Раскалённые сердца

Преподаватель сделал паузу, пристально глядя на курсантов, которые теперь молчали, словно лишились дара речи. Их возбуждённое воображение жаждало возможности удовлетворить вспыхнувшее любопытство. Несомненно, преподаватель, только этого и ждавший, тут же поведал присутствующим очередную высшую истину.

– Чем глупее и проще приказ, тем более оскорбителен он для нормального человека, не желающего смириться с вашим превосходством. Следовательно, любая неисполнительность – это скрытый мятеж, а каждый прокол – это саботаж. Когда у подчинённого плохая управляемость, это не значит, что он слишком туп для исполнения служебных обязанностей – можете мне поверить, такого не бывает, даже полный кретин может безупречно носить генеральские погоны…

Ван Хойтен почувствовал себя неловко. Старик говорил вещи, слушать которые было не слишком приятно.

– … Нет! Но такой подчинённый всегда уверен, что он справится с вашими обязанностями гораздо лучше вас. Образованные люди, известные спортсмены, особенно единоборцы, преступники, даже откровенные неряхи – все эти люди являются постоянным источником головной боли для офицера, поскольку они ставят себя выше установленных норм и рангов. Но, задавшись вопросом, смогут ли они, даже будучи несомненными гениями, на самом деле справиться с должностью лучше, мы получим удивительный ответ: ни-ког-да.

– Сэр? – один из курсантов поднял руку.

– Пожалуйста, вопрос.

– Что же тогда является критерием пригодности?

Преподаватель радостно хлопнул ладонью по кафедре, словно та была женщиной, только что подарившей ему оргазм:

– Скотское подчинение, молодой человек – вплоть до смерти на бойне. Армия – такой же живой организм, как и все остальные, и он сам выбирает себе пищу. Что-то удовлетворяет его, что-то – нет. Бывает даже так, что кое-кто оказывается армии не по зубам.

Ван Хойтен с горечью подумал, что ему суждено было оказаться ни тем, ни другим – его самого армия использовала, а потом выбросила – и лишь затем, чтобы использовать вновь. Тот преподаватель был совершенно прав… как же его фамилия? Совершенно вылетела из головы. Раздосадованный, он вернулся происходящему.

– Давайте, инжемех, вместе. – Они завертели колесо. Люк, распахнувшись, представил их взору зрелище вахтенного Фергюсона, склонившегося над своей консолью.

– Вахтенный, что происходит?

– К нам приближается неизвестный объект, сэр.

Ван Хойтен не мог в это поверить. Он и Хьюз заняли свои места; вскоре появился Перри.

– Штурмосвяз, что это?

– Субтеррина – или подземное животное. Его засекли микрофоны и радиолокатор. Расстояние – три километра двести метров, направление почти точно западное, глубина – двадцать восемь метров. – Перри замолчал, высчитывая скорость объекта. – Делает около двадцати километров в час.

Хьюз удивлённо вскинул брови.

– Похоже на ещё одну субтеррину, сэр. Что вы скажете по этому поводу?

Ван Хойтен взялся за штурвал; ощущение твёрдого пластика в руках на мгновение придало ему уверенности. Почувствовав, что на ладонях выступил пот, он поспешно убрал руки и вытер их о штанины.

– Здесь не должно быть больше никого, кроме нас, – услышал он, словно со стороны, свой дрожащий, безжизненный голос. – Мы не можем связаться с ними и выяснить, кто это.

Последующая пауза была необходима, хотя ван Хойтен уже почти принял решение.

– Приказываю подготовить к пуску торпеду. Штурмосвяз, ввести данные цели. Торпеда сможет удерживать курс?

Перри, казалось, был вдохновлён представившейся возможностью продемонстрировать свою эрудицию.

– У нас есть четыре “UGT-5k”, это миниатюрные копии «Дженнифер», только обладают форсированной реактивной тягой. Настоящие бешеные стервы, сэр. Дают до сорока километров в час. Считаются относительно надёжными.

– Хорошо, Перри. У них, как я помню, радиус действия до семи километров… в песчаном грунте. Вроде бы торпеды эти оборудованы целым комплексом детекторов, включая акустические, ультразвуковые, электромагнитные…

– Да, и инфракрасные тоже. Мы не можем задать торпеде нейтрино-образ цели, но, может, это и к лучшему. Я слышал, марсиане, во время операции «Джек-пот» применяли ложные образы из нейтрино-сигналов, что привело к тяжёлым потерям…

– Перри, откуда вам такое известно? Бога ради, стреляйте, пока мы ещё живы!

– Так точно, сэр!

Дрожь пробежала по телу «Дженнифер», когда торпеда покинула её усталое тело и, подталкивая себя углеволоконными конечностями и мощной реактивной струёй, начала прокладывать себе путь к цели.

– Расстояние два с половиной километра… Объект не сбавляет ход, акустический контакт очень чёткий…

Ван Хойтен обмяк в своём кресле, напряжённо ожидая рокового «есть». Хьюз методично жевал табак. Минуты, заполненные молчанием, казались бесконечными…

– Что там, Перри? – не вытерпел ван Хойтен.

– Пятьсот метров… приблизительно, сэр. Идут навстречу друг другу полным ходом.

Ван Хойтен вспомнил о том, что может наблюдать ход торпеды по собственному монитору. Включив табло, он начал, вместе со штурманом-связистом, отсчитывать секунды, оставшиеся до взрыва…

Грохот, невероятный по своей силе, был лишь отчасти поглощён специальным звуконепроницаемым покрытием. Ударная волна потрясла «Дженнифер»; со звоном упала и разбилась на тысячу осколков стеклянная чашка с остатками кофе, которую нелегально пронёс на боевой пост Фергюсон. Ван Хойтен, забывший пристегнуться, скорее, увидел со стороны, чем почувствовал, как его бросило на приборную панель. Запищали включённые этим падением приборы.

Он выпрямился. В ушах у него звенело.

– Все целы?

– У вас кровь из носа, сэр. – Перри помог ему остановить кровотечение.

– Что это было? Кто-нибудь может ответить мне на этот вопрос?

Инжемех Хьюз издал короткий смешок.

– Термоядерный взрыв, сэр. Рванул их реактор.

– То есть… это была субтеррина? – Несмотря на то, что данный факт был очевиден изначально, ван Хойтен до сих пор в него не верил.

– Вы поступили по уставу, сэр. Их не должно здесь быть. Надеюсь, нас за это не накажут.

Ван Хойтен пригладил свои светлые, почти льняные волосы, резко контрастировавшие с чёрным ёжиком Хьюза.

– Всё-таки я… я до последнего надеялся на то, что это какое-то неизвестное явление, вроде сейсмической волны, или, может, животное…

– Венера необитаема. – Хьюз повторял эту фразу, возможно, уже в десятый, если не в сотый раз. Споры о том, сохранилась ли на Венере жизнь, и связано ли это с их экспедицией, были любимой темой разговоров во время перелёта.

– Сэр…

– Что такое, Фергюсон? – Ван Хойтен подскочил как ужаленный. – Оно… оно уцелело?

Фергюсон замялся.

– Вам лучше посмотреть самому, сэр. В жилом отсеке идёт драка, и нешуточная. Похоже, Фрэнкленд пытается убить Андерсона.

13

Мятеж на корабле с незапамятных времён являлся искушением, которому не могли противостоять алчные и жестокие души, а уж их-то среди матросов всегда было хоть пруд пруди. Поэтому наказания за подобные нарушения всегда отличались исключительной суровостью, и теперь ван Хойтен понимал, почему. Добейся Фрэнкленд своей, ему одному известной, безумной цели – и они все неминуемо погибли бы, а в руках сумасшедшего оказалась бы дорогостоящая субтеррина, оснащённая сверхсовременным оружием и имеющая доступ к межпланетным ракетам-носителям.

Едва получив известие о мятеже, ван Хойтен, не колеблясь, привёл своё оружие в боевую готовность, чтобы, если понадобится, попросту прикончить мерзавца, а Фергюсону приказал вооружиться таким же электропистолетом. Тот находился в специальном запертом ящике, открыть который могли одновременно только пребывающий на дежурстве вахтенный и один из офицеров. Это мог быть как ван Хойтен, так и Хьюз или Перри – но в любом случае это должен был быть старший по званию из них, если его полномочия не аннулированы. Сличив ДНК командира-пилота и вахтенного с данными, внесёнными в электронную память, ящик щёлкнул и открылся.

– Боеприпасы… сэр?

Ван Хойтен колебался лишь секунду. Его собственный «кольт-дженерал» был заряжен разрывными пулями, попадание которых было смертельным чуть ли не во всех случаях.

– Снотворное. Стреляй, как только войдём.

Взявшись за колесо вместе, они быстро открыли люк и вошли в четвёртый отсек. Впереди держался Фергюсон, крепко сжимая рукоять электропистолета. Андерсон и Фрэнкленд всё ещё катались по полу, сцепившись не на жизнь, а на смерть; они осыпали друг друга отборными ругательствами. Так как причина конфликта была неизвестна ван Хойтену, он предпочёл оставить право действовать Фергюсону, который всё видел от начал до конца на своём мониторе, а сам решил контролировать действия вахтенного. В случае, если он и Андерсон вступили в сговор, он успеет их обезвредить.

Фергюсон, держа электропистолет обеими руками, быстро приблизился к клубку из двух тел в оливковой униформе и дважды выстрелил во Фрэнкленда практически в упор. Тот застонал – и практически тут же обмяк. Андерсон столкнул с себя бесчувственное тело и встал, пытаясь отдышаться. Комбинезон, изготовленный из углеволоконных материалов, считался невероятно прочным; тем не менее, он был разорван на груди, демонстрируя седые курчавые волосы.

– Сколько тебе лет, Чак? – спросил Фергюсон, улыбаясь.

– Я?.. Что? – Кок-стюард начал растерянно озираться по сторонам, пока вахтенный не указал на его собственную грудь. Как оказалось, преждевременное старение охватило только тот участок кожи, к которому прикасался Фрэнкленд.

Андерсон выругался.

– Вы бы его видели! Когда бахнул взрыв, он словно с цепи сорвался. А с виду – сущий старик, я его даже не сразу узнал.

Ван Хойтен перевернул всё ещё пребывавшего без сознания Фрэнкленда осторожным движением ботинка. Тщательный осмотр подтвердил слова Андерсона. Мужчина, представший их взорам, действительно выглядел на все сорок лет, если не старше. У серовато-зелёных глаз, сейчас закрытых, наметилась паутина морщин, а волосы, ещё недавно бывшие светло-русыми, поседели едва ли не наполовину.

– Краска, – предположил Фергюсон вслух. – Должно быть, это кто-то из «Красной Земли» или даже марсианский шпион. Замаскировался под Фрэнкленда, простого парня из Ричмонда, да и внедрился в “LA ltd”. Порешим на месте?

Ван Хойтен мысленно выругался в его адрес. Служащие компании не отличались слишком высокой дисциплиной и то и дело демонстрировали привычки, выдававшие наличие криминальных страниц в биографии. Однако в этот момент он не считал возможным сделать выговор – это бы только ухудшило положение вещей.

Относительно Фрэнкленда уверенности не было, хотя становилось всё очевиднее: если высказать все подозрения насчёт его более чем странного поступка, мятеж не только не утихнет, а разразится с ещё большей силой. Тем не менее, ван Хойтен не выдержал и проговорился. Рука, свободная от пистолета, словно двигаясь сама по себе, указала на седую грудь Андерсона.

– А с ним что случилось?

Фергюсон, впрочем, был верен тем немногим тезисам устава, которые смог усвоить – однажды и навсегда вбитые в голову, они руководили всеми его действиями. Не пытаясь искать иного разрешения проблемы, кроме тех, которым его обучили как наиболее вероятным угрозам, он распространил свои подозрения и на жертву атаки. Ствол электропистолета нацелился точно в живот Андерсону.

– Капрал Фергюсон! – резкий окрик привёл вахтенного в чувство. – Уберите оружие и принесите кандалы. Не забудьте также две пары – нет, три пары! – стерильных перчаток, они должны быть в аптечке.

Одев перчатки, они втроём перетащили Фрэнкленда в пятый отсек и приковали к одному из кресел, предназначенных для десантников. Приказав нижним чинам покинуть помещение, ван Хойтен вколол Фрэнкленду антидот и начал ждать, пока тот придёт в себя.

Прошло несколько мгновений, прежде чем арестованный заморгал. Наконец, помутневший взгляд сфокусировался на ван Хойтене, и можно было приступить к делу.

– Кто ты? Как тебя зовут?

Фрэнкленд непонимающе мотнул головой, словно пытаясь понять, что происходит.

– Джеральд Генри Фрэнкленд, звание – рядовой.

– Причина нападения на рядового Андерсона? – Записи приборов внешнего наблюдения не оставляли сомнений: Фрэнкленд, который сейчас выглядел вполне нормально, атаковал кока без какой бы то ни было причины и явно пытался покалечить или даже убить. Объяснить это иначе как буйным помешательством ван Хойтен не мог. Правда, в деле было столько загадок, что он не торопился с выводами.

– Я… Да, мы дрались, – Фрэнкленд наморщил лоб, словно вспоминая что-то. – По-моему, он…

– Нет, это ты!.. Я всё видел и слышал! Я спрашиваю: почему? – Ван Хойтен действовал напористо, рассчитывая добиться результатов, однако сверх обычных в таких случаях отговорок ничего в ответ не услышал. Фергюсон потянулся, звякнув цепями – верный признак того, что он проверяет прочность своих оков и их длину.

– Что-то необычное, что могло бы тебя выгородить… Говори же! Может, какие-то видения – этот выход в тоннель был для тебя немалым стрессом – или ещё что-то в этом роде. Ну, Фрэнкленд!

Подмешанная к антидоту «сыворотка правды» начала действовать. Зрачки Фрэнкленда расширились, он приоткрыл рот, словно намереваясь что-то сказать…

Когда он заговорил, даже ван Хойтен, рассчитывавший услышать подобного рода оправдания, был поражён – ведь вколотый наркотик не позволял лгать.

– Свет… Яркий, ослепительный свет… Оглушительный звук… Я заткнул уши и закрыл глаза, но это было нестерпимо! – В глазах Фрэнкленда показались слёзы.

– Это всё? – холодно осведомился ван Хойтен.

– Да, сэр, клянусь вам! – Светло-зелёные глаза парня, ещё четверть часа тому назад едва не растерзавшего могучего кока, были полны раскаяния за преступление, которого он не совершал.

Ван Хойтен был готов поклясться, что его собеседник в этот момент ничем не отличается от многочисленных воришек, неоднократно попадавшихся ему в руки на протяжении жизни. «Ложь всегда одинакова», – сказал бы он в других обстоятельствах, если бы не одна деталь – «сыворотка правды». Фрэнкленд просто не мог лгать.

Ван Хойтен прошёл к одному из накрепко принайтованных контейнеров и вскрыл. Порывшись немного, он обнаружил там индивидуальные комплекты химикобиологической защиты. Комплект представлял собой небольшую упаковку, содержащую кислородную маску с регенерационным патроном, к которой крепился свёрток тончайшего полимера.

Стоило одеть маску и сделать первый вдох, костюм автоматически начинал разворачивать рулон. Питаемые от маленькой батареи наноботы потянули пластик вдоль тела, окутывая его прозрачным мономолекулярным коконом, невероятно тонким и вместе с тем очень прочным. Когда костюм создал герметичную оболочку, раздался сигнал – тонкий, пронзительный писк.

Ван Хойтен, который выглядел так, будто его с ног до головы укутали в стекло, не испытывал ни малейших затруднений при движении – пластик, облипший складки его одежды, был к тому же весьма эластичным, растягивающимся по команде нанопроцессора, расположенного в маске.

Чтобы ничего не перепутать, он включил экран своих наручных часов, и, выбрав соответствующий пункт в базе данных, начал зачитывать вслух бегущую строку. Голос его из-за маски звучал глухо, и ван Хойтен повысил голос, чтобы Фрэнкленд и приборы наблюдения могли слышать достаточно хорошо.

– Властью, вверенной мне командованием Объединённых Космических Сил Земли, я, второй лейтенант Виллем ван Хойтен…

– Что вы такое говорите, сэр?! Я невиновен!

– …приговариваю рядового Джеральда Фрэнкленда по статье «83» военно-дисциплинарного устава…

Обвиняемый попытался вскочить, но цепи удержали его. Одурманенный лекарствами, он был уже далеко не так опасен, как во время схватки с Андерсоном. Ван Хойтен отступил на шаг и на всякий случай поднял ствол пистолета.

– …к смертной казни.

Разрывая кожу на запястьях, Фрэнкленд всеми силами потянулся к нему, но не смог даже выпрямиться. Единственная пуля, выпущенная из «кольта-дженерал», попала ему в грудь. Отталкивающая сила электричества разогнала её до невероятной, более километра в секунду, скорости, одновременно активировав детонатор. При столкновении с человеческим ДНК пуля взорвалась – заключённый внутри неё протон-электронный заряд, работал по тому же принципу, что и электропистолет. Ван Хойтен невольно поморщился – его буквально забрызгало кровью с ног до головы. Осмотрев то, что осталось от Фрэнкленда, он пришёл к выводу, что повторный выстрел не понадобится – грудная клетка вахтенного была разворочена, словно её вывернули наизнанку, а нижняя часть лица практически отсутствовала.

– Приговор приведён в исполнение вторым лейтенантом Виллемом ван Хойтеном. Борт подземно-штурмового средства HJF-67. Дата… корабельное время…

Закончив диктовать, ван Хойтен вышел – необходимо было принять душ и заверить запись в бортжурнале. Андерсон получил от него комплект химикобиологической защиты и приказание провести в пятом отсеке дезинфекцию.

Казалось, все необходимые в таких случаях меры безопасности приняты. Но, уже став под струи горячей воды, ван Хойтен понял, что всё только начинается. Нелепая выходка Фрэнкленда, повлёкшая за собой неизбежную смертную казнь, не имела ничего общего ни с «Красной Землёй», ни с марсианами, ни с какой-либо из известных медицине инфекционных или психических болезней. Что-то, связанное с целью их визита на Венеру, что-то, затаившееся где-то впереди, послужило тому причиной. Сокрытое в толще горных пород, оно ждало их, воплощённое безумие и зло, древнее, как Вечный Лёд…

Ван Хойтен сделал напор мощнее. Желание отмыться от чего-то, что испачкало его, соседствовало с пониманием того: экономить воду больше нет смысла.

14

Совещание, не предусмотренное никакими правилами и уставами, назревало как-то само собой. Уже заняв кресло командира-пилота, ван Хойтен решил при возможности обсудить сложившуюся ситуацию с двумя сержантами, Хьюзом и Перри. Оставшееся до конца дневного перехода время он, однако, молчал как рыба, игнорируя любые попытки завязать разговор. Общение, стиснутое в короткие, формальные фразы, скрывало накопившееся раздражение.

Последние километры дневного отрезка они преодолели, взяв несколько в сторону – необходимо было обойти место взрыва торпеды. Наконец, ван Хойтен отключил бур и застопорил машину. Откинувшись в кресле, он вытер пот со лба и улыбнулся.

– Штурмосвяз Перри! Инжемех Хьюз! – Почувствовав на себе их нетерпеливые взгляды, ван Хойтен осознал: запланированный разговор в любом случае неизбежен.

– Пройдёмте в пятый отсек. Необходимо проверить комплектацию груза.

Отключив приборы, сержанты прошли следом. Задраив за собой люк, ван Хойтен с удовлетворением отметил, что труп и пятна крови исчезли – видимо, Андерсон отнёсся к его приказу со всем возможным тщанием.

Он перевёл взгляд с Перри на Хьюза. Те, как это обычно бывает, тоже переглянулись и, в свою очередь, посмотрели на него.

– Сегодня на этом самом месте мной был расстрелян рядовой Фрэнкленд, осуждённый по статье «83» – «Мятеж». Он напал на кока и нанёс ему необычные травмы – не считая разрыва высокопрочного комбинезона, участки кожи и волос, к которым прикасался помешанный, подверглись старению. Сам Фрэнкленд, кстати, тоже вдруг взял и состарился. Что вы можете сказать по этому поводу? Меня интересуют хоть какие-нибудь предположения относительно причин происшедшего. Напомню, Фрэнкленд был единственным, кто выходил за пределы субтеррины.

– Старение… Может, дело в стимуляторах, которые они принимали? – Хьюз подозрительно скривился. – Сейчас каких только таблеток не делают…

Ван Хойтен даже не подумал о таком варианте и мысленно поблагодарил себя за то, что догадался обсудить вопрос со «специалистами».

– Интересная мысль. Она не отвечает на все вопросы, но может оказаться правдой. Как только закончим, возьмёшь вахтенного и устроишь обыск. Я одновременно проверю видеоматериалы. – Ван Хойтен ощутил, как к нему возвращается уверенность. – Тем не менее, звучит неправдоподобно. Есть ещё предположения?

Хьюз и Перри пожали плечами. Последний, помявшись, повторил версию, которую ван Хойтен уже слышал.

– Они – или один из них – могли использовать грим. Может, чтобы сбавить лет и пройти отбор, а может, и с целью сокрытия собственной личности. Что, если это вообще террористы?

Ван Хойтен скривился – версия объясняла всё, кроме причины, по которой террорист, столь коварный и хитроумный, вдруг сошёл с ума.

– Ну, понятно, – протянул он. – А с миссией это может быть связано?

Глаза его подчинённых словно загорелись. Когда запретную тему поднимает начальство, интерес заметно возрастает – эта закономерность была хорошо известна ван Хойтену и по курсам вторых лейтенантов, и по собственному опыту.

Хьюз поскрёб обритый затылок.

– Вы нам расскажите, команпил.

Не изменившись в лице, ван Хойтен сообщил то, что знал:

– Тело космического происхождения, возможно, объект – с разумной жизнью на борту или автоматизированный.

– Марсиане? – расцвёл Перри. Он был искренне доволен тем, что высказал это естественное предположение быстрее всех.

– Возможно. Но они это отрицают.

Хьюз рассмеялся. Ван Хойтен кивнул: действительно, с чего вдруг марсиане должны говорить правду? Война, затянувшаяся на долгие годы, почти полностью уничтожила понятие «искренность».

– Сэр… Я бы сказал, что здесь не всё ясно, но сегодня мы уничтожили объект, вероятнее всего, являвшийся субтерриной. – Хьюз довольно улыбался. – Здесь всё сходится: это и было разыскиваемое нами тело вневенерианского происхождения. А Фрэнкленд сошёл с ума от каких-то таблеток, которые они там глотают в гальюне.

– Марсиане не производили субтеррин, инжемех Хьюз, и уж тем более не станут производить сейчас, когда их принудили к разоружению, – возразил ван Хойтен. Всё же и ему самому эта версия событий казалась достаточно правдоподобной.

– А кто сказал, что субтеррина была марсианской?

Твёрдый взгляд Хьюза на мгновение поколебал уверенность ван Хойтена в себе. Мысль о том, что командование может использовать их в каких-то собственных грязных экспериментах с новейшими системами вооружения, долгое время беспокоила его. Если она окажется правдой, их, вполне вероятно, постигнет тяжёлая, незавидная участь.

– Любопытно, – ван Хойтен носком ботинка поскрёб место, где ещё недавно находилась огромная лужа крови. Сейчас, благодаря стараниям Андерсона, здесь не осталось даже пятен. – А с нейтринопередатчиком что случилось? Совпадение – или…

– Или!.. – Хьюз явно ответил за обоих сержантов, так как Перри при этом буквально просиял.

– Ладно. На этом можно считать тему исчерпанной. Открывайте люк.

Пока Хьюз и Перри вращали колесо, ван Хойтен, наполовину шутя-наполовину всерьёз, решил высказать ещё одно предположение.

– А может, это инопланетяне? Прилетели откуда-то из соседней галактики…

– Нет, сэр! – отчеканил Перри, как отличник, который знает правильный ответ. – Вторая теорема Викстеда утверждает, что любая цивилизация, первой освоившая межзвёздные перелёты, будет обладать настолько значительным преимуществом над другой, что с лёгкостью её уничтожит.

– … а первая теорема, – подхватил ван Хойтен, вспомнив месяцы напряжённой учёбы, – гласит, что вооружённое столкновение при первом контакте является неизбежным.

– Так точно, сэр!

Экспедиция к ближайшей звезде, Альфе Центавра, предпринятая ещё в двадцать втором веке, оказалась безрезультатной – там не было обнаружено планет, пригодных для существования человеческой жизни. Путешествия к более отдалённым звёздам оставались вопросом будущего, весьма и весьма далёкого. Следовательно, противник, с которым они столкнулись, мог быть или земного, или же, наоборот, весьма далёкого от земного, происхождения. Однако вторая теорема Викстеда заведомо исключала последний вариант – единственное вооружённое столкновение показало полное превосходство экипажа «Дженнифер» и его техники.

Ван Хойтен придал своему лицу невозмутимое выражение. Шансы на успешный исход миссии представлялись ему всё более и более призрачными.

15

Бур, бешено вращаясь, перемалывал венерианский грунт. Работа шла согласно графику; по правой скуле остался излучающий радиацию ком оплавленных пород, возникший там, где была уничтожена вражеская субтеррина.

Команпил ван Хойтен сверил показания приборов. «Дженнифер» уже преодолела большую часть километража, намеченного на сегодня.

– Ещё два с небольшим километра – и мы пройдём половину пути к цели, ребята, – улыбаясь, заявил ван Хойтен. Говорить так самоуверенно считалось дурной приметой, и, словно в подтверждение, тут же сломался один из «плавников», номер пятый. Пришлось заглушить бур.

– Вахтенный! – После смерти Фрэнкленда ван Хойтен имел право изменить график дежурств оставшихся в живых вахтенных так, чтобы они постоянно пребывали на боевом посту – то есть, увеличить их нагрузку в полтора раза, – либо оставить «окно». Он предпочёл второй вариант. Сейчас была вахта Коллинза, который, пробормотав что-то, вероятно, молитву или проклятие, пошёл одевать скафандр.