Миг счастья ускользающий

– В фастфуде? – обрадовалась Лена.

Петр рассмеялся.

– Только не там. Ден и фастфуд – вещи несовместимые. Он кидал булавы в переходе у трех вокзалов.

– Кидал булавы?

– Ну да. Жонглировал. А я продавал там свои картины. Надо сказать, обоим нам не шибко везло. Почти все, что удавалось заработать, приходилось отдавать местной «крыше». – Он остановился у одной из картин и замолчал, разглядывая полотно.

– А что потом? – тихо проговорила Лена.

– Потом я заметил, что на Дена лучше всего «клюют» дамочки в возрасте, те, кому за тридцать и старше. Почему-то он им шибко нравился, они стояли и глазели, как он работает. Ну я и сказанул как-то в шутку, пьяный был в зюзю, – мол, чего ты надрываешься, лучше подойди к одной из этих телок, сделай жалобные глазки и попроси бабок, типа, не хватает, чтобы добраться до дому. И для пущего куражу еще прибавил, что ему будет слабо так поступить.

– А он?

Петр, хитро прищурившись, поглядел на Лену.

– Видно, что вы мало знакомы. А то бы знали: если Дену говоришь «слабо», он стопудово тебе ответит «не слабо». Хоть ему с самолета предложат спрыгнуть.

– Что он сделал? Подошел?

– Разумеется. И дамочка недолго думая сунула ему пятисотку. Вот так. – Петр смачно прищелкнул языком. – С этого момента булавы ему стали ни к чему. Он и без них имел до «штуки» за день. А потом одна из благодетельниц пригласила его пожить у себя. Правда, очень скоро выгнала ко всем чертям, но финансовое положение за это время Ден поправил.

Лена вспомнила, что именно так Денис и называл свою деятельность – исправлением материального положения. Вот, значит, откуда идет эта терминология.

– Вы считаете Дена своим другом? – спросила она.

– Другом? Нет, скорее приятелем. У Дена вообще нет близких друзей, он волк-одиночка. Или нет, не волк – для этого у него зубы недостаточно острые, – а лис. Хитрый такой, рыжий. Но вообще-то он ничего парень, – голос Петра сделался мягче, – и, главное, не жмот. Если ему удавалось на время разбогатеть, всегда помогал тем, кто сидел в полной заднице.

– А вам?

Он опустил глаза.

– И мне. И Алке. И еще куче народа, например парнишке одному – тот в каком-то притоне поет, придурочный такой, волосы крашеные.

– Кузнечик, – машинально подсказала Лена.

– Точно, Кузнечик, – обрадовался Петр, нисколько не удивившись ее осведомленности.

– Между прочим, – медленно и отчетливо выговаривая слова, произнесла она, – Ден высокого мнения о ваших картинах. Он даже назвал их гениальными.

– Да что вы! – проговорил Петр с иронией. – Я польщен.

– Думаете, он кривил душой?

– Думаю, он болтал. Он всегда болтает что придется, если ему выгодно. И я… я бы посоветовал вам не слишком увлекаться всей этой петрушкой.

– Какой петрушкой?

Лицо Петра стало серьезным.

– Поверьте, дорогая Лена, я хорошо знаю женщин. Я столько их перерисовал – когда рисуешь человека, словно бы видишь изнутри его душу. Каждый ее уголок-закоулочек.

– Для чего вы мне это говорите? – холодно спросила Лена.

– Чтобы предостеречь. Не привязывайтесь к Дену чересчур сильно, а лучше всего – не привязывайтесь вовсе.

– Я и не собираюсь. Уже сказала: мне на него наплевать.

Петр ухмыльнулся.

– И поэтому вы задаете о нем десяток вопросов.

– Не десяток, а только один. Мне просто интересно.

– Плохо, когда человек становится настолько интересен. Это даже опасно.

– Глупости!

– Нет, не глупости.

– Слушайте, – проговорила Лена, глядя на Петра в упор, – мы говорим на разных языках, поэтому никогда не поймем друг друга. Я совсем не такая, какой вы меня себе представляете.

– А может быть, все наоборот? – Он наклонил голову, и в его взгляде мелькнула насмешка. – Это вы не представляете себе, какой являетесь на самом деле?

В дверях возник Денис.

– Всем здрасте, кого не видел. – Он весело улыбнулся.

– Нехорошо, Ден, – сурово произнес Петр и подмигнул Лене. – Что же ты бросил даму одну! Она тут соскучилась, мне пришлось ее развлекать.

– Вот и замечательно, – похвалил Денис, – Петр у нас мастер развлекать женщин.

– Не желаешь поинтересоваться, чем мы развлекались? – вкрадчиво проговорил тот.

Денис беспечно помотал головой, продолжая улыбаться. Вид у него был крайне довольный, глаза возбужденно блестели. Лене вдруг захотелось как можно скорее увести его из мастерской.

– Нам пора, – твердо произнесла она, обращаясь к Петру.

– Так рано? – На лице того выразилось искреннее огорчение. – Вы еще не были в другом крыле. Там тоже есть интересные работы.

– Я посмотрю их в следующий раз, – пообещала она, – а сейчас мне необходимо выйти на воздух – жутко голова болит.

– Я дам таблетку, – с готовностью предложил Петр, – а еще лучше выпить по сто грамм. За наше знакомство.

– Да, Лен, правда, – подхватил Денис, – я как раз шел за вами по этому поводу. Там Алка стол накрыла, так, на скорую руку, но посидеть можно. Пошли?

Лена поняла, что оказалась в глупом положении, из которого не удастся выпутаться. Отказываться от застолья было неприлично, к тому же ей не хотелось показывать Петру, что ее напрягает соседство кареглазой Алки.

– Ну хорошо, – скрепя сердце согласилась она, – только ненадолго.

– Отлично, – обрадовался Петр, – вперед! – Он зашагал к двери. Только сейчас Лена заметила, что художник слегка прихрамывает. Еще ее поразило, что его руки продолжали оставаться в карманах пиджака.

«Странный тип, – подумала она, – одет как франт, а выглядит… сильно пьющим бродягой».

Лена и сама не могла понять, почему сделала такие выводы: во внешности Петра не было никаких явных признаков алкоголика. И все-таки она могла поклясться, что интуиция ее не обманывает.

Они прошли через центральный зал и оказались в крошечной, похожей на чулан, каморке, лишенной окон. Под потолком горела голая лампочка без абажура. У стены, оклеенной журнальными вырезками, стоял невероятно старый, рассохшийся диван, возле него стол, покрытый клетчатой клеенкой. У стола хлопотала Алка: расставляла пузатые стопки, крошила на селедку мелко нарезанный зеленый лук. Она уже была одета в длинную, почти до щиколоток, пеструю юбку и ярко-алую блузку, только волосы по-прежнему свободно спадали на плечи и спину.

Увидев вошедших, девушка засмущалась, лицо ее вспыхнуло темным румянцем.

– Пожалуйста, садитесь, – она засуетилась, подставила к столу колченогий табурет, зачем-то поменяла местами тарелки с хлебом, ветчину и бутылку «Столичной», – давайте, ну! Ден, Петр Иваныч и… – Алка замялась, вопросительно глядя на Лену.

– Лена она, – по-свойски подсказал Денис и плюхнулся на диван, рискуя напороться на торчащие из обивки пружины.

– Неловко как-то по имени, без отчества, – вполголоса проговорила Алка и кивнула на табурет. – Вам тут удобней будет.

– Спасибо. – Лена уселась за стол. Рядом, на другом табурете, расположился Петр. Сама Алка села на диван возле Дениса, бок о бок. Лене показалось, она нарочно придвинулась к нему вплотную, так, что их плечи соприкасались.

– Наливай, Ден, – скомандовал Петр. Тот послушно наполнил стопки.

– За искусство, – торжественно и серьезно провозгласил Петр.

«Ну теперь-то он вытащит руки», – подумала Лена. Однако ничуть не бывало. Петр неожиданно нагнулся, вытянул губы трубочкой, ловко присосался к рюмке и залпом осушил ее содержимое. При этом стопка не только не опрокинулась, но даже не качнулась.

Лена изумленно, во все глаза смотрела на Петра, позабыв выпить сама. Денис и Алла, напротив, не обратили на этот цирковой трюк не малейшего внимания. Девушка, сидевшая по правую руку от художника, подцепила вилкой кусок ветчины и, не глядя, сунула ему в лицо. Тот поймал ветчину губами, проглотил и, покосившись на ошеломленную Лену, невозмутимо заметил:

– Фокус-покус.

– Вы кушайте, кушайте, – преувеличенно бодро захозяйничала Алка, – рыбку берите, она нежная, почти без костей. – Она подвинула Лене селедку. Та, еле оправившись от шока, в который ее поверг поступок Петра, покорно положила кусок на тарелку.

Денис снова разлил водку.

– Давайте теперь за встречу, – робко предложила Алка.

– Это обязательно, – поддержал ее Петр.

На сей раз Лена поспешно отвернулась, чтобы не видеть, как он проделывает фортель с рюмкой.

– Ден, вот тебе плевать, о чем мы с Леночкой только что разговаривали. – Голос Петра от двух выпитых стопок изменился, стал тягучим и громким, что подтвердило догадку о его алкогольных наклонностях. – А ведь мы говорили о тебе.

– Обо мне? – Денис облокотился о шаткую спинку дивана и положил руку на Алкину коленку. – А чего обо мне говорить-то?

– Как это «чего»? – Петр потряс головой и пьяно ухмыльнулся. – Ишь, хитрец! Будто он не знает.

Денис состроил удивленную физиономию.

– Я о том, что Леночке надо послать тебя подальше. – Петр свирепо мотнул головой. – Ты, паршивец этакий, не видишь, какая она женщина? Место ей рядом с тобой, я спрашиваю?!

– А чего ты меня спрашиваешь? – Денис пожал плечами и снова плеснул из бутылки Петру. – Ты ее спроси.

– Ее я уже спросил, – взревел Петр и в мгновение ока опустошил стопку. – Алла!

Девушка поспешно подала ему кусок селедки.

– Мерси. – Он громко икнул. – Ее я спросил. Она гордая, ничего не скажет. А ты козел, Ден. Посмотри, какие у нее глаза! Какие глаза! Я бы горло перегрыз… за такие… такие… – Он ткнулся лицом в стол и забормотал что-то нечленораздельное.

– Началось – поехало, – тихо, как будто про себя, проговорила Алла.

Денис молча вытащил из кармана упаковку жвачки.

– Ему же нельзя пить, – сказала Лена, с тревогой глядя на Петра.

– Нельзя, – спокойно согласился парень.

– Зачем тогда ты все это затеял?

– Я затеял? – Денис усмехнулся. – Да он каждый день такой. Мы бы ушли, ей бы одной с ним пришлось. – Он кивнул на сжавшуюся на диване в комок девушку.

Лена вопросительно поглядела на Алку.

– Ден верно говорит, – проговорила та просто и безнадежно, – Петр Иваныч у нас без водки никак. Да вы не волнуйтесь, он скоро угомонится, мы тогда его спать. Да, Ден? – Она подняла глаза, в которых светилась нежность и благодарность.

– Но ведь так нельзя, – не выдержала Лена. – Зачем вы живете здесь, с ним? Ушли бы, чем так мучиться.

– Куда? – полушепотом спросила Алка и сама себе ответила: – Некуда. А потом, я и не мучаюсь вовсе. Он мне как отец, Петр Иваныч. От отца и не такое стерпишь.

Петр меж тем постепенно перестал бормотать, затих.

– Надо его уложить. – Лена решительно встала из-за стола.

– Погоди, – коротко остановил Денис.

– Да он же спит. – Она протянула руку, чтобы дотронуться до Петра.

– Не надо, – быстро проговорила Алка, но было уже поздно. От Лениного прикосновения Петр вскинулся, будто ужаленный. Поднял голову, глянул безумными, белыми глазами.

– Г-гады-ы! – Неизвестно к кому относился это крик – может быть, к Денису и Алле, а может, к кому-то неведомому, не присутствующему в каморке. У Лены по спине поползли мурашки. Петр завертелся на табурете, точно на раскаленной сковородке, выкрикивая хриплые ругательства. Стол зашатался, ветчина полетела на пол.

Денис наконец поднялся с дивана и встал перед Леной, загородив от нее Петра.

– Выйди отсюда.

Она испуганно помотала головой.

– Выйди, тебе говорят! Побудь в зале.

За его спиной уже суетилась Алка, что-то тихонько приговаривая, чем-то позвякивая.

– Я помогу, – неуверенно предложила Лена.

– Не надо. Мы сами. – Денис слегка подтолкнул ее к двери.

Лена боком вышла из комнатенки. У нее тупо ныл затылок, руки стали холодными и влажными.

Первым, кого она увидела в зале, был малыш. Он сидел у самого порога на полу и крепко держал за хвост проснувшуюся дворнягу. Та скалила зубы и вертела головой, пытаясь достать до его руки.

– Отпусти ее, а то цапнет, – сказала Лена.

– Не цапнет. – Мальчонка смешно наморщил выпачканную мордаху. – Она доблая.

– Но ей же больно.

– Не бойно.

Лена подхватила упрямца на руки и оттащила от собаки. Та благодарно поглядела на нее и принялась выкусывать блох.

– Как тебя зовут?

Вместо ответа малыш высунул розовый длинный язык.

– И не стыдно тебе? – укорила его Лена. – Ты всем языки показываешь?

– Всем. – Мальчишка кивнул, чрезвычайно довольный собой.

– А кто тебя сюда привел?

– Бабуска.

– Бабушка? – удивленно переспросила Лена. – И где же она?

– Вон. – Пацан махнул рукой в сторону соломенноволосой тетки. Та, давно окончив смешивать краски, сосредоточенно созерцала холст на мольберте.

– Так твоя бабушка художница? – Лена понимающе покачала головой. – А ты кем будешь, когда подрастешь? Тоже художником?

– Я буду длесиловщиком. – Мальчишка с сожалением покосился на освобожденную собаку.

Лена поболтала с ним еще минут десять, узнала, что его зовут Максимом, а его продвинутую бабулю Анной Михайловной, ему недавно исполнилось шесть и больше всего на свете он любит шоколадки.

Разговор с ребенком немного успокоил ее, хотя она машинально продолжала прислушиваться к тому, что происходит за дверью каморки.

Наконец появился Денис. Лена спустила мальчонку с колен и кинулась ему навстречу.

– Ну что там?

– Нормально, – коротко ответил он и, ничего больше не говоря, быстро зашагал к выходу. Лена растерянно оглянулась в надежде увидеть Алку, но больше никого не было.

– Ты идешь? – нетерпеливо окликнул Денис уже от двери.

– Да. – Она поспешила вслед за ним.

Они вышли на улицу. Только тут, вдохнув полной грудью свежий воздух, Лена окончательно пришла в себя. Она осторожно поглядела на Дениса, молча шедшего рядом, – вид у того был непривычно серьезным, даже угрюмым.

– Он что, сумасшедший, этот ваш Петр? – тихо спросила Лена, трогая его за плечо.

– Почему сумасшедший?

– Ну все эти трюки, которые он проделывал за столом, – так только психбольной будет себя вести. Кажется, у него мания – не показывать своих рук.

– У него нет рук.

– Как – нет? – Лена остановилась как вкопанная, ошеломленно глядя на Дениса.

– Так. – Он слегка замедлил шаг.

– Но как же тогда он рисует?

– Зажимает кисть между культями. А краски смешивать и все остальное ему Алка помогает.

– Не может быть, – потрясенно проговорила Лена, – сколько ему лет?

– Понятия не имею. – Денис пожал плечами. – Может, сорок, а может, и все пятьдесят.

– Он… с рождения такой?

– Безрукий? Нет, конечно. Несчастный случай. Он работал электриком, взялся за провод высоковольтки, думал, сеть вырублена. А она оказалась включена. Его и шибануло. Пришлось обе кисти ампутировать и ступню – заряд через ногу прошел.

– Давно это случилось?

– Лет десять назад. У Петра тогда семья была, жена, дочка. Потом, после операции, он пить стал по-черному, и они не выдержали, выгнали его. Он комнату свою пропил, бомжевал, пока однажды в Москву-реку не сверзился с парапета. Вытащили его, откачали, отвезли в реанимацию. И там ему кто-то явился – не то Магомет, не то Дух Святой. – Денис усмехнулся.

Лена нетерпеливо мотнула головой.

– Дальше что?

– Дальше Петр вышел из больницы, раздобыл где-то бумаги, краски и стал рисовать. Впервые в жизни – так, по крайней мере, он утверждает. И у него стало выходить. На трезвую голову намалевал с десяток картин и ухитрился их продать. А потом два года копил деньги на этот подвал – не жрал, ночевал на улице, на скамейках, мусорники вывозил из подъездов за стольник в неделю.

– Как вывозил, если нет рук?

– Зубами. За веревку и вперед. Теперь вот у него своя мастерская. Он ее в аренду сдает, в основном любителям. А когда Алка у него поселилась, совсем крутым заделался: она натурщицей нехилые бабки зашибает, и все Петру идет.

– Почему Петру, – не поняла Лена, – а не ей самой?

– Добрая она слишком, – пояснил Денис, – блаженная даже, можно сказать. Жалеет его, вроде как родной человек.

Перед Леной отчетливо встало багровое лицо Петра с побелевшими, мутными глазами.

– Как же она там одна с ним? – проговорила она с сочувствием и жалостью.

– Да теперь-то что? Он дрыхнет. Проспится часов пять, будет в норме. До вечера. – Денис нахмурился и замолчал. Потом внимательно поглядел на Лену, едва заметно вздохнул и выразительно произнес: – А ты говоришь, Феофанов!

Она ничего не ответила, с преувеличенной сосредоточенностью глядя себе под ноги.

– Хорошие ведь картины, – тихо проговорил Денис, и непонятно было, обращается он к ней или к себе самому.

– Хорошие, – так же негромко подтвердила Лена.

Они подошли к остановке, у которой стоял автобус с распахнутыми дверями.

– Может, пешком? – неожиданно предложил Денис.

– Давай, – согласилась Лена. Меньше всего ей сейчас хотелось оказаться в давке и духоте.

Они зашагали дальше, погруженные в свои мысли. Потом Лена вспомнила, о чем хотела спросить Дениса.

– Ден, ты зачем наврал про фастфуд?

– Я? Наврал? – Он мельком покосился на нее.

– Петр мне сказал, что ты никогда там не работал.

Денис промолчал и, поддев носком валяющуюся на асфальте сплющенную банку из-под пива, покатил ее перед собой.

Лена дернула его за рукав.

– Ты не ответил.

– А чего отвечать? Не знаю зачем. Наврал, и все. По привычке, наверное. – Он с силой пнул жестянку, и она отлетела в сторону.

Лена усмехнулась и покачала головой.

– Слушай, может, это у тебя болезнь? Ты хоть когда-нибудь говоришь правду?

– Когда-нибудь говорю. Например, сегодня утром – что ты зануда. Так оно и есть. – Денис весело и плутовато глянул на нее и на всякий пожарный отбежал чуть вперед. Ей стало смешно и грустно.

– Думаешь, я буду тебя догонять? Как школьница своего одноклассника?

Он рассмеялся.

– Да ты и не догонишь никогда.

– Ну да! – Лену задели за живое его слова. Когда-то, в студенческие годы, она считалась лучшей бегуньей на курсе и даже принимала участие в университетской олимпиаде.

– Давай попробуй. – Денис уже трусил от нее по дороге, то и дело оборачиваясь и ехидно ухмыляясь.

Лена на всякий случай огляделась, опасаясь привлечь внимание прохожих, однако никто из шедших рядом людей ими не интересовался, каждый спешил по своим делам.

– Ладно, берегись. – Она пружинисто оттолкнулась от асфальта и рванула с места. В следующую же секунду Лене стало ясно, что Дениса ей не догнать: он несся как метеор. Она пробежала метров двадцать и остановилась, задыхаясь, чувствуя, как моментально закололо в боку. Денис уже поджидал ее, глядя с насмешливым снисхождением.

– Что я говорил?

«Старая кошелка», – мысленно обругала себя Лена. Она не знала, на что больше злится: так безобразно потеряла физическую форму или выставилась полной идиоткой, согласившись участвовать в детских забавах.

– Надо тебя потренировать, – заявил Денис с серьезным видом, – а то ты засиделась за своим компьютером. Будешь у меня утром совершать пробежку вокруг дома.

– И не подумаю. – Лена заметила, что он тоже дышит с трудом, и это ее слегка окрылило: значит, не так уж легко ему было от нее удирать. – Руку дай.

Денис с готовностью подставил ей локоть. Некоторое время они шли молча, а потом Лена решилась на новую атаку.

– Знаешь, что Петр еще про тебя рассказал?

– Что я – Джек-потрошитель?

Она улыбнулась.

– Нет. Он сказал, что ты жонглировал на площади у трех вокзалов. Это верно?

Лена ждала, что Денис, как всегда, негативно отреагирует на ее вопрос или, по крайней мере, начнет отпираться. Но он лишь равнодушно бросил:

– Ну верно. Дальше что?

– Ничего. Просто интересно. Ты умеешь жонглировать?

– Я много чего умею. Например, вот так. – Денис осторожно убрал ее руку, разбежался и, запрыгнув на довольно высокий и узкий газонный парапет, пошел по нему, как по канату, умело удерживая равновесие.

Лена, остановившись, следила, как он идет. Она много раз видела, как у них во дворе подростки точь-в-точь так же прогуливались по тонким металлическим трубам, огораживающим палисадник. Хотя нет, не точь-в-точь.

Денис двигался иначе. В его походке сквозила мастерская легкость и непринужденность, каждый шаг был выверен и отработан. Лена откровенно любовалась его гибкостью и пластикой.

Он дошел до конца парапета и мягко спрыгнул на землю.

– Ну как?

– Здорово, – проговорила Лена с искренним восхищением.

– Еще на руках могу точно так же. Видишь, какой я способный?

Она поняла, что дальнейшие расспросы бесполезны – все, что Денис хотел, он уже сказал, а на большее рассчитывать не приходится. Только что увиденное укрепило Лену в уверенности, что за плечами у него спортивное прошлое. Она лишь не могла решить, чем именно Денис занимался – легкой атлетикой или гимнастикой. И тут же, не к месту, вспомнила юную и хрупкую Алку.

Ее охватило странное и неприятное чувство. По всем признакам оно напоминало банальную ревность. Лена сделала чудовищное усилие, чтобы побороть ее, но не удержалась и спросила:

– Ден, скажи честно, тебе со мной скучно?

– Мне с тобой? С чего ты взяла? Мне вообще не бывает скучно. Ни с кем.

– А с Аллой? – против воли вырвалось у нее.

– С Аллой? – Денис глянул на Лену с удивлением. – Она-то здесь при чем? Мы и видимся-то в месяц два раза, а то и реже.

– Но ты… ты ведь… спал с ней? – Лена почувствовала, что краснеет, однако остановиться уже не могла.

– Ну… да.

– И сегодня? Когда я… когда мы с Петром смотрели картины. Да?

Он коротко усмехнулся и, прищурившись, поглядел на нее внимательней.

– А тебя это напрягает?

Лена натянуто улыбнулась.

– Нет. Нет, конечно. А вообще-то… да, напрягает.

Денис неожиданно расхохотался.

– Да успокойся, не было ничего. Просто она мне о матери рассказывала. Мать у нее болеет тяжело. Оперировать будут.

– Чего ж она не вернется домой? – изумилась Лена.

– Отчим там. Алка его ненавидит. В больницу к матери бегает, а домой – ни в какую не идет.

От слов Дениса Лена почувствовала облегчение, хотя великолепно понимала: вероятнее всего, это очередная развесистая клюква, и с таким же успехом он мог уверять ее в том, что является китайским императором. Она хотела снова взять его под руку, но Денис увернулся и вместо этого обнял ее. Лена не стала протестовать. Так, в обнимку, они дошли до самого дома.

Темнело. У подъезда маячила чья-то тень, прохаживаясь взад-вперед. Лена явственно различила знакомую ярко-сиреневую жакетку.

– Томка! – ахнула она и поспешно скинула с плеча руку Дениса. Однако было поздно. Тамара уже увидела их и шла навстречу. Глаза ее были круглыми от изумления и любопытства.

– Привет, – бодро поздоровалась она, в панике прикидывая, что делать. Номер с соседом-журналистом для Тамары не годился, она отлично знала всех жильцов, с которыми Лена водила дружбу. – Какими судьбами? – сладким голосом поинтересовалась она у Томки.

– Звоню тебе, звоню, все нет никого, – слегка заикаясь от возбуждения, проговорила та, – вот, решила в гости нагрянуть.

– Гости – это замечательно. – Лена изобразила на губах радушную улыбку.

Тамара между тем не отрывала взгляда от Дениса.

– А это кто с тобой?

– Это… Витин племянник из Тамбова. Приехал Москву поглядеть, остановился у нас.

– Ты же говорила, Виктор один в семье, ни братьев, ни сестер.

– Он двоюродный, – пояснила Лена, незаметно делая Денису свирепые гримасы, чтобы тот молчал.

– А… – понимающе произнесла Тамара. – Ну… я пойду тогда, а то неловко. Вы устали, наверное.

– Глупости. – Лена цепко взяла ее за плечо. – Ничего неловкого. Раз пришла, заходи. Вместе посидим.

– Правда? – неприкрыто обрадовалась Томка. – Или ты из вежливости?

– При чем тут вежливость? – Лена распахнула дверь подъезда.

Они втроем поднялись в квартиру. Тут только Лена заметила, что в обеих руках у Тамары полиэтиленовые пакеты.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Да так. Всякая всячина. Тут фрукты, а тут пиво и пачка креветок. – Томка аккуратно поставила свою ношу на пол. – Пока ждала тебя, сгоняла в супермаркет.

– Сумасшедшая, – укорила Лена, – столько денег бухнула! Зачем?

– За деньги не боись, – успокоила Томка, – Жека премию получил. Платье новое мне купил и туфли. А еще полторы тыщи просто так дал, в подарок. Вот я и решила устроить нам с тобой вечер на двоих. – Она игриво стрельнула глазами в сторону Дениса и уточнила вкрадчивым голосом: – Теперь уже на троих.

– Ладно, – согласилась Лена, – вечер так вечер. Идем варить креветки. Денис, ты пока фрукты из пакета возьми и помой в ванной. Хорошо?

– Обязательно, тетя Лена. – Денис кивнул с видом пай-мальчика. Она с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.

Он вытащил связку бананов, мандарины и скрылся за дверью ванной. Лена поспешила на кухню вслед за Тамарой.