Миг счастья ускользающий

Едва они оказались наедине, Томка кинула креветки на стол и, обернувшись к Лене, громким, театральным шепотом произнесла:

– Колись давай, кто сей юноша?

– Я же сказала, племянник. – Лена полезла было за кастрюлей, но Томка цепко удержала ее за руку.

– Ты за кого меня держишь, подруга? Племянники так не обнимаются! – Она ехидно прищурилась и покачала головой. – Ленка, у меня ведь глаз-алмаз, я в темноте за сто шагов вижу.

– Лучше бы у тебя была близорукость, – со вздохом проговорила Лена и, так и не достав кастрюли, опустилась на табуретку. – Ну что ты хочешь узнать?

– Все! – выдохнула Тамара с жадным любопытством.

– Ладно. – Лена усмехнулась. – Это Денис, коротко Ден, фамилии не знаю. Нашла на улице. Чем он там занимался, рассказывать не буду. Теперь живет у меня. Временно, до приезда девочек. Еще вопросы есть?

– Ле-енка! – восторженно произнесла Тамара. – Ты сумасшедшая! Ей-богу, сумасшедшая! Решиться на такое! Как я тебе завидую!

– Ты мне? – не поверила Лена.

– Ну конечно. – Томка расхохоталась. – Он такой хорошенький, просто прелесть. Вот бы мой Вовка таким вырос! Так ведь черта с два, небось в Жеку пойдет, будет таким же буйволом усатым! – Она замолчала, обводя пальцем узор на скатерти, а потом спросила дрогнувшим голосом: – Как же ты потом… когда Витя вернется…

– Вот так, – сухо отрезала Лена, – обыкновенно.

– А книга? Не пишешь больше?

– Не пишу. Не до этого. – Она прислушалась. Вода в ванной перестала шуметь. – Надо ставить креветки, а то Ден сейчас фрукты принесет.

Словно в подтверждении ее слов, дверь распахнулась, и на пороге появился Денис, держа за хвостики мокрые бананы.

– Куда их?

– Давай сюда, – Лена указала на большую стеклянную вазу.

– Там еще мандарины остались в раковине. Мне одному все не забрать.

– Я помогу, – моментально сорвалась с места Томка и тут же, осекшись, вопросительно глянула на Лену. Та спокойно кивнула.

Денис и Тамара ушли. Через пару секунд из ванной послышался приглушенный смех. Потом Тамара пронзительно взвизгнула, хохот повторился, но гораздо громче.

Лена сердито толкнула ногой табуретку и принялась наливать в кастрюлю воду.

– Нет, ты представляешь! – Томка стояла в дверях. Блузка ее насквозь промокла, на ресницах дрожали радужные капли. – У тебя краны сумасшедшие. Мы хотели напор убавить, а он вместо этого прибавился. И вот. – Она, смеясь, повертелась перед Леной, демонстрируя вымокшую одежду. Денис выглядывал из-за ее плеча, хитро улыбаясь.

– Ясно, – проговорила Лена, – вы мандарины-то принесли?

– Да. Вот. – Он поставил на скатерть пакет, весь в водяных брызгах. Лена быстро выгрузила мандарины, положила их в вазу к бананам, достала тарелки и пивные фужеры.

– Прошу садиться.

Тамара и Денис устроились на табуретах. Лена закинула креветки в кипяток и уселась напротив.

– А пиво! – спохватилась Томка. – Пиво забыли. Сейчас я принесу.

Она улетела в прихожую. Денис запустил руку в вазу.

– Теть Лен, ты чего такая сердитая?

Лена толкнула его ногой под столом.

– Прекрати называть меня «тетя Лена»!

– Но ты же сама сказала, что я твой племянник. – Он надорвал банановую кожуру.

– Мало ли что я сказала. И вообще, веди себя прилично.

– Что значит «прилично»? – Денис вопросительно заглянул Лене в лицо.

– То и значит. Она, между прочим, еще старше, чем я.

– Ты это к чему? – Он похлопал рыжеватыми ресницами.

– А вот и пиво! – торжественно объявила возникшая в дверях Тамара, – Ден, ты какое больше любишь, светлое или темное? Ничего, если я буду тебя так называть?

– Можно, – великодушно разрешил Денис.

– Так какое пиво?

– Светлое.

– Фантастика! – завопила Томка. – Я тоже обожаю светлое. А Ленка только темное пьет. А знаете, уже научно доказано, что светлое пиво предпочитают люди, открытые по характеру, а темное – интроверты, которые «вещь в себе». Так что, Ден, твоя тетка – существо таинственное и замкнутое для окружающего мира, а мы – ее полные антиподы.

– Ну и хорошо, – отозвался Денис, открывая банки, – а то было бы неинтересно.

Лена слушала обоих и не переставала поражаться себе самой. Стоило рядом с Денисом появиться любому существу женского пола, будь то хоть не достигшая совершеннолетия Алка, хоть Томка, имеющая сына-подростка, она тут же ощущала себя не в своей тарелке, чувствовала дискомфорт. Вот и сейчас ей было трудно вклиниться в разговор, руки и ноги стали деревянными, движения потеряли естественность и гибкость. Лена вымученно улыбалась, хотя на самом деле ей хотелось немедленно выдворить Томку вон из квартиры.

Креветки сварились. Лена выложила их на большое блюдо и подала к пиву. Томка тем временем придвинулась вместе с табуреткой вплотную к Денису, нежно похлопывала его по руке и вела оживленную беседу на тему «у нас в Москве, у вас в Тамбове». Она уже прилично захмелела, щеки ее зажглись румянцем, глаза подернулись туманной поволокой. Денис с готовностью хохотал над каждым ее словом и вообще вел себя по отношению к ней подчеркнуто любезно и дружелюбно, точь-в-точь как с Леной в тот первый день, когда она разрешила ему остаться у себя.

«Все правильно, – мрачно подумала она, – подыскивает себе новое место жительства, вербует клиентуру». А что? Томка ему вполне подходит, пожалуй, даже больше, чем сама Лена. И комплексами не страдает – многолетняя жизнь с Жекой ее закалила, приучила философски относиться к мужскому коварству и неверности.

Они допили пиво и перешли в гостиную. Тут взгляд Тамары упал на стоящую в углу зачехленную гитару.

– Ой, жаль, Витюши нет, – огорчилась она, – а то бы спели.

– Мы и без него споем, – тут же утешил ее Денис.

– Разве? – Томкины глаза радостно сверкнули. – Ты умеешь играть?

Денис, ничего не отвечая, уже снимал с гитары кожаный чехол. Он подергал струны, проверяя строй, слегка подкрутил колки и удовлетворенно кивнул.

– Что поем?

– Да ты небось то, что мы поем, и не слыхал никогда, – засмеялась Тамара. – Теперь-то у молодежи не песни, а сплошная речовка, а в наше время пели Окуджаву, Визбора, Галича, Никитина.

– Вы начните, – велел Денис, – а я подберу.

Тамара наградила его обворожительной улыбкой, тряхнула волосами и тонким, чуть хрипловатым сопрано затянула: «Виноградную косточку в теплую землю зарою».

Денис прислушался и стал подыгрывать, сначала негромко, потом все более уверенно.

«С ума можно сойти, – усмехнулась Лена про себя, – что еще он умеет? Извлекать в уме корни из трехзначных чисел, сочинять пятистопным ямбом или готовить игуану гриль?» Все же она нашла в себе силы подпеть Тамаре, и они вдвоем исполнили весь репертуар своей студенческой юности.

Время подкатило к полуночи, когда Томке принялся названивать Жека. Та пару раз нажала на отбой, но телефон сигналил снова и снова. Тамара с видимой неохотой поднесла мобильник к уху.

– Да. Да, Женечка. Иду, конечно, иду. Хорошо посидели, лучше не бывает. Привет? Обязательно передам. Целую. – Она спрятала трубку и с усмешкой глянула на Лену.

– Тебе пламенный привет.

– Спасибо. – Она кивнула, с радостью предвкушая конец своим мучениям.

– Не за что. – Томка встала с дивана и обняла Дениса. – Денчик, ты прелесть! И слух у тебя, наверное, абсолютный. А впрочем, чего я удивляюсь, при дяде-то музыканте! – Она ехидно подмигнула Лене и пошла в прихожую.

– Ты сиди здесь, – коротко приказала она Денису и направилась следом за подругой.

В коридоре Томкин хмель неожиданно рассеялся, будто его и не было. Она накинула свою попугайскую жакетку и нежно поцеловала Лену в щеку.

– Ладно, чао. Классно вечер прошел, я даже не заметила, как время пролетело.

– Остаться ночевать не хочешь? – язвительно поддела ее Лена.

– За кого ты меня принимаешь? – Томкин взгляд сделался серьезным и немного грустным. – Ты прости, если надоела. Просто… – Она глубоко вздохнула и понизила голос до полушепота: – Хочется иногда расслабиться, отвлечься от всей нашей бытовухи. Ты все правильно делаешь, молодец! У меня бы никогда смелости не хватило.

Лена слушала ее молча и с улыбкой.

– Знаешь, в чем сила этого мальчика? – Томка кивнула на прикрытую дверь комнаты, в которой остался Денис. – Вовсе не в том, что он красавчик и у него накачанные бицепсы. Тут другое. Он заводной, рядом с ним чувствуешь себя девчонкой, независимо от возраста. Ленка, нам ведь это необходимо – хоть когда-нибудь посмеяться от души, пококетничать, пофлиртовать. Без этого превращаешься в старую галошу, кикимору болотную. – В уголках ее губ залегли две горькие складки. Она помолчала, задумчиво разглядывая люстру под потолком, а потом произнесла другим, предостерегающим тоном: – Только тут, как при приеме лекарства, необходимо соблюдать дозировку. Скушаешь большую дозу – и вместо пользы смертельный вред. Усекаешь?

– Да, – коротко проговорила Лена, – ты абсолютно права. Я ограничила прием тремя неделями. И ни дня после этого.

– Умница. – Тамара улыбнулась и вышла на лестничную клетку. – Желаю тебе полностью выздороветь к назначенному сроку.

– Обязательно. – Лена захлопнула за ней дверь. Пару минут постояла в коридоре, потом зашла в гостиную.

Денис тихонько бренчал на гитаре, что-то мурлыча себе под нос.

– Ушла твоя Тома?

– Ушла.

– А я уже начал думать, что она нам групповуху предложит. – Он отложил гитару на диван и сладко потянулся.

– Заткнись, – сказала Лена и, отодвинув гитару, села рядом с ним. Денис протянул руку, чтобы обнять ее, но она резко оттолкнула его.

– Ну чего опять? – Он обезоруживающе улыбнулся. – Ты сегодня весь день как мегера.

Лена молчала, надувшись, глядя перед собой в пустоту.

– Лен, ты что, ревнуешь меня? – Денис заглянул ей прямо в лицо. В голосе у него слышалось неподдельное изумление, будто он застал Лену за игрой в куличики или куклы.

– Делать мне больше нечего, – ответила она с нарочитой грубостью, – кто ты мне такой, чтобы тебя ревновать?

– Никто.

– Вот именно. И я тебе никто. Так что не будем продолжать этот идиотский разговор.

– Не будем, – послушно согласился Денис, – есть другие занятия, на мой взгляд гораздо более приятные. – Он предпринял новую попытку дотронуться до Лены. На этот раз она не сопротивлялась, но и не чувствовала особой радости от его прикосновений. На душе было погано.

Томкины слова показались Лене странным образом созвучными тому, что говорил днем Петр. Нельзя ни на секунду забывать, что Денис – временное явление в ее жизни. Ни в коем случае не стоит допускать по отношению к нему никаких сильных эмоций, как положительных, так и отрицательных. Ведь сам он не испытывает к ней ровным счетом ничего, разве только физическое желание, да и то мимолетом.

А она, Лена, сегодня весь день нарушала это неписаное правило. Сначала беспокоилась о том, что Денис делал наедине с Алкой, потом терзалась из-за его пересмешек с Тамарой. Ну что поделать, если рядом с ним все женщины начинают вести себя совершенно одинаково: глупо хихикают, надувают губки и без умолку плетут какую-то околесицу!

«С завтрашнего дня все будет иначе», – твердо пообещала себе Лена. Пусть строит глазки кому угодно, ей на это наплевать. Она намерена делать то же самое, флиртовать направо и налево, принимать участие в любых, даже самых дурацких конкурсах, стать королевой бала. На меньшее она не согласна.

Глава 11

Утром она встала новым человеком, лишенным всяческих сомнений, уверенным в себе на двести процентов. Поднялась с постели, подошла к зеркалу, гордо улыбнулась своему отражению. Затем решительно раздернула шторы. В комнату хлынул яркий свет. Денис заворочался во сне, открыл глаза и тут же зажмурился.

– Хватит дрыхнуть, – бесцеремонно сказала ему Лена. – Вставай и собирайся.

– Куда?

– Поедем гулять. Например, в парк Сокольники.

Он посмотрел на нее с недоумением.

– Чего это вдруг?

– Я так хочу. Слыхал поговорку – кто девушку ужинает, тот ее и танцует?

– Я же не девушка, – усмехнулся Денис.

– Однако именно я тебя и ужинаю. Так что, будь добр, не кочевряжься.

– Ого, как ты заговорила. – Он пожал плечами и вылез из кровати.

«Так тебе! – с мстительным торжеством подумала Лена. – Ты еще и не такое у меня получишь».

Они позавтракали на скорую руку и вышли из дому. День выдался великолепный. Жара чуть спала, но небо было кристально чистым, лазурным, без единого облачка.

Несмотря на будни, в парке было полно народу, в основном молодежь. Разноцветными брызгами сияли фонтаны. Вокруг них с визгом и хохотом носилась компания подростков. Простоволосые, мокрые насквозь девчонки, скинув босоножки, бродили по бортику, то и дело окуная ноги в воду. Ребята, одетые одинаково, как в униформу, в широкие штаны и бейсболки, пытались столкнуть их. Немного поодаль чинно прогуливались молодые мамы с колясками.

– Ну, и чего мы сюда притащились? – поинтересовался Денис с явным недовольством и скукой в голосе. – Будем купаться в фонтане?

– Нет. Пойдем кататься на аттракционах.

– На аттракционах мне нельзя. – Он порылся в карманах, извлек оттуда монетку и с размаху швырнул в воду.

– Почему нельзя? – удивилась Лена.

– Вестибулярный аппарат плохой, – пояснил Денис, с преувеличенным вниманием наблюдая за шумной ватагой девчонок и пацанов, – тошнить будет, а может даже вырвать.

– Тебя-я? – не поверила Лена.

– Меня-я, – передразнил он довольно грубо, – если хочешь, сама покатайся, я тебя подожду.

– Хочу. – Она решила, что Денис в очередной раз валяет дурака, попросту желая досадить ей. Ну и черт с ним, пусть стоит внизу и ждет как миленький, пока она накатается вволю.

Они дошли до аттракционов. Лена осмотрелась, выбрала карусель с многообещающим названием «Сумасшедшие танцы» и купила на нее билет. Карусель вращалась высоко над землей, причем кабинки периодически переворачивались кверху ногами. Вокруг на десятки метров слышался оглушительный визг. К аттракциону стояла длинная очередь, состоящая в основном из ребят не старше двадцати пяти. Лена решительно пристроилась в хвост.

– Успехов тебе, – пожелал Денис и отошел за заграждение.

– Не передумал? – на всякий случай поинтересовалась Лена.

– Нет.

Она перестала смотреть в его сторону и принялась изучать тех, кто рядом. Прямо перед ней стояла молодая пара: девушка лет восемнадцати в небесно-голубых бриджах и белом топике, с волосами, выкрашенными в ярко-оранжевый цвет, и высокий, тощий парень с птичьим носом и суховатыми губами. Девушка без умолку щебетала, то и дело принимаясь звонко и заливисто хохотать. Юноша, напротив, выглядел унылым и несчастным.

«На ее месте ни за что бы не стала знаться с таким занудой», – подумала Лена и против воли оглянулась. За оградой было пусто, Денис уже успел куда-то испариться, хотя прошло минут пять, не больше. Она повертела головой по сторонам в надежде увидеть его, но в это время карусель остановилась. Мимо повалил откатавшийся народ. Служитель дождался, пока схлынет людской поток, и поднял планку, заграждающую вход на аттракцион.

«Ладно, – успокоила себя Лена, ступая по шатким деревянным подмосткам, – никуда он не денется, вернется». Она заняла место в продолговатой капсуле, возле нее уселся огромного роста усатый мужик, ужасно напоминающий Томкиного Жеку. Унылый парень и девчонка-хохотушка разместились позади. Карусель дрогнула и принялась набирать обороты.

– Не боитесь? – спросил усатый, наклоняясь к Лениному уху.

– Нисколько. – Она глянула на него с высокомерием.

– Смелая девушка. Одна на такой крутой аттракцион. Головка не закружится?

– Не беспокойтесь.

– Можно узнать, как вас зовут? – Усач приветливо улыбнулся.

«Почему бы и нет?» – мелькнуло в голове. Она ведь хотела пуститься во все тяжкие – вот пусть Денис и пеняет на себя.

– Можно. Меня зовут Лена.

– А меня Борис. Я обожаю экстремалок.

– Вы полагаете, я экстремалка? – Лена рассмеялась. – Только потому, что отважилась прокатиться на этой карусели?

– Я это чувствую. – Усач осторожно положил громадную ладонь поверх Лениной.

– А вот это лишнее, – спокойно проговорила она.

– Не лишнее. Сейчас начнет жутко трясти, а после капсула станет переворачиваться на сто восемьдесят градусов.

– Я знаю. Все равно. – Лена вытащила руку. Ей стало неприятно, однако она постаралась побороть себя.

Карусель стремительно набирала скорость. Девушка позади громко взвизгнула, затем еще раз и еще. Впереди тоже визжали, чей-то тонкий голосок жалобно пискнул «Ой, мамочка, боюсь».

Сама Лена страха не чувствовала. У нее редко кружилась голова, а когда она летала в самолетах, то обычно лучше других переносила взлет и посадку. Усатый Борис теперь сидел тихо, крепко вжавшись в спинку кресла. Лена успела рассмотреть капельки пота на его мясистом лице.

«Мама дорогая, да он сам дрейфит, – догадалась она, – трусит кататься, потому и считает тех, кто не выдает страха, экстремалами».

Ей стало жаль, что рядом нет Дениса. Вот уж кто бы не стал потеть от паники, а наверняка сказанул бы что-нибудь смешное. Зря он вредничает, надо будет все-таки уговорить его прокатиться.

Капсула задрожала и начала вращаться. Визг и крики вокруг усилились и слились в единую какофонию.

– Прек-красная Елен-на! – завыл Борис откуда-то сбоку.

– Не бойтесь, – успокоила его Лена, стараясь говорить как можно хладнокровней.

– А я и не б-боюсь, – стуча зубами, пробормотал он. – Д-давайте после с-сходим в каф-фе.

– А вдруг у вас не будет аппетита?

Он жалобно хихикнул.

– В-вы ос-стрячка!

– А вы выбираете странные места для знакомства с женщинами.

– И в-все-таки я в-вас приглаш-шаю.

Капсула, сделав оборотов двадцать вокруг своей оси, вернулась в нормальное положение.

– Простите, Борис, не выйдет, – улыбаясь, проговорила Лена.

– Почему? – Лицо усача было абсолютно мокрым, но счастливым оттого, что он выдержал испытание.

– Я здесь не одна. Со мной друг.

– А почему он не катается? – удивился Борис.

– Не хочет.

– Тоже боится, – предположил он. – Как и я. Я ведь, Елена, жуткий трус, не то что вы. Даже на велосипеде ездить боюсь. Вот решил работать над собой, преодолевать страхи.

– Молодец, раз решил, – искренне сказала Лена, – и потом, по-моему, вы вовсе не трус.

– Как так?

– Так. Трус – не тот, кто боится, а тот, кто не хочет бороться со страхом. Вы под эту категорию не подпадаете.

– Елена, вы прелесть, – восторженно произнес Борис, – я набью морду вашему другу и уведу вас с собой.

– Вот этого не надо. – Она усмехнулась, вспомнив Кнопу и его дружков.

– Ладно, не набью, – рассмеялся Борис, – но хотя бы взгляну, кому так повезло.

– Боюсь, и это не получится.

Он вопросительно поднял брови.

– Его здесь нет, – пояснила Лена. – Мы договорились встретиться в другом месте.

Карусель постепенно начала останавливаться. Шум утих. Капсула проехала еще пару кругов и затормозила у подмостков. Лена отстегнула ремень безопасности и вышла. Ее слегка пошатывало, но голова оставалась ясной. Рядом, тяжело волоча ноги, плелся Борис.

Они сошли на асфальтовую дорожку. Лена метнула цепкий взгляд за заграждение и почувствовала, как ее охватывает тревога: Дениса по-прежнему не было.

– Ну и где же ваш приятель? – полюбопытствовал немного оклемавшийся Борис.

– Я же сказала, мы встречаемся в другом месте. – Лена не смогла сдержать раздражения. Мало того что Денис куда-то слинял и нужно его разыскивать, так еще и этот тип прицепился, как банный лист. «Сама виновата, – подумала она, – нашла приключений на свою голову!»

Лена двинулась наугад к небольшому летнему кафе. Борис упрямо следовал за ней по пятам, что-то заунывно бормоча. Она старалась не обращать на него внимания, но нервы были на взводе. В какой-то момент Лена споткнулась о валяющуюся под ногами деревяшку и едва не растянулась на земле.

– Вот черт! – Она нагнулась, осмотрела каблук. Слава богу, он оказался в порядке. Лена вздохнула с облегчением, подняла голову и тотчас увидела Дениса. Он сидел на одной из лавочек и оживленно беседовал с маленькой седой старушкой. Рядом бегал чистенький белоснежный шпиц, волоча за собой длинный кожаный поводок.

Лена ощутила невероятную радость оттого, что Денис свел свое очередное знакомство с бабулькой, а не со скучающей в одиночестве смазливой девчонкой, чего она втайне опасалась.

– Вон он! – торжествующе объявила она, указывая в сторону скамейки.

На усатом лице отразилось недоумение.

– Этот? – проговорил Борис с сомнением в голосе. – Больно молодой.

– Я тоже не старая, – отрезала Лена и зашагала прочь от навязчивого ухажера.

Денис и старушенция весело болтали, не замечая ее. Бабка то и дело принималась тоненько хихикать, всплескивая сухонькими, детскими ручками. Ее белые волосы поблескивали на солнце.

«И эта туда же! – усмехнулась про себя Лена. – Права Томка – рядом с Деном даже восьмидесятилетняя карга хочет чувствовать себя девочкой». Она приблизилась вплотную к скамейке, и только тут Денис наконец обратил на нее внимание.

– Ну что, покаталась?

– Да, – с вызовом ответила Лена, – было классно. Мне понравилось.

– Ну и на здоровье, – спокойно проговорил он и, нагнувшись, потрепал шпица по загривку. Тот радостно тявкнул и завертел пушистым хвостом. Старушенция приветливо заулыбалась. Лена почувствовала себя полной идиоткой и улыбнулась ей в ответ.

– Присаживайся, – пригласил Денис, похлопав ладонью по деревяшкам скамейки. – Это вот Софья Алексеевна, – он кивнул на старушку. – А это Атос.

Шпиц, услышав свое имя, залаял громче.

– Очень приятно. Лена. – Она протянула бабке руку. Та с готовностью пожала ее холодными тощими пальцами. Ничего не оставалось, как присоединиться к дружной компании. Лена присела на лавку рядом с Денисом. Собачонка тотчас ткнулась мокрым носом ей в ноги.

– Это он так здоровается, – пояснила новая знакомая и строго погрозила псу: – Фу, Атос, фу! Хватит подлизываться.

– Пусть, – разрешила Лена, – я люблю собак.

– Верно? – обрадовалась Софья Алексеевна и тут же лукаво усмехнулась. – А я, представьте себе, всю жизнь их терпеть не могла. Пока в прошлом году не полезла мыть люстру и не свалилась со стула.

– Свалились со стула? – с недоумением переспросила Лена.

– Именно. – Старушка кивнула и печально вздохнула. – Знаете, дорогая, что такое в моем возрасте упасть даже с маленькой высоты? Перелом шейки бедра. В больнице сказали, что мне уже не встать. Никогда. – Блекло-голубые глазки Софьи Алексеевны подозрительно заблестели, но голос оставался ровным и спокойным. – Я пролежала в гипсе полтора месяца, потом меня отправили домой. Дочке пришлось взять отпуск – иначе кто бы за мной ухаживал сутками напролет? Жизнь превратилась в ад: полная беспомощность, зависимость, судно, уколы, массаж. А дочка у меня работает в банке, там не любят, когда долго отсутствуют – того и гляди уволят в два счета. И что тогда? Мужа-то у нее нет, одна из кожи лезет: внук в институте, на платном отделении, не внесешь вовремя деньги, отчислят. Я уж, грешным делом, начала у бога просить, чтобы он меня прибрал к себе, а их всех освободил от хлопот. – Софья Алексеевна покачала головой и перекрестилась. – Дура была, прости господи, все от отчаяния, от немощи своей. – Она с нежностью глянула на шпица и ласково позвала: – Атосик, мальчик, ну иди сюда, иди, озорник.

Пес потерся о ее ноги.

– Как сейчас помню, близилось Восьмое марта. Дочка на работу побежала, лежу я в кровати и реву. Слезы сами собой катятся, всю подушку просолили. И тут внук приходит, Сашка. «Баб, – говорит, – смотри, какой я тебе подарок принес. Живой». И вынимает из-за пазухи белый клубок. Тот пищит, сопит. Я только ахнула. «Дуралей ты, – кричу, – на что мне собака, ежели я с судном в обнимку? С ней же гулять надо, кормить ее, купать. Она ж как дитя». А он в ответ: «Вот и хорошо. Ты, бабуль, вставай, а то залежалась. Маме вздохнуть не даешь. Вставай, будешь за Атосом ухаживать». Это он его Атосом-то назвал, Сашка, – пояснила Софья Алексеевна.

Лена внимательно слушала старуху. Она больше не казалась ей смешной и приставучей.

– Ну вечером вернулась моя Анюта, увидела лужу на полу – и в крик: «Вышвырну к чертовой бабушке! Вы смерти моей хотите – не хватает за лежачей ходить, так еще и кобеля приперли!» А Атосик тихохонько подполз к ней да зубешками молочными хвать за ногу. Мол, не ругайся, тетка, ничего уж не попишешь. Останусь я здесь, и баста. Дочка прослезилась, лужу протерла и спать легла. А я глаз сомкнуть не могу. Лежу и слышу: скулит! Глупый, маленький. То ли холодно ему, то ли страшно, то ли кушать охота. Дочку будить рука не поднимается, Сашка к себе домой укатил. Ну я и скинула помаленьку ноги на пол. Сижу, дрожу, а встать-то силушки нет. И этот плачет, как ребенок, аж душа надрывается.