Отмеченный. Часть 1

– Лиссебар часто бывает в Эб-Гон?

– Да. Раньше он ходил туда чаще одного раза в неделю, – ответил начальник Службы Форбена, сообразив, что вопрос был адресован не Корнеллу.

– Хорошо. Тогда пусть идет. Где сейчас Лесной?

– После атаки на водителя, Аномалия не сдвинулась с места. Мы почти взяли ее в кольцо. Уйти незамеченной она может только на север.

– Проверяйте, что она всё еще там в два раза чаще. Нет, в три! Мы должны знать, если она вдруг решит вытворить очередной сюрприз.

Окраина Форбена

Я свернул на улицу, выходящую на север к посевному полю, в конце которой жил Гектор. У его соседа с ругой стороны дороги было припарковано несколько автомобилей. Через распахнутые ворота я увидел, что там намечается какое-то действо. Все гости были празднично одеты, несколько из них с деловым видом сновали между машинами и прихожей мистера Вергенса.

Я повернулся к дому Гектора. Он выглядел серым и запустелым. Так описывают здания, в которых по слухам водятся призраки. Хотя, мне наверняка так казалось, потому что я знал, какое горе случилось у друга. Праздник и смерть. Какой контраст всего через дорогу…

– Марк?.. Марк! – окликнул меня сосед, отвлекшись от гостей. Он вышел ко мне на дорогу и поклонился по-динзавийски, – Здравствуй, Марк.

Я ответил на его поклон.

– Хорошая погода для прогулки! А где Гектор? Его машины нет с самого утра.

– Брат Эйвил попал в аварию около Кортеда сегодня ранним утром. Гектор поехал к нему.

– Это тот высокий темноволосый юноша? Кажется, Невин? – мистер Вергенс нахмурился.

– Да.

– И как он?

– Невин умер, – мрачно ответил я, повернувшись в сторону поля.

– Понятно, – сосед на несколько секунд закрыл глаза и продолжил с грустью в голосе, – Кто знал, что может случиться что-то настолько ужасное. Невин был так молод. Что у Бога на уме?.. Я хотел пригласить Вас на свое торжество. Мой сын женится.

– Свадьба, значит, – я слегка улыбнулся, решив опустить участие Аномалии в трагедии друга, – Спасибо за приглашение, но, может быть, позже. Я должен сходить кое-куда.

Гиберт, будто сообразив, что диалог становится не очень удобным для меня, звонко гавкнул и натянул поводок в сторону леса.

– Ничего, – сосед понимающе кивнул, – Тебе будут рады, Марк Лиссебар. Ты ведь еще не присмотрелся?

Да что ж это такое? Неужели при разговоре со мной у людей сразу возникает подобная ассоциация? Что я делаю не так?

– Нет, – честно ответил я и выглянул из-за плеча мистера Вергенса. Этот вопрос не стали бы задавать просто так.

– У моей сестры есть дочь. Я могу Вас познакомить.

– Сколько ей?

– Чуть младше тебя. Девятнадцать. Учится в институте информационных технологий. Так что, может быть, у Вас найдутся общие интересы. Что думаешь? – сосед осторожно улыбнулся.

Я вновь посмотрел в сторону поля, раздумывая над ответом. Пусть без Гектора, поход с Веллой вдвоем сегодня точно невозможен. Поговорить с ней получится только вечером. Хотя, вряд ли этот разговор приблизит меня к желаемому результату. В моем положении избегать полезного знакомства совершенно противопоказано. А если вдруг Велла начнёт сомневаться на счет своего предварительного выбора, то и мне предлагают всего лишь знакомство. Я останусь свободен. На ближайшее время точно.

– Хорошо, – я с благодарностью кивнул, – Тогда постараюсь вернуться из леса поскорее.

– У тебя есть время до вечера. Постарайся не опаздывать. – мистер Вергенс протянул мне руку, и я пожал ее, – Хорошей прогулки.

– Спасибо.

Предчувствуя долгожданную свободу, Гиберт вприпрыжку потянул меня к полю. Как только крайние дома Форбена скрылись за выросшей в человеческий рост пшеницей, я отпустил его. Он тут же умчался на сотню метров вперед, что-то обнюхал и ненадолго скрылся в зарослях. В поведении Гиберта не было ничего необычного – это помогло мне расслабиться.

8:40 окраина Горденского леса у г. Форбен

Перед тем, как войти в лес, я внимательно осмотрелся и прислушался. Ничего, кроме непрекращающегося пения птиц и тихого шелеста колосьев поля позади не было слышно. Либо Служба пока не успела ввести оцепление, либо сотрудники мне встретятся, но уже около Эб-Гон. Странно. Особенно, учитывая их свежий прокол с водителем грузовика.

– Гиберт! Ко мне!

Пес рысцой подбежал ко мне и послушно сел рядом. Я угостил его горсткой корма и почесал за ухом, после чего, скомандовав «рядом», вошел в Горденский лес.

Здесь было еще холоднее, чем в городе, и ночной прикид Дира теперь казался весьма разумным. Если он не упал в грязь где-то посреди Форбена, то, может быть, перед приходом ко мне мальчишка какое-то время блуждал по лесу. По крайней мере, только здесь можно так измазаться грязью, стараясь сильно не пачкаться.

Убедившись, что всё спокойно, я вновь отпустил Гиберта побегать. По пути пес принес мне палку, которая понравилась ему больше всего. После нескольких моих бросков он совсем разгрыз ее и переключился на выслеживание белок. Гиберт всё еще вел себя, как всегда, и чем ближе мы были к Эб-Гон, тем больше меня это начало настораживать. Мое доверие к его совершенным чувствам будто что-то подорвало. Какая-то нелепая паранойя, подкрепленная лишь страхом перед неизвестностью Аномалии и ничем более.

Через несколько минут мы вышли к современному двухэтажному строению, служившим прекрасным ориентиром по пути к заброшенному поселению. Здесь так же не было никого. На всякий случай я решил пристегнуть Гиберта на поводок.

Это здание соорудили для последней масштабной научной экспедиции. Место для него выбрали таким, что удаленность от Эб-Гон позволяла цифровой технике работать без сбоев. За ним начиналась та самая вымощенная камнем дорога, спускавшаяся в низину к Эб-Гон. Она проходила сквозь поселок и углублялась в лес еще на десяток километров, заканчиваясь у других раннесредневековых руин, от которых, правда, практически ничего не осталось.

Я отправил сообщение Гектору и отцу, глубоко вздохнул и уверенно зашагал к цели своего похода.

Если Гиберт сначала был жутко энергичен, так и норовя куда-нибудь потянуть меня, то через пару сотен метров постепенно успокоился. Воздействие Эб-Гон работало так же, как и всегда.

Повсюду сверху пели птицы. По земле как ни в чем не бывало бегали белки, а иногда попадались зайцы. Похоже, что поселок не только успокаивал фауну, но и привлекал мелких ее представителей к себе. Для приходящих сюда впервые такое зрелище выглядело весьма необычно.

Дома Эб-Гон, несмотря на свой внушительный возраст и столь же внушительно-длительное отсутствие жильцов, которые следили бы за их состоянием, очень хорошо сохранились. Казалось, сам лес оберегает это древнее место, укрывая строения от разрушительных факторов в виде осадков и ветра. В некоторых домах пол в комнатах был сухим даже сейчас: в необычный период дождей. Либо их строили богатые гении, обладающим достаточными состоянием и знаниями, чтобы использовать столь долговечные материалы, либо Эб-Гон имеет на одну неразгаданную загадку больше.

Строения внешне очень похожи. Крыша, покрытая черепицей редко встречающегося средневекового образца, по россыпи которой сейчас можно подойти к домам, почти не вступая в грязь. Стены из большого кирпича, местами покрытые вырезанным рельефным орнаментом. Окна с тяжелыми толстыми деревянными ставнями, также покрытые орнаментом, не повторяющимся на разных зданиях. Оставшиеся в живых двери стояли нараспашку и двигались с большим трудом, так и норовя оборвать проржавевшие петли. Основным отличием между домами было разное количество комнат. Не меньше трех и не больше шести.

Как я уже говорил, качество постройки и внешний вид домов ассоциировались с зажиточными хозяевами. В Эб-Гон не было ни одного здания «дешевого образца», что довольно странно для полноценного поселка из средневековья. Селение не может состоять из одних только богатых жильцов. Так что, Эб-Гон, учитывая его расположение в зоне паранормальной активности – это, возможно, исследовательский пункт тех времен. Либо здесь обосновалась группа шарлатанов-колдунов-ясновидцев, которые могли весьма удачно вести свою деятельность, опираясь на загадочную атмосферу местности и низкую осведомленность населения. Думаю, это мнение вполне реалистично. Оно объясняет, зачем нужны столь толстые, прочные ставни и двери. Будучи жуликами, жильцы очень опасались двух вещей: быть раскрытыми и быть обворованными. Со вторым фактором эти добротные жилища должны были бороться прекрасно.

Я остановился посреди поселка и включил катушечный аналоговый диктофон, который модернизировал с помощью отца, еще будучи двенадцатилетним юнцом. Тогда у нас-школьников свободного времени хватало, чтобы ходить сюда пару-тройку раз в неделю. Мы с Гектором, бывало, гуляли здесь до самой ночи, дрессируя Гиберта и собаку друга – Очери, которая умерла пару лет назад. Когда известные нам команды для собак стали заканчиваться, я предложил попробовать изучить Эб-Гон, как это делали ученые, используя приборы, которые помог бы мне собрать отец. Другу эта идея сначала показалась смешной, но затем, когда я принес регистратор электрического поля, он увидел, что прибор вправду что-то показывает и также загорелся интересом. Изучая поселок, мы постепенно выстроили график, когда работает «пластинка», условия ее включения, где и на каком расстоянии слышно это явление. Другие менее важные для нас результаты замеров, будучи в старших классах, я сравнил с результатами исследований научных групп и обрадовался, убедившись, что все они с небольшой погрешностью совпали. Из измерительных приборов, которые были собраны для Эб-Гон, рабочим остался только диктофон, который я периодически обслуживаю до сих пор.

Велла, которую я хотел присмотреть и с которой собирался сходить сегодня в Эб-Гон – моя одноклассница. Больше в ней меня привлекали не ухоженные длинные каштановые волосы, отличная фигура и красивое лицо, а технический склад ума и общие интересы. Мы быстро поладили и могли говорить буквально часы напролёт. Поэтому Гектор не удивился, когда я сказал, что хочу присмотреть именно её. Кстати, назвать звуковое явление Эб-Гон «пластинкой» предложила именно она.

Как сказал по телефону Гектор, «пластинка» – это явление, которое воспроизводит далекие звуки. Она неизвестным образом записывает их с большого расстояния от поселка и проигрывает для людей, находящихся в Эб-Гон. Однако, всегда ли это так – неизвестно, т. к. звуки для игры она выбирает на свое усмотрение, т. е. случайно с точно зрения человеческой логики, и понять, откуда был взят тот или иной звук часто практически невозможно. Для того, чтобы «пластинка» начала играть необходимо соблюдение двух условий: время и тишина. Под тишиной в ее случае считается почти полное отсутствие звуков, издаваемых именно людьми. Она играет несколько раз в месяц с одинаковой периодичностью, которую мы рассчитали с Гектором, примерно с семи утра и до семи вечера. Как-то повлиять на пластинку, кроме как дать ей звучать, или шуметь, чтобы она не играла, не получилось даже у ученых. Записать пластинку можно, но не просто так. Необходимо держать микрофон около головы, т. к. звук воспроизводится около ушей слушателя и не распространяется по воздуху. «Пластинка» играет лично нам и глушит всё, что идет мимо.

Кроме пластинки и успокаивающего действия в Эб-Гон есть еще пару явлений, какие может заметить человек без измерительных приборов. Первое – это инфразвуковые пульсации. Сначала исследователи предположили, что именно эти колебания воздуха заставляют животных вести себя спокойно, но не смогли повторить это воздействие в лабораторных условиях. Исходят эти колебания от земли, но эпицентр неизвестен. Второе – здесь не работает цифровая техника. Она включается, но глючит её так, будто помимо основной программы выполняется «сильнодействующий наркотический алгоритм». Никакая экранировка не спасает от него.

В общем, как я уже говорил: Эб-Гон полон таинственных, а некоторые считают – потусторонних загадок.

Дойдя до последней пары домов, я остановил запись и воспроизвел её, чтобы проверить работу диктофона. Из маленького динамика послышались пение птиц и шелест одежды. Можно приступать. В моих планах было засесть в одном из домов по центру поселка, который мы с Гектором и Веллой использовали с целью прослушать «пластинку» чаще всего, и ждать.

Я развернулся обратно и в этот момент, между последним и предпоследним домами слева, среди кустов, краем глаза заметил что-то странное. То, чего однозначно не было еще вчера. Что-то большое и черное прямо на земле. Гиберт вёл себя спокойно, и я решил медленно повернуться лицом к новообразованию.

– К черту… демонов… – вырвалось у меня от увиденного, по спине пробежал холодок.

Под разросшимися кустами зияло большое идеально круглое отверстие. Земля внутри выглядела слишком черной. Неестественно черной. Часть лужи, образовавшей болото с правой стороны Эб-Гон, (если смотреть со стороны Форбена) тонкими струйками стекала в эту дыру.

– Ты тоже это видишь, Гиберт?

Я подошел ближе, остановившись у бордюра. Отсюда стало ясно, что это не просто яма, а целый тоннель, полого уходящий на северо-восток. Стенки новообразования были очень гладкими и блестели, но не от влаги, а от того, что земля будто покрыта стеклом. Будто она кристаллизовалась. Свод тоннеля, несмотря на размокшую почву и малую толщину у выхода, не обваливался.

Дыра около двух метров в диаметре и всего пару комков земли вокруг. Никаких следов спецтехники. Как она тут появилась? Мне было страшно, потому что я понимал: вырыть нечто подобное в размокшем болоте меньше чем за сутки и не оставить при этом следов – это просто немыслимо.

– Гиберт! – тревожно крикнул я, стараясь своим беспокойством вызвать хотя бы какую-нибудь реакцию у компаньона.

Пес лишь добродушно завилял хвостом. Похоже, он не понял интонации, с какой была сказана его кличка.

Сделав глубокий вдох, я вновь включил диктофон и достал из кармана защитные очки с непрозрачными линзами. Если Аномалия убивает через глаза, то единственный способ спастись – закрыть их насовсем. Так пишут во всех пособиях по выживанию.

Не прошло и минуты ожидания, как «пластинка» заиграла.

Сначала я услышал отдаленную невнятную речь. Впервые за все наши наблюдения «пластинка» воспроизводила чью-то речь. Голос был очень искажен и не верилось, что человек может говорить подобным образом. От этого произношения мне стало по-настоящему страшно.

– Г… Где я?.. Странное… странное очень место…

Речь стала настолько ясной, что, закрыв глаза, можно было представить перед собой то, что говорит. Вдруг голос поменялся. Это был… мой голос.

– Удивительное место… Кто здесь?

Снова искаженный.

– В этом месте… Да, кто-то есть. Он разумный. Это человек!

– Кто здесь?.. Нужно увидеть.

После слова «увидеть» в лесу внезапно стало тише. Всё живое умолкло, остался лишь шум ветра. Меня будто окатило ледяной водой. Трясущимися руками я надел очки и повернулся в сторону Форбена. Гиберт зарычал, прижав уши.

– Человек – смерть? Человек не нужен смерти. Спасайся, человек…

– Вот он!

– ГИБЕРТ! ДОМОЙ, БЕГОМ! – закричал я и побежал в сторону ближайшего выхода из леса.

Гиберт сделал два прыжка, после чего сверху хрустнула ветка. Громко взвизгнув, он отпрыгнул назад, чуть не опрокинув меня. Я попытался потянуть пса, но он будто уперся. Наступившая тишина и неподвижность Гиберта давили на меня так, что я был готов сойти с ума.

– ГИБЕРТ! ДОМОЙ! КАКОГО ХРЕНА ПРОИСХОДИТ?! – мне казалось, что этот дикий от страха вопль уже не принадлежал мне. Это был не я. Я был дома, только вставал с кровати и собирался связаться с Веллой на счет важного разговора. Это всё – жуткий, неадекватный, нереалистичный сон, – Что, Лесной? КОСВЕННОЕ УЧАСТИЕ В МОЕЙ ЖИЗНИ ТЕБЯ НЕ УСТРАИВАЕТ, ВЕРНО?!!

Мою голову пронзила сильнейшая боль. Я чувствовал, что ее источник – точка на черепе, была немного вверху и слева. Именно оттуда донесся тот треск. Кроме боли я ощутил еще кое-что. Моё тело перестало повиноваться, мысли начали путаться всё больше, пока среди них вдруг не зациклилась одна: мне нужно посмотреть. Не просто нужно, я обязан. Если я не посмотрю туда, то умру от болевого шока. Там, слева – то, к чему я стремился. Это моя цель. Цель всей моей жизни.

Сначала это была просто навязчивая мысль, но через несколько секунд, когда боль стала еще сильнее, мысль перешла в неконтролируемое действие. Стиснув зубы до скрежета, я пытался сопротивляться непреодолимому желанию снять очки. Всё мое тело сильно дрожало, голова кружилась и болела так, что мне хотелось быстрее потерять сознание или умереть, лишь бы мучения закончились.

Не знаю, сколько времени продлилось бы мое противодействие, но, как только эпицентр боли немного сместился на моей голове, вызвав тем самым пучок новых незабываемых ужасных ощущений, я сорвался…

Издав боевой клич, я резким судорожным движением скинул очки, словно они были раскалены, и быстро повернулся налево. За первые полсекунды боковым зрением я заметил распростертого в странной позе Гиберта. Он был мертв. Что-то мгновенно убило его. Прямо передо мной стоял дом Эб-Гон. Предпоследний, сбоку от которого под кустом была та дыра. Сперва мне показалось, что кроме убитого питомца не вижу больше ничего необычного. За следующие полсекунды я осознал: над этим домом, почти совершенно сливаясь с листвой дерева, нависло нечто. Что-то огромное и неподвижное, от того кажущееся нереальным. Моя последняя секунда подошла к концу.

Боль стала легче, но желание посмотреть усилилось. Я перевел взгляд на крону дерева над крышей дома. Невыносимо яркий свет затмил всё, что я видел, после чего мгновенно погас, погрузив меня во мрак. Единственное, что осталось – маленькая немерцающая звезда впереди. Боли, как и моего тела больше не существовало.

«Нет!»

– Нет? – спросил я сам у себя, удивившись этой внезапной навязанной извне мысли, —Ах да, Марка Лиссебара больше нет. Кто бы ни сказал это, он, безусловно, прав.

Прощай мир.

Глава 2

Первое, что я ощутил после того, как звезда постепенно погасла – это толчок в грудь. Необычный толчок. Ко мне прижималось что-то холодное и, кажется, металлическое. Удар током и вновь толчок. Мне пытались завести сердце!

Стоп. Если мое сердце не бьется, почему я очнулся и начинаю чувствовать всё, что происходит вокруг? Я попробовал прислушаться к себе. Тишина. Привычной пульсации действительно не было.

В легкие вкачали воздух. Снова разряд.

– Кровь продолжает идти! Регистрирую электрическую активность！

– Что-то поддерживает его давление. Активность есть, но… ненормальная. Пробуем снова. Разряд! – донеслись до меня, будто сквозь пелену, голоса.

Тот, кто говорил вторым, был знаком мне. Кажется, знаком.

Вытерпев последний удар током, я попытался открыть глаза. Яркий свет вызвал такую боль, что о новых попытках посмотреть можно было и не думать.

– Доктор! Гаспинс!

– Что еще?!

– Он пытался открыть глаза!

– Разряд?

– Нет, погоди… Марк?

Я несколько раз моргнул и, приложив огромное усилие, шевельнул каким-то пальцем на какой-то руке.

– Господи… – выговорил кто-то из присутствующих.

Ясность восприятия почти вернулась ко мне. Теперь, судя по ужасному эхо, я понял, что нахожусь в небольшом помещении, размером со среднюю гостиную с абсолютно голыми стенами. Картину дополнил яркий свет и то, что со мной делали. Это операционная. Голос, показавшийся мне знакомым, принадлежал отцу Веллы – хирургу.

– Марк, если слышишь меня, моргни два раза.

Я моргнул, как просил мистер Гаспинс и сжал правую руку в ослабленный кулак, затем шевельнул левой и правой ногами по очереди. Всё было на месте и работало, как надо. Всё, что можно было проверить в данной обстановке…

– Что будем делать? – уточнил тот, кто упомянул Всевышнего. К моей шее коснулся чей-то палец, – Сердце Марка так и стоит.

С меня осторожно сняли кислородную маску.

– Марк?

– Я… слышу.

– Ничего не онемело? В конечностях не покалывает?

– Нет. Всё… кажется, хорошо. Голова будто скоро лопнет от напряжения. Неприятно, но не более того.

Последовала пауза. Похоже, медики обменивались удивленными взглядами, шурша своими одеяниями.

– По всей видимости, у тебя сотрясение, Марк. Когда пробовал открыть глаза, видел что-нибудь?

Я сделал вдох, чтобы ответить и вздрогнул, осознав, что вдохнул лишь для речи, а не потому, что чувствовал нехватку воздуха.

– Свет. Видел яркий свет. Открывать глаза очень больно. Мистер Гаспинс, это же вы?

– Да! Да, Марк. Правильно, – с волнением сказал доктор.

– Что со мной происходит?! Я жив?.. Жив!

– Вряд ли кто-нибудь ответит на твой вопрос.

– Надеюсь, это надолго.

Тот, кто бил током, и верующий усмехнулись

– Мы можем еще раз попробовать завести твое сердце. Правда, всё что мы пробовали – бесполезно.

– Не надо. Мне больно.

– Кубический корень из двадцати семи, Марк, – спросил незнакомец.

– Хм… Конечно же, три.

На этот раз облегченно рассмеялись все присутствующие.

9:30 (спустя 24 часа после контакта) палата №2 отделения «Особой терапии»

Больницы г. Форбен

Дверь в палату тихо открылась. Вошедший, судя по звуку, был в туфлях. Аккуратно закрыв дверь, он прошел к стулу рядом с моей постелью, что-то положил на него и спросил шепотом у дежурившего в помещении медика:

– Марк не спит? Как он?

– Безнадежно мертв, но живее, чем от меня ожидается, – ответил я вместо дежурного, – Вы из Службы? Здравствуйте.

– Доброе… – гость опустился на стул, – утро. Да. Я уполномочен расследовать этот случай контакта. Меня зовут Клорриан Биэль.

– Марк Лиссебар, очень приятно.

Я неуклюже отвесил поклон в сторону гостя.

– Взаимно. Судя по хорошему настроению, беспокоиться о Вашем состоянии на данный момент излишне, – поддержал мой настрой сотрудник, – Говорят, юмор – признак здравого ума. Это очень хорошо. У меня к Вам несколько вопросов. Постарайтесь ответить на них как можно исчерпывающе. Если можете.

– Хорошо. Постараюсь, насколько мне позволит сотрясение мозга, мистер Биэль, – я печально улыбнулся и повернулся к медику, который всего несколько минут назад пытался поинтересоваться тем, что мне удалось увидеть, и о чем мне предстояло рассказать теперь.

– Гектор Берниссон – Ваш друг?

Мое веселое настроение было уничтожено без следа. Зачем они приплели сюда Гектора?

– Да. Гектор – мой лучший друг.

– Он предлагал Вам идти в Эб-Гон?

Я напрягся еще больше. Казалось, от моего ответа зависит его будущее.

– Я сам принял такое решение. Гектор лишь сказал то, о чем я думал.

– Хотите сказать, если бы у Вашего друга не случилось беды, связанной с Аномалией, вы бы всё равно отправились туда?

– Я же сказал: Гектор Берниссон здесь ни при чем. Дело в малом расстоянии от Эб-Гон до места, где произошла трагедия.

– Ясно, – бесстрастно сказал Клорр и сделал запись, – Мы не собираемся привлекать Вашего друга к ответственности за подстрекательство. Можете не беспокоиться на этот счет.

– Хорошо, – я облегченно вздохнул.

– Ночью, перед Вашим походом, к Вам заходил странно одетый мальчик, путающий буквы в соседних словах?

– Да. Но он не заходил. Я вышел во двор посмотреть, что привлекло внимание моей собаки и встретил этого мальчика.

– Он что-то говорил Вам?

– Сказал, что его зовут Дир… кажется, Корнелл.

– Верно, это он. Что-то еще?

Я повернулся к сотруднику и приподнял руку, сделав вид, что пытаюсь вспомнить. Дир просил не рассказывать о том, что он скажет мне. Хотя, какая, к черту демонов, разница теперь? Я не хочу лгать. Мне достаточно сервисного центра.

– Он сказал, что мне нечего бояться. Сказал – всё будет хорошо.

– И… больше ничего?

– Хм… Попросил не говорить об этом.

Клорриан усмехнулся.

– Понятно. Дир очень смелый и честный малый. То же самое он сказал на допросе и нам… Скажите, Марк, связываете ли Вы произошедшее с тем, что услышали от Корнелла? – если до этого сотрудник говорил деловым тоном, то сейчас в его голосе звучало дружелюбное любопытство. Кажется, будто он хотел выяснить это не из долга, а для себя.

– Не совсем. Я бы не сказал, что мне было страшно, чтобы взять в качестве наставления его слова… Я больше боялся, что меня могут задержать сотрудники Службы. А он вряд ли имел в виду СБ.

– Боялся Службу, ясно. Значит, как и все, вы не представляли, что можете столкнуться… с тем, что встретили в лесу, – закончил Клорр, понизив интонацию.

– Нет, – я покачал головой, – Больше тридцати километров за пару часов, а не суток. Это просто бред. Невиданная для Аномалии скорость. Это значит, что теперь никто не может быть в безопасности… Кто-нибудь пострадал, кроме меня, мистер Биэль? Патрули перед Эб-Гон спаслись?