Гардемарины

– Как он целуется? Умеет? – спрашивала Наташу Оксана.

– Желторотик пока! Но я его всему научу! – усмехнулась, затягиваясь глубоко, Наташа.

– Мальчика хочешь испортить? Смотри, не залети с ним на этом!

– Не первый раз! – с какой-то досадой ответила Наташа, – не учи меня, мать! А от него ничего не убудет. Только научится, как с женщинами общаться. Потом спасибо скажет.

Алексей даже не понимал, о чем они говорят. Выпитый коньяк кружил голову, и он думал о своем. Как бы не вылететь из училища с этими приключениями. Но и отказать целому мичману и буфетчицам он не мог.

Через минут пятнадцать прибежал разгоряченный Савелий.

– Все нормально, девочки. Договорился. До восьми утра он отпущен со мной. Я сказал, что он мой брат двоюродный. И нам надо срочно сходить к родственникам. Там проблема. Понял, братишка? – посмотрел он на Алексея.

– А он поверил? – спросил с сомнением Алексей.

– Нам не все ли равно? Поверил он или нет? – пожал плечами Савелий.

– Ура-а-а! – дружно закричали обе женщины и бросились целовать мичмана Савелия.

– Мне надо сбегать в роту за бушлатом, формой три и бескозыркой! – сказал Алексей.

– Не надо! Сейчас все принесут! Я уже заказал по телефону через помощника дежурного по факультету. Там мой дружок стоит! – сказал мичман Савелий, – ты же не пройдёшь и шага в форме первого курса. Как через КПП выходить будем? Принесут тебе мичманскую форму. В ней и пойдёшь.

– Ура! – закричали женщины, – да здравствует мичман Алешка Морозов!

* * *

Алексей вздохнул и только кивнул головой. До последнего момента он надеялся, что все же его отпустят в ротное помещение и не надо будет ехать никуда. А вот теперь отступать было поздно.

«Назвался груздем – полезай в кузов» – думал он и с досадой поглядывал в сторону Натали и Оксаны.

Через минут пятнадцать прибежал курсант первого курса с первого факультета и принес Алексею черные брюки, бушлат с курсовками пятого курса, погонами мичмана и фуражку. Бушлат он принес и мичману Савелию.

– Надевай это! – приказал мичман Савелий.

Алексей снял с себя брюки робы, положил в одну из сумок и быстро переоделся прямо на улице.

Женщины оценивающе смотрели на его голые ноги, когда он переодевался.

– Ничего даже мальчонка! – прошептала на ухо Наташе Оксана, – пожалуй, и я тоже попробую эту свежатину!

– Не получится! Он сегодня мой! – гордо ответила Наташа, пригрозив Оксане кулаком и задорно блеснув глазами.

Теперь Алексей стоял перед ними в форме курсанта пятого курса. Форма ему шла. Он надвинул фуражку на глаза.

Савелий критически осмотрел его и усмехнулся.

– Лицо слишком молодое, а так ничего даже. Надвинь козырёк на нос и видно не будет!

– Да. Хороший мичман из тебя получился! – пропела Наташа, прицениваясь. – Повыше Савелия даже почти на пол головы.

– Так! Все, хватит болтовни! Едем! – скомандовала Оксана, – нас ждут великие дела. Лешка, хватай сумки и пошли!

Навстречу маршировала на вечернюю прогулку Лешкина рота. Сбоку шел мичман Пастухов и командовал:

– Левой, левой!

Проходя мимо Алексея и Савелия, старшина роты отдал честь, видимо, не узнав Алексея.

Женщины взяли под руки мичмана Савелия, а Леша сзади тащил тяжелые сумки.

КПП прошли на удивление без проблем. Дежурный мичман даже не стал смотреть документы двух пятикурсников. А поцелуя в щеку Оксаны вполне хватило, чтобы усыпить бдительность и усмирить всю его прыть. Все курсанты знали этих женщин из чепка и относились к ним с уважением.

До Рамбова (Ораниенбаума или Ломоносова) быстро добрались на такси.

Дом, где жила Оксана, имел две комнаты и кухню.

Включив свет, Оксана скомандовала:

– Мальчики, раздевайтесь! Продолжаем наш банкет! – и обе женщины, скинув сапоги и пальто, начали ловко накрывать на стол, – курить только на кухне или лучше на балконе! У меня мою малышку приведут завтра. Не хочу, чтобы в комнате было накурено. Лешка, закуривай!

– Я не курю! – дрожащим голосом ответил Леша.

– Вот, еще, мужик называется! – пропела Оксана.

– Правильно, Леша, не кури! Я тоже брошу! – ответила Наташа и вызывающе посмотрел на Оксану.

Та в ответ только усмехнулась.

Савелий и Алексей сняли бушлаты, повесили их на вешалку. Сняли ботинки и в одних носках прошли в большую комнату. Там по команде Савелия они уселись в кресла, стоявшие у журнального столика. Леша порывался пойти помочь женщинам, но Савелий взял его за рукав и тихо сказал:

– Не мельтеши, Лешка! Они сами прекрасно справятся и без нас, и накормят нас тем, что мы не дополучаем в своей системе и, возможно, никогда не видели. Юбилей у них. Понимаешь? Праздник большой. Тридцать лет. Тебе сколько?

– Семнадцать. Я после десятого класса.

Мичман присвистнул, усмехнулся, повёл головой, но ничего не сказал.

Стол, действительно, оказался накрытым очень быстро и ломился от изысканной пищи и спиртного. Бутерброды с красной и черной икрой, красная рыба, свежие и маринованные огурчики, маленькие помидорчики, дымящаяся вареная картошка, посыпанная укропом и петрушкой, куски жареного мяса, украшали стол.

– Как в хорошем ресторане! – хихикнул мичман Савелий.

– Лучше, чем в ресторане! – ответила Оксана и, наклонившись, стала целовать Савелия в губы.

– Так, тут уже целуются! – возвестила вошедшая с кухни Наташа, – а мы чего теряемся?

Она наклонилась над сидящим в кресле Алексеем и стала его целовать его в губы, а потом села ему на колени.

– Пообжимай меня посильнее, дружок, чтобы я почувствовала настоящую мужскую руку!

И она, взяв руку Алексея, положила себе на грудь. Он почувствовал себя каким-то раздавленным, но сопротивляться уже не мог, как бы проваливался в нее, ее мягкость и упругость. Падая в бездну, почувствовал, что Наташа переложила его руку себе на колено, и сама стала двигать ее выше и выше.

Внезапно Савелий громко спросил:

– А, может, мы сразу пойдем по комнатам? Или будем заниматься любовью на глазах друг у друга?

– Я согласна! – закричала Оксана. – Мне стыдиться нечего. Но здесь всего один диван. Поместимся?

– Чур я буду пока на руках у Алексея! – провозгласила Наталья, – разливайте шампанское и выпьем перед хорошей любовью!

– Правильно, давайте сначала выпьем лучше еще коньяка, а потом все же разбежимся по комнатам и займемся там любовью! А когда соберемся здесь, то продолжим наш банкет! – предложила Оксана.

Они выпили по хорошему фужеру коньяка. Потом Оксана и мичман Савелий ушли в маленькую комнату, а Наталья увлекла Алексея на диван, срывая по пути с него уже расстёгнутые ей брюки, форменку.

– Сейчас я тебя буду насиловать! – пообещала она, заваливая его на диван.

Дальше он действовал, как сомнамбула, ничего не понимая и не соображая. Он ничего не понимал, что с ним происходит.

Через какое-то время в комнату вернулись довольные и полураздетые Оксана и мичман Савелий. Оксана была в короткой ночной рубашке, а Савелий был в одних синих больших трусах.

– Продолжаем банкет в честь нашей любимой Наташеньки! – провозгласила Оксана, наполняя бокалы шампанским.

Алексей еле успел натянуть на себя брюки. Ему было неудобно перед женщинами в трусах. Наталья была теперь какой-то очень задумчивой, видимо, о чем-то думая.

– Ну, как мальчик? – спросила с улыбкой Оксана.

Наталья усмехнулась и ответила:

– Даже очень ничего!

Потом Наталья ушла с Оксаной покурить на кухню, и они о чем-то там горячо спорили и даже ругались.

– Как тебе Наташа? – спросил мичман Савелий, поедая бутерброд с черной икрой и запивая его шампанским.

– Что как? – спросил Алексей, – извините, товарищ мичман, я был первый раз с женщиной. Я не понял.

– Можешь называть меня просто Савелий или Сава, – разрешил мичман, – выпьем?

Они чокнулись и выпили еще по фужеру коньяка.

Женщины в это время по очереди сбегали в душ. Помылись.

А потом Алексей провалился в какой-то туман. Он понимал, что с ним что-то происходило, но что, он не запомнил и даже не понимал. Комната качалась, стены сходились и расходились. Он даже не понял, как очутился в маленькой комнате один.

Засыпая в маленькой комнате на кровати, он сквозь сон слышал далекий разговор женщин:

– Заездила мальчика! Отрубился. А Савелий сказал, что ему еще семнадцать лет. Совращаешь несовершеннолетнего!

– И что? Он на меня побежит жаловаться?

– Не думаю.

– Он мне еще спасибо скажет. Кто его всему так научит?

Голова Леши сильно кружилась, и он снова отрубился. Потерялся и ничего уже не соображал.

Утром проснулся от того, что к нему прижалась горячая женщина и громко храпела.

Он посмотрел на нее и подумал: «Что же я делаю?» И чуть не заплакал.

Хотелось в туалет и пить. В горле все пересохло. Он перелез через Наталью и на цепочках прошел в туалет. В большой комнате на диване спали, обнявшись Оксана и Савелий. Пахло каким-то спертым и непривычным запахом. Зашел в туалет.

Потом прошел на кухню и, прижавшись к крану, жадно попил холодную воду. Его чуть не вырвало. А потом неожиданно для самого себя стал мыть не помытую с ночи посуду.

Пить все-равно хотелось. И он увидел в углу под столом трехлитровую банку с маринованными огурчиками. Он снял крышку и, припав к банке, жадно попил рассол. Стало легче.

– Молочка бы – подумал он.

Когда он домыл посуду, то в постель к Наталье возвращаться уже не хотел. Он сидел на кухне и, закрыв глаза, думал. Периодически он прикладывался к банке с огурчиками. То пил рассол, то ел огурчики. Немного успокоился. Вспомнил Дашу.

– Она не такая. Она неземная. Хотя … а кто его знает?

Внезапно на кухню с сигаретой в зубах, в одной ночной рубашке, зашла заспанная, зевая Оксана.

– О, Алеха! Сморю свет горит, думала, что с вечера забыли. Ты все вымыл? – сказал она, заглянув в раковину – Молодец! Хозяйственный мужик. Чего тут есть выпить? – спросила она и уселась за стол с Алексеем.

Он достал из-под стола банку с огурцами.

– А коньяк или шампанское есть?

Алексей пожал плечами. Он их не видел. Да и пить не стал бы сегодня. Ему же в училище и на занятия.

Оксана, сняв крышку, припала губами к банке. А когда напилась, то посмотрела на Алексея и жалостливо спросила:

– Заездила тебя Наталья? – и тяжело вздохнула, – ты уж не обижайся на нас. Нам тоже хочется своего кусочка счастья. Мы же люди. А от тебя же ничего не убыло?

Алексей боялся отвечать, а лишь смотрел на нее.

– Вижу, переживаешь. Ладно, плюнь! Это, Алексей, жизнь и не надо на нас обижаться! У тебя были женщины?

Алексей, опустив глаза, покачал головой.

Ему хотелось, как в детстве расплакаться. Но он еле сдерживал себя.

– Я скажу Наталье, чтобы не трогала больше тебя. Хорошо?

Алексей, опустив глаза, кивнул головой.

– Ладно. Давай я соображу пока вам завтрак с Савелием. А то уже скоро пора в училище.

Алексей посмотрел на часы-ходики, висевшие на кухне. Было уже почти шесть часов.

– Мы вам дадим на такси, чтобы вы не опоздали! – она затушила в пепельнице сигарету и, надев фартук с цветочками, стала быстро готовить яичницу с сосисками.

Вчера Алексей мечтал об этом блюде, а сегодня есть не хотелось.

На кухню зашла Наталья.

– Ну, что тут у вас? – и сразу полезла под стол за банкой с огурчиками.

– Смотрю, а я одна. Испугалась, что Леха уже свалил совсем.

Выпила, испытывающее посмотрела на Алексея.

– Ты на меня не в обиде, надеюсь?

Алексей отрицательно покачал головой.

– Еще приедешь?

– Мать, не мучай мальчика! Не приставай. Видишь, на нем лица нет? Ты вчера сделала его мужчиной! А ему еще семнадцать лет!

– И что? Для них это не так болезненно, как для нас. Помнишь? – она посмотрела на Оксану.

Та в ответ лишь махнула рукой.

– Иди буди Савелия, а то он все проспит!

Наталья ушла.

– Слушай, Леха, ты теперь вроде наш крестник. Приходи в любое время в наш чепок. Накормим и напоим бесплатно.

Леша посмотрел с испугом на нее и подумал: «Неужели у меня было с ней? Чтобы сказали родители, если бы узнали? А я и не помню ничего».

* * *

В училище все они еле успели вернуться на такси к назначенному сроку. Женщины им дома собирали с собой поесть и сложили в небольшую сумку. Сумку взял с собой мичман Савелий, а заодно и фуражку и брюки и бушлат. Переоделся Алексей на КПП под усмехающимися взорами пятикурсников.

– Ты где был? – спросил Алексея Коля Глаголев, когда Алексей пришел на приборку в коридор политотдела.

– Да так! – неопределенно махнул Алексей рукой.

Ему никому ничего не хотелось рассказывать. Ему было стыдно, даже перед самим собой.

В училище Леша стал избегать буфет. Несколько раз его ловил мичман Савелий и отводил перед закрытием в буфет, где женщины его кормили всем, что пожелает. Но желания посещать его и видеть этих женщин у него не появилось даже на пятом курсе.

Глава 7. Первая корабельная практика

Учебный крейсер «Комсомолец» (бывший «Чкалов»)

После сдачи первой сессии, в входе которой курсанты сдавали три экзамена: математику, физику и начертательную геометрию, курсанты отправились в Кронштадт на первую корабельную практику.

Алексей сдал всех экзамены на четверки и был рад такому благоприятному исходу.

Все три роты первого курса второго факультета на буксире направлялись на крейсер «Комсомолец», стоявший в Кронштадте.

С одной стороны, курсанты боялись корабля. Пугали годковщиной старшие товарищи. Они рассказывали страшные случаи, как матросы не любят курсантов, как они издеваются над ними. Много говорили о годковщине. С другой стороны, всем хотелось побывать на корабле, убедиться самим, проверить, что сделали правильный выбор профессии, что они способны выдержать испытание морем. Предстояла первая встреча с матросами. Как их примут.

До этого Алексею приходилось бывать в море несколько раз и все время с родителями и, как правило, море было спокойным. Это, во-первых, на прогулочных катерах от Ялты до Алушты, до Ласточкиного гнезда и до Никитского ботанического сада. Во-вторых, морская прогулка с родителями на теплоходе «Грузия» на ночь. Самое запомнившиеся – это путешествие после пятого класса из Свиноустья до Балтийска на настоящем боевом десантном корабле, где Алексей даже спал в кубрике с матросами. И еще был поход на катере на воздушных крыльях от Ленинграда до Петродворца.

Все это было хорошо, но настоящего моря со штормами, ветрами Алексей так еще и не попробовал, качки не увидел и очень хотелось проверить себя, так как старшие товарищи обещали, что как только закачает, мы все сразу сляжем и отдадим морю все, что перед этим съели.

С одной стороны, было страшно, а с другой все ждали этой практики и очень хотели попасть на нее. Командир роты, бывалый моряк капитан-лейтенант Иванов, до училища служил на крейсерах Черноморского флота. Он иногда курсантам рассказывал о своей службе, о практике, о своем первом выходе в море.

Много о кораблях курсанты слышали от старшекурсников и прежде всего от своих командиров отделений, взводов, которые перед училищем еще прошли службу на кораблях.

Алексей еще в школе читал взахлеб «Морские рассказы» и «Капитальный ремонт» Леонида Соболева, «Арсен Люпен» и «Правила совместного плавания» Сергея Колбасьева, «Синее и белое» Бориса Лавренева. В книгах все было просто и понятно. Но теперь, когда самому предстояло испытать этот новый и совсем неизведанный мир, где существуют свои правила, свои законы – писанные (Корабельный устав) и неписанные (флотские обычаи), столь отличные от обычной береговой жизни.

В первых числах июля курсанты на буксире от пристани Ораниенбаума отправились на первую корабельную практику.

В Кронштадте курсантам бросились в глаза многочисленные полуразрушенные форты, расположенные на островках и на самом острове. В доке стоял какой-то большой корабль. А в бухте, куда направлялся буксир, были видны многочисленные мачты кораблей. В заводе торчали вверх мачты красавца-парусника «Крузенштерна».

Это флот. Кронштадт – город флота, город, существующий для флота, город кораблей, исторический город, которому уже двести с лишним лет. Отсюда уходили в бой корабли Петра Великого, эскадры адмиралов Апраксина, Спиридова, Сенявина и многих других. Отсюда уходили для исследования мирового океана корабли Крузенштерна, Лисянского и Белинсгаузена, корабли адмирала Рожественского, погибшие в Цусимском сражении. Отсюда прорывались подводные лодки в Балтийского море во время Великой Отечественной войны. Из Кронштадта уходили морские десанты для высадки в Петергофе, на островах Тютерсах, Соммерсе, Гогланде, Нарвский десант.

О Кронштадте Алексей много слышал от отца, который служил в Кронштадте на эскадренном миноносце «Подвижный», доставшемся СССР от раздела немецкого флота после Великой Отечественной войны.

Волнительно было для морских курсантов попасть в такое историческое место.

В Кронштадте курсантов высадили на причал, где стояли крейсера и строем повели на учебный крейсер «Комсомолец». Как потом Алексей узнал, эта отгороженная молами бухта называется Усть-Рогаткой. В парке около Усть-Рогатки был виден памятник Петру первому, смотрящему в море. На бортах кораблей были видны названия «Киров», «Комсомолец», «Октябрьская революция», «Свердлов», «Железняков».

«Неужели это тот самый легендарный крейсер «Киров», который прорывался из Таллинна, стрелял по немцам?» – подумал Алексей.

Вдалеке выделялись черными корпусами подводные лодки, а в соседней бухте рядом темнели серыми корпусами другие боевые корабли.

– Смотрите, это Чумной форт! – показывал на черные укрепления видневшегося вдалеке форта кто-то из знающих курсантов.

В воздухе действительно пахло кораблями и флотом. Вся история России проносилась перед мысленным взором Алексея. Это Кронштадт, это Балтийский флот! Где-то там есть Якорная площадь, на которой стоит памятник адмиралу Макарову с надписью «Помни войну», и там сверкает куполом знаменитый Морской собор, где служил церковные службы знаменитый Иоанн Кронштадтский.

На палубах и надстройках кораблей суетились в белых робах матросы. Курсанты искали взглядами предназначенный для их практики учебный крейсер «Комсомолец».

Огромные жерла мощных орудий, закрытые защитными колпаками со звездами, подчеркивали всю мощь этих кораблей, ощетинившихся от любого противника.

– Равняйсь, смирно! Направо! Справа по одному на крейсер бегом марш! – скомандовал курсантам роты капитан-лейтенант Иванов. Курсанты, подхватив свои вещевые мешки, по одному побежали по трапу на крейсер, правой рукой отдавая честь военно-морскому флагу.

– Честь отдавать военно-морскому флагу! – кричали замешкавшимся курсантам вахтенные матросы и они на раскачивающемся трапе пытались, переходя на строевой шаг, первый раз в жизни отдать воинскую честь бело-сине-красному военно-морскому флагу боевого корабля.

– Придерживать бескозырки! А то улетят! – кричал вахтенный офицер у трапа, встречавший курсантов.

И курсанты под смех матросов и улыбки офицеров взлетали по трапу наверх на корабль, придерживая одной рукой вещмешок и свои бескозырки с надписью «ВВМУРЭ им. Попова», а второй рукой еще умудрялись отдавать честь флагу.

Командир роты поднялся последним и, построив курсантов на корме, доложил о прибытии курсантов встречавшему их старшему руководителю практики контр-адмиралу Волкову. Рядом уже стояли курсанты трех других рот их училища. Их командиры рот доложили раньше. На крейсере виднелись курсанты какого-то другого училища. Потом выяснилось, что это курсанты Пушкинского высшего военно-морского инженерного училища.

– Здравствуйте, товарищи курсанты! Поздравляю вас с прибытием на военный корабль Балтийского флота! – поздоровался с курсантами контр-адмирал Волков.

– Здравь желаем товарищ контр-адмирал! Урааа! Урааа! Ураа! – разносился курсантский бравый ответ на весь Кронштадт.

– Хорошо отвечаете! Молодцы!

– Служим Советскому Союзу! – раздался дружный ответ.

Казалось, что курсантов должен слышать весь Кронштадт.

Курсантов с офицерами корабля распределили в кубрики и потом расписали по боевым частям корабля. Алексей получил книжку «боевой номер» в БЧ-2 и был расписан в носовую башню главного калибра. Возглавлял ее старшина 1 статьи Родченко родом с Украины. Низкого роста, очень плотный, с большими черными усами, говоривший с легким украинским акцентом, прослуживший уже почти четыре года, смотрелся если не отцом, то, по крайней мере, старшим братом.

Когда все разместились, Алексей с несколькими курсантами вышли на палубу подышать воздухом, а заодно посмотреть на крейсер.

Курсанты увидели, что к крейсеру подошел буксир с курсантами в форме три на борту. Отличие от курсантов было в том, что выпушка на погонах была не белая, как у всех курсантов, а красного цвета, а на ленточках написано «ВМА имени Кирова».

– Это что за звери? – удивился Алексей.

– Это? – переспросил Миша Коростылев.

– Ну да. Эти!

– Это будущие морские врачи! – пояснил всезнающий Саша Борзенков.

– Кирова, вроде как, это в Баку училище? – спросил опять Алексей.

– И эти тоже Кирова называются. Они рядом с Финляндским вокзалом. И называются они не курсантами, а слушателями, так как у них не училище, а академия.

Слушатели кировцы построились на юте. Их строил капитан 1-го ранга с седой бородой и без правой руки. Рукав тужурки был пристегнут к плечу.

– Ничего себе и служит? Наверно, воевал? – предположил Коля Глаголев.

Слушатели были тоже с первого курса и их повели строем куда-то в носовые кубрики через весь корабль.

Когда они проходили мимо курсантов, то Саша Борзенков приветливо поднял руку и кировцы тоже приветствовали стоявших курсантов.

– Вы откуда? – спросил низенький курсант, тащивший на себе большой вещмешок.

– ВВМУРЭ! – ответил Саша Борзенков, – а вы?

– Академия Кирова. Морской факультет! – ответил низенький курсант.

Внезапно Алексей вспомнил его. Он вместе с Колей Глаголевым выступал за сборную училища по спортивной гимнастике, и они были на соревнованиях в ВОКУ тоже имени Кирова. И там выступал этот низенький слушатель по кандидатам в мастера. Все ходили смотреть какие он творил чудеса на кольцах. Азаряновский крест исполнял без всякого труда. «Игорь Мурадов» – вспомнил он.

– Привет, Игорь! – поприветствовал он слушателя.

Игорь вгляделся в лицо Алексея.

– Мы встречались?

– Да! В ВОКУ Кирова на соревнованиях в марте! – выдохнул Алексей.

Теперь и Коля Глаголев узнал Игоря.

– Привет, Игорек! Твой Азаряновский крест запомнился нам! – с улыбкой сказал Николай, – мы с Алехой, – он кивнул на Алексея, – тоже выступали, но не так, как ты, по кандидатам. Ты молодец!

Игорь вышел из строя и пожал руки курсантам.

– Будем вместе на практике, – улыбнулся он, – увидимся!

Его друзья уже уходили, и он приветливо махнул рукой и побежал догонять свой строй.

Питание курсантов происходило на бачках. Впервые на крейсере курсанты столкнулись с системой бачкования. Бак – это стол питания на 8 -10 человек. На каждый день назначались два человека бачковыми. Они отвечали за получение питания, доставку его в кубрик, раскладку и потом за мытье посуды.

Алексея и Колю Глаголева старшина класса Дима Осипов назначили бачковать в первый день. Они получили в продовольственной службе бачки для первого и второго, чайник и на всех курсантов алюминиевые ложки, миски, вилки, тарелки для второго и кружки. Все вымыли, пока другие курсанты знакомились с кораблем. Перед обедом, когда все побежали на малую приборку, Николай и Алексей, взяв бачки и чайник, пошли на камбуз по команде «Бачковым прибыть на камбуз». Там была большая очередь из курсантов, слушателей и матросов. Оказалось, что это целая наука, побыстрее получить пищу, а после приема пищи почище вымыть алюминиевую посуду крутым кипятком из чайника и холодной водой, набранной в умывальнике – без тазика (в одной из мисок). Очередь за питанием из бачковых выстраивалась заранее. Матросы, считавшие себя на корабле хозяевами, старались оттеснить курсантских бачковых и взять пищу без очереди. Курсанты стояли насмерть, не давая матросам получить без очереди. И только присутствие дежурного по низам позволило в первый день избежать драки. Получив первое и второе, в баках – бачках на всех Алексей и Николай принесли в кубрик.

Для себя Алексей подумал: «А как это делать в море, когда качает?»

Первый день бачкования прошел хорошо. Во всяком случае, без проблем.

А на следующий день заступили бачковыми двое других курсантов из их отделения.

После подъема военно-морского флага Алексей и Николай направились к башне главного калибра, куда они были расписаны и чьи книжки боевой номер им были выданы.