Пауза

Некоторое время я бездумно смотрела в высветленный временем деревянный потолок, пока все усиливающееся ощущение тревоги не начало отдаваться острой болью в виске. Кровать, кстати, была так себе: узкая, жесткая, с подушкой, набитой соломой. Даже на такой можно устроиться с уютом, если сдвинуть две рядом и устроиться головой на плече у кого-то из друзей. Просто выспаться, безо всяких. Но, увы. А неприятное тянущее ощущение все не унималось.

Я откинула грубое шерстяное одеяло, тихо встала и выглянула в приоткрытое окно: там в предрассветной мгле беззвучно спешивались какие-то люди, одетые в темную одинаковую форму. Ага, похоже, снова эмпатия. «Обнаружение врагов», что-то вроде того. Хорошая штука, полезная. Интересно, что еще из ее разновидностей впихнул в мою голову дроу? Мысль, что непонятная толпа под окном явилась по чью-то еще душу, даже не пришла в голову. Не тот случай, чтобы проявлять беспечность.

Итак, вариант первый – тут у нас появился отличный повод тихонько выскользнуть за дверь и уходить огородами, как я почти уже решила после вчерашнего разговора с Лео. Вариант второй – разбудить господ гвардейцев и выкручиваться всем вместе.

Дел-то – подойти к двери, потянуть за ручку, и выйти, пока не поздно. А потом крыша и телепорт. А они сами разберутся, не маленькие. Решили же уже! Ну!..

«Не маленькие, – хмуро согласился Лусус, пока я натягивала сапоги, цепляла кобуру с револьвером и перекидывала через плечо ремень сумки, – а вот вахту на ночь не оставили. Трактир, не трактир, а когда рядом уже и демоны бродят преспокойно, позаботиться стоило бы».

«А с чего бы им это, собственно, знать? – хмыкнул Шепот, они любят поспорить. – Их учили фехтовать, стрелять, рисовать и читать карты, и передвигать по ним фигурки, изображающие подразделения».

«Тогда что они вообще тут делают?»

А потом опять пришло ощущение сдавливающей шеи удавки – не сильно, так, будто кто-то только обозначил прикосновение шнурка к коже. Я стояла на пороге, держась за дверную ручку, совершенно не в силах открыть дверь. Там, за порогом был телепорт, безопасность, возможность попросить помощи у друзей, вот только что-то не давало мне этот порог переступить. Хреново. Больше всего это было похоже на какие-то чары, вот только в их природе разобраться я не могла.

Ладно, я подумаю об этом позже в более спокойной обстановке.

А время шло, и ребята на улице, в отличие от меня, явно не стояли соляными столбами.

Вдох, выдох, еще одна попытка выйти…

Проклятье! Я отпустила дверную ручку и бросилась к виконту, принявшись тормошить его за плечо.

– Ау! – прошипела я ему на ухо. – Подъем! У нас проблемы!

Взлохмаченный и нахмуренный спросонок Леонард мгновенно открыл глаза, наверное, любопытство на счет проблем у людей неистребимо.

– Что? – спросонок он первым делом схватился за револьвер, спрятанный на ночь под подушку.

Я на это только головой покачала. Надеюсь, он хотя бы не думает, что я могу попробовать придушить его во сне?

– Снаружи какие-то люди. Похоже, пришли за нами.

– Почему за нами? С чего ты взяла? – он потер лицо, скинул ноги с кровати и аккуратно выглянул в окно. – Может, они тут просто проездом?

– Это военные или стража. Черный с зеленью. Цвета Аргенси.

– И что?

– Что – что? Их там – толпа. Какого мертвяка им на рассвете окружать выход из замызганного придорожного трактира? Думаешь, тут есть кто-то кроме нас, кто может вызвать такой интерес у герцога?

Лео кинул короткий взгляд в сторону сложенных в углу седельных сумок с нашим грузом.

– Ладно, в нашем случае бдительность не помешает. Хотя мне кажется, ты изрядно перебарщиваешь…

– А давай, если я ошиблась, лучше потом ты будешь считать меня параноиком, а?

Он только плечами пожал, да машинально попытался ладонью пригладить волосы. Надо отдать должное: мужчины пришли во вполне боеготовое состояние за пару минут. Кстати, револьверы действительно оказались у всех.

– Во дворе сейчас человек двадцать, – тихо проговорил Георг, аккуратно выглянув из-за ставни в окно, – или сейчас кто-то пойдет через дверь, или ждут, пока мы сами выйдем. При условии, конечно, что графиня права. Что будем делать, капитан?

Официальное обращение? Подчеркивает, что помнит о субординации в сложной ситуации? Ждет прямого приказа? Хотя даже эмпатии не нужно, чтобы ощутит его азарт, вон как глаза заблестели, будто угли. Молодые парни из столицы. Жадные еще до приключений и романтики. Непобитые.

– Подождем, – негромко проговорил Лео, – пока что они ничего не предприняли, так что не факт, что это вообще имеет к нам отношение.

– А если имеет? Упустим инициативу, – поцокал языком темноглазый приятель виконта, продолжая рассматривать сцену перед трактиром сквозь щель между деревянными ставнями.

Вот нравился он мне, чисто по человечески – нравился.

Остальные молча ждали распоряжений своего капитана.

– У тебя есть какие-нибудь еще фокусы в запасе? – поинтересовался у меня Леонард, проверяя патроны в револьвере, который я наконец-то смогла толком рассмотреть. Очень тяжелый, с перламутровой инкрустацией, только для мужской руки и пули – явно гномской работы. Достаточно дорогие игрушки у них. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но основных знаний нахвататься успела.

Надо же, поглядывает искоса и улыбается криво. Пф-ф! Фокусы ему. Все-то тебе покажи.

– На самый крайний случай только, – покачала я головой, мучительно пытаясь придумать выход, и ни секунды не сомневаясь, что господа во дворе – именно наша головная боль.

Ну, или станут таковой в ближайшей перспективе.

– Конкретнее! – в голосе Леонарда зазвучали металлические властные нотки.

Еще чего не хватало, я не в твоем отряде, парень, хоть и кутаюсь в плащ твоих гвардейцев. Использовать вуаль после восхода солнца на открытом пространстве – верх идиотизма, спадет, остается только эмпатия и гламоур. Прямо скажем, не слишком боевые умения. Дроу, конечно, заставил меня пару раз и их использовать, практически, как оружие, но получится ли сейчас?..

– Могу попробовать внушить какое-то чувство или эмоцию, – не слишком уверенно поделилась я, пожимая плечами, – возможно, даже нескольким людям, или услышать, что чувствуют они.

– Даже на расстоянии?

– На таком – да. Если они без специальных амулетов и среди них нет магов.

– Хо-ро-шо, – раздельно проговорил виконт, тоже, вероятно, судорожно размышляя, как найти выход, – если нам придется прорываться, сможешь отвлечь нескольких.

– Знать бы еще, чего ждать… – протянул Георг себе под нос, проверяя, легко ли выходит шпага из ножен. – Вряд ли они будут там просто стоять до полудня. Никто не заметил, не было внизу какого-нибудь черного хода?

Впрочем, узнали это мы очень скоро. В дверь негромко постучали, и раздался прямо-таки истекающий медом голос хозяина таверны.

– Господа! Я прошу прощения, господа. Кое-что случилось, серьезное, вы бы не могли открыть дверь?

Русоволосый сероглазый гвардеец по имени Клод, самый молодой и симпатичный в отряде, остановившись у двери, вопросительно посмотрел на своего капитана. Так, закрываем глаза и дышим медленно, а заодно слушаем, что там за дверью. На сей раз отклик пришел почти мгновенно: четверо, один нервничает, еще трое переливаются гаммой ощущений, от легкой нервозности до предвкушения. Контакт наладился легко, и, вероятно, внушить им что-то будет не намного сложнее. Стоп, а почему их так мало-то?

«Они думают, что все еще спят, – предположил Лусус, – хозяин выманит одного, и у них будет заложник. А четверо… Так на площадке в коридоре больше народу и не поместится: только мешать друг другу будут».

Логично. А что если развернуть ситуацию? Оглушить их каким-нибудь ощущением, да втащить внутрь? Сначала схватить открывшего дверь, использовать, как заложника и живой щит, чтобы остальные не напали сразу. Не идеальный план, да только времени на раздумье не оставалось. Я двинулась к Клоду, но Лео схватил меня за руку.

– Ты что надумала? – поинтересовался он полушепотом, сверкая глазами из-под нахмуренных бровей.

– Есть идея, – зашипела я в ответ, не пытаясь выдернуть ладонь, – за дверью четверо, я сейчас попробую их слегка дезориентировать, они замешкаются, хватаете и затаскиваете внутрь. А потом запираем дверь и баррикадируемся мебелью. Узнаем, кто такие, и что им нужно – придумаем, что делать.

– Уверена, что справишься? – только и уточнил он.

– Господа? – продолжала вопрошать тем временем запертая дверь.

– Да долго объяснять! Соглашайся! Нам нужно выяснить, кто это, прежде чем что-то предпринимать. Или у тебя есть план получше? – я машинально ткнула его кулаком в грудь, и виконт внезапно вздрогнул.

Пару секунд мы буравили друг друга взглядами, и я бы дорого дала за то, чтоб узнать, о чем он в тот момент думал. Наконец, виконт сдался, кивнул и только руками развел, отступив на шаг, а Георг и Клод замерли сбоку от двери.

Георг напоминал мне чем-то пантеру. Гибкий и стройный, не лишенный врожденной грации. Голубой плащ ему не шел. Смуглый и черноволосый, явно, предки из южного Ронда. Он бы куда органичнее смотрелся в черном или темно-красном.

«Алё, болезная! – взвыл Лусус. – Вот вообще не лучший момент, отвлекаться на мужиков!»

Дверь отворилась и за ней в тускло освещенном коридоре ожидаемо обнаружился хозяин и еще три мрачные личности в форменных плащах, также вооруженные револьверами. О как. Это уже – совсем серьезно. Повторюсь, огнестрельное оружие – дорогие игрушки в Ойкумене, кого попало ими не вооружают. Вид незваных визитеров окончательно убедил и меня, и моих спутников, что паранойей я все-таки не страдаю. Три черных дула смотрели мне в лицо, вызывая желание отшатнуться вбок, спрятаться за стеной и двумя стоящими возле нее моими охранниками, а по венам застучал, разгоняя кровь, адреналин.

Спокойно. Просто повторяем то, чему нас учил долбаный дроу. Как на уроке в Академии.

Страх! Тот, какой я испытала, когда впервые увидела Абао. Так что отнимается голос, ноги становятся отвратительно ватными, и приходится приложить усилия, чтоб не обмочиться. Вот вам, господа, забирайте! Жрите полной ложкой! Бледные полупрозрачные щупальца, голод, маленький рот, полный игольчатых клыков – каждая деталь вызывало новую волну воспоминаний о пережитом ужасе.

Канал налаживался легко, так что вооруженные личности напрочь позабыли, зачем вообще они сюда явились. О как. Нужно будет потратить время и узнать-таки, где сейчас мой предел. А визитеры стояли и смотрели на меня во все глаза, будто потеряв связь с реальностью, только оружие в судорожно сжатых пальцах заходило ходуном. Твою ж мать! Только б палить не начали! Хозяин трактира, белый, как полотно, и обливающийся потом, охнул и схватился за косяк, будто у него подкашивались ноги.

– На пол! – рявкнул Леонард за миг до того, как у стоящего чуть впереди не выдержали нервы, и он принялся беспорядочно палить в противоположную стену, сопровождая грохот выстрелов бессвязными воплями.

Его двое приятелей не отставали от него, и только толстый трактирщик вжимался в косяк и трясся, как кусок студня, потеряв, казалось остаток разума.

Нужно было уходить с траектории, пока не раздались выстрелы, но я так и торчала посреди комнаты, как пугало на огороде, наслаждаясь внезапным осознанием силы. Я испорченная. Мне демонски не хватало этого ощущения власти, и теперь желание потянуть это подольше едва не стоило мне жизни.

А еще было один момент слабости. Такой, когда хочется только улыбнуться пошире и, не двигаясь с места, ждать горячего укуса разогнанной взорвавшимся порохом пули. Так чтоб больно стало в последний раз. Вам никогда не хотелось, стоя на краю обрыва, спрыгнуть? До того, чтоб засосало подложечкой? Такое безумное желание, непонятно откуда взявшееся, пугающее и притягивающее одновременно. Многие отшатываются от края, не потому что боятся упасть, а потому что боятся спрыгнуть.

Екнуло сердце сладко и жутко, время замедлилось…

А потом я вспомнила про Хэль, и весь этот идиотизм мгновенно выветрился из головы, как пузырьки шампанского на свежем воздухе.

И да, мне повезло: Клод успел дернуть меня за руку к себе, вытащив с траектории полета пуль, пока я дожимала наших гостей. И только когда вместо выстрелов раздались сухие щелчки, те почти без сопротивления позволили гвардейцам скрутить себе руки за спиной, отобрать оружие, и приходить в себя начали только привязанными попарно к деревянным спинкам двух узких неудобных кроватей. Увы, стульев в комнате не оказалось. И кстати, веревки были тоже моими, припасенными как раз на такой случай в дорожной сумке. Вот обо всем надо самой думать!

Еще три кровати придвинули вплотную к двери, подперев ее. Надо сказать, гвардейцев тоже слегка задело, так что они старались больше вообще не смотреть на меня.

Я тем временем обшаривала вещи нашей добычи, отчасти потому что больше никому это не пришло в голову, отчасти, чтобы самой успокоиться. Внушать что-то очень сильное сразу четверым, да еще и без предварительного налаживания нормального контакта – тяжко. Вместо того, чтоб аккуратно открыть дверку в чужой разум, приходится врезаться в него с размаху собственным и пытаться проломить стену. Так что стучащее барабаном сердце, трясущиеся руки и струйка холодного пота между лопаток – это, считаем, мы дешево отделались. Обыск – как и любое методичное занятие, требующее концентрации, неплохо успокаивает. И что же мы имеем? Револьверы, кожаные мешочки с боеприпасами, амулеты, кошельки, все хоть немного напоминающее талисманы, кинжалы. Выглядели гости, кстати, вполне прилично: одинаковая черно-зеленая форма, перегаром не пахнут, да и золотишко имеется. Никто из спутников ко мне так и не присоединился: похоже, рыться в чужих карманах и вправду было ниже их достоинства, ну да боги с ними.

Я вспомнила, как впервые обыскивала троих усыпленных наемников посреди дороги у Дай-Пивка. Кажется, с тех пор прошла вечность.

– Кто вы такие? – холодно процедил Леонард, обращаясь к одному из пленников.

Мужик лет тридцати пяти с серыми глазами и черной трехдневной щетиной молча отвернулся в сторону, полностью игнорируя навязанного ему собеседника.

– Вы не выйдете отсюда живыми, если не объяснитесь, – продолжил виконт, чуть повысив голос.

Ноль реакции.

Вот в чем беда гвардейцев в подобной ситуации: королевская военная академия, балы, долг, честь и благородство. А еще молодость и всякие романтические пьесы про героев. Отсюда пока что очень-очень много «не подобает». Нет, Лео-то стал сейчас куда циничнее, чем даже еще год назад, но как отнесутся его подчиненные, если он деловито начнет резать пленников на лоскуты в поисках информации? Он же создает себе ореол героя. То есть мы зашли в логический тупик: схватить – схватили, а вот что делать дальше? А время-то идет. Я знала, как бы поступили мои друзья в таком случае. Тот же Эрик, например, вышиб бы мозги первому попавшемуся, и предложил остальным выбрать, кто будет говорить, чтобы остаться в живых. Я же все-таки отношусь к человеческой жизни куда трепетнее. А вчера? Вчера было другое дело, люди, скармливающие за мелкие подачки низшему демону своих соотечественников, вообще людьми для меня не являлись.

Но не обязательно убивать или калечить противника для его деморализации, достаточно иногда просто сделать такой вид. Попробуем-ка изобразить какой-нибудь номер из репертуара господина Бреннона… И еще эмпатия. Вспомним что пострашнее из того, что с нами случалось. Чтоб не до потери разума, а для сговорчивости. Заодно и попрактикуемся, нужно же нащупать пределы того, что я умею?

Знаете, что такое «предел»? Это граница, которую можно пересечь. И именно этим в последнее время и приходиться заниматься. Попробуйте сами, вам тоже наверняка понравится.

А спектакль, между тем, перешел к уже совершенно нетеатральной паузе: визитеры лежали распластанные, как дохлые вороны, гвардейцы стояли вокруг, Лео молча соображал, что делать. Что ж, пугать, так пугать.

– Ну, прекрасно, – фыркнула я, раз уж мой бывший любовник понятия не имел, как лучше поступить, – господа, тащите сюда бочку с водой для умывания и полотенце. А то так до обеда провозимся.

Палитра взглядов, которые кидали на меня присутствующие, была богата и разнообразна: от непонимания, до отвращения.

– Начнем с тебя, – предложила я хозяину трактира, нагибаясь к самому его лицу и рассматривая чернильные пятна расширенных зрачков: в них плескался страх, – и поступим мы вот как: я положу тебе полотенце на лицо и начну лить на него воду. Ткань плотная и вода по ней будет стекать тебе в нос и в горло, пока ты не начнешь захлебываться. А если и это не подействует, в качестве десерта, сломаю тебе пальцы. И заметь, пока что я еще не хочу тебя убивать. Давай не будем менять эту ситуацию?

Глаза немолодого уже мужчины забегали по сторонам. Он весь взмок, а по виску прокатилась капелька липкого холодного пота. Я взяла его за подбородок, вновь заставляя смотреть на меня. Страх. Чужой страх ощущается по-разному. От тяжелой давящей волны, до панических вспышек. Основное отличие эмпатии от классических заклинаний, позволяющих узнать, что ощущает человек, это то, что организм эмпата в прямом смысле слова испытывает те же чувства или эмоции. Поэтому из-за трактирщика у меня заколотилось бешено сердце, а в кровь выплеснулась очередная доза адреналин. Главная штука в том, чтобы уметь отделять свое от чужого, а это у меня пока выходило из рук вон плохо.

– А мы имеем право так поступать? – тихо полюбопытствовал Клод, наклонившись к моему уху. – Мы не на территории Дайса, а это – мирный горожанин из дружественного полиса.

Детский сад! Да что ж такое-то?

– А с чего ты взял, что мирный? По мне, так разбойник. Явился с вооруженными дружками, пока мы спим. Стрелять в дворян принялись. Сговор на лицо, а это, друг мой, виселица. Так ведь? – дружелюбно улыбнулась я серевшему на глазах трактирщику.

Тем временем, виконт дал знак, и двое гвардейцев все-таки притащили воду. Я демонстративно намочила полотенце, прижала его к лицу жертвы и потребовала ковшик.

– Это стража, люди герцога! – чуть приглушенно заверещал мужчина, извиваясь под моими ладонями. – Они сказали, что вы – бандиты! Ограбили отряд королевской гвардии Дайсара и переоделись в их форму! У них и ордер был! И перстень его высочества!

Я усмехнулась, наглухо закрываясь от чужих ощущений. Леонард скрестил руки на груди и безучастно смотрел на происходящее. Изо всех присутствующих толику любопытства проявлял только все тот же Георг, остальные выглядели мрачными и напряженными. Все, вне зависимости от цвета носимого плаща.

– Знала ведь, – обратилась я к виконту, не в силах скрыть некоторую досаду, – знала, что он не захочет платить. Как в воду глядела. А что? Отряд стражи – прекрасный способ сэкономить. Слушайте сюда, гении хреновы. Мы везем не само лекарство. Мы везем ингредиенты для него. В ваш город, в котором, кстати, эпидемия! Кроме меня никто не в курсе, как их смешивать. Понимаете?

Или не понимали, или просто были неразговорчивыми от природы. Бараны упертые! Я сдула челку со лба, кинув один взгляд в окно: там над верхушками деревьев медленно разливалось золото зари. А коллеги наших пленников наверняка теряли терпение.

– Вот ты меня понимаешь? – поинтересовалась я лично у трактирщика, снимая с его физиономии полотенце.

– Д-да… Простите, мэтресса! Это чудовищная ошибка!

– Ты сейчас выйдешь и объяснишь этот простой факт тем, кто ждет внизу, четко и ясно, – переход на вкрадчивый тон тоже хорошо срабатывает, – мы тут – вполне официально, и не хотим проблем. А вот устроить таковые в ответ на… неправильные действия вполне можем.

– Да, мэтресса…

– Передашь, что мы согласны поговорить с главным, пусть поднимается сюда, а если боится, что ж… окна для короткой беседы тоже вполне хватит. А чтобы ты не сказал о нас лишнего, вроде численности, вооружения и прочих деталей, вот…

Я достала кинжал Да Ки Нэ и нацарапала на его груди в вырезе рубахи абсолютно бессмысленный, но жутко выглядящий символ, похожий на кособокую букву «Ф». Впрочем, требовалось еще некоторое пояснение для убедительности.

– Это символ духа болезни,– выдала я спонтанную бредовуху, – захочешь излишне пооткровенничать с ребятами снаружи, через три дня получишь себе некрочуму.

– По… По…

Второй мужик, привязанный к той же кровати, сделал попытку незаметно отползти от меня подальше. Мой вариант: не нужно быть чудовищем, чтобы вызывать страх и отвращение, достаточно просто им выглядеть. Изобразить кровожадную мегеру я могу с полпинка, а вот действительно пытать или убить безоружного, извините, нет. Этот момент в прошлом году мы уже выяснили. Плохо только, что мои сопровождающие так легко уступили инициативу. С другой стороны, почетный караул ну никак не предназначен для таких вылазок. А Лео…

«А он не хочет портить свою репутацию некрасивыми действиями перед своими аристократичными дружками, – усмехнулся Шепот, – и любезно уступил тебе право побыть монстром в этом спектакле».

«Заодно потом, если ваш конфликт выльется в… более активную фазу, никто из этих парней даже не усомнится, на чью сторону встать, – поддакнул Лусус, – разумно. Так стоило поступить тебе».

А-а-а… Поздно переигрывать.

– Ну? – рявкнула я на своих сопровождающих, чтобы не выходить из образа. – Отпустите этого.

Клод без слов разрезал веревки, остальные отодвинули кровати от двери и выпустили белого, как полотно мужчину наружу.

– По… – шевелил он губами, глядя на меня уже с порога глазами-плошками и пытаясь машинально растереть запястья.

– Что?

– По-ща-ди-и-ите…

– Не скажешь лишнего – ничего с тобой не будет. Иди уже!

Дверь и вновь прислоненная к ней мебель скрыли от нас трактирщика. Судя по шаркающим шагам, он таки поплелся вниз.

– Они не будут договариваться, – заметил Лео, – ты сглупила.

– Сама знаю, что не будут,– возникло внезапное и совершенно неуместное желание погрызть ноготь, от чего маменька отучила меня еще лет в восемь.

– Тогда в чем смысл?

– Пока они выслушают, пока попробуют детали узнать, потянем время.

– Ну-ну…

Пренебречь, вальсируем. Я обернулась, улыбаясь во все свои двадцать восемь зубов, и с хрустом размяла пальцы.

– Ну-с, господа! Побеседуем. Кто вы такие? Что дальше по дороге? Численность, количество отрядов, вооружение, местоположение других засад, конкретный приказ, который вы получили?

Тринадцать пар глаз не сводили с меня немигающих взглядов. Ладно. Импровизируем дальше. Спасибо тебе, рыжий авантюрист, за наглядные примеры. Вот уж не знала, что пригодится.

– Знаете почему «три» – оптимальное количество пленников? – спросила я дружелюбно у щетинистого мужика, ставшего единственным обладателем кровати после ухода его соседа-трактирщика. – Ну? Неужели никто не знает? Откуда вы только взялись такие… Эх… ладно, делюсь жизненным опытом. На первом показываешь наглядно, что собираешься сделать. Можно, конечно, убить, но я предпочитаю что-нибудь поинтереснее. Например, лишить какой-нибудь важной части тела, причем так, чтоб никакие целители потом не смогли помочь. А мы все помним, – я принялась расхаживать перед аудиторией, наставительно подняв вверх указательный палец, – что я – маг. А значит, знаю, как, это сделать. Это – сразу прояснит ставки.

Слегка передернуло почти всех.

– После этого, – продолжила я все в той же манере, – остальным двум предлагаешь вариант: один из вас говорит, со вторым я проделаю то же самое. Понимаете… это вносит некий соревновательный момент в ситуацию. Вы никогда не можете быть уверены, что у вашего… хм-м… коллеги не сдадут нервы, и он не согласится сотрудничать. Это, знаете ли, подстегивает.

Лица гвардейцев излучали отвращение и брезгливость. Не перестараться бы, а то свои же потом и придушат втихаря. Под впечатлением-то.

– Главное, – вещала я, будто с кафедры в лекционной аудитории, судорожно соображая, что делать дальше, когда банальное запугивание не сработает, – правильно выбрать первую жертву. Тонкий психологический момент, знаете ли! Но есть еще кое-что, о чем обычно все забывают. В итоге я все равно узнаю все, что мне нужно, и получится, что кто-то из вас погибнет, а кто-то будет покалечен – и все совершенно напрасно. Потому что сейчас этого всего еще можно избежать, понимаете? Но секунды, пока все еще хорошо истекают, прямо сейчас. Каждая следующая четверть часа будет приносить не только боль, но и необратимые повреждения, господа. И все это – совершенно напрасно. Тик-так. Тик-так…

Я набрала в грудь побольше воздуха для следующей тирады, поэтому сказанное шепотом кем-то слово «чудовище» прозвучало очень отчетливо.

– Вот, например, ты, – улыбнулась я худощавому, жилистому человеку со шрамом во всю щеку, все еще делящему кровать с коллегой, – у тебя есть семья? Судя по тому, как расширились зрачки – да, есть. Так какого же хрена ты подвергаешь их опасности, не позволяя привести в Аргентерию лекарство? Хочешь посмотреть, какие зомби из них получатся? Ты видел зомби, приятель? А упырей? А я видела. И поверь мне, зрелище – отвратное. Самое мерзкое – запах. Если разнести такому башку из револьвера, – я прижала указательный палец к его виску, – тухлятиной несет на пару километров вокруг. А уж если это замкнутое помещение… Хочешь увидеть своих – такими, а?