Ретроспектива

В руках Теодор держал верёвку.

– Встань прямо.

Мира послушалась. Он повесил верёвку на её шею. Сделал несколько узлов под ключицами, между грудями, на уровне пупка, пропустил верёвку между ног… Мира была уже знакома с этим связыванием – карада. Последними Теодор связал руки за спиной. Взяв Миру под локоть, он повёл её к кушетке.

– Садись. Ко мне спиной.

Мира повиновалась.

– Двигайся к краю. Вот так. А теперь ляг грудью и прогнись. Таз подними как можно выше.

В том, что юбку следует задрать, Мира не сомневалась. Её лицо вспыхнуло ещё сильнее. Замешательство. Стыд. И лёгкое головокружение от вызова, заставившее всё внутри забурлить. Уткнувшись лицом в поверхность кушетки, она опёрлась на колени и приподняла бёдра. Движения выходили немного неловкими – исключительно из-за связанных за спиной рук.

– Выше бёдра.

Она догадывалась, что от неё хотят. Трудностью было подчиниться полностью. Заставить своё тело отдаться чужой власти, выставить себя на обозрение. Человек за её спиной – фактически незнакомец. Даже не перед всеми бойфрендами Мира стояла так и уж точно никому не давала себя пристально изучать.

– Ноги шире.

Юбку подняли ей на спину. Мира была уверена, вся, абсолютно вся кровь прилила к её лицу. Еле слышный вздох позади заставил её напрячься.

– У меня есть распорка, которой я могу зафиксировать тебя, как захочу. Ты в любом случае выполнишь, что велено. Итак. Сама сделаешь это или тебя простимулировать?

Пытаясь унять терзающую её горячку, Мира выставила таз почти до предела.

– Не так. Обопрись на плечи, а колени подожми. Так у тебя получится поднять бёдра выше.

Может, ты мне покажешь? Как в прошлый раз руками вылепишь из меня то, что нужно. Мира хотела, чтобы Теодор дотронулся до неё. Хоть как-нибудь. Сначала это желание показалось абсурдным. Но лучше пусть он участвует в процессе, даже если его прикосновения окончательно сведут с ума. По крайней мере они направляли и дарили уверенность.

Наконец, Теодор был удовлетворён. Отойдя назад, он явно оценил зрелище перед ним. Сейчас промежность Миры прикрывала лишь тонкая верёвка.

– Это отныне твоя позиция. В ней ты особенно прекрасна, потому что уязвима и открыта. Когда я скажу тебе встать в свою позу, принимай именно её. Запомнила?

– Да.

Судя по шороху движения, он сел. Или опёрся на стену. Мира пыталась совладать с дыханием. Несчастные лёгкие горели от рывками поступающего и выталкиваемого воздуха. Всё, что ниже пояса Мира не чувствовала. Это как представлять, что какая-то часть тела тебе не принадлежит.

Пока Миру бросало от впечатления к впечатлению, она спрашивала себя: неужели человек за её спиной ничего не испытывает в этот момент? Миру интересовало даже не его возможное удовольствие от власти. Как мужчину его разве не должна возбуждать картина перед ним? Мысль, что в качестве сексуального объекта Мира неинтересна ему, казалась неприятной. Но даже будь она не в его вкусе, а всё, чем они занимаются – исключительно договорённость за деньги, сплошные границы и стоп-барьеры, неужели его инстинктам всё равно? Перед ним обнажённое тело, сейчас представляющее из себя просто дырку напоказ. И у него нигде ничего не шевельнётся? Может, он импотент? Это всё объяснило бы. Всё. Мира прикусила губу. О чём она вообще думает! Почему её интересует, что происходит у него в штанах, пока она сама светит своей промежностью.

– Тяжело держаться без задействованных рук. Минуту стой, двадцать секунд отдыхай. Полагайся на свои внутренние часы. Но будь точной. Я проверю.

Она перевела дыхание, начав сбивчиво считать про себя. Через минуту, как ей казалось, села бёдрами на свои стопы.

– Рано. Ещё раз.

Мира поднялась на колени снова. И опустилась через шестьдесят секунд.

– Опять мимо.

Сжав веки, Мира вновь отсчитывала. Пятьдесят девять… шестьдесят.

– Ты опоздала, – резюмировал Теодор, едва она взяла заслуженную передышку. – Не устала, видимо, можешь продержаться и дольше. Полторы минуты стоишь. Пятнадцать отдыхаешь.

Дьявол! Мира ощутила между ног знакомую влажную неуютность. Она знать не хотела, как выглядит сейчас, с любой стороны: какую картину из себя представляет сзади, и какое выражение приобрело её лицо.

– Рано, – заявил Теодор, когда Мира вновь опустила бёдра на кушетку. – Ты считать не умеешь?

Он встал к ней почти вплотную. Мира испытала двоякую потребность: чтобы Теодор не трогал ничего, иначе это сделает её ещё уязвимее, и чтобы он уже коснулся Миры своей лёгкой успокаивающей рукой.

И она дождалась: несколько шлепков обожгли её задницу.

– Хорошо. Научу тебя считать. Давай вслух.

Искорки насмешки в голосе были унизительны. Но Мира не злилась. Ей хотелось исправиться.

Она сглотнула и, подняв бёдра, начала:

– Раз, два. Три. Четыре, пять… шесть. Се…

– Нет. Паузы то длинные, то короткие. Чтобы отмерять секунды правильно, нужно считать так: двадцать один, двадцать два. Или тридцать один, тридцать два. Поднимись, сядь прямо.

Мира подтянула к себе колени и, оттолкнувшись плечами, выпрямилась. Связанные руки за спиной всё ещё доставляли проблемы.

– Смотри на меня, – приказал Теодор.

Растрёпанные волосы немного наэлектризовались от кожаной поверхности кушетки. К соскам прилила чувствительность. Но Миру смущало вовсе не это. Она только что стояла задницей наверх, показывая всё, что между её ног. А теперь ей следует посмотреть на него?

Теодор прихватил её волосы на затылке и заставил поднять лицо.

– Я сказал, смотри на меня.

Мира подняла слезящиеся от напряжения глаза. Под веками стало горячо.

– Не отводи взгляда, – пригрозил он. – Тут тебе тоже нужна передышка?

Она кивнула.

– Вслух.

– Да.

– Ты её не получишь, – он чуть сильнее сжал в кулаке её волосы. – Мне заставить смотреть?

Мира резко подняла подбородок. Она пыталась смотреть сквозь тело Теодора, как на стереокартинку.

– Вот так. Покажи своё хорошенькое лицо. Оно ведь хорошенькое? Отвечай.

– Да.

– Что, если я плюну в него?

Мира шевельнула губами, не издав ни звука.

– Нет? – он растёкся в дикой усмешке. Но больше ничего делать не стал.

Бёдра Миры задрожали. Вильнув ими, она почувствовала верёвку – во всех нужных точках. Особенно в самой чувствительной. Она вонзалась между нежными складками половых губ. И была мягкой, идеальной. А теперь ещё и влажной. Мира сокращалась снизу, чтобы получить хоть какую-то стимуляцию. Что, если она потрётся о верёвку? Совсем незаметно. Это поможет ей достичь такой необходимой сейчас разрядки? Или хотя бы поможет немного поласкать себя? Едва подумав об этом, она сразу же заёрзала.

– Встань.

Мира помедлила не только потому, что её разум был затуманен. Она могла бы дать руку на отсечение, что на кожаной кушетке останется после неё мокрое пятно. И Теодор, чёрт возьми, увидит это. Быстро скользнув на ноги, Мира краем глаза заметила, что права. Она попыталась закрыть собой кушетку, но Теодор сразу же приказал:

– На колени.

Он определённо увидит. Предательская кожаная обивка!

– Проверим, научилась ли ты считать. Про себя, до пятидесяти. Поняла?

– Да.

– По имени.

– Да, Теодор.

– Дойдёшь до пятидесяти – садись на пятки, чтобы я знал, что ты закончила.

Её снова потянули за волосы, принуждая смотреть вверх и никуда больше. На сосредоточенном лице Теодора мелькнуло что-то неуловимое.

– Не отводи взгляда.

В жизни Мира сталкивалась с хамами, отталкивающими людьми, даже орущим матом обслуживающим персоналом или неадекватными преподавателями. Никто никогда так не подавлял её. Теодор не делал ничего действительно грубого. Но Мира всё равно начинала дрожать.

Сорок девять. Пятьдесят. Мира села.

– Похвально, ты справилась без ошибок. Теперь до восьмидесяти. И смотри на меня.

Взгляд Теодора блуждал по её лицу почти хищно. Мира могла бы пройтись голой по Таймс-сквер, и не испытала бы такую уязвимость, как под его вниманием.

Ещё немного. И… восемьдесят! Мира поднялась на колени.

– Отлично. Ещё раз до сорока.

Качнувшись в сторону, он заставлял почти потерять себя из поля зрения. Это могло бы сбить со счёта. Но Мира не отвлекалась, следуя взглядом за ним и за внутренним тиканьем секунд.

Теодор тронул её щеку. Сорок. Мира снова села на колени и коснулась губами его ладони.

– Ещё.

Сначала она не поняла, что от неё требуют. Но заметив подставленную руку, быстро прижалась к ней губами.

– Ласково!

Мира пробегалась короткими поцелуями по всей ладони. Теодор раскрывал её навстречу всё больше. Поцелуи выходили горячими и немного влажными от дыхания. Свободным от них не осталось ни одного миллиметра – от запястья до кончиков пальцев.

Мира сама не заметила, как стала тереться о верёвку между ног. Знакомая щекотка внизу живота оживала. Мира знала, чем всё кончится. Это не было похоже на предыдущие встречи. Сейчас она испытывала ещё и откровенное сексуальное удовольствие. Это немного отвлекало её от задачи. Поэтому вскоре её внимание привлекала небольшая пощёчина. Мира снова припала губами к ладони Теодора. Красивая и изящная, но сильная и опасная. Сладкая волна окатила низ живота. Раз, второй, третий и тусклый четвёртый.

Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, – как учили.

Сквозь поцелуи она часто задышала Теодору в ладонь. Оргазм получился сдержанным – ещё бы, его ведь достигли украдкой.

Мира боялась лишь одного. Уткнувшись в руку Теодору, она притихла, как мышка в лапах кота.

– Займи свою позу на кушетке.

Именно этого.

Мира медлила, оттягивая момент. Возможно, она бы успела немного высохнуть. Но путь до кушетки всё равно занял лишь несколько секунд.

Просто покажись ему уже, он всё равно тебя заставит.

Мира опустилась на колени и, опираясь на плечи, выставила задницу назад.

– Прекрасно выглядишь. Особенно теперь.

Все мышцы задрожали. Ещё немного, и Миру бы просто подкосило.

Пара минут звенящего ожидания, и ей стало плевать, какой Теодор видит её.

Прикосновение к её запястьям заставило вздрогнуть. Теодор развязал ей руки. Потёр своими сильными и нежными пальцами немного воспалённую кожу.

– Можешь лечь, как тебе удобно.

Мира аккуратно стекла на бок. Сзади ей поправили платье, прикрыв задницу. Как с неё срезали верёвки, она не помнила.

Теодор спокойно наблюдал за ней. Выровняв дыхание, Мира села и накрыла его ладони своими: они сами потянулись за прикосновением. Руки Теодора были тёплые, но не липкие. Лишь кончики пальцев всегда оставались прохладными.

Ощутив чужую потребность, он подвинулся ближе и мягко обнял Миру. Она в безопасности.

– Всё хорошо?

– Да.

– Ты умница. Отлично получилось.

– Правда?

– Правда. Тебе понравилось?

– Да.

А тебе?

Теодор отстранился, чтобы их взгляды встретились. Мира невольно потянулась обратно в его объятия.

– Ещё немного?

– Пожалуйста.

– Конечно, – Теодор снова обнял её.

Мира прижималась всей грудью к твёрдой мужской груди, стараясь не думать, как между ног всё ещё мокро и теперь ещё и холодно. Невольно скосив взгляд, она посмотрела в район паха Теодора. Ширинка торчала так, как ей обычно положено торчать. Не более.

Ничего? Совсем ничего? Или нужно проверить лучше?

Коснуться его Мира не решилась.

– Хочешь отдохнуть не здесь? – спросил Теодор, и его мягкий тембр словно обласкал раковину её уха.

– Да.

Даже предложи он ей свою спальню, сейчас Мира была не против всего, что там могло произойти.

***

В спальню её не пригласили. Мира привела себя в порядок в ванной и выпила порцию воды в гостиной.

«Не хочу, чтобы ты обезвожилась», – настоял Вермеер, проследив, чтобы стакан опустел. Мира прощупала в этих словах намёк на определённую потерю жидкости из её тела.

Перед уходом ей сказали любопытную вещь:

– В другой раз пойдём значительно дальше.

Глава 8

На следующий день Миру одолевало моральное похмелье. Понимание, что именно произошло вчера, навалилось на неё с самого утра. Она была связана. Она подчинялась. И ей это нравилось. Она кончила, чёрт возьми! Прямо перед Вермеером. Глупо надеяться, что он не заметил. Во всяком случае, вероятность слишком мала.

За завтраком с друзьями у Миры не получалось включиться в разговор. Улыбка гуляла по её губам, и Мира, как могла, сдерживалась. Мысленно она всё возвращалась в комнату сессий. Её бросало в жар, словно она снова и снова переживала те самые эмоции. Тот стыд и эйфорию. И, конечно же, покоя не давало воспоминание об оргазме. Хорошо, что Вермеер проявил деликатность, сделав вид, что ничего такого не произошло. Иначе сегодня бы Мира точно провалилась сквозь землю.

Интересно, часто ли он становится свидетелем подобного? Испытывает ли удовлетворение от этого? Или ему в самом деле всё равно? Его ледяные стены не способна пошатнуть такая мелочь? Что, если его вовсе не интересует женское тело?

Нет, хватит. Возбуждаться за столом – не лучшая идея.

Последний раз она занималась сексом больше месяца назад. Вот в чём дело. Вот отчего её тело горит и трепещет. Вот почему Вермеер не выходил из головы. Банальное желание ласки. К своему же счастью Мира вспомнила: у неё есть парень. Барнс хорош собой и довольно внимателен в постели. Вообще он был очень даже неплохим, если вовремя затыкался. Последние недели они с Ридом редко пересекались. У него работа, Мира же ссылалась на учёбу. Но пора было и встретиться. Есть отличный повод.

Днём позже Мире пришлось снова отвезти машину в автосервис. Прошлые ремонтники оказались недобросовестны и намудрили чёрт-те что. Оставшись без колёс, Мира получила весомый предлог попросить помощи у Барнса. Он дал бы номер телефона хорошего мастера или рекомендации, где его искать. Или ненадолго сам стал бы её водителем. В общем, Мира решила прикинуться беззащитной девушкой, желающей заботы и ласки. Особенно ласки.

Как назло, Барнс как сквозь землю провалился. Его телефон отвечал голосовой почтой.

В понедельник Мира направлялась к метро, когда ей в голову пришла гениальная мысль: устроить Барнсу сюрприз.

Мира столкнулась с ним прямо перед входом в офис. Всегда выправленный Рид Барнс выглядел рассеянно. Обрадовавшись, Мира улыбнулась. Выражение лица Барнса же говорило обратное: к их встрече он относится иначе.

– Что ты тут делаешь? – Рид суетливо обернулся назад. Затем снова посмотрел на Миру.

– И тебе привет, – заподозрив неладное, Мира сдулась. – Я хотела сказать, что была довольно плохой подругой. Отчасти моя вина, что мы с тобой так редко пересекаемся теперь…

– Ты должна уйти, – перебил Барнс, снова посмотрев назад.

– Но…

– Сейчас же.

– Что?

Из здания вышла молодая женщина.

– Рид, я не буду тебя ждать, – заметив Миру, она сально улыбнулась. – Кто это, дорогой? Представишь нас?

– Подчинённая, – сквозь зубы бросил Барнс.

Незнакомка скучающе окинула Миру взглядом. Затем они с Барнсом просто ушли.

Такой дурой Мира себя редко чувствовала. Она бы разозлилась куда больше, если бы не один смущающий факт: выглядел Рид вовсе не довольным собой, а скорее как побитая собака.

Вскоре телефон подал сигнал входящего звонка. Барнс.

– Ты не должна приезжать ко мне без предупреждения, – сразу же заявил он. – Я не переношу сюрпризы.

В голове Миры что-то щёлкнуло, и пазл сложился. Всё же очевиднее некуда.

– Это была твоя жена, не так ли?

Пауза сказала за Рида больше.

– Я всё объясню. Давай встретимся позже?

– Твою ж мать, ты женат!

– Мы разводимся.

– О боже, – Мира захохотала.

– Да, мы разводимся, – настоял Барнс. – Почему, думаешь, она преследует меня? Потому что вы, женщины, пойдёте на всё ради мести. Но было бы из-за чего! Она приходит ко мне на работу, капает на мозги, распускает слухи, не зная, как ещё унизить меня. А потом говорит всякую чушь адвокату, будто я отбираю у неё фирму. Да только она ради неё палец о палец не ударила…

– Рид, ты сейчас серьёзно? – Мира ушам не верила. Она – последняя, кто должна поддержать его. – Жалуешься мне на свою жену? Мне! На жену!

– Она ничего не значит. Для нас.

– Да что ты?! Конечно, ничего такого. Ты всего лишь женат.

– Это мелочи.

Нервный смех вновь раздирал Миру. Барнс начал раздражаться.

– Зачем именно сегодня тебе понадобилось приезжать? Ты никогда не вела себя так. Почему обязательно сегодня вам обеим потребовалось свести меня с ума?! Я не позволю вам смеяться надо мной!

Он отключился, как обиженный мальчик.

– Охренеть, я ещё и виновата, – изумилась Мира вслух. Проезжающий мимо велосипедист скривил недовольную гримасу.

Присев на ближайшей скамейке, Мира вновь достала телефон.

– Барнс женат, – воскликнула она, едва Ева взяла трубку.

– Что?!

– Да ещё и перед женой сделал вид, что я просто его подчинённая.

– Стоп, Мира, не тарахти! Может, ты чего не поняла?

– Он сознался.

Пауза. Ева наверняка переживала стыд: это она их познакомила.

– Мира, я не знала.

– Потом он перезвонил и сказал, что позже что-то там объяснит. И что вообще-то они разводятся.

– Вдруг правда?

– В сказки про «я разведусь с женой и буду с тобой» я не верю. У кого вообще такая лапша держится на ушах?

– Так. Давай ты остынешь, и мы подойдём к этому недоразумению логически.

– Недоразумению? Он женатик, Ева!

– Мира, брось. Скажи ещё, что для тебя это охренеть какая новость! Барнс в постоянных разъездах. Вся его жизнь за рамками ваших встреч покрыта сплошными секретами. Ты ничего не знаешь ни о его семье, ни о друзьях. Он явно вёл двойную жизнь, и ты догадывалась.

– Догадываться и знать – не одно и то же! – возмутилась Мира, но уже не так уверенно.

– И всё же рассудим логически. Теперь, когда ты знаешь о нём правду, что изменилось между вами?

– М-м. Дай-ка подумать, – иронично парировала Мира. – Он оказался блядским брехуном, например!

– Он обещал объяснения.

– Ты вообще на чьей стороне?

Ева посмеялась.

– Ну не знаю. Тогда брось его.

Но ведь у Миры были на него планы. Во всяком случае, на ближайший вечер.

– Ева, я рассчитывала, что ты, как голос разума, скажешь что-то посущественнее.

Мира не стала припоминать Еве бывшего – только за последний год та сходилась и расставалась с ним сотню раз.

– Есть ещё вариант: месть. Отвлекись, помогает. Уверена, у тебя есть на примере какой-нибудь хороший парень.

В животе Миры проснулась щекотка. Хороший парень… Плохой – так звучит вернее. Плохой в хорошем смысле этого слова.

– И-и?

– Ну есть один.

– Как неожиданно, – захохотала Ева. – К нему ты ходишь по пятницам?

Мира занервничала. Откуда Ева узнала?

– Ты с нами уже какую неделю не тусишь. И выдумываешь туманные отгородки. То уснула, то ездила к неизвестной подруге за город, то писала важную статью… Ага-ага.

Мира выдохнула от облегчения. Её тайна всё ещё не раскрыта.

– Сама с двумя мутишь. А на Барнса все шишки.

– Не мучу я с двумя. У меня с тем парнем ничего не было.

– Так что за парень? Где познакомились?

Я ему плачу. Он говорит мне, что делать и наблюдает, как я пытаюсь не сгореть со стыда.

– Как долго встречаетесь? Рассказывай всё.

– Придержи коней. Он не мой парень. Я даже не знаю, как он ко мне относится.

– Ты красивая, интересная и смешная. Разумеется, он на тебя запал.

Знала бы Ева, в каких именно Мира отношениях с этим парнем. Но не говорить же правду. Пусть лучше Ева думает, что это обычное знакомство.

– Всё сложно.

– Мы в душном сериале о подростках, или что?

– Поговорим позже. Мне пора. Меня тут сейчас птицы сожрут.

К счастью, Ева не заострила внимание на нетипичных для Миры увиливаний от темы.

– Ладно, беги. Увидимся завтра на деонтологии.

***

Во вторник организм Миры решил в очередной раз напомнить, что она женщина. Не вовремя. Совсем не вовремя. Вообще-то Мира следила за календарём своих критических дней. По расчётам, те должны были начаться в субботу. Такой расклад отлично вписывался в расписание встреч с Вермеером. Но теперь встреча во вторник отпадала, в пятницу – оставалась под вопросом. Надеяться, что месячные закончатся за три дня, было бы наивно. А Вермеер чётко дал понять, что пятничные встречи не переносятся. Значит, если Мира всё отменит, то пропустит больше недели. Но и ребром ситуация не стояла. Человечество в двадцать первом веке придумало тампоны без верёвочек, с которыми даже можно заниматься проникающим сексом. Но подобный выход из ситуации Миру не успокаивал. Она всё равно будет уязвима, сомневаясь, всё ли у неё в порядке. И её обязательно попросят снять бельё. Последнее время иначе не происходило. Вермеер – натуральный бельёфоб.

Чтобы покончить с колебаниями, Мира определила судьбу пятницы решительным поступком: заранее отправила деньги за встречу. В конце концов, она может остаться и одетой. Право внести свои требования в их с Вермеером встречи у неё есть.

Когда вечером пятницы ей открыли дверь, Мира забыла абсолютно всё, что собиралась сказать. Вермеер был обнажён по пояс. Он вытирал руки полотенцем и, приветственно кивнув, пропустил в дом. В студенческом городке Мира часто видела полуголых парней, но обнажение этого человека будто стало для неё открытием давно волнующей тайны. На разгадку таких даже не надеешься. Вермеера сложно представить за профессиональными рамками. За сторонами и гранями, которые он демонстрировал. Всегда чёрная стена, непроницаемость, отмеренные фразы и непоколебимая выдержка. И вдруг – непривычная картина. К тому же довольно привлекательная. Грудь, плечи и живот Вермеера покрывал небольшой рельеф. Без перебора – всё, как надо. Ни одного волоска, ни грамма лишнего жира.

– За мной, – потребовал он и направился вглубь коридора.

На спине мышц было поменьше. Зато красиво выдавались лопатки. Тоже слегка. Тоже «как надо».

В комнате сессий оказалось тепло, даже жарко. Приглушённый свет и душистый запах разливались в пространстве.

– Вещи на стул.

Волосы запутались в ремешке сумки, но Мира невозмутимо справилась с проблемой. Вскоре и куртка лежала, где было велено.

– Я хотела…

– Раздевайся. Полностью.

Они заговорили одновременно, но слова Миры потонули в превосходящей по силе и уверенности речи Теодора. Она застыла с приоткрытым ртом.

– Ты имеешь в виду…

– Да. Всю одежду я имею в виду, – строгость в голосе перемежалась с каплей насмешки. Теодора часто забавляло то, как Мира оттягивает время.

– Я всё же хотела сказать…

Он отбросил полотенце, которым тщательно протирал руки, и демонстративно поднял подбородок: «я слушаю».

– Раз уж мы в прошлый раз занялись практикой, может, сегодня возьмёмся за теорию или…

– Хватит с тебя теории. Ты не этим хочешь заниматься здесь.

Мира растерялась. Возражать этому человеку всегда нелегко.

– Послушай, я сегодня не…

– Или ты раздеваешься, или тебя ждёт наказание.

– Нет, я…

– Мира… – опасно протянул он, но Мира быстро вставила:

– Я хотела сказать, что не могу сегодня делать то, что мы обычно делаем. Например, снять всю одежду и…

Просто скажи.

– У меня начался цикл. Ну, ты понимаешь.

Выражение лица Теодора никак не изменилось. Думал он недолго.

– Меня это не волнует. Раздевайся.

Оторопев окончательно, Мира не могла заставить себя отмереть. Ей подать сигнал: «красный»? Ей уйти?

Только не это! Я хочу побыть с тобой.

Под взглядом Теодора Мира неловко потянулась к своей обуви. Что она делает? Она настолько привязалась к их встречам? Или ей не хочется проиграть этому вызову?

Когда Мира начала стягивать носки, Теодор подошёл к столу и зажёг какую-то свечу.

На стул опустились кофта, затем джинсы. Сегодня Мира не готовилась раздеваться и одежду выбрала исключительно для «теории». Вскоре на ней осталось лишь бельё.

Подозрительная тишина побудила Теодора обернуться.

– Я велел раздеться догола.

В голове вертелся подходящий ответ, что решил бы проблему Миры. Но ей никак не удавалось поймать его. Нервная дрожь перерастала в страх. День, когда бы она полностью разделась в этой комнате, однажды настал бы. Но Мира оказалась к нему не готова.

Я и так с ума схожу в твоём присутствии. Я и так каждый раз будто голая.

Пауза Теодору по душе не пришлась. Он сделал шаг, ещё один, и ещё, пока не оказался совсем близко.

– Ты всё равно останешься голой сегодня. К чему это упрямство?

Заведя руки Мире за спину, Теодор опустил их на полоску бюстгальтера. Не нащупав застёжку, он в замешательстве замер. Затем зашёл назад. К Миры вдруг прикоснулись голой грудью, волосы тронуло дуновение: Теодор тихо смеялся.

– Ах ты. Лисица.