…Но Буря Придёт

Тийре внимательно посмотрел на Бурого, поймав его пристальный взгляд и словно догадываясь, о чём тот хочет сказать.

– И хотя Всеотец не даровал дочерей мне с супругой, но зато у меня есть единственная племянница – ты, верно, знаешь её – дочерь моего упокойного брата. Если память твоя столь тверда, то мне даже не нужно тебе присылать её рисованное искусниками обличье на свитке – ты должен помнить ту деву как свою пленницу в ардкáтрахе Эйрэ на первый год Распри – да и сам её видел перед собою сегодня.

– Как не помнить такую красотку, почтенный? – усмехнулся Нéамхéйглах, похлопав ладонью себя по предплечью, – кто ножом так работает хватко – как кольщик со свиньями осенью…

– Кхм… – кашлянул Доннар смущённо, – так и есть… Но красотой её боги не обделили, и даже раны неволи и долгой войны не искалечили Майри, чтобы твой взор не прикипел бы к обличью её. И если ты возжелаешь таки породниться с моим домом Дейна, то ради примирения между нами я по чести отдам тебе братову дочерь в законные жёны.

– Добрый обычай, владетельный… – согласно кивнул головой Тийре, на мгновение смолкнув, – за столько веков лишь немногие ёрлы и áрвенниды наших домов соединяли их кровь в браке с их дочерьми. Жаль, что в первую Распрю о нём не упомнили предки. Быть может тогда не случилось теперь бы второй, если бы Къёхвар зрил в Славном Чертоге своих кровных родичей – да и мой упокойный отец был бы смирнее… наверное.

– Всё так и есть же, почтенный. Однако быть может пора нам нарушить то прежде обычное?

– Прости, ёрл – но и в этот раз, верно, не выйдет породниться с твоим славным домом, – твёрдо сказал Нéамхéйглах, огорошив нового вождя всех дейвóнских домов столь нежданным отказом от сватовства к его братовой дочери.

– Но отчего? – Доннар нахмурился – видимо не совсем уж довольный полученным нынче ответом. Ведь не начинать же войну с Эйрэ вновь – только из-за того лишь, что этот воительный áрвеннид столь же упрям, что навряд ли возьмёт себе в жёны такую же твердолобую и своенравную как и сам он дочь Конута? И которую – Всеотец тому трижды свидетель – он как её родной дядя давно должен замуж пристроить по че́сти, чтобы никто среди скригг и иных знатных свердсманов не смел больше нагло молоть языками, будто Бурый сам претит племяннице в выборе мужа, за годы войны перестарив давно уже годную в чьи-то невесты девицу и не ответив пока ни одному из просивших руки́ её женихов знатных орнов. И скригга Дейнова дома осторожно спросил у потомка Медвежьей Рубахи:

– Ты верно не можешь забыть, что это именно Майри едва не убила тебя и Льва А́рвейрнов? Да, моя племянница нравом отнюдь не подарок – вся вышла в отца своего – но в моей воле уговорить её прекратить ди́читься. Она добра сердцем и будет тебе славной женой, Нéамхéйглах, поверь – и принесёт достойных сыновей в род Бейлхэ…

– Не будь пары важных причин, то я бы так верно и поступил… – Тийре огладил усы, – теперь, когда кости прокля́того Стейне уже как истлели умётом по ямам волчиным, никто не посмеет отныне чернить имя дочери твоего многославного брата – да и любому ратоводцу что в Дейвóнала́рде, что даже в Эйрэ за честь будет сделать своею супругою ту, в чьём обличье оземь шла тенью её сама грозная Майра…

Он умолк на мгновение.

– Но, прости, Бурый – не возьму я женой твою братову дочерь. Она сама не захочет меня взять в мужья – да и выбор давно уже сделала свой в этом деле. Не нам с тобой лезть поперёк его силой. Ещё вдруг прирежет меня во второй раз, если тогда у горы не успела… А во-вторых, у меня в Эйрэ есть моя женщина с сыном – и лишь её я по чести с законом хочу сделать нынче супругою а́рвеннида, чтобы никто называть не смел больше былого владетеля Конналов дочь так, как когда-то чернили негодные мать мою Бранвенн. И нрав её столь негасим, что храни меня Пламенеющий взять другою женой твою братову дочерь с её-то ножом – моя Этайн сумеет меня оживить, чтоб потом и самой же убить ещё хуже…

– Что за выбор какой? Разъясни – не пойму я, о чём ты? – Доннар по-прежнему так и не мог ничего вразумить, в недоумении почесав себе за ухом.

– Думаю, сам скоро это узнаешь, почтенный – быть может и от неё самой даже. А пока давай лучше обсудим наш мир, прежде чем разойдёмся мы с этого поля вместе с воинствами по домам, и вместо как с глазу на глаз будем ре́чи вести́ лишь в посланиях через гонцов раз в седмину.

– Ну хорошо… – махнул рукой явно расстроенный этим отказом ёрл Дейвоналарды, – это дело важней сватовства не в пример. Хотя жаль, конечно, что ты отказываешься сродниться с моим домом, áрвеннид. Не каждому предлагают ведь так в жёны ту, в ком течёт кровь потомка Горящего…

Он пристально глянул на молодого правителя Эйрэ.

– Быть может ты всё же подумаешь об этом деле ещё раз?

– Я же говорю – есть у меня большая причина тебе отказать с этой честью, владетельный… и не мной решено это, – твёрдо ответил ему Нéамхéйглах, несогласно мотнув головой.

– Ну что же – не буду неволить тебя не по сердцу союзом, достойный… – Доннар раздосадовано пожал плечами, – тогда жду тебя вместе с писцами в ближайшее время, дабы начать обсуждать все условия мира, все виры и выкупы, земли и тверди.

– К полудню все фейнаги явятся подле меня, – кивнул арвеннид.

Разговор двух владетелей стих. Арвеннид молча стоял подле нового ёрла, внимательно глядя с тем друг в глаза другу, как будто решая – что до́лжно ещё обсудить в этот день перемирия. Бурый так же безмолвно стоял подле сына Медвежьей Рубахи. И внезапно приобернулся к застывшему там в отдалении человеку– безучастному, словно оглохшему – обратившись к тому своим пристальным взором.

– Áррэйнэ из дома Килэйд – прежде чем наши пути разойдутся вновь с этого поля, найдёшь ли ты время поговорить со мной?

Тот согласно кивнул, подойдя ближе к новому владетелю Дейвóнала́рды и скригге Дейнблодбéреар, почтительно преклонив перед ним своюголову.

– Я знаю, о чём ты желаешь поговорить со мной, владетельный… о ком из твоего дома…

– Да… – на мгновение взор скригги Дейнова рода стал острым как жало наставленной пики, – и не только о них. Много счетов между нами сложилось…

– Да – много… – негромко ответил ему Аррэйнэ.

Бурый умолк на мгновение, так же пристально глядя в глаза Убийцы Ёрлов.

– Ты прежде сказал всем собравшимся тут, что у тебя не одна есть причина, чтобы эта война между нами была завершена. Я услышал её – и готов преклонить перед тобой голову за такие слова, которые не решились бы сказать и храбрейшие из мужей в наших воинствах.

– Довольно и того, что ты искренне внял тому миру меж нами, владетельный… – негромко ответил Аррэйнэ, согласно кивнув головой, – ибо в избытке уже трижды пролито крови меж нами, чтобы и дальше лишь множить её воздаянием.

– Да, в избытке… – согласно кивнув, так же негромко ответил и Бурый, так же резко замолкнув.

На просторе между намётами и коновязями легло долгое, продолжительное молчание, когда лишь безмолвные и пристальные взгляды нового владетеля Дейвоналарды и Убийцы Ёрлов встречались друг с другом.

– Но какова та вторая причина, которой ты нам не назвал? – внезапно спросил его Доннар.

ГОД ЧЕТВЁРТЫЙ …СЛОВНО НАДВОЕ РАЗОРВАВШИСЬ… Нить 15

Áррэйнэ так и молчал, не в силах раскрыть даже рта перед ёрлом дейвóнов – будто оплошавший ученик перед чести́вшим его на чём свет стоит грозным наставником, словно не замечая упорных подмигиваний Тийре из-за плеча Доннара. Друг детства словно хотел сказать Льву своим взором: «неужели я сам ещё сватать её за тебя тоже должен, дурак ты набитый? Такой ведь богами дарованный редкий миг выпал – чтобы ты сам смог просить руку Майри у Бурого – а ты стоишь словно столб! Язык тебе что ли пожрали скайт-ши?»

– Ёрл… почтенный… – наконец с трудом выговорил Áррэйнэ, не зная куда деть взволнованно сцепившиеся пальцами руки, переминаясь с ноги на ногу и словно не находя сейчас годных для этого слов.

– Я знаю – на мне лежит кровь твоих родичей и сыновей, чьи жизни я взял этой сталью… – ладони его на мгновение сжали навершия черенов двух геар в ножнах на поясе.

– И такое не забывается, и не окупить то тебе никакой уже вирой – таков тот закон, что веками над нами… ибо кровь не прощают… – голос его на мгновение стал снова жёстким, словно меж ними со скриггою Дейнова рода раскинулась пропасть.

– И свой долг ты желать получить волен в праве – вряд ли ты будешь так щедр как проживший свой век ради мести Д'ао́бга, чтобы лишь только пред Эйле вратами позволить себе позабыть…

Он запнулся на миг, не находя годных слов.

– Но вот я, Лев из Килэйд, твой враг – прямо перед тобой – и по че́сти хочу попросить у тебя…

Он вновь запнулся – не зная, как продолжать и о чём говорить с недоумевающим от его редких сбивчивых слов новым ёрлом Дейвоналарды, нахмурившим брови в недоумении.

– Хоть ты и знаешь – она дважды пыталась убить меня… Но я… в общем… хочу… я… хочу…

– Она? – у Доннара приподнялись от удивления брови – словно скригга Дейнблодбереар тем больше припомнив слова его сына как раз перед божьим судом наконец стал догадываться, о чём так невнятно бормочет теперь прежде твёрдый и несгибаемый Арвейрнский Лев – о ком говорит в этот миг.

– Отдай мне твою Майри, – выдохнув резко, твёрдо выговорил Áррэйнэ, взяв себя в руки. И чтобы не показалась сейчас его просьба двусмысленной, дабы новый владетель дейвóнов не решил сгоряча, будто ЁрловУбийцажелает своею рукою из мести убить его единственную племянницу, торопливо добавил:

– В жёны.

Бурый молчал ошарашенный – будто дубиной по голове отхвативши, глядя на стоявшего перед ним Льва из Килэйд и раскрыв в удивлении рот.

– И я не испрошу большего у дома Дейна – ради мира меж нами…

Долгая тишина пролегла меж намётами, когда скригга Дейнблодбереар безмолвно и пристально зрил собеседнику прямо в лицо. В глазах Бурого за мгновения промелькнули все человеческие чувства, заставив лицо сына Трира взбугриться поднявшимся желваками с глубокою пашней морщин от роившихся в нём непростых рассуждений, прозрений и мер. Что цена, что лежит между ними двумя, их домами, живыми и мёртвыми – кровава и столь велика – и что просят взамен от него так немало… но и не столь уж и много, как мог бы просить сам последний из семени Рёйре. Ибо кровь только кровь порождает – так или этак – и им это выбрать теперь…

Молчал и внимательно ждущий ответа сын Хедаля, сын трёх отцов.

– Так значит, Áррэйнэ – это ты сам тогда спас мою Майри от казни, пощадив её жизнь? – спустя долгое время молчания спросил вразумивший всё Доннар, – но отчего? Не она ли едва не убила тебя прежде собственноручно – и даже дважды, как я понимаю?

– Может быть и она же спасла меня дважды – пусть и непонятно то будет тебе как, владетельный. Может лишь Майри благодаря между народами нашими и домами вновь стал сейчас мир – и Рёрин из Ходуров не желает пролития крови меж нами – её предостаточно пролито прежде.

Он умолк на мгновение, пристально глядя в глаза скригги Дейнова дома.

– А Áррэйнэ из Килэйд просто любит Майри всем сердцем и просит у тебя её руки – если она даст согласие…

Доннар изумлённо покачал головой, всё ещё потрясённый подобным известием – в который уже раз за утро. Столько негаданного обрушилось на него: предложенный прямо перед едва не начавшимся решающим сражением мир и принёсший его божьим жребием поединок; одобренное большинством орнов его избрание новым владетелем Дейвóналарды и возвращение к ним прежде втайне бежавшей зачем-то из дома их предков племянницы – простившей его намерение отдать её в жёны в орн Скъервиров. Но сильнее всего – то, что услышал он прямо сейчас.

– Так уж и быть… – Доннар изумлённо покачал головой – точно взвесив последние мысли, их меру и цену за каждую, – забирай в жёны братову дочерь. Я не буду противиться этому. Нет ей, верно, иной тут судьбы, чем отдать Скугги именно Ёрлов Убийце. И не будет ей видимо мужа достойней, раз само́й ей по сердцу пришёлся ты.

– Благодарю тебя, почтенный! – впервые за утро скригга Дейнблодбéреар увидел, как Лев А́рвейрнов улыбнулся, почтительно преклонив перед ним свою голову.

– Ну вот и славно! Раз уж речь завели о невесте – когда ты хотел бы устроить ту свадьбу? – подойдя ближе Бурый совсем по-отцовски обнял Áррэйнэ за плечо – как и всякий родитель сразу заговорив с ним о деле.

– Да хоть сегодня! – глядя прямо в глаза Доннару решительно ответил Убийца Ёрлов.

– Сегодня?! – брови ёрла приподнялись в изумлении.

– Хоть сегодня, почтенный, – согласно кивнул ему Лев, – слишком долго плелись порознь судьбы моя с ней. Иной раз один день может быть и длиннее за годы…

– Нынче… тут… – Бурый оглянулся вокруг, в сомнении глядя на тысячи окружавших их воителей среди дикой истоптанной пустоши.

– Хм-м… А и ладно! – махнул он рукой, – верно, все мы немного умом повредились в сегодняшний день, раз происходят такие немыслимые события. Сношай меня волки – пусть будет так!

– Айнир! – окликнул он сына, стоявшего неподалёку и оживлённо разговаривавшего с кем-то из помощников и соратников, расспрашивавших того – видевшего своими глазами прямо перед собой то, как всё происходило в кругу разрешившего распри исход жизнедавцев суда поединком.

– Да, отец! – откликнулся он, подходя ближе к родителю.

– Разыщи нашу Майри, куда она подевалась? Только что ведь была здесь, я помню!

– Найду, отец, – Айнир всё так же настороженно кинул пристальный взор на стоявшего подле родителя и арвеннида Эйрэ человека, и поспешил исполнять поручение.

Обежав второпях так едва ли не половину сновавших тут словно кипевшее море своих земляков тут на пустоши и расспрашивая многочисленных встречных, Айнир с трудом отыскал и настиг сестру твёрдо идущей сквозь чащу толпы к их намётам у дальнего края простора истоптанной пустоши – там, где вчера на постой встали те северяне. Неторопливо, решительно она вновь устремлялась куда-то, ведя за узду свою рыжую кобылицу.

– Погоди, Майри! Да куда же опять понеслась ты, сестрёнка?! – он удержал не отозвавшуюся дочерь Конута за руку, силой остановив подле себя и встретившись взором с её глазами, которые отчего-то снова стали словно подёрнутыми пеленой слёз из-под дрожащих ресниц.

– Домой в Хейрнáбю́гдэ… – тихо проговорила она, отводя взгляд от брата, – от людей всех подальше, чтобы о позоре моём позабыли. Может там мне пристанище будет…

– Умом повредилась ты, Майри? – поразился тому донельзя изумлённый сын Доннара, удерживая всё порывавшуюся вырваться прочь дочерь Конута, – нет, точно тебя повитуха тогда уронила! Сегодня ведь мир наступил – а с ним и наш орн возвратил себе прежнюю власть! При Хатхáлле сейчас наше место – а твоё и тем больше… тебя – самой Тени Её!

Она в несогласии мотнула головой, порываясь уйти.

– Вот ещё! Нечего тебе в Хейрнáбю́гдэ среди сычей тосковать – в Вингу отправимся мы с отцом нынче же! А то чего ещё выдумала! – укоризненно промолвил он громко.

– От меня вам не будет с отцом много славы – одно лишь бесчестье, как узнаете вскоре в роду все про то, что… – она словно не договорила что-то, запнувшись на полуслове и словно закрывшись от взоров Айнира отвела вбок глаза и вновь вознамерилась уйти, вырвавшись из крепко державших её пальцев родича.

– Да плевать, кто что скажет! Что было – то было – и того не вернуть. Погоди же ты, Майри! – Айнир вновь настойчиво изловил пытавшуюся ускользнуть от него сестру за руку, – отец с тобой хочет поговорить – с тем и послал меня спешно. Пойдём со мной, сестрёнка. Пойдём…

– Хорошо, – она не стала перечить, покорно развернувшись и последовав подле за братом, который уверенно зашагал назад в сторону истоптанного в это утро круга божьего суда.

Доннар Бурый, к которому то и дело подбегали дейвóнские ратоводцы, старые боевые товарищи Бурого и прочие родичи их дома Дейна, испрашивая что-то у нового ёрла, молча встретил племянницу – вдруг крепко обняв её и на миг по-отечески сильно прижав к себе.

– Что случилось, дядя? – взволнованно переспросила дочь Конута, оглядываясь на столпившихся подле людей.

Её дядя – храбрый ратоводец и бесстрашный воитель – был отчего-то взволновал и даже смущён, когда зрил на братову дочерь. Майри, так ничего и не поняв, внимательно посмотрела на родича, оглядывая растревоженным взором стоявших праворучь подле дяди его давних товарищей – вышних кóгуриров Стиргéйра Сильного, Стуру Крепкую Кость и Мейнара Быстрого. Тут же в отдалении стоял окружённый своими ратоводцами недавний противник Дейнова дома áрвеннид Тийре сльохт-Бейлхэ – спокойный и отчего-то весёлый с лица вместо прежнего утреннего волнения с настороженностью.

Лишь одного человека она так и не смогла отыскать тут глазами в толпе.

– Майри, – дядя как-то странно смотрел на неё – как никогда ещё прежде не зрил на племянницу, – я не знаю, что сказал бы на всё это мой родной брат, твой отец… но он всегда желал счастья тебе, своей дочери – и не могу ему в этом оперечить. Я, помнится, однажды завёл с тобой прежде такой разговор на беду – так не стреноживать же тебя всякий раз как кобылу, чтобы и на сей раз стремглав убегать прочь тайком не помчалась ты?

При этих словах Майри вздрогнула, взволнованно встретившись взглядом с их скриггой – словно предчувствуя, о чём тот желает с ней снова заговорить – словно птица, попавшая лапой в силок, уже не имеющая возможности ринуться прочь, как тогда в первый раз… с горечью поняв, что вынуждена будет теперь подчиниться их воле собравшихся здесь старших родичей орна – стать женою того из мужей, на кого ей укажет их твёрдое слово. Взор дочери Конута заметался в тревоге по лицам иных окружавших её – на кого из них вскоре падёт вырок Бурого держать её руку невесты в час свадебного обряда, с кем ей придётся в грядущем делить своё ложе и жизнь.

– Бренна́нди свидетель – не думал я даже – но сегодня тебя в какой раз попросили у Дейнова дома в супруги, – нахмурился дядя, –и отсрочивать это важнейшее дело я больше не в силах…

Доннар кивнул головою направо, и она второпи́ла туда свой отчаянный взор, где стоял Нéамхéйглах – догадавшись, что таковою ценой и её руки тоже был помимо прочего заключён новым ёрлом тот мир их с владетельным домом противника, раз хозяин Высокого Кресла пожертвовал тенью своей из Глеанлох, их сильной любовью – пожертвовал тем ради твёрдого кровью союза с дейвонскими орнами, примирившись с извечным противником с запада.

Сердце дочери Конута замерло, рухнув в бездну отчаяния – ибо что могло статься ей хуже судьбы, уконованной роком, как стать вскоре женой человека пусть и намного более славного и прямосердечного больше любого из Скъервиров, к кому за час плена она не взирая на ненависть всё же смогла ощутить уважение за его храбрость… и подле которого ей суждено будет зрить постоянно того, кто был его лучшим другом и первым из ратоводцев, кто был ею любим всех иных мужчин в мире превыше и стал её долей, её горьким роком – с чьим сердцем сплелось её сердце, словно надвое разорвавшись…

Однако сам áрвеннид Эйрэ, заметив отчаянный взгляд в глазах дочери Конута, в котором блеснула на веках слеза, вдруг ухмыльнулся и не торопясь отшагнул в бок на пару шагов, явив ей закрытого прежде своими плечами Льва А́рвейрнов, который и встретился с женщиной пристальным взором.

– И тут я перечить тебе в том не стану – тем больше, что ты сама, верно, уже всё решила. Но и на этот раз если тебе не по нраву замужество будет – так и знай, что по праву старшего в доме и как твой родитель за первого встречного на большаке пристрою тебя замуж – клянусь Всеотца именами!

– Владетель – тут это… из Свейров с людьми прибыл Ллотур Горбатый на битву, – кашлянув буркнул на ухо ёрлу помощник, – опоздал он, как шли через топи…

– Гмм… Тогда за второго! – сурово шутя произнёс громко Бурый – глядя на то, как зарделась улыбка на бледном как снег лике дочери Конута, несмело шагнувшей вперёд.

– А то иначе убе́лишь мне волосы вовсе до срока своею строптивостью нрава, племянница… – добавил скригга Дейнблодбéреар, огладив ладонью уже поседевшую голову.

– По нраву… – она улыбнулась ещё раз, застыв на том месте и глядя лишь на него одного – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться навзрыд при всех людях.

– Ну значит и думать тут нечего, – обрадованно произнёс Доннар, взяв в руку ладонь своей братовой дочери, – так ты, Áррэйнэ из дома Килэйд, при ней самой снова не побоишься у меня попросить её в жёны, раз уж иного ей мужа я не разыщу – или как?

– Не побоюсь то, почтенный, – твёрдо ответил Лев, выступая на шаг вперёд ближе к ней, застывшей по правую руку от дяди, державшего ладонь Майри в своей – и в своей воле, одной лишь которой он мог её нынче отдать ему в жёны по чести́ и закону.

– Погоди, отец… – внезапно подал голос остолбеневший от увиденного Айнир, – погоди…

– Сын… – Доннар внимательно посмотрел на ошарашенного младшего отпрыска, вмешавшегося в их разговор сватовства насчёт, – или ты чем-то против женитьбы их будешь?

– Да нет же… – Айнир не знал даже что и сказать – его столь нежданная весть разом выбила из понимания даже покрепче, чем прямой удар жалом копья из седла, – нет… только…

– Тогда и тянуть с тем как зайца за уши нам нечего, верно? – переспросил сына Доннар, – раз уж такой скорый мир даровали нам боги сегодня – то и свадьбу сыграть не мешает немедля, пока все здесь гостями как раз воедино собрались.

– Сейчас? Тут?! – потрясённый тем Айнир округлил глаза в удивлении.

– А что тут необычного, когурир? – встрял в разговор сын Медвежьей Рубахи, – сейчас так сейчас! Мой владетельный предок До́мнал Далл-Ллигад тоже взял в жёны дочь фе́йнага Кромдех прямо на поле сражения в Глеáн-до́майн. И в роду Дейнблодбéреар такое случалось в минувшем, как слышал я… Ты-то свитков побольше меня перечёл, как известно – должен знать то!

– Перечёл… – махнул Айнир рукою, – отец, да уж ладно – не противлюсь я свадьбе, не думай! Да только вы все как когтёвника съели, чтобы прямо сейчас вот – и здесь! – он окинул своим ошарашенным взором их окружавшее поле – истоптанное в грязь, переполненное тысячами воителей обоих народов и стран.

– Вся родня наша тут – и от её мужа прибудет немало достойных гостей – а уж на свадебный стол хоть чего да найдётся в обозе, чтобы поднять за здоровье сестры твоей кубок, и на счастье обоим им. Или думаешь, что мы снеди на пир не найдём, или музыкантов каких не отыщем, чтобы хоть на рогу нас игрою потешили? – произнёс Бурый.

– Эх, был бы жив Рогопе́вец наш… – вздохнул с сожалением Тийре, – вот кто даже медведя умел танцевать завести… Ну раз нужно – не одного дудочника мы тебе для сестры свадьбы в воинстве нашем сегодня отыщем, почтенный. Чего ты переживаешь?

– Ну ладно уж… гости, столы там, обычаи! – махнул рукой Айнир, не согласный с такой дикой спешкой вокруг свадьбы Майри, никак не желавший единственную сестру отдать в жёны на какой-то истоптанной в грязь дикой пустоши средь волчьих чаш и болот, когда они всеи мечи ещё с пояса даже не сняли.

– Но хоть бы ты платье невесты для Майри теперь отыскал где, отец – а то вы совсем уж рехнулись так поспешая, будто на пожар без воды все торопитесь! Не в этом рванье же её сейчас в жёны отдать? А то это уже и не свадьба, а торжищная потеха выходит какая-то! Нас же потом все семейства в глаза засмеют на полвека вперёд!

Сама Майри, так и не промолвив ни слова, взволнованно встретилась взглядами с братом. По глазам его женщина поняла, что Айнир смирился с любовью её к их врагу, а горячится и недовольствует тем лишь, что его единственную сестру выдают теперь замуж отнюдь не в величественной Красной Палате в Высоком Чертоге или в их родовой тверди на Круче – как она, дочерь Конута Стерке и племянница нового ёрла того и заслуживает – а словно какую-то бедную поселянку: ободранную, не умытую, не причёсанную – и даже без годного к празднеству платья невесты.

Ёрл переглянулся с владетелем Эйрэ.

– Что скажешь, почтенный? Да, сын мой упрям – но и он твердит верно. Что же и вправду за свадьба без невестиного наряда? – развёл Бурый руками.

– Ну это-то дело вполне поправимое – не месяц же с неба сорвать! – пожал Тийре плечами, оборачиваясь к стоявшему напротив них Айниру, – давай сотню людей своих кóгурир – и я от себя восемь-девять десятков возьму для решения дела. Пока тут на месте всё подготовят и хоть бы невесту причешут – они в каждое здешнее селище живо заглянут. Вдруг да найдётся в ларе у кого то невестино платье?

– И заодно пусть о мире всем вести разносят. А то наши люди из дальних загонов ещё так в неведении между собою рубиться начнут – и тяжело нам потом удержать это скопище воинов будет чуть что от резни обоюдной, если вновь полыхнёт тут кровищей… – рассудительно добавил Стиргéйр Сильный из Къеттиров, – сами видите: многие злы, не согласны с таким разрешением распри меж нами…

– А-а, ладно! – ошарашенный Айнир махнул лишь рукою и крикнул помощникам, – Рауд, Въёрн! А ну поднимайте коней! Дело есть спешное!