Багровый – цвет мостовых

– Оставим это, – фыркнул со смеху юноша, качая головой. – Ты, вероятно, задаешься вопросом, кто же это милейшее создание.

– Невероятная чуткость, месье!

– Это Тома, – представил Гаэль. – Мой названый маленький брат. Мой дорогой Тома, вы имеете честь видеть пред собой великого философа современности, Жозефа Бранша.

Жозеф послал ребенку веселый взгляд и добавил:

– Не верь этому шалопаю, если он будет худо говорить обо мне. Все, что звучит плохо – бред, клевета и бесстыдная ложь!

Приняв слова серьезно, малыш непонимающе захлопал глазами.

Тем временем они дошли до поворота; на углу улицы Пуатвен располагалось здание, первый этаж которого служил кафе. К слову, в одной из квартир на втором этаже жил сам хозяин сего заведения. Оно не пестрило яркими красками. И снаружи, и внутри, как позволяла видеть скромная витрина из шести квадратиков стекол, все было либо из дерева, либо имело бурый оттенок. Единственный остро выделяющийся предмет – красная локтевая маркиза, отбрасывающая тень на мастерски выструганную доску над дверью и витриной. На этой доске значилась со старанием выжженная надпись «Кафе “Рваный зонт”», постояльцы обзывают его «Зонт», ведь так быстрее.

Пожаловав в кафе, трое молодых людей нашли его положительно пустым. Лишь хозяин и пара скучающих официантов за одним из круглых столиков. Они поднялись со своих мест при виде вошедших и безмолвно уставились на мастера.

– Гаэль! – искренне обрадовался тот, выходя из-за стойки. – Как давно мы не виделись…

– Привет, Мар! – с такой же теплотой улыбнулся гость и пожал ему руку. – И впрямь, четыре года прошло!

– А вот его я видел десять минут назад, – смешливо сказал Мар, указывая на Жозефа.

– Я тоже скучал, – вставил он.

– Заметно, знаешь ли! – лукаво шепнул Гаэль хозяину кафе. – Ты его раскормил.

– Да и по тебе не скажешь, что ты в Англии ремни от голода варил, – беззлобно пробурчал Жозеф, садясь за столик.

– Аккуратнее, – продолжал Мар, обращаясь к Гаэлю и в душе не до конца веря, что это именно он перед ним. – Не задень его за живое.

Вымотанный долгой прогулкой, Тома опустился в кресло рядом с Жозефом, не сводя глаз со старшего брата.

– Не представляешь, как я рад тебе, Гаэль! – выплеснул свое счастье Мар. – Присаживайся. Как в старые времена! Что ты будешь?

Следуя совету, юноша сел за столик с друзьями.

– Но только ты будешь есть с нами! – попросил он, чем вызвал умильную улыбку на круглом лице мастера.

– Для начала я буду вашим верным слугой, а после превращусь в старого друга, – согласился Мар. – Чего изволите? Считаю, что тридцатилетнее вино вправе показаться на вашем столе, оно ждало своего часа, как я – своего друга.

– Нет, – сконфуженно качнул головой Гаэль, когда с губ Жозефа уже готово было сорваться «да». – Прости, с нами ребенок. Познакомься, это мой брат, Тома.

Мальчик пожал протянутую руку, пробормотав «здравствуйте».

Гаэль заказал себе и маленькому брату сытный ужин, Жозеф долго не мог определиться между кофе и лимонадом, но, все же, выбрал лимонад.

Глядя в след удаляющемуся хозяину, Тома с содроганием вспоминал об ужасном трактирщике в Англии. Однако Мар ничем не был похож на него; даже внешне они оставались противоположностями, – низенький и совершенно чуть-чуть полноватый Мар с копной белокурых волос и удивительно мягкими руками, нет, от него веяло исключительно добром и ароматными соусами.

Хозяин вернулся довольно быстро. За ним следовали официанты и несли подносы с едой и напитками.

Подождав, пока Тома и Гаэль покончат с ужином, Мар поведал историю о том, как год назад кто-то разбил ему витрину и украл все свежеиспеченные гужеры. Тем не менее человеколюбивый хозяин не стал обращаться в полицию.

– Что же двигало человеком, если он пошел на такое? Ужасный голод, ведь была украдена только еда… Всего-то десяток гужеров, – заключил мастер.

– Сложные года, – согласился Гаэль, отстраняя тарелку.

– И они миновали не все.

Ненадолго тишина взяла верх. Ее решил перерубить Тома; он, подобно старшему, отставил пустую тарелку.

– Спасибо большое, – робко обратился он к хозяину кафе. – Было очень вкусно.

– Всегда пожалуйста, малыш! – польщенно ответил Мар и дал знак официантам убрать лишнюю посуду. – Ты желаешь еще чего-нибудь? Я принес чай, наверно, он уже остыл. И эклеры. Ты любишь эклеры?

Мальчик пожал плечами.

– Думаю, да, – протянул он, глядя на аппетитные пирожные.

– Я слышу сомнение! – наигранно возмутился мастер и всучил одно из них в руки Тома. – Этот с ванилью.

Удовлетворено улыбнувшись, Мар обратился к Гаэлю:

– Сколько дней ты в Париже?

– Приехал только сегодня. Поэтому именно сегодня я у тебя.

– Неправда, – вмешался Жозеф, поглощающий эклер за эклером наперегонки с Тома. – Это я его поймал. Он бы пешком в Сен-Дэни ушел, если бы не я.

Рассмеявшись, Гаэль опроверг такое заявление, а затем проговорил:

– Еда великолепна, Мар. Но как твои дела? Почему у тебя совсем нет клиентов?

– Вы просто рано пришли, – пожал плечами тот. – Рабочий день не закончился еще. Вот ближе к ночи здесь будет кишеть, как в муравейнике. А днем мы работаем то ли для приличия, то ли для Жозефа.

– Погоди, – насторожился Гаэль, сведя брови. – А Франц? Разве он не заходит? Где он?

На секунду Мар задумался.

– По правде, я его уже не видел неделю. Но он не столь часто навещает меня с тех пор как ты уехал.

– Франц учится на юриста, – с некой гордостью доложил Жозеф. – Признаться, его выловить из пучины работы-учебы еще сложнее, чем тебя.

– С ним все хорошо? – Гаэль спросил слегка обеспокоенно.

– Да, я же говорю: учится, – повторил старый друг, запивая пирожное лимонадом. – Но в душе тот еще ребенок!

– Я рад, несказанно рад это слышать! – признался юноша. – Обещаю, Мар, скоро мы соберемся у тебя старой компанией, словно я и не уезжал.

С этими словами Гаэль взял кружку чая и сделал глоток.

– Старой компанией не получится, – изрек Жозеф. – Франц завел дружбу с таким же юристом, как и он сам. Бравый парень, должен сказать! Завтра я вас познакомлю.

– Я не против. Как его зовут?

– Леон Меттивье. Приезжий, из деревушки. Однако, беседуя с ним, это я чувствую себя деревенским.

– Да, – с готовностью согласился Мар. – На первый взгляд безмерно суров, но на самом деле не так уж и безмерно.

Интересный образ сложился в головах путешественников. Тома в нем что-то отторгало, а Гаэля, наоборот, притягивало.

– С радостью с ним познакомлюсь! – сказал он. – Франц живет в своей старой квартире?

– Нет, переехал, насколько мне известно, – произнес хозяин, допив чай.

– На Сен-Жак, – подтвердил Жозеф. – Он снимает квартиру вместе с Леоном.

Малыш Тома отвлекся от разговора и повернулся в сторону окна. Вечер крался, незаметно подменяя золотистый закат на сумерки.

– Что еще изменилось, пока меня не было? – донеслось до его слуха. – Кстати! Как же Рене? Она была так дружна с Францем!

Не поняв, о ком идет речь, Мар пожал плечами, а Жозеф выдал невеселый смешок и поджал губы.

– Как она? – повторил Гаэль

В это время входная дверь отворилась, и пожаловал первый посетитель; он, угрюмо глядя в пол, интуитивно прошествовал к барной стойке. Мар извинился перед друзьями и поспешил к гостю. Следом за одним, у входа показались и другие люди.

Решив освободить места для них, трое молодых людей поднялись.

– Спасибо за все, Мар! – поблагодарил Гаэль. – До свидания!

При виде уходящих друзей хозяин слегка раздосадовался и, махнув рукой, отозвался:

– До скорого!

Дверь за ними затворилась.

Под навесом кафе горел маленький желтый фонарь, оставлявший круг света, в котором роились и воевали силуэты мошек. Путники повернули и, переговариваясь, неспешно зашагали вдоль улицы Пуатвен.

Страждущее

сердце

Сумерки поглотили крыши домов на улице Ла Файет. В просторах одного из них пара канделябров слабо освещала залу. Посередине стоял круглый лакированный стол в окружении обшитых тканью мягких стульев. Рядом с окном, на половину занавешенным плотными рубиновыми шторами, на диване сидела женщина и под дрожащим светом перелистывала журнал «La Mode». Поодаль от нее, в кресле вырисовывался силуэт мужчины, вперившего строгий и неподвижный взор в окно. Он оставался недосягаем для света канделябра; сгустившийся вокруг него мрак оттачивал черты его лица, делая их еще острее и суровее. Тень напускала серости на и без того бескровное лицо, испещренное морщинами, и хладные глаза из под нависших век искрами прорезали воздух.

Слышалось лишь шуршание журнала и редкий вой ветра на улице. Безмолвие прочно обосновалось в доме.

Неожиданно мужчина поднялся с кресла и медленно прошагал до середины зала, сцепив руки за спиной и хмуря седые брови, а затем снова вернулся на место. Женщина бросила на него едва уличимый взгляд, исполненный безразличия, и перелистнула страницу.

Шаги и суета в прихожей заставили их встрепенуться. Первым отреагировав, мужчина вскочил и метровыми шагами пересек комнату. За ним последовала дама, сбросив маску равнодушия.

У входа они едва не столкнулись с девушкой.

– Рене! – рявкнул мужчина, взирая на вошедшую.

Столь неожиданная встреча навеяла некий испуг на юное очаровательное лицо, однако девушка сумела скрыть волнение, заменив его ледяной надменностью.

– Такое поведение непозволительно! – в гневе возмущался седовласый человек. – Ты уходишь чуть свет, а возвращаешься ночью! Бестолочь, думаешь ли ты о своей безопасности? Вот как ты сейчас добралась до дома? Пешком. Одна? Очевидно. А откуда, позвольте уточнить? С Латинского квартала! Уверен, множество раз твоя жизнь была на волоске, но удача любит дураков. Понимаешь ли ты, что это опасно? Как и ночью, так и днем тоже! – мужчина срывал голос, испепеляя яростными глазами свою жертву; та стояла, не проявляя эмоций. – Ты уходишь туда на целый день, даже если знаешь, что нас навестят важные гости!

Девушка дернула черной бровью и ровно произнесла:

– Нестор важный гость только для вас. Не для меня.

Заявление только распалило гнев старика, и он собрал все силы, не желая поднимать руку на девушку. В разговор вступила женщина, сохранившая внешнее спокойствие; хладнокровие делало мать и дочь необычайно схожими.

– Для тебя он так же важен, – сказала она. – Можешь это отрицать сколько угодно твоей душе, Рене, но это так.

– Спасибо, что у меня еще есть право отрицать, – ответила ей Рене и вздернула подбородок. – Япродолжу.

– Что ты продолжишь? – процедил сквозь зубы мужчина. – Прогулки по сомнительным закоулкам с не менее сомнительными людьми?

– Сомнительным мне кажетесь вы, месье.

– Она смеет дерзить!

– Как и вы смеете оскорблять моих друзей.

– Замолчи! – прорычал он и с трудом подавил желание побольнее оскорбить ее. – Предупреждаю, мадемуазель, завтра на обед к нам пожалует барон Нестор д'Арно, который был очень опечален вашим отсутствием сегодня и три прошлых дня подряд. Извольте явиться во всем своем великолепии.

– Мое решение мне, да и вам, уже ясно, – бросила девушка, гордо проходя мимо собеседников и направляясь к лестнице.

Старик стиснул зубы. Повелительный голос дамы снова зазвучал в зале, словно приговор сурового судьи:

– Ты будешь завтра дома.

Рене обернулась на первых ступенях и встретилась с ней взглядом. Одна молния пыталась поразить другую.

– Нет.

– Обязана. Я лично проверю твой гардероб и то, как ты готова, перед обедом.

Девушка, все еще не двигаясь, сжимала перила бледными руками.

– Ступай, – продолжала женщина. – Хороший сон будет тебе на пользу.

Повинуясь ее приказу, Рене резко отвернулась и, быстро поднявшись на второй этаж, скрылась в своей комнате.

Заперев дверь на замок, она долго не могла выпустить ручку из подрагивающих пальцев. Лицо ее было уже не так сурово, как прежде; губы слегка приоткрыты, а в глазах – замешательство.

Единственным источником света в комнате являлась с жалостью смотревшая в окно луна. В сумраке Рене подошла к кровати и обессиленно упала.

Спустя некоторое время тучи плотно окутали небо. Звуки дождя донеслись до слуха девушки, вкрадываясь в ее мысли. Она уткнулась головой в подушку, желая скорее уснуть.

Скрипнула вторая дверь, ведущая в комнату служанки. Пожилая дама, вглядываясь во тьму, с трудом различила силуэт юной госпожи и с тревогой вздохнула. Чувствуя ее присутствие, Рене вздернула голову и приподнялась на локтях.

– О Полетт! – воскликнула она, и нежданные слезы потекли по ее розовым щекам; девушка снова поникла.

Служанка приблизилась и присела на стул у изголовья кровати. Она ласково коснулась рукой волос госпожи, и та затряслась от рыданий.

– Дорогая Рене, – тоскливо шепнула старушка. – Мое сердце разрывается каждый раз, когда я вижу вас в печали.

– Завтра!.. – она обратила заплаканное лицо к милому другу. – Завтра я должна… Я хочу быть там, с ним! Боже, разве это слишком много? Я не прошу ни мира, ни жизни! Лишь его! Лишь его…

Взрыв глухих рыданий снова пробился из ее груди. Рене протянула ослабевшую руку служанке.

– Не нужны мне бароны! – всхлипывала юная госпожа. – И свадьба, и деньги тоже, ничего не хочу! Пусть лучше буду одинока в своей любви, но буду иметь возможность навещать его… О боже мой, я должна быть там завтра! Но они запретили мне, Полетт! Утром не смогу уйти, подготовка к обеду слишком долгая. И все это затянется до вечера! Целый день!

Крепко сжимая ее ладонь, старушка сочувственно смотрела и внимательно слушала.

– Всего лишь день, – успокаивающе проговорила она. – А после вы снова будете видеться с ним.

Рене грустно качнула головой.

– Они не остановятся, пока не выдадут меня замуж, – огромными глазами, вместившими в себе всю черноту мира, девушка посмотрела на служанку и горько пробормотала: – Если бы он меня мог любить. Хоть немного. Он бы мог меня спасти. Мы бы убежали. Куда угодно! Далеко…

Понурив голову, Рене зажмурилась от душевной боли. Слезы часто-часто закапали на белоснежное одеяло.

– О, мой милый Франц!

Обитель

молодых

умов

Медовое солнце скользнуло между штор в маленькую меблированную квартиру.

В прихожей, приблизительно в трех метрах от входной двери, располагался хромоногий газетный столик. Стершийся малиновый коврик растянулся от порога до медно-коричневого дивана с одинокой декоративной подушкой; вторая, видимо, была утеряна или украдена. За парой кресел, не похожих на диван узором и обивкой, находилась дверь; в другой части комнаты, прямо напротив, была точно такая же. Ручка ее издала щелчок, и на пороге показался молодой человек.

Сонливость уже покинула его; по виду человека становилось ясно, что он проснулся давно. Причесанные бледно-золотистые волосы слегка завивались на концах, противясь аккуратности и порядку. Он подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое лицо; румяные щеки и отнюдь не бледная кожа, однако синие глаза блестели от усталости и точно молили о лишнем часе сна. Юноша поправил кофейный жилет, надетый поверх блузы, и внимательно осмотрел светло-серые брюки. Убедившись, что все в полном порядке, молодой человек подошел к запертой двери и постучал.

– Леон? – негромко позвал он. – Ты спишь?

Из недр комнаты послышались шаги; дверь отворилась.

– Доброе утро, – сказал призванный обитатель. – Как видишь, нет.

– Думаю, можно позволить себе позавтракать, – предложил юноша, вопросительно глядя на друга. – Мар был бы рад нас видеть.

Леон сомнительно покачал головой.

– Иди без меня, если хочешь, – посоветовал он. – Я перебираю учебники, вспоминаю забытое. Это займет много времени.

– Но можно же все это сделать после завтрака!

– Я хочу скорее покончить с этим и пойти в библиотеку,– не желая расстраивать товарища, он добавил: – Мы можем пойти в «Зонт» вместе после обеда. Все равно людей будет не много.

Юноша виновато поджал губы и почесал золотистый затылок.

– Прости, не получится после обеда, – вздохнул он.

– Ладно, ничего страшного! – ободряюще заключил Леон. – Иди без меня. До вечера?

Погрустневший собеседник кивнул и направился к выходу.

– Да, до вечера.

Когда он добрел до порога, его вновь окликнул друг:

– Франц! Ты еще здесь?

– Да, – последовал ответ.

– Ты случаем не помнишь автора «Шести книг о государстве»?

На секунду Франц задумался, сведя светлые брови.

– Жан Боден, по-моему, – сказал он и покинул квартиру.

Кафе

на

Пуатвен

«Зонт» доступен для всех и каждого. Сие крохотное кафе начинало работу рано утром, а заканчивало за полночь, служа местом забытья различного рода рабочих и студентов, также для гуляк и нищих. Добрая половина посетителей не отличалась высоким положением в обществе; большинство из них навещали «Зонт» в поисках дешевого алкоголя и находили его. Все же маленькое кафе не имело сходств с непристойными заведениями исключительно для попоек, оно сохранило в себе уют и атмосферу дома, где можно выбрать разнообразную еду на любой вкус. Множество вариаций завтраков, обедов и ужинов – плод стараний Мара, влюбленного в свою работу. Он отдавал последние силы, чтоб удержать достоинство и комфорт «Зонта». Он стремился угодить гостям, тем самым беднякам, которых он называл задушевными людьми. Кафе находилось не в лучшей точке города, и только репутация Мара, как великодушного хозяина, отводила плутов от ограблений; они знали: стоит им зайти, они станут желанными гостями. К чему рушить стены, в которых вам рады?

Однако в светлое время суток посетителей можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас за одним из круглых столиков сидели Жозеф, Гаэль и Тома, в ожидании хозяина с завтраком. Уже скоро Мар в сопровождении официанта прошествовал к друзьям. На подносе красовались бретонские галеты с жареной колбасой, сидр, несколько ломтиков свежего хлеба, масло, персиковый джем, вареные яйца, картошка в соусе и пара кружек дымящегося кофе и чая.

– Bon appétit! – улыбнулся мастер, расставив еду на стол, и присел на предложенное место.

Жозеф взял бутылку с сидром и принялся за гречневые галеты.

– Какие ты любишь яйца? – обратился Мар к Тома, передав ему стакан чая. – В крутую или всмятку?

– А какие вкуснее? – в свою очередь уточнил малыш.

– Здесь все вкусно, – с набитым ртом ответил Жозеф.

– Что всмятку – те самые свежие, их сегодня привезли, – хозяин протянул руку и взял одно из еще горячих яиц. – Ты обращаешь внимание на цвет желтка, Тома? А я обращаю. Отчего-то оранжевый цвет видеть приятнее. Держи!

Мар вручил почищенное яйцо мальчику, а сам потянулся за картошкой.

Гаэль не ронял ни единого слова, умиротворенно наслаждаясь хлебом с маслом и джемом, запивая его крепким кофе.

Зал буквально сиял золотым светом. Слышалась отдаленная перекличка птиц, приветствующих утро. В витринных стеклах изредка мелькали силуэты людей, идущих, вернее всего, на работу.

Из-за угла появился очередной прохожий и слился с бредущими фигурами. Медленный шаг отражал его душевную задумчивость; он остановился прямо напротив кафе, однако совершенно не изъявляя желания туда пойти, склонил голову.

Допивая сидр, Жозеф устремил скучающие глаза в окно и едва не поперхнулся.

– Что случилось? – всполошился Гаэль, похлопывая друга по спине.

– Франц! – воскликнул он, указывая рукой. – Пойду приведу его.

– Странно, что он не желает сам зайти, – сказал Мар с сожалением. – Выглядит он неважно.

Жозеф хотел выйти из-за стола, как его опередил Гаэль, сорвавшийся с места, точно легавая на охоте. Он выбежал из кафе и ринулся через дорогу, наперерез спокойно едущей двуколке.

– Бестия! – злобно прикрикнул на него кучер.

– Франц! – заглушая его, радостно позвал Гаэль.

Молодой человек удивленно вскинул голову и ахнул, когда на него налетел старый друг и заключил в объятия.

– Не может быть! – вырвалось у него. – Как же… Я боялся, ты совсем не приедешь!.. Гаэль, я так счастлив видеть тебя!

– А я-то как счастлив!

– Почему ты не приходил раньше, раз ты был в городе?

– Я думал прийти сегодня, после завтрака.

– Ты завтракал в «Зонте»? – понял Франц, поворачиваясь к втрине и видя машущего рукой Жозефа. – Я тоже туда шел.

– Но передумал?

– Да, – сознался юноша. – Решил, что лучше навещу маму.

Гаэль улыбнулся и хлопнул друга по плечу.

– Если хочешь, мы все вместе навестим ее, – предложил он. – Позже!

– Позже уже не получится. Раз так, пойду к ней завтра вечером.

– Ладно, – не в силах нарадоваться встрече, Гаэль смотрел на собеседника и сиял. – А сейчас пойдем к Мару. Прям как раньше!

Вдвоем они переступили порог кафе и прошли столику, за которым их ожидали товарищи.

– Привет, Франц! – протянул ему руку хозяин, с отцовской тревогой глядя на молодого человека. – Ты как? Выглядишь очень уставшим.

– Это так, – охотно согласился он, присаживаясь рядом. – Учеба отнимает время, а работа – силы. Сейчас я только работаю, но за две недели это мой первый выходной.

– Ужас! Тебе нужен отдых! – вставил Жозеф и протянул ему галеты. – Угощайся.

Франц не отказался и с аппетитом приступил к еде. Мар приказал официанту принести еще сидра и снова посмотрел на нового гостя.

– Если говорить серьезно, дружище, откажись от работы пока. Хотя бы на неделю. Ты слишком вымотан.

Тот решительно качнул головой и, прожевав, сказал:

– К осени у меня должно быть достаточно денег для учебы. Выхода нет, – заключил он и попытался улыбнуться. – Но хватит обо мне! Гаэль, кто этот мальчик?

Все взоры устремились на малыша, и его щеки вспыхнули.

– Меня зовут Тома, – пролепетал он, с робостью протягивая руку; Франц с учтивостью ее пожал и представился в свою очередь.

После этого Гаэль вкратце поведал всем историю о своем знакомстве с ребенком.

Официант принес сидр, и Франц его сердечно поблагодарил.

– А где Леон? – поинтересовался Жозеф, доедая картошку и макая в соус хлебом.

– Мне бы хотелось увидеться с ним! – заверил Гаэль. – Познакомишь нас?

Франц кивнул, спустя секунды раздумья.

– Правда, он немного занят сейчас. Я очень надеюсь, что мы застанем его дома.

– Он занят? Тоже без выходных? – поднял брови Мар.

– Нет-нет, – сказал юноша, ставя на стол уже наполовину пустую бутылку сидра. – Он хотел пойти в библиотеку, и я не знаю, ушел ли он уже.

– Пойдем и проверим?

– Дай ему поесть, Жозеф! – нахмурился хозяин, подав бедному студенту хлеб и джем, однако тот отказался. – Но почему же?

– Благодарю, Мар, я наелся. Великолепные галеты весьма сытны!

Хозяин с недоверием сощурился, но не стал насильно удерживать гостей. Друзья поднялись с мест. Посыпались хвалы завтрака; они порождали огненную гордость в сердце Мара, которая окрашивала его щеки в пунцовый. Первые посетители покинули кафе, дверь за ними печально захлопнулась.

Разбросанные

книги

,

породившие

неких

барашков

Франц отпер дверь квартиры на Сен-Жак, и четверо товарищей погрузились в скромный зал, тот самый, с диваном медного оттенка с одной подушкой и двумя разными креслами.

Дверь в комнату Леона была открыта; благодаря этому из прихожей виднелись разбросанные на полу книги и листы бумаги. Посреди беспорядка, этаким королем, восседал молодой человек и быстро писал карандашом на блокнотном листе. Он поднял непонимающий взор, когда скрипнула дверь и на пороге показались гости.

– Если ты устал, малыш, диван в твоем распоряжении! – сказал Франц ребенку и обратился к подошедшему Леону. – Познакомься, это Гаэль, я о нем тебе много рассказывал. Гаэль, вот Леон – мой верный друг.

Новые знакомые пожали руки.

– Могу ли я поинтересоваться, что за книги вы разложили на полу? – спросил Гаэль, осторожно выглядывая из-за его плеча.

– Вам интересно? – удивился тот и сделал пригласительный жест рукой. – Проходите, конечно. Извините за хаос.

Двое молодых людей оставили друзей и прошли в комнату. Книг валялось так много, что они могли бы служить ковром. Гаэль поднял одну из них.

– «Кандид, или Оптимизм»! – улыбнулся он. – Помню, я очень любил Вольтера! Вам нравится?

Леон взял с письменного стола разлинованный листик и черкнул карандашом.

– Вольтер? Может быть, – молвил он после. – А «Кандид» забавная пародия на авантюрный роман.

– Вольтеру он не нравился, однако.

Студент оперся руками на стол и нахмурил брови, сверля тяжелым взглядом список. Его угольные волосы взлохматились на затылке. Он пробормотал, не поднимая головы: