Раскалённые сердца

– Сэр! – донёсся минуту спустя его удивлённый голос.

– Что, Коллинз? – ван Хойтен вздрогнул, ожидая очередного происшествия.

– Вам нужно это увидеть, сэр. Если это возможно, сэр.

Ван Хойтен отключил ментошлем. Венерианское тяготение воспринималось уже вполне привычно, и он, не испытывая каких-либо болезненных ощущений, прошёл в ту часть отсека, где Коллинз примеривал скафандр.

– В чём дело, капрал?

– Нейтринопередатчик, сэр. Он не работает.

Ван Хойтен только пожал плечами в ответ.

– Конечно, он не работает – ведь он сломан. Поэтому тот, что в скафандре, не может установить с ним контакт. – Тупость Коллинза порой раздражала его.

– Нет, сэр. Передатчик скафандра не работает.

На сей раз настала очередь ван Хойтена почувствовать себя тупицей. Впрочем, он быстро справился с потрясением и пришёл в себя.

– Может, Фрэнкленд? Он последний им пользовался.

– Что вы, сэр! Я обязан проверять его каждый раз…

– Каждый раз, когда заступаешь на смену – и на этот раз ты этого не сделал, болван! Курил что-то, отвечай?!

Глаза Коллинза, подёрнутые наркотической дымкой, приняли виноватое, даже умоляющее выражение.

– Забыл, сэр. Но точно знаю, что как минимум однажды проверял скафандр после того, как им пользовался Фрэнкленд.

Ван Хойтен вспомнил: с нейтринопередатчиком субтеррины произошло нечто необъяснимое. Пропала важная деталь, какая-то плата, и видеоматериалы не помогли выявить вредителя. Если сейчас поднять Фергюсона, тот будет утверждать, что его смена прошла идеально, независимо от того, как всё обстояло на самом деле.

– Хорошо, проверь остальные системы жизнеобеспечения, целостность, герметичность. Если всё в порядке, можешь выходить и менять пластину. Мы всё равно не смогли бы связаться с тобой, ведь корабельный передатчик сломан.

– Слушаюсь, сэр.

Пока Коллинз менял «плавник», ван Хойтен, дрожа от гнева, разбудил Фергюсона и опросил его. Как и следовало ожидать, капрал клялся, что проверял скафандр, и тот был в полном порядке, но выражение его глаз позволяло усомниться в этих словах. Ван Хойтен, вспомнив о том, что запасы «сыворотки правды» ограниченны, решил оштрафовать обоих на однодневное жалованье.

– Одевайся быстрее, Фергюсон. Нам нужно кое-что проверить.

Как и следовало ожидать, нейтринопередатчики остальных скафандров, находившихся в грузовом отсеке, также не подавали признаков жизни. Совместное с Перии изучение видеоматериалов вновь не выявило ничего подозрительного. Зато скафандры явно имели повреждения – во всех случаях одинаковые.

– Бред какой-то! Они явно вскрыты. – Ван Хойтен указал Перри на разорванный упаковочный материал.

– Да, сэр. И из нейтринопередатчиков удалены контрольные платы.

– Запасные части у вас есть? – вдруг схватился за спасительную соломинку ван Хойтен.

– Контрольные платы выходят из строя в последнюю очередь, сэр. Их легко отремонтировать, поэтому запасных на борту обычно нет.

– Ладно, – ван Хойтен махнул рукой. – Спишем всё на Фрэнкленда – и идём дальше.

Перри с восхищением улыбнулся ему в ответ, хоть и напряжённо.

– Конечно, сэр.

Замена породоуборочной пластины прошла без осложнений. Едва Коллинз забрался внутрь, ван Хойтен вновь включил бур на полную мощность.

– Если надо, мы пробурим Венеру насквозь! Как по-вашему, она действительно богиня любви?

Натужные смешки, раздавшиеся в ответ, порадовали ван Хойтена. Он подключил к громкоговорителю музыку – один из ритмов прошлого десятилетия, смонтированный искусственным интеллектом по прозвищу «Урбан-Моцарт». Бешеный темп подхватил его, заставив чувствовать себя одним целым с субтерриной. Вибрируя в такт с движением бура, та двигалась вперёд – к смерти? к забвению? в ничто? Им предстояло выяснить ответы на эти вопросы.

Ван Хойтен покрепче сжал штурвал. Более всего ему хотелось пройти остаток дневного пути без каких-либо проблем.

16

Обед прошёл как обычно. Ели за общим столом – на субтеррине не существовало отдельных удобств и прочих привилегий для офицеров – и даже шутили. Ван Хойтен, слушая разговоры в пол-уха, воспринимал всё с лёгкой улыбкой; мысли его занимали другие вопросы.

Внимание его неожиданно привлекло лицо Андерсона – неестественно бледное, даже под африканским загаром, оно чуть заметно подрагивало. Казалось, кок-стюард борется с каким-то страхом, превосходящим его душевные силы. Когда все встали из-за стола, ван Хойтен отвёл Андерсона в сторону.

– Что с вами, рядовой? Рассказывайте, не бойтесь.

Тут Андерсон не выдержал и расплакался:

– Я постоянно вижу его, сэр. Он приходит в отсек с вахты, разговаривает со мной, сидит за столом…

Ван Хойтен схватил его за плечи и встряхнул:

– Кого видишь? Кто приходит?

Тонкие губы Андерсона дрогнули, обнажив крупные, плохие зубы.

– Фрэнкленда, сэр. Я больше не выдержу этого!..

Последние слова кок-стюард почти выкрикнул, чем привлёк внимание остальной части команды. Те мгновенно обступили их; Андерсона прижали к переборке, чтобы он ничего не натворил.

– Галлюцинации. Наш кок-стюард видит призрака! – ван Хойтен не сдерживал злорадства.

– А что наш кок-стюард глотает? Держите его крепче, ребята! – Хьюз запустил руку в карман Андерсону. Остальные держали несчастного мёртвой хваткой, препятствуя даже малейшему движению с его стороны.

– Ага, сигареты! – Хьюз тут же обратил внимание присутствующих на отсутствие маркировки. – Сам крутит, и ещё неизвестно, что он туда добавляет… Можно, я прикурю, Чак, и увижу сокрытый от меня мир?

Ван Хойтен отошёл в сторону – он не любил табачного дыма, да и участвовать в этом судилище ему не хотелось.

– А! – Хьюз затянулся с нескрываемым наслаждением. – Отборный табак, ещё и с марихуаной!

– Можно мне? – Перри взял сигарету без фильтра и тоже сделал затяжку, выдохнув дым прямо в лицо коку. – Ой, а почему видения не приходят?! Хорошо тянется, но что-то не то…

– Коллинз, посмотри в карманах с той стороны, где у нашего друга седалище. Может, он и таблетки добавляет?

Таблетки тоже нашлись. Их там был целый набор: снотворное, когнитивные стимуляторы для улучшения умственной работоспособности, метамфетамины для повышения функциональной работоспособности – и даже метапсилоцибинамин, уже почти вышедший из употребления стимулятор-галлюциноген.

– Полагаю, мы обнаружили причину несчастий нашего кока, – рассмеялся Хьюз.

Ван Хойтен нахмурился:

– Не курите здесь, инжемех. Идите в грузовой отсек – он лучше вентилируется.

С криками, смехом и улюлюканьем команда потащила упирающегося и всё ещё хнычущего кока в соседнее помещение. Ван Хойтен, подключив свой хронометр к сети наблюдения, с минуту наблюдал за тем, что происходит за соседней переборкой, а потом, осенённый внезапной догадкой, отключился и решил проверить электронные документы.

Вот что следовало бы сделать изначально! Вероятно, этому помешала его извечная нелюбовь к технике. А ведь хотя ответ лежал на поверхности, в чертежах субтеррины и её важнейших узлов!

И то, что он искал, обнаружилось. Сделав совершенно определённые выводы, ван Хойтен прошёл в командный отсек.

17

«Дженнифер» уверенно двигалась к своей загадочной цели. Через два дня миссия будет завершена – и…

Ван Хойтен даже не хотел думать о том, что будет потом, ведь у них отсутствовали контрольные платы к нейтринопередатчикам, даже тем маломощным, которыми оборудовались скафандры. Как без них можно выйти на связь с командованием и вызвать челнок, он себе не представлял. О том, что случится на корабле, и какие формы на сей раз примет неповиновение, ему даже страшно было подумать.

В душах его подчинённых обитало зло, только ищущее повода, чтобы выплеснуться наружу; лишнее подтверждение тому он получил накануне, когда «подземники» издевались над коком-стюардом. Тот, лишённый всех сигарет и таблеток, утром вёл себя вполне нормально, хотя и выглядел понурым – видимо, сказывалась вчерашняя взбучка.

Ван Хойтен, подключившись к внутренней ментосети, вызвал Хьюза. Тот сидел рядом, следя за показателями работы реактора и бура.

– Да, сэр, – ответная мысль пришла с запозданием, очевидно из-за накопившейся за день усталости. – Наш разговор – секрет?

– Да, не хочу, чтоб его слышали. Ты знаешь, где могли бы быть спрятаны контрольные платы?

Пауза, последовавшая за этим, была наполнена исходившим от Хьюза искренним удивлением.

– По-вашему, они всё ещё на борту?

– Конечно. Фрэнкленд попросту сошёл с ума, а Андерсон передозировал наркотики. Вряд ли кто-то из них был достаточно хитёр для того, чтобы незаметно вынуть платы и стереть видеозаписи в бортжурнале.

– Может, это Перри, сэр?

Ван Хойтен мысленно кивнул.

– Это первая мысль, которая приходит в голову в таком случае, но она отнюдь не обязательно верная. К бортжурналу мог подключиться кто угодно, если у него есть соответствующее устройство.

– Вроде вашего командного браслета?

– Да, хотя отнюдь не обязательно контактное. Внешний вид может быть другим – например, брелок или ещё что-то.

– Если мы будем подозревать всех, сэр, то тоже сойдём с ума. Это – просто паранойя.

Ван Хойтен не мог не признать его правоту; тем не менее, мириться с отсутствием нейтриносвязи было нельзя.

– Если мы не найдём эти платы, нам – крышка. Мы не сможем подать условный сигнал челноку и останемся здесь навсегда.

– Ну, на самом деле, сэр, мы даже не пытались решить эту проблему. Наверняка, можно что-то сделать и без плат. Кроме того, и платы, если поискать, могут найтись…

– С этого и нужно начать, сержант. Меня очень беспокоит то, что у нас нет связи. Ты должен разбираться в конструкции субтеррины и знать все места, в которых можно оборудовать тайник.

– Таких мест полно, сэр. Впрочем, если использовать полевой детектор – в него вмонтирован рентгеновский излучатель, – можно быстренько проверить все крысиные норы.

Ван Хойтен довольно улыбнулся.

– Ты вселяешь в меня надежду, Хьюз. Займёмся этим после обеда.

18

За обеденным столом царило приподнятое настроение. Андерсон, уже вполне пришедший в себя, раздал всем тарелки с картофельным пюре и сосисками и скромно занял своё место на противоположном от ван Хойтена конце. Казалось, среди экипажа, наконец, воцарился мир. Трудно найти более благоприятный момент для заявления.

– Минутку внимания! – ван Хойтен поднял вилку с наколотой сосиской, словно то был маршальский жезл. – Все вы знаете суть проблемы, возникшей с нейтринопередатчиками – кто-то вывел их из строя. В связи с этим я требую от вас не только не терять бдительность, но и повысить её, устрожить требования к самим себе. Если ваш товарищ наблюдает за вами слишком пристально, не сердитесь – наоборот, отнеситесь к нему с пониманием, ведь нам необходимо обнаружить пропавшие контрольные платы и определить виновного. Весьма вероятно, что покойный Фрэнкленд не имел к этому отношения, а значит, саботажник, всё ещё жив и скрывается среди нас.

Ван Хойтен замолчал, позволив подчинённым усвоить информацию. Тишина показалась свидетельством понимания, и он решил продолжить.

– После обеда мы проведём обыск. Начнём с личных вещей, а потом, если ничего не обнаружим, просветим все укромные места при помощи полевого детектора.

– А детекторы – в рабочем состоянии? – в словах Фергюсона слышались подозрительные нотки. – Нейтриносвязь в скафандрах ведь была испорчена, да и…

Хьюз самодовольно улыбнулся и положил на стол выполненный из пластика и металла прибор, с виду напоминающий небольшую книгу. С одной стороны он был снабжён небольшим экраном; рядом находился окуляр.

– У нас есть ещё приборы, которые функционируют нормально. Полевой детектор “FD4” работает в широком диапазоне, регистрируя даже рентгеновские волны и излучение нейтрино. Прибор проверен, он в норме.

Как заметил ван Хойтен, эта новость была воспринята с явным воодушевлением. Коллинз даже рассмеялся и толкнул Фергюсона, в достаточно неуклюжей попытке пошутить.

– Если платы обнаружат в твоём барахле, я убью тебя быстро и безболезненно.

– А если в твоём? – На лице Коллинза отразилось искреннее недоумение.

– Ладно, приятель, я не стану их тебе подбрасывать, – расхохотался Фергюсон.

Ван Хойтен присоединился к веселью, которое, казалось, рассеяло воцарившуюся на борту атмосферу страха и подозрительности. Не прошло и нескольких секунд, как они потрясённо умолкли.

Всеобщее внимание на сей раз привлёк Хьюз: захрипев, он повалился на стол. Руки инжемеха напряглись в последнем усилии, словно он пытался встать – а потом беспомощно соскользнули вниз, и он свалился на пол, переворачивая посуду. Ван Хойтен вскочил и отодвинул стол. Наклонившись к бесчувственному телу, он уловил лёгкий запах синильной кислоты. Пока Перри безуспешно пытался нащупать пульс, ван Хойтен выпрямился и достал из кобуры электропистолет.

– Капрал Коллинз, капрал Фергюсон! Немедленно арестовать рядового Андерсона.

Кок-стюард отпирался лишь для виду. Когда его скрутили, ван Хойтен, приблизившись, увидел в подавленном взгляде глазах лишь страх и отчаяние.

– Хьюз мёртв, – сообщил, наконец, Перри. – Я не врач, но очень похоже на цианистый калий.

Обыск в тумбочке Андерсона обнаружил пропавшие контрольные платы нейтринопередатчиков скафандров и корабля.

– Я их не трогал! – закричал кок-стюард, едва не взвизгнув от страха. – Мне это подкинули!

– Да, конечно, – рассмеялись Фергюсон и Коллинз. – Мы ведь как раз об этом говорили, иначе ты бы даже не догадался такое сказать.

Вслед за этим на Андерсона обрушилось несколько ударов, в результате которых он уже не мог членораздельно говорить. Вытянувшись на полу, кок-стюард лишь стонал, выплёвывая остатки зубов.

Ван Хойтен взял платы, завёрнутые в полиэтилен, и, триумфально улыбаясь, приказал разместить кока-стюарда там же, где ожидал суда Фрэнкленд. Вскоре из пятого отсека вышли Перри, Фергюсон и Коллинз. Камера показала прикованного к креслу Андерсона: он и то и дело дёргался, пытаясь освободиться, и что-то кричал. Вопли, исходящие из окровавленного рта, впрочем, были беззвучными – ван Хойтен предусмотрительно отключил аудиодорожку.

– Перри, немедленно подключите контрольные платы, в первую очередь – ту, что должна находиться в корабельном передатчике.

– Есть, сэр, – равнодушно ответил штурман-связист.

Они проследовали в командный отсек. Когда плата заняла место в своём гнезде, и передатчик-локатор, наконец, заработал, ван Хойтен почувствовал облегчение.

– Пойдёмте, Перри. Посмотрим, как там наш кок.

– Я думаю, это «Красная Земля», сэр. Он выглядит как типичный фанатик из леворадикальной организации.

Ван Хойтен промолчал в ответ. Стоило им войти в пятый отсек, как стало ясно: допрос Андерсона не состоится.

Кок-стюард ничего не мог им рассказать, поскольку оставил этот мир. Его безжизненный взгляд упёрся в потолок; крупный рот, в котором теперь недоставало нескольких зубов, был раскрыт в посмертном оскале.

Из уст ван Хойтена вырвалось грязное ругательство.

– Что с ним случилось? – Перри только пожал плечами в ответ.

Наконец, взяв образец крови покойного, они сунули его в медицинский анализатор. Тот выдал содержание разнообразных элементов и соединений, поставив диагноз: «В крови обнаружен стимулятор-галлюциноген метапсилоцибинамин. Высока вероятность смерти от сердечной недостаточности вследствие передозировки».

– Понятно. – Жестом приказав Перри оставаться на месте, ван Хойтен связался по интеркому с Фергюсоном и Коллинзом. – Немедленно явитесь в пятый отсек, нужна ваша помощь.

Когда оба капрала ввалились внутрь, они, словно сговорившись, присвистнули. Зрелище мёртвого Андерсона, который ещё четверть часа назад был жив-здоров, ошеломило их.

– Что случилось, сэр? – Фергюсон, более сообразительный, опередил своего мрачноватого напарника. – Умер от передозировки.

Перри, повинуясь пренебрежительному жесту ван Хойтена, предоставил капралам освобождать тело кока от наручников и перетаскивать его в холодильник.

– Можете курить, штурмосвяз. – Благодарно улыбаясь, Перри достал сигарету чуть подрагивающими от волнения пальцами и закурил. То и дело они с ван Хойтеном обменивались счастливыми улыбками.

– Только не приближайтесь ко мне, я ненавижу запах табачного дыма. – Коллинз и Фергюсон закончили свою малоприятную работу и приблизились к ним.

– Я вижу, можно курить, сэр. – Интонации Коллинза были лишь наполовину вопросительными. – Не сейчас, капрал. Сперва арестуйте сержанта Перри – и немедленно.

Перри, чьи голубые глаза полыхнули внезапным гневом, замер – в переносицу ему уставился ствол безотказного «кольта-дженерал».

– Не дёргайтесь, сержант Перри, – произнёс ван Хойтен как можно более холодным тоном. – Я не зря нарушил устав и позволил вам занять ваши преступные руки какимм-то делом. В конце концов, перед расстрелом всегда полагается последняя сигарета.

Ван Хойтен победно улыбнулся.

– Перри, поднимите руки вверх так, чтобы мы видели: в них нет никаких иглошприцев. Сейчас на вас оденут кандалы, и вы расскажете нам, как вас на самом деле зовут, зачем вы вынимали контрольные платы и почему убили сержанта Хьюза и рядового Андерсона.

19

Перри возмущённо фыркнул, но предпочёл не сопротивляться, пока двое здоровенных вахтенных приковывали его к стулу, на котором уже успело скончаться два члена их экипажа. Ван Хойтен, рассчитывая, что память об этих смертях окажет на арестованного должное психологическое воздействие, начал делиться с ним плодами собственных размышлений.

– Перри, ты – единственный, кто имеет непосредственный доступ к системам связи. Контрольная плата из корабельного нейтринопередатчика пропала во время твоего дежурства. Говоря, что она вышла из строя, ты её тут же и вынул – и, спрятав в кармане, заявил, что та отсутствует.

Перри только рассмеялся в ответ.

– Команпил, вам нужен врач, но, боюсь, не хирург и не нарколог. У вас явные проблемы с психикой. Проверьте видеозапись – там видно, я ни в чём не виноват.

Ван Хойтен кивнул Коллинзу и Фергюсону, разрешая им присутствовать при разговоре. В такой ситуации нельзя было полагаться на подчинённых, пользуясь одним лишь авторитетом звания. Возникла необходимость убедить людей в том, что они – на правильной стороне.

– Перри, не говорите глупостей. Я эти видеозаписи десятки раз просмотрел – пока не обнаружил, что они смонтированы. Смонтированы при этом самым примитивным образом – вместо удалённого участка подключена запись с предыдущего, записанного когда на полчаса раньше, когда на час. Меня это удивило, потому что я, капитан корабля, доступа к памяти компьютера не имею. Сразу же напросилось предположение, что вы – агент Министерства Безопасности Родины…

– Да-да, военно-космической контрразведки, марсианской секретной службы и террористов из «Красной Земли»! Ребята, держите его, пока он и вас не застрелил! Это же настоящее кресло смертников! Он получает удовольствие, убивая нас одного за другим!

Ван Хойтен улыбнулся; его брови, однако, сурово сдвинулись в сплошную линию.

– Прямой призыв к мятежу, сержант Перри… Вы знакомы с уставом и знаете, что уже одного этого достаточно для того, чтобы осудить вас.

– Вы слышали?! – возмущению Перри не было предела. – Сначала он приковал меня к стулу и начал «шить» расстрел – а теперь обвиняет в том, что я этим недоволен! Вот в чём моя вина, да, команпил? Кто вы вообще такой, и откуда вас вытащила компания?

Ван Хойтен, отнюдь не готовый спорить с каждым из пунктов предъявленного ему обвинения в отдельности, решил ответить на все разом. Поставив электропистолет на предохранитель, он нанёс Перри мощный удар в нос. Хлынула кровь.

– Чёрт! Нос… Он сломал мне нос!

Устав требовал от ван Хойтена пресекать неповиновение и подстрекательство при помощи самых жёстких мер, и на сей раз он решил не опускаться до объяснений мотивов своих поступков. Вместо этого он продолжил рассказывать историю злодеяний Перри.

– Когда мне стало понятно, что на корабле действует шпион, внедрённый контрразведкой, я был вынужден слегка притормозить расследование. Правда, я изначально подозревал Перри, который и обнаружил пропажу платы. Ему было легче всего вынуть деталь из разъёма, так как он имел доступ к этому оборудованию по долгу службы. Ещё один раз он меня насторожил, когда продемонстрировал знание теорем Викстеда – они входят в программу обучения офицеров, и сержанты о них знать не должны. Некоторое время ситуация оставалась подвешенной. Лишь крайняя необходимость в нейтринолокации принудила меня сообщить Хьюзу – уже покойному Хьюзу – о намерении провести обыск. Вскоре Хьюз умер – умер от яда, подложенного тобой, Перри.

С последними словами он перевёл взгляд на штурмосвяза.

– Его отравил Андерсон! Он был таким же сумасшедшим, как и ты, – почти выкрикнул арестованный, в его голосе звучала едва сдерживаемая истерика.

– Андерсон просто не мог его отравить, – широко улыбаясь, произнёс ван Хойтен назидательным тоном. – Ещё вчера мы изъяли у нашего весёлого кока-стюарда все таблетки, тщательно обыскали камбуз, личные вещи – и даже гальюн. У него не осталось ничего, и любой скажет, что ещё за столом он был трезв. И вдруг – две внезапных смерти, одна за другой! А в перерыве между ними находятся контрольные платы! Причём там, где их и быть не могло – мы ведь вчера всё перерыли!

Коллинз и Фергюсон, похоже, начали понимать, что происходит.

– Проклятый ублюдок держал платы в собственном рундучке – он просто испугался, что их сейчас обнаружат. – Фергюсон, как обычно, говорил, выражая также мысли и настроение и своего более медлительного приятеля. – И тут же, не колеблясь ни секунды, отравил Хьюза, потом заскочил в кубрик и подкинул платы коку…

– К сожалению, я не догадался снять с них отпечатки пальцев, – кивнул ван Хойтен. – Потом наш бравый штурман-связист вколол Андерсону метапсилоцибинамин – его любимое лекарство. Конечно, кок был ему за это только благодарен и промолчал. А зря – доза оказалась смертельной, и уже через несколько минут он скончался. Так все свидетели были устранены.

– Ну и мразь. – Коллинз потрясённо выдохнул; его мускулистые руки то и дело сжимались в кулаки, словно он уже терзал и душил убийцу.

Расширившиеся от страха глаза Перри свидетельствовали о том, что ван Хойтен не ошибся. Несмотря на продолжающиеся попытки всё отрицать, сам обвиняемый явно действовал без прежней уверенности в собственных словах. Это заметили и Фергюсон с Коллинзом. Между ними и Перри теперь словно пролегла глубокая, до самого ада, расселина, преодолеть которую не под силу простым смертным. Перри для них уже был мертвецом.

Кивнув каким-то своим мыслям, ван Хойтен открыл аптечку и начал готовить укол «сыворотки правды».

– Ничего, сейчас и мы сделаем тут кое-кому укол – и послушаем, что же на самом деле тут происходило…

Прошло не менее минуты, прежде чем препарат подействовал. Движения Перри стали мягкими и плавными, а на лице появилась отсутствующая улыбка. Однако идиллия была обманчивой: продолжающееся кровотечение из сломанного носа придавало штурману-связисту нелепый вид.

– Ваше настоящее имя и звание, – решительно начал допрос ван Хойтен.

Перри глупо улыбнулся в ответ.

– Сержант Майкл Перри, должность – штурман-связист подземно-штурмового средства.

Обескураженный ван Хойтен, ожидавший услышать в ответ что-то вроде «капитан военно-космической разведки», решил переформулировать вопрос.

– Откуда вам известно про теоремы Викстеда?

Штурмосвяз пожал плечами – похоже, вопрос показался ему странным.

– Оттуда, откуда и вам, второй лейтенант ван Хойтен. Я учился на тех же курсах, но не закончил их.

– Вас исключили?

– Исключили? – в голосе Перри послышалась искренняя обида. – Я был лучшим курсантом! Просто война закончилась слишком рано, и нас демобилизовали. Мне стоило большого труда найти место в этой чёртовой компании – и без тайного задания дело не обошлось. Потом его, как и вам, второй лейтенант, – последние слова Перри произнёс с нескрываемой завистью и ненавистью, – подтвердил – в личном ментопослании, конечно – офицер военно-космической разведки.

– Что вы должны были делать?

Перри пожал плечами:

– То, что сделал – вывести из строя нейтринопередатчик. Это было несложно, ведь мне дали коды, позволяющие подключаться к ментосети, интеркому, бортжурналу – и так далее. Ха-ха! Вы бы так никогда ничего и не заподозрили, если бы полагались исключительно на записи в компьютере.

Перри рассмеялся, но кровотечение усилилось, и ему пришлось запрокинуть голову. Тем не менее, фонтан красноречия, подстёгиваемый наркотиком, не иссякал.

– Потом оказалось, что я забыл про нейтринопередатчики скафандров – ещё и про полевой детектор… Словом, меня вот-вот должны были разоблачить, и я решил сам обнаружить платы. Андерсон… После того, как у него изъяли целую аптеку, он не должен был вызывать подозрений – это был идеальный кандидат на должность «козла отпущения». Чёрт!.. Я забыл, что его вещи уже обыскивали, и это покажется подозрительным.