Гардемарины

– А я сегодня в парке одну лапочку так натянул, что до сих пор яйца болят! – хвастался третий.

И все с уважением слушали его.

Для Алексея Морозова такие разговоры были интересны. Если он курить и пить не начал по принципиальным соображениям, то разговоры о девушках его весьма волновали.

– А если она забеременеет? – спросил он тихо хвастуна-ловеласа.

– И что? – ответил тот высокомерным тоном, – она сама дала. Пусть сама и отвечает. Есть известный абортарий. Пусть идет и если не умеет предохраняться, отвечает по полной.

– Но это же твой ребенок! Твоя кровь! Как так можно рассуждать? – удивился Алексей.

– И что? Я же ей не говорил, что люблю, не предлагал руку и сердце, не обещал жениться. Пусть сама и выпутывается. Местные бабы знаешь какие ушлые, чтобы курсанта под венец повести? Что только не сделают ради этого!

– Но это же нечестно по отношению к ней, к ее родителям, к будущему ребенку! – настаивал на своем Алексей.

– Ты, Морозов, пойди молоко маменькино с губ сотри, а потом приходи к старшим товарищам солидные разговоры вести! – снисходительно заметил другой курсант, – не мешай старшим взрослые разговоры разговаривать. Иди спать! Я скоро приду и тебе сейчас колыбельную спою.

И все дружно рассмеялись.

Алексей, сильно покраснев, пошел к своей койке, нащупывая руками в темноте дорогу.

– Хватит бродить здесь, как слон! Все люди спят, а этот бродит и людей будит! – раздалось с одной койки, которую Алексей ненароком задел.

«Вот уж, действительно, не надо лезть в чужие разговоры, – думал он, нащупав темноте свою спасительную койку, – но как можно хвататься своей подлостью?»

– Это ты, Морозов? – тихо спросил со своей койки старшина 2 статьи Бочкарев.

– Так точно, товарищ старшина! Я из умывальника! – доложил Алексей.

– Умываться надо до отбоя! – поучительно заметил старшина и, смачно и громко зевнув, отвернулся к переборке (стенке).

Алексей откинул одеяло и лег. Пружины койки заскрипели, приняв его тело. На соседней койке спал его приятель Мишка Коростылев.

– Ты где был? – тихо спросил вполголоса тот, когда Алексей улёгся.

Алексей подвинулся к нему и так же тихо ответил на ухо:

– Там с увольнения Валерка Абросимов пришел. Рассказывал, как он девушку трахнул. Представляешь?

– Представляю! – ответил Коростылев. – и что здесь такого?

– Ну как что? – разгорячился Алексей, – а если она забеременеет? Что тогда?

– Ну забеременеет и забеременеет. И что? Тебя это почему волнует? Не ты же забеременеешь? Пусть Валерку и волнует! – ответил с усмешкой Коростылев.

– Ну как ты не понимаешь? Это же нечестно по отношению к ней, к ее семье! – продолжал горячиться Алексей.

– Э-э-э, да ты? друг Леха, сам ничего не понимаешь! – после некоторого раздумья прошептал Мишка, – надо над тобой шефство брать. Учить надо обращению с женским полом. А то ты совсем профан, как я посмотрю. Понимаешь, брат, если она не хочет – она и не даст тебе! Хотя есть кто и ломается, но потом дает. Поломается немного, а сама не обижается и не уходит, а старается все сделать, чтобы ты настоял и стал виноватым и должным. Так многие девушки поступают. А если хочет, то она сама тебе дает, а, значит, тоже виновата. Понимаешь, брат, у них, у баб совсем другая психология. Их задача проста до безобразия: им надо поймать тебя за член, а на нем притащить под венец. И многие делают это в Петергофе весьма замечательно. Вот одна, мне рассказывали третьекурсники, затащила курсанта к себе домой, напоила вином, а потом в постель, а родители в соседней комнате ждут. Только он на нее залез, а они тут как тут, как будто только вернулись откуда-то. И к постели быстро с караваем и солью: «Совет вам и любовь молодые! Когда свадьба?»

– Но наши мамы, бабушки, сестры … Они же не такие? – на глазах Алексея выступили слезы, – а как же любовь? Может, они на танцы приходят просто потанцевать, а не замуж?

– Не смеши мои ботинки, Лёха! Любовь – морковь. Все они такие, – усмехнулся Мишка, – только в разной степени. Их задача нас окрутить и женить на себе. Иначе зачем на танцы приходить? Слушай более опытного дядьку. Какой, никакой у меня опыт все же есть уже. А наша задача мужская. не поддаться. Вот основа взаимоотношений мужчины и женщины.

– Какого дядьку? Какой опыт? – спросил Алексей. – У тебя что, была любовь с девушками? Расскажи!

Только Мишка собрался рассказывать, сел, заскрипев пружинами койки, как раздался скрипучий голос старшины:

– Коростылев, Морозов! По одному наряду на работу за болтовню после отбоя! Немедленно отвернулись друг от друга и спать! Если что еще услышу, то пойдете с расходным подразделением сегодня картошку чистить до утра.

– Лешка, пошел ты на фиг со своими девками и любовью! – тихо прошептал Мишка и отвернулся от Алексея.

«Нет, здесь что-то не так. Мишка все же неправ! – подумал Алексей и отвернулся от Мишки в другую сторону, – любовь есть. А как без нее можно?»

– Не слышу ответа! – зло прогудел со своей койки Бочкарев.

– Есть один наряд на работу за болтовню после отбоя! – ответил Миша Коростылев, сев на койке.

– Есть один наряд на работу за болтовню после отбоя! – ответил Алексей, тоже сев на койке.

– Вот так-то лучше! А то разболтались и спать никому не дают! – удовлетворенно ответил Бочкарев и отвернулся в переборке.

Через минуту от его койки раздалось ровное сопение.

Наступил май месяц. Парки Петергофа и окрестностей окрасились зеленью. Появились многочисленные туристы. А петергофские девушки сняли весенние колготки и чулки, подняли высоту своих и без того коротких мини юбок и смущали, проходя по улице Коминтерна, работающих на уборке внешнего объекта курсантов 1-ого курса.

Мишка – наставник Алексея – не хотел быть аскетом. Все же гормоны давали свое и он, как и другие курсанты, наблюдал, внутренне вздыхая, за проходившими мимо недоступными девушками, которые, видя на себе внимание и взгляды, выступали, вроде отвернувшись в другую сторону, но чувствуя на себе раздевающие их призывные взгляды курсантов.

– Ты, Леха, смотри, какая «пава» пошла! Я бы не прочь ее … на часок в уголок затащить! – с восторгом говорил Мишка Коростылев Лешке, метущему большой метлой мусор вдоль бордюра.

Алексей ничего не отвечал, но и не мог сказать самому себе, что проходившие мимо девушки не производят на него впечатление. Задевали и его. Но он представить себе не мог, что одна из этих красавиц станет его. Его любовью, его женой, его самым близким человеком. По-другому он думать в силу своего воспитания не мог.

– Зуб даю, что у этой красотки в красной юбочке ничего под юбкой нет! – громко говорил признанный ловелас Валерка Абросимов, по его словам, уже перепробовавшего всех девушек в Новом Петергофе и теперь собирающегося продолжить свои любовные изыскания в Старом Петергофе и Рамбове (Ораниенбауме-Ломоносове).

– А ты проверь! Есть или нет? – задорно отвечала ему девушка и, подняв голову, громко цокая по асфальту каблучками, удалилась по направлению к научно-исследовательскому институту, примыкавшему к ВВМУРЭ.

– Эх! Такая девка и не моя! – с восторгом проворчал Мишка Коростылев, с удвоенной силой начиная нагружать в тачку мусор.

– Как она может так говорить? Она же, наверное, комсомолка? – фыркал Алексей.

Мишка усмехнулся.

– Ты знаешь, что даже партийные бабы говорят и делают и не так. А ты комсомолка? Надо над тобой шефство брать и делать из тебя настоящего мужчину. Пора, наверное. Тебе когда восемнадцать стукнет?

– В августе, – подумав немного, ответил Алексей.

– Вот и гуляй до августа. Ты же несовершеннолетний, значит, с ее стороны будет совращение тебя. И тебе ничего не будет за это. А ей может и светить уголовка. Хороший, однако, у тебя возраст. Вот мне уже восемнадцать есть.

– Как ничего не будет? – удивился Алексей.

– А так. Не будет и все. Законы такие в стране.

– И что мне делать?

– Знакомиться и пробовать ухаживать. Хотя? сложно это. Нормальные девушки на нас первокурсников внимания не обращают. Им подавай третий курс и старше. Им замуж надо. А мы пока не в фаворе. Не женихи. С нами только всякие малолетки, ищущие приключения на свою голову, могут пойти. Школьницы десятого класса. А они ведь несовершеннолетние и это может быть или срок или сразу под венец. Тяжела ты доля наша курсантская! – тяжело вздохнул Мишка.

– Мишка, а как познакомиться?

– Как-как? Просто! Сходи на танцы в клуб, пригласи на танец пару раз, пригласи сходить погулять в парк или в кинотеатр «Аврору». В парке выбери место, где нет людей. Это поближе к Александрии есть такие аллейки. А если в кино, то на последний ряд возьми билет.

– И что с ней делать дальше?

– Что-что? Ты дурак что ли? Леха? – возмутился Мишка, облокотившись на свою лопату? – делать то, что делают другие!

– А что другие делают?

– Опытные сразу целовать начнут в губы, грудь попробуют пощупать. Если не возмутится и не уйдет, то можно и под юбкой посмотреть – есть там что-нибудь или нет?

– А что там должно быть?

– Трусики там должны быть! Кружевные, маленькие женские трусики! Розовые, голубенькие, сиреневые или еще какие! Ты что, совсем идиот? – возмутился Мишка.

– А если там ничего нет? Такое бывает?

– Часто бывает, если она пришла поискать приключений. Тогда считай, что тебе повезло. Значит, она ждёт тебя и твоей любви.

– А если по морде даст?

– О! Если даст, то, значит, по делу! Дальше может быть все хорошо. Извиняйся для виду сразу, говори, что случайно полез не туда, что больше не будешь никогда! – он улыбнулся. – Если не ушла, значит, можно продолжать. Тогда надо целоваться и не только в губы.

– А куда? – изумился Алексей, так и не понявший куда можно и нужно целовать.

– В шейку, в ушки, в грудки. Вроде сначала понемногу, потом сильнее и не только в щечку, а в губы и опять, как бы случайно, грудь потрогать, соски помять и потом, если не будет сопротивляться, то под юбку залезть и проверить есть трусики или нет.

– Зачем залезать под юбку? – удивился Алексей, – а если есть, то не все ли равно?

– Ну ты и дремучий, Леха! Как тебе все объяснить? Ну проверить сначала надо, есть ли у нее там трусики? Это, как лакмусовая бумажка. Хочет она что-то или нет? Я же тебе сказал, что пробовать надо все.

– А если все же есть трусики, то что?

– Да ничего! Дед в пальто! – злился Мишка, – который раз тебе объясняю, а ты, как дуб, ничего не хочешь понимать! Сами разберетесь, что и как делать. Интуиция подскажет. Рядом сидеть и на ухо всякие глупости шептать, книги рассказывать про море, флот. Или стать настоящим мужчиной, трахнув её. Лопух ты! – сказал Мишка и продолжил убирать сметенный в кучу мусор.

Алексей тоже продолжил мести улицу и лишь изредка посматривал на улицу Коминтерна, где, как специально, шли одна девушка за другой, одна краше другой, как на подиуме при показе мод. Короткие юбки, высокие каблуки, крепкие красивые ножки, выступающие острые грудки. Было от чего голове поехать. Думалось почему-то не о приборке, а о проходящих мимо девушках. Как найти свою ненаглядную, любимую. А она должна быть не хуже проходящих мимо.

И Алексей решился попробовать. Ну не все же быть хуже других. В субботу он пошел не в увольнение, не в кино, как делал обычно, а на танцы в клуб училища.

Народу на танцах было очень много. В зале, где на стенах были выставлены доски с именами отличников, закончивших училище, за колоннами толпились девушки. В воздухе стоял непередаваемый аромат различных духов. пахло цветами и романтикой. Казалось, неземные создания в просвечивающих платьях, с длинными ногами, выходящими из узеньких юбок, в туфлях на высоких каблуках, пришли специально соблазнять курсантов.

Курсанты тоже стояли кучками. Пятикурсников и четверокурсников не было почти никого, зато третий и второй курсы разглядывали стоявших в уголках девушек и отпускали в их адрес различные, порой не совсем лестные, замечания.

Алексей стоял один, подперев спиной высокую колонну. Он не знал, что делать. Кого приглашать на танец. Вальс он танцевать не умел, а медленный танец, когда можно поговорить с девушкой, прижавшись к ней, как назло, на объявляли.

Нет, он, конечно, попробовал пригласить одну понравившуюся ему девушку в красивом, кремовом платье. Она усмехнулась, внимательно оглядев его с ног до головы, остановив взгляд на одинокой курсовке и его лице.

– Я детей не обижаю! – процедила она сквозь губы.

Алексей, как оплеванный, побрел к своей колонне. Оттуда он увидел, что эта девушка уже кружится в вальсе, обнимая одной рукой и улыбаясь курсанту третьего курса.

Он стоял у колонны и сердце его в обиде билось, грозя выскочить из груди.

«Нади идти в роту и лечь спать! – думал он, – плевать на эти танцы-шманцы и всех этих недотрог Дульсиней Петергофских! Хоть высплюсь, как следует».

Он уже направился к выходу, как оркестр внезапно объявил белый танец.

– Молодой человек! Вы, надеюсь, не откажете даме? – внезапно услышал он за спиной.

Он повернулся и увидел красивую девушку в белой юбочке и красной блузке. Ее задорные зеленоватые глаза, с какой-то тёмной радужкой по краям, весело улыбались и озорно сверкали. От нее пахло романтикой и польскими духами «Быть может». Алексей это точно знал, ибо такими же духами душилось его сестра, и ему запах очень нравился.

– Так что, пойдете танцевать с красивой, но одинокой девушкой? – улыбаясь, спросила она.

– Я п-п-плохо тан-н-цую! – ответил, начав заикаться Алексей, – вам может не понравиться!

Он подумал, что она сейчас уйдет, и все растает в огромном зале. Но она не ушла, а ответила:

– Давайте попробуем немного! Может, и получится?

Был, наверное, первый медленный танец. Они вышли на середину зала, где уже танцевали довольно много пар. Она положила ему свою невесомую левую руку на плечо, а правой обняла за талию и прижалась всем телом к нему.

Алексею стало совсем плохо. Он еле передвигал ногами, старясь не оттолкнуть ее и в то же время не наступить, как медведь, ей на ногу.

– У вас хорошо получается! – проворковала она ему на ухо, и он почувствовал, как ее светлые длинные волосы защекотали его щеку и ухо, – как вас зовут? Вы что такой напуганный? Никогда девушку в руках не держали?

– Н-не д-держал! – признался Алексей, думая, что она, услышав это, сейчас уйдет, – меня зовут Михаил. Ой! – он внезапно понял, что сказал не то и тут же поправился, – в-вернее, А-а-алексей! – и густо покраснел.

– Так Алексей или Михаил? Как правильно? – опять пропела она ему на ухо своим неземным, напоминавшим звон колокольчиков, голосом.

– А-алексей правильно. Извините, я перепутал! – он чувствовал прижавшиеся к нему груди девушки и от этого ему становилось с каждым шагом все хуже и хуже.

Её мягкие грудки, но весьма упругие, уже прижимались к его груди. Он моментально вспотел. Его начинало почему-то трясти, а лицо покраснело.

– Вам плохо? – остановилась она и отстранилась от него.

– П-плохо! Душно тут очень! – ответил он.

– Пойдемте тогда в парк погуляем, воздухом подышим! – пропела она.

– А как?

– Ну так! Я выйду здесь и подожду вас у КПП. А вы придете туда.

– А к-как в-вас з-зовут? – внезапно вспомнил Алексей.

– Меня? – рассмеялась она и, сделав строгое лицо, сказала в тон Алексею очень серьезным голосом, – М-мария, в-в-вернее, Д-даша.

– Вы издеваетесь надо мной? – спросил он, покраснев, как рак.

– Всё как ты!

Их толкали другие танцующие пары, а они стояли посредине зала, ничего не замечая, держа друг друга за руки. Ямочки на ее щеках выступили сильнее, блестящие зеленые глаза задорно улыбались.

– Не обижайтесь! Я как вы! Пошутила! Давайте пойдем отсюда, раз вам плохо. Соображайте быстрее, а то мы всем здесь мешаем.

И они стали протискиваться в сторону выхода. Алексей шел за ней, придерживая рукой ее за тонкую ручку. Спустились вниз.

– Так как все же вас правильно зовут? – вспомнил Алексей.

– Меня? – опять усмехнулась она и, вздохнув, ответила, – Дашей зовут! – и вызывающе посмотрела ему в глаза.

– Очень приятно! Алексей! – ответил он, наклонив голову.

– А вы можете не заикаться, кажется? – спросила она, глядя ему в глаза.

И он почувствовал, что тонет в них, пропадает.

– Я заикаюсь, когда сильно волнуюсь! – улыбнулся он.

– А вы сейчас сильно волнуетесь? – опять улыбнулась она, – объясните почему?

– Я никогда не видел так близко девушку. Первый раз! – ответил он, слегка наклонив голову.

Он всегда так говорил, когда очень волновался.

– Что первый раз? Увидели или почувствовали? – спросила она.

– И то и другое. И самое главное запах ваших духов голову сильно дурманит! – признался Алексей.

– Может, вы никогда ещё с девушкой и не целовались? – усмехнулась она.

Алексею показалась, что она откровенно над ним смеется.

– Никогда! – признался он.

– Ну, это дело легко поправимо! Научим! – сказала весело она, и Алексей почувствовал, что уже начинает бояться ее, – так вы придете к КПП или обманете девушку, доверившуюся вам? – продолжала она таким же голосом, что он посчитал его издевательским.

– Нет, Д-дашенька, я обязательно п-п-приду! – ответил он, теперь боясь, что она не придет.

«Когда-то надо начинать!» – думал он, прыгая через ступеньку по лестнице со второго этажа.

– До встречи, любимый! – проворковала вслед она и, помахав рукой, прошла мимо курсантов второго курса в сторону выхода на бульвар Разведчиков.

Алексей полетел в ротное помещение. Дневальным по роте стоял у тумбочки его дружок Мишка Коростылев.

– Мишка, я познакомился! Ты знаешь, к-к-какая она? К-какая она?

– Какая? – усмехнулся Мишка, взяв рукой за штык-нож.

– Другой такой нет! – выпалил Алексей, – она пригласила меня погулять по парку!

– Это хорошо! Помни, что я тебя учил! Слишком шустро тоже плохо – и это очень плохо. Окрутит такого дурачка, как ты и все. Женит на себе. Ты от одного запаха ее духов, наверное, умереть готов.

– Почему от запаха? – спросил Алексей, а потом, подумав признался, – точно, запах у нее такой, что голову дурит, и она сразу уезжает куда-то в сторону.

– А я что говорю? Духи у них теперь есть с каким-то наркотическим запахом. Понюхал и готов сдаться сразу и жениться.

– А зачем ей жениться на мне?

– Да не жениться ей, а выйти за тебя замуж! Запомни раз и навсегда, что женщины выходят замуж, а мужики женятся на женщинах. А курсант выгодная партия для женщины. Дисциплинированный, аккуратный, проверенный по медицинской части и самое главное, что будущий офицер. В красивой форме, с которым не грех и рядом пройти, да и зарплата у офицера выше, чем у простого инженера после института.

– Давай потом поговорим! И дай мне увольнительную! – попросил Алексей, – она меня уже ждет у КПП. Если буду долго болтать с тобой, просто уйдет!

– На! Быстрее беги! Только тихо, пока Бочкарева нет! – вынул из книги увольняемых увольнительную записку Миша и протянул Алексею.

Тот засунул увольнительную записку в военный билет и побежал в кубрик за бескозыркой.

Даша, как и обещала, уже ждала Алексея у КПП.

– Леха, ты чего так долго? – спросила она, ежась от холода.

Действительно, на улице стало прохладно.

– Да так! Пока увольнительную взял, беску и сразу прибежал!

– Прохладненько! – пожаловалась она.

– А что делать? – спросил озадаченный Алексей, не понимая, что она хочет.

– Пиджак ты мне предложить не можешь? У тебя только фланка. Не снимай, не надо! – остановила она попытку Алексея снять форменку, – тебя же любой патруль задержит. Обними просто меня посильнее, чтобы я почувствовала, что мужчина рядом и тепло твоего тела согреет меня!

Они перешли улицу Коминтерна и направились на Ольгин пруд.

– Там скамеечки есть. Посидим, покурим, поговорим! – предложила она.

– Я не курю! – признался Алексей и впервые в жизни пожалел, что не курит.

– Я тоже не курю, – внезапно сказала она, – так просто знаю, что мужчинам нравится, когда девушки курят.

– М-мне это н-не н-нравится! – твёрдо ответил Алексей.

– Опять волнуешься и начал заикаться? – лукаво улыбаясь, в свете уличного фонаря, спросила Даша и погладила рукой его волосы, выбивающиеся из-под бескозырки.

– Да! Никогда не обнимал девушку. П-первый р-раз в жизни. И потом от твоего запаха голова едет кругом! – честно признался Алексей.

– Да у тебя зубы чечетку выбивают! Ты боишься меня? А запах? Так это хорошие французские духи, называются «Шанель».

«Шанель»? А пахнут, как «Быть может» – подумал Алексей и ответил:

– Нет, не боюсь тебя! Вернее, да! Н-немного боюсь! Ведь я первый раз! – ответил Алексей.

– Успокойся! Я тебя насиловать не буду, если ты так боишься! – вдруг сказала Даша, – ну не надо так дрожать, а то мне становится страшно за тебя.

– Если хочешь, то можно изнасиловать! – вдруг совершенно неожиданно выпалил Алексей.

Она немного отстранилась, посмотрела на него и громко рассмеялась.

– Я все п-постараюсь делать, как ты говоришь! – улыбнулся Алексей.

– Старайся! А я проверю! Вот скамеечка на берегу пруда и никого на ней нет. Нам повезло! – заметила Даша, – будем там учиться с тобой целоваться!

– Целоваться? – удивился Алексей, – а это обязательно?

– Обязательно! – ответила Даша, – ты зачем меня пригласил погулять? Я тебе нравлюсь? Значит, будем целоваться, чтобы я не замерзла.

– Да, очень нравишься! – признался тихо Алексей.

– Тогда целуй меня в губы и грей меня! – предложила Даша, повернув лицо и подставила ему свои губы, закрыв глаза.

– А у нас курсанты говорят, что девушки ломаются, прежде, чем что-то разрешить!

– Я не такая! – ответила Даша, не открывая глаз. – Я не ломаюсь. Если хочешь, можешь потрогать мои грудки! – и, взяв руку Алексея, положила себе на грудь.

Алексею стало совсем плохо, когда он ощутил мягкие женские грудки в своей руке. Он сразу вспотел.

– Тебе приятно? – спросила она.

Он только кивнул, не зная, что делать дальше.

– Мне тоже очень приятно! У тебя очень ласковые руки. Т ы не жми сильно, а просто ласкай их. Можешь попробовать их даже губами и язычком.

Его рука как бы знала, что делать дальше и, расстегнув блузку, обнаружила там лифчик и, найдя под ней упругую грудку и сосок, освободила грудь из плена бюстгалтера, начала ласкать и слегка гладить ее.

– Вот так! Мне уже приятно! – проворковала она.

Он делал это на автомате, как будто знал, как и что делать.

Ее губы уже искали в полутьме его губы и, наконец, найдя, обволокли их, Он чувствовал, что куда-то проваливается. Ее мягкие губы целовали его, а ее язык проникал к нему в рот и как бы гладил его язык.

Его рука гладила одну грудь, потом освободила из лифчика вторую.

Даша прижалась к нему всем телом.

Они самозабвенно целовались, лаская друг друга. Ее рука внезапно начала расстёгивать клапан на брюках и проникла вовнутрь. Он почувствовал ее руку внутри и не хотел её останавливать.

Второй рукой она внезапно взяла его руку с груди и, положив ее себе на ногу чуть выше колена, подняла, приподняв немного вверх, юбку. Он почувствовал рукой ее тонкие трусики, которые она тут же чуть спустила немного вниз, допуская его руку под них.

Он хотел остановиться, прекратить, но руки уже не подчинялись ему и сами находили все складки ее тела, горячего тела, ждущего его ласки, стремящегося навстречу ему.

«Неужели все так просто? – думал Алексей, проникая пальцами туда, о чем даже подумать не мог, – может, она просто надо мной издевается?»

Внезапно в ней что-то изменилось. Она отстранила Алексея от себя.

– Все! Первый и последний для тебя урок любви закончен! – вдруг сказала она и начала заправлять груди в лифчик и застегивать блузку.

– Почему? – удивился Алексей, не понимая изменения, произошедшего с ней, – я сделал что-то не так? Я обидел тебя?

– Нет! Все нормально! Ты делаешь все так, как надо! Ты завел даже меня, а мне это не надо! Может, надо для тебя, но не для меня.

Он с жалостью убрал свою руку из-под ее юбки.

– Моряк ребенка не обидит! – ответила она, приводя в порядок свои волосы, – ты же, по сути, еще ребенок. Ты девичью грудь ни разу в руках не держал, не говоря о большем. Теперь можешь хвастаться своим курсантам, что подержал.

– Я никому не буду хвастаться. Я женюсь на тебе! – вдруг сказал Алексей, – я люблю тебя! Будь моей женой!

– Это предложение? – усмехнулась она и посмотрела на него.

– Да!

Её зеленоватые, как у кошки, глаза лукаво сверкнули в свете уличного фонаря.

– А ты спросил меня, согласна ли я пойти замуж за первокурсника? Тебя же могут с первого курса выгнать, а могут и со второго. Ты спросил вообще сколько мне лет?

В ее голосе звучала какая-то горечь.

– Сколько? – спросил Алексей, – а мне все равно! – тут же поправился он.