Ретроспектива

– Почему твоя семья могла не пустить тебя?

– Потому что я убежал за океан не от хорошей жизни. Семья мне не доверяла и стала бы волноваться за меня, – тон его оседал с каждой фразой: к беседе он был расположен всё меньше. – Я хотел бы познакомить тебя с отцом, – произнёс Теодор неожиданно бодро. – Решим это, когда вернёшься?

– Да. Да, наверное.

Сердце Миры зашлось. Ей с искренним душевным подъёмом предлагали такой серьёзный шаг.

– Мне не терпится вас познакомить. Он работает в киноиндустрии. У него даже есть «Оскар». Он тебе его обязательно покажет. И не раз.

– Хорошо, – Мира нахмурилась. – А почему ты хочешь познакомить меня только с отцом?

– С мамой тоже хочу. Но она с моим отчимом живут в Амстердаме.

– А ты там что, персона нон грата?

Его улыбка неуверенно дёрнулись и за секунду сложилась в сплошную пародию на неё. И опять возник уже знакомый страх на лице, будто вот сейчас Мира всё узнает, и случится конец этого мира.

– Нет. Просто не хочу возвращаться туда.

– Долго там не был?

– Три года.

– Ты не виделся с матерью три года?

– Она приезжала сюда.

– А сам не планируешь съездить в родной город?

– Однажды.

– А сейчас почему нет?

Голос всё больше обрастал бронёй насторожённости: Теодор предсказуемо готовился к обороне. Нападай, а не защищайся, – посоветовал он ещё в шахматах. Мира накрыла его ладонь на краю ванны.

– Потому что там умерла твоя девушка? – тревога липко поползла по её коже.

– Не только. Там прошёл непростой период моей жизни.

Вернуться в место, где испытал ужасное – значит, попасть под лавину воспоминаний. Пройти их шаг за шагом, заставить закостенеть, чтобы они больше никогда не имели над ним власть. Это хорошая терапия. Очевидно, Теодор к ней ещё не готов.

– Ты сказал, её убили незнакомцы. Прости, что я спрашиваю… Но их нашли? Они получили по заслугам?

Теодор помедлил. Затем бездушно сказал:

– Она была с ними знакома. И да, они получили своё.

С каждым словом он всё больше замыкался в себе. Мира хотелось вытащить на поверхность всю его боль, дать ей сдохнуть без подпитывающей оболочки тела. Вместо этого она должна делать вид, что имунна к их разговору, словно он беспокоил её не больше болтовни о погоде.

Ты никогда не пересечёшь океан, если не наберёшься мужества потерять берег из виду.

Мира погладила Теодора по брови, привлекая к себе внимание.

– Так, значит, «Оскар». У твоего папы есть целый «Оскар».

– Нет, я пошутил.

– Чего?! – от возмущения Мира выпрямилась.

– Это была шутка.

– Шутка – это когда смешно, Теодор!

– По-моему, смешно.

– Не очень!

– Тогда почему ты смеёшься?

– С абсурда.

– Неважно. Это уже частность, – Теодор остался довольный собой. Такая оптимистичная вера в бесподобность своего юмора даже вводила в ступор. – Ты была в Амстердаме? – взгляд с еле скрываемым ликованием метался по лицу Миры.

И снова он сам вернулся к этой шаткой теме. Хороший знак.

– Нет. Европа для меня началась с Португалии. На ней же и закончилась. Не знаю, почему я заодно не проехала соседние страны. Я бывала только в аэропортах, но это не то.

– У тебя ещё будет шанс объездить Европу. Когда я называю тебя жаркой, как Тоскана, я хочу, чтобы ты понимала, о чём речь, – Теодор поцеловал её влажную шею. – Но сначала Амстердам. Это самый красивый город на земле. Тебе понравится. Однажды мы там побываем.

«Однажды» после всего произнесённого звучало как «никогда».

Амстердам – всего лишь единственная точка на земном шаре. Маленькая точка, которая, однако, управляла им издалека.

– С кем ты празднуешь Рождество?

Теодор пожал плечами.

– Ни с кем.

– Ты останешься один?

– Пустяки. Найду занятие. Работа. Спортзал. Выставки, которыми пренебрегал. Не волнуйся обо мне.

– А твои друзья? – Мира не просто не была знакома ни с кем из приятелей Теодора. Она о них даже ни разу не слышала.

– У меня нет. Откуда у психопатов друзья? – улыбаясь, он пропустил значительную паузу. – Мои друзья остались в Амстердаме.

Всё застопорилось на Европе. Как прокажённая дыра, которая пугала его, не позволяла даже приблизиться к себе.

– Ну, а просто приятели?

– Здесь у меня нет никого, с кем бы хотелось что-либо праздновать. Я много времени провёл наедине с собой, ни с кем по-настоящему не сближался. Работа, развлечения не в счёт. Ты спросишь, а как же БДСМ-тусовка. Там я тоже ни с кем не завязывал близких отношений. В своё время я задержался в ней, потому что люди спрашивали обо мне. Говорили, я хорош. Это место прекрасно тем, что там можно быть собой. Или не быть собой – смотря что тебе необходимо. Все подчёркнуто нейтральны друг с другом. И всем плевать, кто ты есть на самом деле. Главное, кто ты здесь и сейчас.

– А ты не хочешь куда-нибудь выбраться на праздник?

Теодор вопросительно замолчал.

– Я не говорю об Амстердаме. Европа-то большая. Можно начать с чего-то другого, – Мира сглотнула ком в горле. – Например, с Португалии.

Задумчивость Теодора из хмурой стала вновь мягкой.

– Я не против, если ты поедешь со мной. Уверена, мы найдём билеты на завтра.

Теодор отрицательно покачал головой.

– Расскажи лучше ты о своих родителях. Почему они выбрали переехать именно Португалию?

Мира перевела дыхание.

– Однажды они поехали туда в отпуск. Затем снова. На следующий год для разнообразия выбрали Майорку. Но на обратном пути домой всё равно заглянули в Лиссабон. Так они поняли, что это любовь с первого взгляда. И решили переехать. Исполнить мечту их ничего не держало. Они оба могут работать по профессии в любой точке земного шара. Мой папа в инвестиционном деле, а мама…

– А твоя мать офтальмолог, я помню.

Мира удивлённо моргнула. Она рассказывала об этом тысячу лет назад!

– В общем, они нашли жильё в Алмансиле, провинция Алгарви, побережье атлантического океана на юге Португалии. Самый заметный дом по левую сторону от берега. Самый ближний к морю, крайний. Его все знают.

– Ты сказала, они поселились в деревушке.

– Алмансил почти деревня. Население чуть больше восьми тысяч, так что не придирайся к словам.

– Ты единственный ребёнок в семье?

– Да. У родителей долго не было детей, им ставили бесплодие неясного генеза. Они несколько лет пытались, пытались, лечились… А потом в какой-то момент подали на развод. Мама говорила, что в том возрасте это казалось лучшим решением. Но спустя несколько лет они снова поженились. И родилась я.

Теодор задумался.

– Ты очень тепло о них отзываешься. Теперь всерьёз побаиваюсь, что завтра ты улетишь в Португалию навсегда.

– Нет. Я вернусь, – перегнувшись через бортик, Мира обняла Теодора. Как хотела целый вечер. Мокрая грудь крепко прислонилась к ткани рубашки, но Теодора это не побеспокоило.

– Я буду писать тебе сообщения каждый день, – пообещал он. – Обязательно утром и вечером. И, если позволишь, чаще.

– Ты спрашиваешь разрешения?

– Разумеется. Полагаешь, я как психопат стану накручивать тебе счётчик входящих?

Мира хихикнула.

– Ты едешь к родным. Им будет не хватать твоего внимания, если ты прилипнешь к своему телефону.

– Но я ведь не в силах запретить писать мне.

– Ты можешь больше, чем думаешь.

– А ты можешь делать всё, что захочешь. В том числе писать и звонить, когда пожелаешь. Я даже настаиваю.

– Благодарю.

– Да пожалуйста.

Иногда Теодор казался ребёнком. Его приводили в восторг простые вещи, он ценил то, что многие не замечают. Но временами он казался стариком, за плечами которого слишком много груза. Удивительный человек.

– Твоя вода уже остыла. Не хочешь выбраться?

– А ты не хочешь выйти из моего личного пространства хотя бы на минуту?

Улыбнувшись, Теодор поднялся на ноги и скрылся за дверью.

Глава 22

Автоматические двери в зал пребывания разъехались, и Мира влилась в густой людской поток аэропорта. Взглядом она сразу же выловила высокую фигуру отца. Тот оживлённо говорил по телефону и не заметил, как Мира подкралась со спины.

– Послушай, наш штат этого не вынесет. Оборотный капитал их компании большой, и они… Нет, ни в коем случае, меньше регламентации и ограничений… О-о, всё, Карлос, перезвоню! – почувствовав на себе знакомые руки, Ричард прервал разговор и обернулся.

– Моя детка!

Миру тут же стиснули в объятиях.

– Задушишь, – прокряхтела она. – И тебе привет.

Отстранившись, они радостно осмотрели друг друга.

– Как прошёл полёт?

– Нормально. Долго. Утомительно.

– Вот и хорошо, что всё закончилось. Давай свой чемодан.

Плечом к плечу они с Мирой двинулись к выходу из аэропорта.

– А мама где?

– Мы наняли нового чистильщика бассейнов, она осталась дождаться его. В прошлый раз этот парень никого не застал дома и ушёл, не выполнив свою работу. Люди здесь такие странные, никак не привыкну. Когда мы собирались установить видеонаблюдение, выяснилось, что тут так не принято.

– Как говорится в старой доброй байке: видеонаблюдение во дворе дома – отличный способ узнать цвет куртки чувака, который спёр ваш садовый пылесос.

– Исчерпывающее замечание, – Ричард рассмеялся. – Ты случайно не португалка?

– Ты скажи. Вам с мамой лучше знать.

Улица встретила тёплым средиземноморским воздухом. Средняя температура в это время года держалась на отметке шестьдесят градусов по Фаренгейту. Но, сходя с трапа самолёта, здесь с непривычки всегда кажется жарко.

Восемь миль от аэропорта Фару пронеслись незаметно. Всю дорогу отец рассказывал о своей новой лодке:

– …она не самая новая. Но я нарочно такую купил, чтобы чинить и обновлять. Познание науки кораблестроения начинается с малого. Сегодня посмотрим на неё?

– Конечно. Не терпится её увидеть.

Мира выглянула в окно. Поодаль в солнечном свете утопал гладкий песчаный пляж с узкими каменистыми дорожками. Натыканные вплотную друг к другу яхты теснились у причалов. Местность вокруг напоминала пёстрый узорчатый ковёр. Вся прибрежная полоса вместе с гладью моря были невообразимо яркими. Голубое небо сливалось с океаном в одно огромное пронизывающее синевой полотно. Поразительное, бескрайнее. От его глади отражались слепящие блики, танцуя на поверхности солнечными зайчиками.

О приближении к дому Мире подсказывал начавшийся серпантин. Вскоре они с отцом были на месте. Выйдя из машины, Мира расправила плечи. Вдохнула воздух близкого моря – пологий, тёплый и солоноватый. Родительский дом был молодой, современный, окружённый растительностью. Лучи солнца лизали стёкла панорамных окон. Здесь всегда целый водопад света. И небо такое ослепительное, что кроме него и солнца ничего не видно.

Раскрыв руки навстречу, из дома спешила мама.

– Моя девочка приехала!

– Задушишь! – стиснутая в объятиях Мира еле дышала. Но была абсолютно счастлива.

Мать прощупала её рёбра, немного пожурила за излишнюю худобу, как полагается всем матерям. Затем они вошли в дом. Большое пространство с высокими потолками было уютно разделено на зоны.

– Тут курьер принёс для тебя букет. Буквально двадцать минут назад.

В вазе на кухонном столе стояли белые розы. Похожие на те, что Мира оставила в Америке.

– Открытки не прилагалось? – уточнила она, подойдя к цветам.

– Ничего не было. А ты что, не знаешь от кого такой шикарный презент?

– Знаю.

Мира склонила голову к плечу. Тот самый жест, который так нравился Теодору? Она наконец-то поймала себя на нём. Или не он?

Потрогав тугие прохладные бутоны, Мира сунула нос между лепестками и вдохнула.

– Ну и-и-и? – мама смотрела на неё с вопросом и ухмылкой.

– Ах да, – отозвалась Мира беззаботно. – Это мой парень.

– Парень? Твой парень?

– Я же тебе говорила, у меня есть парень.

– Помню, – Мириам задумчиво нахмурилась. – Но я решила, ты сказала парни.

Мира села за огромный стол. Его стеклянную поверхности крест-накрест покрывали узкие льняные скатерти. Мамина работа. Её приложенная к созданию уюта рука. Мира так сильно соскучилась.

– Улыбаешься, – Мириам приобняла её, прильнув щекой к щеке. Она всё никак не могла натрогаться дорогую гостью.

– Просто я обожаю утро в этом доме. Восточная сторона, всё солнышко здесь.

– Тебе не хватает солнца. Конечно. У вас его зимой так мало.

– У вас?! – Мира захохотала. – Как скоро вы переключились на другую страну.

– К хорошему быстро привыкаешь. Кофе хочешь?

– С удовольствием. Сваришь сама?

Мириам достала из шкафа джезву, наполнила её водой и включила плиту. Между делом расспросила Миру об экзаменах.

Вскоре к ним спустился Ричард.

– Твоя комната готова. Чемодан я отнёс.

– Спасибо, пап. Выпей со мной кофе.

– Не откажусь. Голодна?

– Нет, в самолёте поела.

– Это ведь было давно, разве нет?

– Пока не успела сильно проголодаться.

– Ну, а просто перекусить? – предложила Мириам. – Как насчёт португальской пиццы?

– Только если из «Casavostra».

– Обижаешь, я всё-всё помню! Ричард, закажи, пожалуйста, две большие «Маргариты».

Отец понизил голос:

– Твоя мать просто не хочет признаваться, что мы ничего не успели приготовить.

– Ричард! – Мириам сердито распахнула глаза.

– А что? Это правда.

– А кое-кто не хочет признавать, что мы не закупились продуктами. У нас даже в кладовой ветер перекати-поле носит из угла в угол.

– Мириам!

– Ричард?!

– Вот зачем ты подаёшь нашей дочери дурной пример? Она сделает вывод, что мы безответственные.

– Уже поздно разыгрывать из себя примерных родственников, – Мириам достала чашки и разлила в них кофе. – И знаешь, что? Мы сейчас же отправляемся за покупками. Все вместе!

– Ни за какие коврижки, – Ричард ни на шутку переполошился. – Тебе известно, меня в эти приключения силком не затащить.

– Силки не пригодятся. В ход пойдёт шантаж.

– Имей в виду, лодку я застраховал. Даже не посягай на святое.

– Ричард!

– Мириам!

– Ричард!

– Мириам!

– Осёл! – вклинилась Мира, хихикая.

– Мы идём. И точка! – по-профессорски отчеканила мать. – Потому что наша девочка приехала, а мы используем всё время, чтобы провести его вместе. Так поступают хорошие семьи.

Отец приложил ладонь ко рту. Очень фальшиво изобразив звонок, он достал телефон из кармана.

– С работы звонят, – его привычный голос стал нарочито неестественным. – Алло? Карлос? Прямо сейчас? Еду! Срочно выезжаю.

– Кончай валять дурака! – Мириам отняла у него телефон.

– Ты невыносима!

– Невыносимых людей не существует, есть узкие двери.

– А где Тереза? – Мира только теперь поняла, что не хватает их помощницы по дому. – Она же тут каждую среду, разве нет?

– Заболела. Мононуклеоз. Мы поэтому ничего и не успеваем.

– У её сына мононуклеоз, нет? – заметил отец.

– А теперь и она заразилась.

– Дорогая, я что придумал. Давайте оставим крупную закупку до лучших времён. А сегодня быстро возьмём только необходимое. А там и Тереза со дня на день поправится. Замечательный же план, да? Да? Мира, скажи!

К его счастью, уговоры много времени не заняли. Долгожданный приезд дочери задобрил и без того уступчивую Мириам.

***

Мира: «Я дома».

Теодор: «Как прошёл полёт?»

Мира: «Очень хорошо».

Мира: «Кто-то прислал розы. Какой-то поклонник».

Теодор: «Ты настоящая счастливица».

Мира: «Ага. Кто бы это мог быть?»

Теодор: «Предлагаю тебе подумать».

Мира: «Даже вариантов нет».

Мира: «Хотя есть. Один».

Теодор: «Не понимаю, о чём ты».

Мира: «Теодор. Спасибо».

Теодор: «Не за что».

Мира: «Вовсе было не обязательно».

Теодор: «Ты хотела подольше полюбоваться цветами – я обещал решить этот вопрос».

Мира: «Твоя привычка держать слово очень возбуждающая».

Теодор: «Твоё удовольствие ценно для меня. Чем планируешь заняться?»

Мира: «Прямо сейчас отправляемся за покупками к Рождеству».

Теодор: «Семейные развлечения?»

Мира: «Вроде того.

Теодор: «Могу я позвонить вечером? Часов в девять по твоему времени?»

Мира: «Я даже настаиваю».

***

Пытку шопингом Ричард вынес с трудом. Не сдаваться его мотивировали планы посмотреть лодку, как только с супермаркетом будет покончено.

Перед их уходом на причал Мириам предупредила дочь:

– Он пока не очень разобрался с управлением. Так что, если случится оказия, не смейся над ним.

– Я всё слышу, – отозвался Ричард из соседней комнаты.

– К ужину хоть вернитесь. И, Мира, держи в узде своего отца.

– Я всё ещё слышу!

Однопалубная лодка с парусом была пришвартована у пирса. Покачиваясь на волнах, она любовно тёрлась боком о причал. Красивая, но уже видавшая пути. На корме наполовину стёрлась надпись её старого имени.

– Я планирую монтаж палубного настила, – с нежностью отозвался отец. – И поменяю снасти, да.

Ноздри щекотал солёный бриз. Мира надела шляпку с солнцезащитными очками и ступила на нагретую ласковым солнцем палубу.

– Мне нравится, – искренне призналась она.

Ричард с облегчением заулыбался.

– Спасибо, милая. Поехали?

Вскоре лодка скользила по воде, расчёркивая сияющую синеву моря. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Выпущенная на свободу, в родную стихию, она поддалась зову затягивающего моря.

Мира рассказала об университете и экзаменах. Отец – об установке комингсы рубки и обо всём, что успел почерпнуть из тематических видеолекций и книг. Мира едва улавливая суть незнакомых слов. Но всё равно слушала с удовольствием. Она слишком соскучилась по семье.

Спустя пару часов прогулки они вернулись к берегу.

– А твоей матери не нравится… – снова вспомнил Ричард.

– Думаю, ей нравится, но она вредничает. Должна же она держать в тонусе твои увлечения.

– Ох эта женщина. А я собирался дать яхте её имя.

– Так надо сразу заходить с козырей! Мама точно бы оценила.

Они сели на пирсе. Разделив уютное безмолвие, Мира и Ричард подставили лица солнцу. Только плеск воды, крик чаек и мерные шоркания бортов лодок о причал разбавляли тишину. Привкус влаги и соли оседал на губах.

– Ты любишь море? – вдруг спросила Мира.

– Мы с Мириам его настолько любим, что даже поселились на его берегу. Все мечтают однажды перебраться поближе к морю. Но у меня к нему особенная тяга. Даже не могу себе объяснить, почему. А ты? Любишь?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Исполнитель Chamillionaire, композиция «Ridin' Dirty»

2

Антуан де Сент-Экзюпери, «Цитадель».

3

«4 Non Blondes», композиция «What's up»

4

Райкерс – остров-тюрьма в проливе Ист-Ривер, относящийся к городу Нью-Йорк, районам Куинс и Бронкс.

5

«Welcome 2 Detroit» и «Without me»