прямо так сдашься без боя и руки опустишь? Ну?!

– Ну уж нет, гаэ́йлин… – прошептал сквозь зубы последний сын Дэйгрэ, не сводя внезапно ставшего острым и яростным взора с обличья тучного Онноха.

– Вот теперь не мальчишку я слышу, а потомка Умершего Стоя. Сражайся, не отступай – а я и твои товарищи будем подле. Или поляжем мы все – так уж лучше сегодня со славой в бою, чем завтра от его жирных лап на крючьях и в ямах, или от отравы в утробе. Глазами клянусь, Тийре, он решает уже, как бы тебя из ардкатраха подальше убрать вон – а там и убить поскорее…

– А пусть сперва попытается, выползок… – глухо промолвил сын Дэйгрэ, – конский уд ему будет под зад, а не Высокое Кресло!

– А много ли людей пойдут за тобой прямо сейчас, почтенный, презрев его вышний чин над всеми нами? – спустя несколько мгновений молчания спросил Тийре.

– Все, кто за мной и шли. И много кто здесь есть из фейнагов, кому Модрон как кол в их заду уже долгие годы… У тебя есть кто среди товарищей, на кого ты готов положиться?

– Есть, почтенный! – Тийре окинул чертог быстрым взглядом, находя тех о ком говорил.

– Славно. Силы за Оннохом немалые, так что не дать ему власть в его руки нужно прямо сейчас – иначе он и так уже одну ногу на Высокое Кресло задрал, этот хряк. И нынешний чин ему слишком высок, чтобы эту жирную выродь из Модронов пустить в теперь áрвенниды. Смотри-ка, или прямо сюда он идёт? – Ан-Шóр насторожился, тем не менее спокойно встречая шагавшего Онноха.

– Славный Ан-Шóр – ты самый опытный из наших ратоводцев помимо старого Борны, – обратился к Дубовой Ручище глава воинства тверди, – так пока тот ещё не явился к горе, быть может ты возьмёшь под свою руку войска и перехватишь отступивших дейвóнов за перевалом, чтобы те не ушли за подмогой?

Ан-Шóр сразу понял, куда клонит лукавый в своей похвальбе ему Оннох.

– Куда нам сейчас гнаться за врагом среди ночи, гаэ́йлин? Смотри что происходит в ардкатрахе! Здесь первее всего требуется привести всё в порядок и пресечь безвластие.

– Да уж верно! Проклятые мохнорылые! – глава воинства тверди брякнул посохом об пол, негодуя, – весь город повергли в огонь и руины!

Он вскользь зацепил взглядом Тийре.

– Да ещё весь род Бейлхэ истреблён до единого! Стране нужен новый áрвеннид…

Оннох торопливо озирал Резной Чертог и собиравшихся под его сводами.

– Надо спешно собрать на совет фе́йнагов всех родов, избрать нового áрвеннида или военного вождя на час его отсутствия – и немедля!

– Погоди, гаэ́йлин – а о Тийре ты позабыл? – вдруг прямо в лоб спросил старый Ан-Шóр, кивнув головой в бок младшего сына владетеля Дэйгрэ.

Глава воинства словно и не расслышал вопроса.

– А кто такой Тийре? – с безразличием ответил вопросом Оннох, нажав на слово «такой».

– Разве он не сын нашего áрвеннида Дэйгрэ, почтенный? – Ан-Шóр посмотрел прямо в глаза Флаитхъюлли.

– Да какой из него сын владетеля? Или кто зрил его имя в свитках потомства Бе́йлхэ? Мы сейчас остались без вершнего над всеми домами – а Къёхвар этого только и ждёт, проклятый псоглавец – разделить нас на части! Нашим уделамнужен новый, настоящий áрвеннид, воитель славного рода – чтобы объединить все семейства и отразить мохнорылых!

– Погоди-ка, гаэ́йлин… так а я по-твоему кто же – безродный подкидыш и свинопас стал теперь уже, значит?! – не удержавшись и позабыв про учтивость вдруг с яростью вспыхнулдоселе молчавший Тийре.

– Да какой из тебя сын Дэйгрэ, мальчишка? – презрительно отпустил каплю яда Оннох, – ты даже в руках себя не можешь держать!

– Нет… – он мигом забыл о нём, отвлекаясь в другую сторону к собиравшимся в покое знатным фе́йнагам из числа главных семейств ардкáтраха, – …нужно спешно собрать всех первых людей в Аг-Слéйбхе – и пока нет законного áрвеннида, выбрать из их числа хорошего воина, чтобы тот возначалил наше воинство для защиты! А потом уже собрание всех домов решит, кого избрать вершним владетелем, пока ёрл не привёз нам сюда того пьяницу Фийну на копьях их воинства.

– Нужно за Родри немедля послать! – тут вмешался глава дома Слеан из южных земель у Речного Истока.

– Где тот Родри? Владетель нам нужен сейчас! – несогласно сказал глава воинства тверди, – и у старшего из наследников Дэйгрэ есть сыновья, достойные занять место деда на Высоком Кресле.

– Так ведь… – заикнулся тут было глава дома Слеан – но Оннох взмахнув правой дланью заставил того замолчать, гневно зыркнув в глаза. Фейнаг Модронов обратился к домоправителю дворца áрвеннида, толковавшему что-то с помощником вершнего стражей Гваулом из их дома.

– Достойный Брода́нн, вели привести сюда юного Ко́найрэ, сына старшей из служанок А́йб от скончавшегося Уи́ллуха. Мальчик достаточно взрослый, чтобы стать новым владетелем.

– Сейчас, почтенный! – Броданн учтиво кивнул головой, повернувшись к дверям из Резного Чертога.

В этот миг услышавшая это одна из женщин, омывавшая тряпицей раны лежавших тут изувеченных, вздрогнула, выронив на пол из рук плошку с водой, и с испугом в глазах выбежала в середину чертога к говорившим.

– Нет! – воскликнула она со страхом, бросаясь к стоявшим там фейнагам.

– Почтенный, не тронь моего мальчика, молю тебя! Чем он провинился, что его должны посадить на Высокое Кресло в такой страшный час? – она с мольбой обращалась ко всем собравшимся возле Онноха фе́йнагам домов Эйрэ.

– Опомнись, женщина – твоему сыну выпала великая честь стать новым владетелем! – укоризненно произнёс Флаитхъюлли, пытаясь её образумить. Но встревоженная старшая служанка, не в силах успокоиться от такого сокрушительного известия, металась по Снóйтэ-ард-нéадд из угла в угол, заглядывая в глаза окружавших её фе́йнагов и знатных мужей ардкáтраха. Встретившись взглядом с Тийре она вдруг бросилась к парню.

– Достойный, пощади моего мальчика! Он же племянник тебе – так зачем ему в десять лет эти беды для взрослых? Разве по чести, что он переступит дорогу к Высокому Креслу тебе – собственному дяде? Ты признанный сын Медвежьей Рубахи, чему были свидетелем все вы, достойные! Разве ты, почтенный, не помнишь этого? – обратилась она к внимательно слушавшему её фе́йнагу могущественного дома Габ Конлойху Безусому – хранителю печатей áрвеннида и второму человеку в ардкатрахе.

Подле того, опершись на точёный дубовый посох стоял молча внимавший всему старейший из служителей святилища и первый прорицатель велений богов, седой как лунь почтеннейший Ллу́гнамар, чьё священное одеяние из белого теперь стало пепельно-серым и прожжённым углями, залитым кровью павших и раненых. Не проронив ни единого слова вершний дэирви́ддэ пристально наблюдал за всем здесь увиденным, и лицо его оставалось бесстрастным как изваяние Пламенеющего.

– Утихни, женщина! – сурово перебил её Оннох, гулко стукнув посохом по полу Резного Чертога, – по закону наследуют сыновья старшего сына!

– А разве мой мальчик законный?! – громко выкрикнула Айб, ткнув в сторону Модрона вытянутым перстом, – или áрвеннид Дэйгрэ когда-то признал своими законными внуками его или всех его братьев, кого зачал от других женщин Уи́ллух? Было ли дело ему, кого в девичьих мнёт его сын, от кого он заделал детей – или не ты ли его поощрял с юности, что все девки дворца в его воле, на кого он положит свой глаз? Я была ему по́ сердцу, грела его ложе пока не наскучила – но никогда не назвали меня его законной женой. Или ты в силах призвать Уи́ллуха из того мира, чтобы он это исправил и нам окрутили руки? Зачем мне теперь эта честь, что ты жаждешь забрать моего сына?

Старый Конлойх Хеб-Кро́ймилл из Габ повернулся к Флаитхъюлли, и лицо его исказила неприметная усмешка.

– А ведь женщина верно говорит, почтенный Оннох. Мальчик юн – не в его силах такая тяжёлая ноша, что выпала нынче грядущему арвенниду всех домов Эйрэ. К тому же… – он умолк на мгновение, обернувшись к Дубовой Ручище – встретившись взглядами с ним, – в высоких законах достойная Айб явно сведуща – пусть она и простая служанка – что рождённый ею Ко́найрэ не может быть первее законного сына Медвежьей Рубахи.

– И я тоже свидетель тому, что Тийре был признан родителем как законный сын áрвеннида – пусть и не стала его мать супругой владетелюДэйгрэ, – добавил Ан-Шор, ступив на шаг ближе к Конлойху, точно выказывая тому поддержку и одобрение.

– Неужели ты, достойный Ан-Шóр, в этом сопляке видишь áрвеннида всех домов áрвейрнов? – криво улыбнулся Оннох, поигрывая пальцами на звеньях толстой нашейной цепи с молотом Пламенеющего.

– Почтенный Оннох! А с каких это пор ты уже стал вершним в ардкатрахе, чтобы самолично выбирать нам владетеля? – внезапно с суровостью возразил Ан-Шóр, – да – Тийре рождён матерью не высокого рода – но он признанный отцовскою волей сын Дэйгрэ, прямая кровь вождей áрвейрнов от самогó Врагобóйца.И за ним право возглавить и кийн, и уделы. Как говорится – не всякое благородное рождение было записано в свитках, зато всякая гнусность и без свитков хорошо людьми помнится…

Поражённый столь дерзкими словами глава воинства тверди от удивления едва раскрыл рот, как Ан-Шóр с презрительной усмешкой добавил – как мечом рубанул:

– Или ты, жирный выскочка, в час безвластия сам решил стать владетелем Эйрэ, пока прах Медвежьей Рубахи ещё и в святилище не погребли?

Все собравшиеся в чертоге ахнули, услышав, как первый лу́айд-лóхрэ дерзко назвал самогó главу воинства тверди.

Оннох побагровел с лица.

– Иты его прочишь нам в áрвенниды, старый дурак? Его мать-потаскуха не приходилась законной женою Медвежьей Рубахе – и одни духи подземные знают, чьего ещё семени был этот мальчишка, от какого слуги или стражника? Хорош у нас будет правитель, вы только представьте! – обратился он к людям, – не обученный десятник в конском навозе, неотёсанный и не ведающий как быть áрвеннидом, горячий и безрассудный, не чтущий старших…

Оннох на миг смолк – будто утомившись перечислением всех недостатковмладшего сына Дэйгрэ – и обернулся взором по покою словно в поисках кого-то.

– И вдобавок – доселеводящий дружбу с дейвóнскими отродьями! – добавил он громко, дабы его слова услыхали все собравшиеся в Резном Чертоге.

Глава воинства не назвал в этот миг ничьего имени, и даже не указал на стоявшего неподалёку от Тийре Áррэйнэ из Килэйд – но его косой взор был красноречивее слов.

– О каких тут дейвóнах ты говоришь, почтенный? – недоумевая,вопросил его фе́йнаг Габ и хранитель печатей при áрвенниде, и нахмурившись воззрил на того, на кого указывал косой взгляд главы дома Модрон.

Сын Ллура и Коммоха как оцепенелый замер на месте, услышав, как прилюдно назвал его Оннох – но смолчал, судорожно сжав кулаками рукояти мечей в ножнах на поясе.

– Ах ты хряк! Да наш Лев будет вдесятеро больший а́рвейрн чем ты! – вдруг вместо молчавшего Áррэйнэ негодующе крикнул в ответ один из людей его десятка Уи́ллух Лесной из семейства Голэйдэ, потрясая вскинутым над головой окровавленным клайомхом.

– Верно! Верно говоришь! – загомонил весь его прежний седьмой дáламлáох и примкнувшие к ним воители, собравшиеся здесь следом за их новым вершним.

– Эй, люди – слыхали вы все – нашего храброго Льва прилюдно поносят! Да что же это творится такое?! – загорланил долговязый Бедах, громко застучав древком копья об пол.

– Чего он там тявкает, этот выползок?!

– Пусть сам заткнётся, жирный дурак!

– Утихни, выползок – не то твой язык что гадов поузим в длину надвое! – раздалось из их толпы чья-то совсем уже дерзкая угроза.

– А ну уймитесь! Вышли все прочь из чертога, горлопаны! – перекрикивая их грохнул об пол посохом озлобленный позорящими присловьями Оннох, – тут вам не стойло, а дворец áрвеннидов! Не время теперь дерзить и ломать попусту копья между собой! Сначала нужно укрепить городище, подтягивать в кáдарнле свежие силы и тушить пожары… – он назидательно поднял вверх палец.

– И не забыть принести богам обильный дар, чтобы те снова сберегли нас от ярости мохнорылых! Как старый Кохта в час перед падением тверди отцов не пожалел самых лучших отдать им – так и нам на то в жертву ничего не жалеть нужно, чтобы милость их получить! Верно я говорю, почтеннейший? – обратился он к вершнему дэирви́ддэ. Однако тот так и остался безмолвным, лишь пристально наблюдая за всем происходящим в чертоге и опёршись обеими ладонями на посох.

– Старый дурак ты! – взъярился доселе молчавший в споре фе́йнагов Тийре, вскинув ввысь окровавленный кулак, – да лучших из нас ты уже и принёс огнём в жертву богам, как не внял вестям Льва о дейвонах – и вот и отец мой, и братья, и едва ли не все Бейлхэ живьём словно в жертвенной клети в одночасье сгорели! Уж не меня ли со Львом ты следом спровадить к богам теперь хочешь?!

– Да что ты несёшь?! Ты на кого своё жвало раскрыл тут, сопляк?! – возмутился помощник вершнего стражей Гваул, выскакивая наперёд, – да кто ты такой тут, безродный умёт?! А ну прочь выметайся отсюда, щенок!

– Что ты тут мелешь, мальчишка?! – вслед за угодливым родичем вспыхнул фе́йнаг Модронов, негодуя, – как ты смеешь меня обвинять?

– Смею – что дурак ты похуже изменника! И не кличь моего товарища отродьем… – понизив голос медленно произнёс Тийре, не сводя с Онноха взора, – не Áррэйнэ ли сам предупреждал тебя ещё вчерашним полуднем, что дейвóны уже рядом с горой? Или не твоя есть вина в этом бедствии, что ты не внял новостям о враге?

– Верно! Верно! – раздалось множеством голосов его людей.

– Так и есть! Говорил же он Модрону!

– А ты что сделал? Выслал туда войско, укрепил дозоры? Если бы ты нас послушал, быть может и áрвеннид ещё был бы жив! – вслед за ними громко добавил озлившийся Тийре – чувствуя, что их люди поддерживают его, и прежде уверенный в своих силах Оннох заколебался, видя всё это.

– А ну стихли! Что за блажь ты толкуешь?! – возмущённо огрызнулся на эти слова глава воинства тверди, – да что там твердил этот мальчишка? Что враг не меньше чем в дне пути от горы! А дейвóны тем часом уже подходили тайком к самым стенам! Если бы я его послушал и отправил туда наши силы за Черновранью – чем бы мы защитили ардкатрах? Разве что копьями Пламенеющего с небес?! И ты ещё мне говоришь, что этот дейвóнский выкормыш наш человек?

– Что ты на самом деле делал в плену, дейвóн? – он вдруг обратился к самому Áррэйнэ, прилюдно указывая на него рукой, – пусть скажет в лицо нам! Уж не сговорился ли ты со своими, чтобы они беспрепятственно дали тебе сбежать и поднести для нас эти ложные вести?

Áррэйнэ так и молчал, стиснув зубы. Удар был низкий – ведь даже среди боевых товарищей в кáдарнле не все знали про дейвóнскую кровь в его жилах – и со слов главы воинства тверди любой теперь мог бы измыслить подобное и поверить лживым насквозь словам Модрона.

– Вот видите – и сказать мохнорылому нечего! – торжествующе заметил Оннох, вновь показывая на него пальцем, – думаешь, если нет у тебя бороды, так мы обязаны слепо поверить, будто ты один из детей Пламенеющего? Что, нечего молвить? Или ты и хотел, чтобы мы тебе поверили на слово и отвели воинство от горы – а твои смогли бы взять её без усилий?! Такой был ваш замысел?

Пока в чертоге застыла прерываемая лишь дыханием людей и переминанием ног тишина, и Оннох со своими людьми взирал прямо в лицо Аррэйнэ, требуя немедленного ответа на обвинение, стоявший подле Ан-Шо́ра Тийре кратко шепнул толкавшемуся подле него Бедаху:

– Всех наших к чертогу сюда, живо…

– Я с малых лет вырос в Эйрэ меж áрвейрнов – и никто ещё меня чужаком или предателем не называл… – наконец медленно произнёс Áррэйнэ, глядя в упор на налившееся кровью надменное и озлобленное лицо Онноха.

– Мы все лили кровь в эту ночь, положили насмерть столько славных мужей… а где всё время был ты, жирный дурак?! – в голосе парня вдруг послышалась вскипевшая словно вар злоба, – когда дейвóны вступали в Аг-Слéйбхе – почему не возглавил сам войско, весь свой кийн не поднял с оружием как и должен?! Прятал зад за забором в чертоге? А теперь по чужой победе явился сюда – и в ратоводцы рядишься как будто ты сам…

– А ну заткнись, щенок безродный!!! – заревел Оннох, багровея с лица, – да как ты смеешь попрекать главу всего воинства тверди, ты – чужое отродье?! Я ставлен на это место самим áрвеннидом, и теперь тут вершу все дела!

Он бросил гневный взор на собиравшуюся толпу.

– Кто вам дал право тут ве́ршить, мальчишки – кто вы такие?! Что вы во власти все смыслите, чтобы решать что тут дурно и дóбро? Ратная чернь, ваше место в конюшне! Возомнили себя победителями, будто вам тут никто не указ уже? Законный порядок вздумали рушить?!

– Это всё ты, старый глупец! – он резко указал вытянутым точно нож пальцем на Ан-Шóра, – подстрекаешь их! Решил, что твой любимчик – этот нагулёныш старого Дэйгрэ – так вот и сможет стать áрвеннидом? Хорош же он будет зваться – Тийре Безродный! – взор его упёрся в лицо побелевшего от ярости сына Медвежьей Рубахи, – вы ещё посадите владетелем бабу над нами – вот будет смех, хуже этого выщенка!

Тут внезапно сквозь боль взвилась на ноги старая Ронвенн, опираясь здоровой рукою на внучек и шагнув к главе воинства тверди – и хлёстко ударила звонкой пощёчиной что было сил по лицу того.

– Помолчи-ка, отродье свиньи! Как смеешь меня попрекать, раз родилась на свет я без уда? Пока ты сопляком у служанок мял сиськи, я не только супругу рожала детей – но и в час как сражался он в войске у Домнала, стерегла все уделы его от врага и разбоя, сама ратных вела за собой и расширила трижды угодья для Гована! Не тебе говорить тут про жён, недоносок из чрева! А ну стихни, выблю́док!

Рявкнув, седая вдова Та́ннлид-а́-лама резко вскинула руку, указав на застывшего Тийре.

– И не тебе одному избирать нам вождя над домами, Модрон! Верно Конлойх изрёк – есть у Бейлхэ достойный наследник отца, сын владетеля Дэйгрэ! И ему дóлжно быть во главе!

– Хватит пыль сотрясать языком, старая дура из Кромдех! Уиллуха дети идут по закону – так я сказал! – разъярился как жар Фла́итхъю́лли, обращаясь ко всем тут собравшимся, – кого жаждете взнять во главе – потаскухи щенка, кто проклятие мрущего дома владетелей перед Тремя лишь трёхкрат приумножит и род пресечёт?!

– А с тобой, выползок, мы ещё разберёмся, как ты привёл к нам сюда мохнорылых! – палец главы воинства тверди резко метнулся в сторону Аррэйнэ, –в цепи под землю его, в самую глубокую яму!

– Вязать его, люди! – тут же засуетился проворный Гваул, торопя свою стражу, и сам выскочил наперёд, вынимая из ножен геару – довольно осклаблясь с лица.

– Давай – этого покрепче! – глумливо он фыркнул, похлопывая долом клинка о ладонь.

Несколько воинов Онноха сдвинулись с места в направлении Áррэйнэ, одиноко стоявшего напротив главы воинства тверди.

Он, казалось, оцепенел, словно не понимая, что вскоре с ним будет – каменный мешок в темнице, жуткие пытки на крюке и дыбе, а затем нескорая мучительная смерть в петле на стене бурры или на костоломном колесе у ворот их кáдарнле под позорящий свист и брань разъярённой толпы – как у пойманного на торжище вора-кошельника. Но вдруг лицо парня побелело от ярости.

– Гниль толстая – тронь меня только!!! – неожиданно рявкнул Áррэйнэ так громко, что все находившиеся в покое вздрогнули от его яростного окрика, эхом потрясшего своды Резного Чертога.

– Стой где стоишь, Шщарово семя! Ещё шаг – как собаку пристрелим! – выкрикнул Оннох. Его люди, неуверенно оглядываясь на многолюдную толпу находившихся в покое вооружённых людей второй тысячи и прочих теснящихся сюда из дверей и окон воинов взняли мечи, а двое стрелков положили древки жал на тетивы.

– Чего стали – берите его! – крикнул помощник вершнего стражей, подгоняя мешкавших.

Áррэйнэ как стоял, так и не сдвинулся от приближавшихся к нему клинков ни на шаг. Вместо этого он резко поддал ступнёй по короткому древку сломанного копья, что прежде прошило тело одного из Ноттфуглен, сражённых в ночи людьми его десятка и теперь лежало на окровавленном полу – точно нарочно вновь оказавшись прямо ему под ногами…

От резкого удара носком сапога подброшенный обломок попал прямо в пальцы – и Лев резко швырнул его прут со стальным наконечником прямо в Фла́итхъю́лли. Тот не успел даже ахнуть, как жало пронзило насквозь ему грудь ниже рёбер, обагрившимся концом выйдя из спины. В следующее мгновение руки Льва взвили из ножен обе геáры, окровавленным хищным оскалом клинков устремившись в бок недругов.

Вздох удивления прокатился по онемевшему Резному Чертогу. Все застыли – узрев, как Оннох выпучил глаза и с изумлением на побелевшем лице смотрел на пронзившее грудь его древко, судорожно хватаясь за ясеньруками. Засипев хлынувшей из уст кровавой пеной он стал оседать, рухнув сперва на колени, а затем распростёрся по полу. Хлынувшая из-под трупа багрянаялужа заставила стоявших ещё миг назад вокруг хозяина воинов отскочить в стороны.

Один из людейОнноха вскинул клинок и бросился было на Льва, но сильный удар долом плашмя о его защищённый кольчугой живот свалил торопливого смельчака на пол – скрюченным и стонущим от боли.

– Кто ещё сунется – острым встречу.

Меч сына Дэйгрэ, ставшего подле своего друга, недвижно замер. Остриё окровавленной от перерубленных вражеских шей геары смотрело на замерших в паре шагов от них людей Модронов – прямо в лицо замеревшего в трёх шагах рядом с ним Гваула.

Все, кто находился в Резном Чертоге, напряжённо молчали, застыв в тревожащем ожидании. Скрипели тетивы взволнованных лучников, державших в руках древки стрел.