Гардемарины

– Мне не все равно! – ответила она, вставая и одергивая юбку, – ты целоваться даже, как следует, не умеешь! Тебе надо на кошечках тренироваться! Обслюнявил всю! – она жалостливо посмотрела на него.

Она достала из сумочки помаду и стала подводить губы.

– На ком потренироваться? На ком? Зачем? – переспросил Алексей, застегивая клапан брюк и тут же добавил, – я научусь! Я обязательно научусь! Я все буду делать, как ты хочешь! Ты же мне поможешь? Нам же было хорошо вместе?

– Так хорошо, что лучше бы не было никак! – отрезала она с какой-то злостью, – мы будем потом жалеть, но, может быть, станет уже поздно. Не надо делать глупости, пока мы можем остановиться. Поверь, мне очень тяжело будет потом. Я неосознанно стремлюсь к тебе, как к мужчине, но ты не мужчина пока, в сущности, ты еще ребенок! – с горечью усмехнулась она.

На ее зеленоватых глазах сверкнули слезы.

Алексей встал со скамейки с какой-то пустотой в голове, понимая, что ничего больше уже не повторится. Она была здесь, но она была уже совершенно чужой, совершенно чужим и недоступным человеком.

– Ладно, пойдем, Алешка! – тяжело вздохнула она, хлопнув его по плечу, – ты очень хороший и искренний парень. Даже замуж предложил! Почему я тебя не встретила года три назад? У тебя обязательно еще будет настоящая любовь. Поверь, я знаю, что говорю! Ты очень красивый парень и даже в моем вкусе. Но ты пока еще, по сути, ребенок. А у меня уже есть один ребенок. Мне его еще поднимать надо. Двух сразу я не вытащу.

– Кто? Кто есть? – удивился и не понял Алексей.

– Дочка! – тяжело вздохнула она, – дочка два годика, от такого же, как ты, курсанта. Так же вот захотелось тогда чувств, любви безмерной. Мне казалось, что это любовь и была готова отдать ему все, что он захочет и попросит. А он сбежал, когда узнал, что будет ребенок. Хотел, чтобы я сделала аборт. А я родила. И вообще мне двадцать один год – не ровня я тебе! Старая уже! Тебе сколько, только честно?

– Мне семнадцать пока, но скоро будет восемнадцать! – сказал Алексей и почувствовал, что покраснел.

– А мне скоро будет двадцать два. Вот тебе исполнится восемнадцать приходи и обсудим! – усмехнулась она. – И запомни, что твои невесты учатся еще в школе в седьмом или восьмом классе. А я невеста не твоего уровня. Стара я для тебя. Боже, прости меня грешную! Я сегодня чуть несовершеннолетнего не совратила. Ну и дура я! Ведь это уголовка! Забыла, что был первый выпуск десятилетки! – она с жалостью посмотрела на него, – ладно, проводи меня до автобуса! Разрешаю! – усмехнулась она и направилась к остановке.

Алексей побежал за ней.

– Мы еще увидимся, Даша?

– Зачем? Вот у меня есть сестренка младшая Вера. Она учится пока в восьмом классе. Тебе может стать парой. Женишься на ней года через четыре – буду благодарна. И целоваться она может тебя уже сейчас научить. Умеет! – усмехнулась она, – а то обслюнявил меня всю! Но не спеши с малолетками дальше поцелуев. Обожжёшься или обожжёшь их ненароком!

Алексей чувствовал себя уязвленным, раздавленным и очень несчастным. Лицо его пылало огнем.

– Даша, а почему ты не сходишь в политотдел и не расскажешь об этом негодяе, который тебя бросил?

– А зачем? Чтобы заставили его на мне жениться силой? И что это будет за муж или отец, которого заставляют силой?

Она посмотрела Алексею в глаза, и он увидел в них боль.

– Ну хоть алименты будешь на дочку получать!

Она всплеснула руками.

– Ну какие алименты, Алешка? Ну ты и наивный. Сколько ты получаешь в месяц?

– Восемь тридцать в месяц.

– А он сколько?

– Пятнадцать, наверное, на третьем курсе.

– Уже на пятом! – поправила она его.

– Это сколько алиментов? Три рубля? Не смеши! Больше пробегаешь, чем получишь.

– Давай я на тебе женюсь! – предложил снова на полном серьезе Алексей, – я буду хорошим мужем и отцом твоей дочке.

Она тяжело вздохнула и улыбнулась.

– Хороший ты парень, Алешка! Но в тебе говорит не голос разума сегодня, а просто голос самца. Тебя поманили, но не дали, и ты готов на все, чтобы получить свое. А завтра ты обо всем забудешь и не вспомнишь. Даже если когда-нибудь увидимся, то ты мне спасибо скажешь, что я не согласилась. Не спеши жениться. Всегда успеешь. А потом, ладно! Ну, поженились мы! До конца училища более четырех лет. Твоя получка такой мизер – максимум в кино сходить, а не семью кормить из трех человек. А если ещё ребенок?

Ну и как ты думаешь, выдержим мы все это? Исполнится мне сорок четыре – это предел женского возраста. А тебе только сорок – это расцвет для мужчины. И после этого семья начнет распадаться. Не надо, Лешка, об этом!

– Почему предел? Моей маме около сорока.

– Понимаешь, Алешка, женщина может родить ну до сорока пяти, потом климакс.

– Что-что? – переспросил Алексей.

Она усмехнулась.

– Ты и этого не знаешь! Ну, это когда в организме женщины все изменяется, и она теряет возможность рожать. После этого она становится старушкой, бабушкой. А вы, мужики, можете исполнять свой мужской долг лет, наверное, до шестидесяти и становиться отцами. Вот такая разница может быть между нами! И чем ближе к этому возрасту, тем сложнее становиться понимать друг друга. Аборт, кстати, может лишить женщину навсегда стать матерью.

– Ты серьезно?

– Да, вполне! И таких женщин много! Хотя, многие делают по десять абортов и рожают потом.

За разговорами они незаметно пришли на остановку автобуса. У Алексея от всех этих разговоров горело лицо. Она остановилась, погладила своей слегка шершавой рукой щеку Алексея.

– Поверь мне! Я знаю, что говорю, а ты пока не представляешь. Живи, учись, служи! Может и встретимся где-нибудь на флоте, если звезды сойдутся. И не спеши до пятого курса жениться! И не обижай девчонок никогда. Для них это больнее получается, чем для вас, мужиков!

– Я обещаю тебе! – прошептал он.

Она на секунду прильнула к нем и поцеловала в губы.

Он почувствовал опять знакомую сладость и зовущую мягкость ее губ, но она быстро отстранилась. К остановке подошел автобус «полтинник» (так курсанты называли триста пятидесятый номер), идущий к вокзалу.

– Прощай и забудь меня! – сказала она и протянула ему руку.

– Может, еще раз поцелуемся? – предложил Алексей, пожимая ее руку.

Она с жалостью посмотрела на него и поцеловала по-матерински в щеку.

– А телефон, телефон оставь на всякий случай! – закричал Алексей вслед автобусу и побежал за ним. Она стояла у заднего окна и с жалостью смотрел на него, а потом вдруг улыбнулась и помахала ему рукой.

Автобус давно уехал, а Алексей долго стоял и смотрел ему вслед. Ехать за ней или нет? Автобусов к вокзалу, как назло, не было.

Постояв минут двадцать, он медленно побрел в училище.

Идти не хотелось и вспоминать ничего тоже. На душе была какая-то горечь, недосказанность, и даже обида. Он понимал, что что-то потерял навсегда в своей жизни.

– Ну как ты? Поцеловал ее хотя бы? Дала поцеловать? – спрашивал его друг Михаил, – как она?

Алексею не хотелось ничего ни говорить, ни рассказывать, уподобляясь Валерке Абросимову, но Михаил не отставал и ходил за ним.

В ротном помещении несколько курсантов смотрели телевизор, кто-то гладился.

– Моряк ребенка не обидит! – сказал Алексей словами Даши, усмехнулся Михаилу и, взяв полотенце, пошел в умывальник.

– Не понял! – озадаченно посмотрел ему в след Михаил, – какой моряк? Кого не обидит? Ты скажи, что случилось?

Алексей горько усмехнулся, но ничего не ответил другу.

Всю ночь он вспоминал с горечью в душе мягкость ее губ и непередаваемый ее запах, и думал об участи таких девушек, поверивших и доверивших себя курсантам.

Глава 6. Офицерский «чепок»

Если ты не хочешь, то заставитьЯ тебя, наверно, не смогу.Ты готов Вселенную расплавитьВ спешке без оглядки на бегу.Ты и не почувствуешь, как больноЛюдям от такой вот суеты.Главное, что ты у нас довольный,Всё здесь для твоей родной мечты.(Прохоренко)

Одна из версий названия буфета. Во времена Советского Союза флот именовался Красным. Матросов называли краснофлотцами. Поэтому, согласно этой версии, в 1927 году была введена специальная единица буфета для матросов на берегу: Часть Индивидуального Продуктового Обеспечения Краснофлотцев (ЧИПОК). Упразднена эта самая часть была в 1963 году и появился Военторг. Но за это время название (и особенно его сокращение) плотно вошло в жизнь обычного солдата. Так что отказаться от этого названия в 70–80 годы было еще очень сложно.

«Чепок» или «чипок» – это из армейского и флотского жаргона и, кстати, очень распространенное и «узнаваемое» название буфета для любого, кто хоть как-то был связан с армией и флотом. Дословно на флоте – на берегу – это матросская или солдатская чайная или буфет. Если взять глубже, то это может быть как кафе на территории береговой воинской части, так и продовольственный магазинчик там, где можно перекусить. Однозначно, в первую очередь это связано с питанием, но по армейским и флотским понятиям: пирожные, выпечка, бутерброды, напитки, как лимонад, так и чай с кофе, но никакого алкоголя – это категорически запрещено. Одновременно в «чепках» имеется отдел с чисто армейским или флотским ассортиментом: погоны, эмблемы, ремни, гюйсы, брюки и форменки, одеколоны, бритвы, то есть предметы первой необходимости.

Сам Алексей, обычный курсант первого курса, после 10 классов школы поступил по желанию через военкомат во ВВМУРЭ имени Попова, о котором узнал только от отца, а потом в военкомате. Курсант, ничем не выделяющийся из других, вихрастый, волосы светло-русые, большие глаза серого цвета, роста выше среднего, стройный. Он понимал, что пока он учится на первом курсе никакие девушки на него, не обратят никакого внимания. Но все впереди и через четыре года он уже станет белым лебедем, на которого он обратил внимание и ему понравилось. Из-за этого он поступил и в ВВМУРЭ имени Попова. Поступил с первого раза. Спасибо должен сказать своей математичке Зинаиде Васильевне, которая заставляла его заниматься математикой до седьмого пота.

– Учи математику! Вам, мужчинам, без математики не жить! Девочкам это, может, и не понадобится. А вот вы, мужики, без математики только в чернорабочие или улицы подметать. А так поступишь в институт, получишь высшее образование и все дороги открыты! – говорила она Алексею и таскала его на дополнительные занятия, на курсы алгебры-логики, изучала с ним институтский курс математики. Чем он ей понравился Алексей сказать не мог. Но то, что она занималась с ним отдельно видел весь класс. Девочки даже издевались, а он конфузился.

Алексей даже сам не понял, как при сдаче экзаменов во ВВМУРЭ он получил по математике обе пятёрки и обратил на себя внимание заведующего кафедрой математики профессора и доктора физикоматематических наук Воскресенского.

– Тебе, молодой человек, с твоими способностями на физмат надо было поступать. Светлая голова у тебя! – говорил Воскресенский после экзамена, глядя из-под очков на Алексея.

– Да я уж лучше здесь. Мне форма нравится! – сконфузившись, отвечал Алексей, – у меня и папа моряк! – говорил он с придыханием.

Физику сдал на четвёрку, сочинение написал, пробежал, проплыл, отсидел в барокамере и был зачислен на первый курс.

Такой же курсант, как и все. Худенький, коротко постриженный, с почти детским мальчишечьим лицом. Еще никогда не брился и даже не имел бритвы. Наивный до невозможности, всему верил на слово. Любой старшина или курсант старшего курса для него начальник. Знал, что от своих – своего строя отбиваться нельзя, пока на первом курсе. Вставал на физзарядку, питания в столовой, безусловно, не хватало. Молодой организм шел в рост. Приходилось даже в обед, завтрак и ужин брать в карманы несколько кусков хлеба, чтобы хоть немного утолить чувство голода.

Алексей был приглашен тренироваться в сборную училища по гимнастике. Преподаватели его сразу заметили, когда он сдавал экзамены.

– Занимался гимнастикой? – спросил невысокий майор.

– Так точно, товарищ майор! До восьмого класса, а потом ушел в спортивное многоборье, а зимой увлекся хоккеем.

– Хоккей у нас не культивируется! Запретили после смерти курсанта училища имени Макарова: шайба в голову попала. А вот гимнастика тебе была бы под силу. Давай, подходи ко мне, будешь пока по третьему разряду выступать! А там посмотрим на твои способности. Может, из тебя получится толк?

И Алексей стал ходить на тренировки сборной училища. Вместе с ним начал ходить его товарищ Коля Глаголев из его же роты и даже отделения, тоже занимавшийся в школе гимнастикой. После первых соревнований на манеже училища имени Кирова им обоим, занявшим призовые места, выдали голубую форму сборной училища с красивой надписью ВВМУРЭ имени Попова на спине им присвоили взрослые разряды. И они получили право заниматься физзарядкой отдельно от роты по своему плану.

Но калорий питания все-равно на первом курсе не хватало и его можно было восполнить дополнительно за деньги в чепках. В училище было два чепка: курсантский и офицерский. Безусловно, лучше был офицерский. Там был больший и более разнообразный ассортимент, нежели в курсантском. Можно было заказать сосиски, яичницу, бутерброды с колбасой. Но курсанты первого курса редко посещали офицерский чепок. Там в основном питались офицеры и курсанты старших курсов. А первокурсники даже боялись туда заходить. Но в чепки из числа курсантов первых курсов назначались рабочие.

И так получилось, что весной в офицерский чепок были назначены курсанты Морозов и Глаголев.

– Повезло! – мечтательно сказал Коля, представляя, что удастся поесть соски и яичницу.

Командир отделения проинструктировал обоих курсантов Морозова и Глаголева.

– Выполнять все приказания работниц буфета, своевременно прибыть сразу после занятий, мыть, носить, не пререкаться! Если кто зайдет из старшин нашей роты – обслуживать в первую очередь! Я зайду проверю.

В офицерском буфете трудились две женщины среднего возраста и каждый день к ним после занятий прибывали два курсанта из расходного подразделения, которые занимались до вечера мытьем посуды, выносом мусора, а также выполняли все приказания буфетчиц.

В этот раз было почему-то не так, как всегда. Дверь в буфет внезапно оказалось закрытой, а на стекле висело объявление, что буфет сегодня работать не будет.

– Что будем делать? – спросил Глаголев Морозова.

– Жалко, а я хотел яичницу с колбасой заказать. Жаль, что не получится! – ответил Леша.

– А, может, хорошо, что закрыто? Пойдем в роту, на сампо?

Леша пожал плечами.

– Не сюда, так на свинарник старшина отправит! Лучше было бы здесь отработать!

Внезапно Глаголев уловил какой-то шум за дверью и музыку.

– Давай постучим! – предложил он Алексею.

Алексей пожал плечами и постучал. За дверью раздались голоса и в конце концов щелкнул замок. В проеме двери показалась строгая буфетчица Оксана, в белой блузке с маленьким передничком и черной юбке.

– Вам чего? Буфет сегодня работать не будет.

– Мы назначены из расходного подразделения к вам работать! – доложил Глаголев.

– А почему опоздали? – капризно спросила Оксана.

– Так у нас, как только обед закончился, и мы сразу к вам.

– Понятно. Сегодня мы не работаем, но нам понадобится только один работник для мытья посуды.

Курсанты переглянулись между собой.

– Вот ты, иди сюда! – внезапно сказала Оксана и втянула за робу более высокого Алексея в помещение буфета, – а ты свободен! – сказала она Глаголеву.

– Совсем свободен?

– Совсем! Иди отдыхай!

И Коля, пожав плечами, улетел наверх по лестнице.

Оксана закрыла за Алексеем дверь, и он оказался в помещении буфета, освещённого всего лишь одной боковой настенной лампой, за обычным столиком сидела вторая буфетчица Наталья и незнакомый черноволосый курсант пятого курса в звании мичмана. Стол был накрыт всякими изысканными яствами, в центре стола стояла большая бутылка армянского коньяка.

– Зачем ты его взяла сюда, Оксана? Зачем он здесь нужен? – пожав плечами, спросил пятикурсник Оксану, – мы что, сами не справимся? Лишние глаза, лишние уши.

Было видно, что он недоволен.

– Ты что ли будешь мыть посуду и убирать буфет? – поставив руки в боки, спросила Наталья. – Или ты думаешь, что мы сегодня будем это делать?

– Да ладно! Пусть моет и убирает! Жалко, что ли? – ответил пятикурсник, усмехнувшись, и обратился к Леше, – тебе понятно, курсант? Надеюсь, что язык за зубами держать умеешь?

– Так точно, товарищ мичман, все понятно! Язык за зубами держать умею! – выдохнул Алексей, – разрешите идти мыть посуду!

– Иди-иди! Там уже ее много! – усмехнувшись, пожала плечами вторая буфетчица и, обратившись к мичману, спросила, – Савелий, а когда придет твой дружок Викторенко? – она лукаво склонила голову слегка немного на бок. – У нас уже коньяк кончается, а твоего дружка второй час нет. Он что, не хочет меня поздравить с юбилеем? Мне надоело его ждать! А кто меня сегодня пойдет провожать до дома? Ты?

– Ну уж фиг, Натуля, я тебе Савелия не отдам! – вдруг возмутилась Оксана, – он мой. Твой Викторенко и точка!

Алексей не стал слушать их объяснения, а быстро по стеночке прошел в подсобное помещение, где находились несколько моек для посуды, а в специальных шкафах стояла помытая запасная посуда. Там же висели большие белые фартуки для рабочих.

Он надел большой белый клеенчатый фартук и подошел к мойке, в которой стояла гора грязной посуды. Посмотрел все, выбрал чистую губочку и стал мыть тарелки.

Прошло, наверное, полчаса. В помещение мойки зашла Наташа и принесла еще грязную посуду.

– Получается? – спросила она Алексея, закурив.

– Так точно, товарищ Наталья! Все нормально!

– Ты у нас уже работал? – спросила она, внимательно посмотрев на Алексея, морщась от дыма.

– Так точно! Работал один раз! – ответил Алексей.

– Ну почему так точно? Я не военная и не товарищ. Зови меня просто Натальей! – усмехнулась она, покачав головой, – и будь проще. Мы сегодня отдыхаем. У меня день рождения! – пояснила она.

– Хорошо, понял! Звать вас просто Натальей и быть проще! – на одном выдохе ответил Алексей.

– Пойдем, выпьешь с мной и выпей за мое здоровье немного коньячку. Смелее станешь. А то тебе, наверное, скучно здесь? У меня же сегодня день рождения. Представляешь, 30 лет! Какая же я уже старуха?

Она внимательно посмотрела Алексею в глаза.

– Вы даже очень симпатичная! – ответил Алексей, желая сгладить как-то ее негативные мысли о себе.

Наталья еще раз внимательно его оглядела, усмехнулась.

– Ну симпатичная, так симпатичная, а этот козел Викторенко, дружок Савелия, так и не пришел! Бегает от меня, паразит, наверное, думает, что я его потащу в ЗАГС за одно место. Нужен он мне! А ты не боишься меня?

Алексей посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.

Она погасила сигарету и вдруг близко подошла к Алексею.

– Поцелуй меня, ты же сказал, что я красивая и не боишься меня! – она обняла Алексея и прижалась к нему всем телом.

Душа Алексея ушла в пятки, когда она его обняла. Он впервые целовался так в губы с такой взрослой женщиной. Он почувствовал сначала ее дыхание, потом ее горячие губы, прижимающиеся к его губам.

Нет, он один раз целовался с девчонкой после танцев в клубе, с той Дашей у Ольгиного пруда, но с такими взрослыми женщинами никогда.

Он ответил ей своим поцелуем, и она стала его целовать сильнее.

Так они целовались, наверное, минут пять.

– Наташа, ты где? – раздался голос Оксаны.

Наташа отстранила Алексея от себя, посмотрела ему в глаза, усмехнулась и спросила:

– Будешь любить меня сегодня?

Испуганный Леша лишь мигнул в ответ глазами.

– Целоваться ты не умеешь, но это поправимо! Я научу тебя! Ты пойдешь меня провожать сегодня! – приказала она голосом не требующим возражения, – мне так плохо. Мне сегодня обязательно нужен хороший парень!

– Я сегодня не увольняюсь! – с волнением в сердце, ответил Алексей, – я курсант первого курса. Меня никто не отпустит в увольнение.

– Это поправимо! – махнула рукой Наталья и, взяв Алексея за руку, потащила за собой в помещение буфета.

Там в слабом свете притушенных ламп было мало света, да и тот был в клубах сигаретного дыма. Обе девушки и мичман курили. Алексей знал, что в помещении буфета курить запрещалось, но, видимо, сегодня был особый день и всем командовали буфетчицы, которые сами себе это позволяли.

– Что, будем еще пить? Или заканчиваем и будем выбираться? – спросила Оксана, поправляя помадой губы.

– У нас коньяк остался? – спросила Наталья.

– Есть немного! – ответил мичман, приподнимая бутылку, в которой оставалась еще треть, есть еще.

– Налей курсанту! Как тебя там? – спросила она у Алексея.

– Курсант 21-ой буки роты Алексей Морозов! – ответил Алексей, присаживаясь на стул, стоявший рядом со стулом Натальи.

Мичман ухмыльнулся:

– Будущий связист?

– Так точно!

– Давай выпьем, Алексей Морозов, за мое здоровье! – подняла свой бокал Наталья, – у меня сегодня юбилей!

Алексей посмотрел на мичмана, которого он слышал, что женщины называли Савелием. Все же он старший и хочешь не хочешь является начальником по воинскому званию для простого курсанта.

Пятикурсник почесал левый висок, усмехнулся, кивнул в знак согласия и тоже поднял бокал.

– Давай выпьем! – сказал он, подхватывая вилкой кусочек лимона.

Оксана внимательно посмотрела на Алексея, потом на Наталью, усмехнулась и подняла свой бокал.

Выпили. Наталья наклонилась к Алексею и вдруг крепко поцеловала его в губы.

– Мать, ты хочешь мальчика испортить? Он же еще ребенок! У него молоко еще на губах не просохло! – спросила, улыбаясь, Оксана.

– Хороший мальчик! Мне нравится! – пьяно ответила Наталья, – или ты хочешь, чтобы я сегодня в честь своего юбилея спала одна?

В голове Алексея после выпитого бокала зашумело, от табачного дыма и выпитого коньяка все поехало в голове.

– Значит, так! Тогда здесь заканчиваем! – командовала Оксана. – Алексей Морозов домывает всю посуду и убирает со стола. Мы ему помогаем, а потом все едем ко мне домой в Рамбов. Там продолжаем твой юбилей!

Посуду Алексей помыл быстро. Женщины активно помогали Алексею. Потом Алексею вручили две тяжелые сумки с шампанским, коньяком и прочими закусками.

– Будешь нашим спиртноеносцем! – рассмеялась Наташа и дружески обняла Алексея, – или проще сумконосцем, как кенгуру – и рассмеялась.

У Алексея шумела голова. До этого он такое крепкое спиртное никогда не пил. Но и отказать в такой ситуации он не мог. Мичман все же разрешил и скомандовал.

Вышли на улицу в связной дворик, расположенный между двух корпусов. Но на всякий случай он решил предупредить мичмана:

– А я не могу в Рамбов. У меня нет увольнительной! – сказал Алексей тихо мичману Савелию на ухо.

Сказал тихо, но в тишине услышали все.

Девушки остановились и внимательно посмотрели на него, потом на Савелия.

– Да, он так не может идти! Он же раздетый в робе. Его не пропустят на КПП в этой робе и берете.

– Это поправимо! – подумав немного, ответил мичман Савелий, – ты сегодня под моей охраной. Я решаю все твои проблемы и отвечаю за тебя!

Девушки заулыбались и о чем-то стали шептаться.

– Но вам очень нужны лишние проблемы? – Савелий посмотрел на Наталью.

– Да, я очень хочу, чтобы Леша пошел сегодня со мной! – пьяным голосом ответила Наталья. – Савелий, сделай что-нибудь для этого! Ты же целый мичман. Или нет?

– Желание женщины – закон для моряка! – в тон ей ответил мичман Савелий, – где ваша рота располагается? – спросил он у Алексея.

– Над кафедрой кораблевождения на чердаке! – ответил Алексей, – здесь рядом, – он показал на корпус.

– Понятно, по времени сейчас будет вечерняя прогулка. Будут строиться. Кто у вас старшина роты?

– Мичман Пастухов с четвертого курса. Но он не отпустит. Он очень строгий.

Мичман Савелий посмотрел на Алексея, как на неразумного дитя, с некоторой даже жалостью, усмехнулся и ничего не ответил.

Женщины опять внимательно посмотрели на Савелия. И он понимал, что надо выполнить их желание.

– Со мной отпустит этот ваш Пастухов. И пусть только попробует что-то сделать не так! – капризно сказал Оксана, – пусть в буфет тогда не заходит! Я ему покажу, как нас не уважать!

– Хорошо, что не с первого факультета, а со второго. Недалеко идти! – ответил ей, улыбнувшись, мичман Савелий, – ждите меня здесь! – сказал он и быстрым шагом пошел к входу на кафедру кораблевождения.

На улице было уже темно и лишь свет фонарей освещал отдельные закоулки междукорпусного пространства.

Рядом с Алексеем стояли женщины, перекуривали и тихо разговаривали между собой. Часть их разговоров доносилась до Алексея.