Сны ветра

Проводить воскресенье среди шума и беспорядка в квартире молодой семьи Бондарей друзьям не хочется. Наскоро попрощавшись, они выходят на остановку, чтобы, дождавшись своего автобуса, уехать. День выдался солнечным и теплым, еще на остановке Венера предлагает, не заходить в квартиру, а пройти мимо дома, спуститься к реке и побродить по аккуратной аллее на берегу. Саша поддерживает идею прогулки, и, приехав, друзья сразу же направляются к водоему. Атмосфера в квартире Ильи и Олеси, возможно из-за грязи и беспорядка, очень тяжелая, а прогулка, тем более, возле воды успокаивает нервы.

Глава 8

День клонится к вечеру, а Венера и Александр все еще бродят по аллеям на берегу реки. Время вдвоем пролетело совершенно незаметно. Между ними идет тихий, дружеский разговор, иногда сменяясь молчанием. Вот, под ступню Венеры попадается некрупный, камень. Девушка спотыкается и, чертыхаясь, задерживает на нем взгляд. Она была уверена, что ставила ногу на ровный асфальт, как она могла не заметить этот бурый камушек, который, наверняка, виден даже издалека. В задумчивости она поднимает его и рассматривает. Исследовав за свою жизнь немало пещер, она без труда определяет его природу – это кусок железной руды. Обилие таких камней должно было быть в том районе, где погибла ее группа, а здесь они в диковинку. От этой ассоциации ей становится не по себе, а вскоре в душе Лерснер вспыхивает необъяснимый страх. Совладать с ним девушка не находит сил, и он быстро переходит в настоящую панику. Венере хочется бежать прочь, сломя голову, отсюда, от Александра. Ей кажется, что причина этого приступа ужаса заключается именно в нем. Постепенно ее бессмысленное отчаяние обретает форму и структуру. Теперь ей ясно представляется, что Саша уже не друг ей, что он уже не раз жестоко предавал ее, и предаст снова, что он уже спланировал, как расправиться с ней.

– Ты!.. – побледнев, слабо произносит она. – Ты!.. – повторяет девушка, отступив шаг назад.

– Что с тобой, Вер? – спрашивает Паршин, не понимая, что могло так внезапно напугать его подругу.

– Что ты сделаешь со мной?! – чуть слышно шепчет Лерснер и, сделав еще пару шагов назад, упирается спиной в бетонное ограждение.

– Ничего я не собираюсь с тобой делать, – удивляется он. – А что должен? Прекращай, это не смешно уже!

Венера смотрит в сторону, вдоль аллеи, и замечает знакомый черный силуэт мужчины. В ту же секунду миллионы звуков обрушиваются на девушку. Сквозь гул, свист и звон она отчетливо слышит бешеное биение своего сердца. Инстинктивно она тянет рукой ворот свитера, словно ей не хватает воздуха. Заметив, что обычный дневной свет немного померк, Венера смотрит на небо, которое теперь постепенно приобретает странный грязно-розовый оттенок. Девушка переводит взгляд на своего друга и даже вскрикивает от ужаса – на лице Александра словно застыла неестественная глупая ухмылка. В голове Венеры мелькают странные мысли:

«Он же вообще ничего не соображает! Он же больший психопат, чем кто-либо!»

Все еще не понимая, что происходит с подругой, Саша, выражение лица которого, к слову, никогда не было таким, каким оно в данный момент, представляется Венере, попытался осторожно дотронуться до нее. Девушка, вскрикнув, бросается в сторону, к воде. Ее видение продолжается, окрашивая волны реки в кроваво-красный цвет. Не веря своим глазам, она подходит к кованной ограде. Лерснер закрывает рот рукой, чтобы не закричать, когда замечает, как скатываясь с бетонного откоса, волны оставляют кровавый след. Чувствуя неприятный, дурманящий запах крови, она падает в обморок.

Приходит в себя Венера, лежа на земле. Над ней склонился Александр. От чувства страха не осталось и следа, и девушка даже не сразу вспоминает, при каких обстоятельствах у нее случился обморок.

– Что случилось? – спрашивает она у Саши.

– Это ты меня спрашиваешь?! Это я тебя должен спросить, – сдерживая волнение, стараясь говорить мягче, произносит он в ответ. – Как ты себя чувствуешь?

Лерснер не отвечает, но обращается к нему с необычной просьбой:

– Пошли купим чего-нибудь выпить покрепче.

– Этого только не хватало! Ничего мы не будем покупать! У тебя есть лекарства, вот их и пей! – возмущается он.

– Сволочь! Ты попадешь в ад!

– Все там будем. Ты мне скажешь, что с тобой случилось?

– Отведи меня домой… к тетке, – говорит Венера, вспоминая детали своего видения.

– Не поеду я сейчас ни к какой тетке! У тебя голова не кружится, не болит?

Она не может определенно ответить на этот вопрос, поскольку в голове, действительно, творится какой-то кавардак. Опираясь на руку друга, Лерснер неуверенно идет по безлюдной дорожке, что поднимается от реки к главной улице.

Оказавшись дома, Александр уговаривает девушку прилечь на кровать, а сам садится у нее в ногах.

– Теперь, подруга, давай «по-чесноку»! В смысле, честно отвечай на мои вопросы! – говорит он, поглаживая ее колено. – Тебя не подташнивает?

– Немного. Ты хочешь сказать, что я беременна? – удивляется Лерснер.

– Не больше, чем я! – усмехается Паршин. – Господи, как же вы все примитивно мыслите!

– Сомнение в твоих умственных способностях – это еще не показатель моего уровня мышления, – цинично произносит Венера.

– Как мы заговорили! Ладно, сомневайся, сколько хочешь. Рассказывай, что с тобой случилось, не просто так же ты металась по берегу?

Она путано рассказывает про свой приступ страха, розовое небо…

– … и Учитель. Там был Учитель, он прошел вдалеке!

– Тебе показалось, его не могло там быть. Они невидимы в нашем мире, поэтому мы видим их только во снах.

Лерснер отрицательно качает головой.

– Это был он!  И там была кровь! В реке была кровь, а не вода. Густая. От запаха я и потеряла сознание, – добавляет она.

– Продолжаем отвечать честно! У тебя никто из родственников ничем психическим не болел? – слегка призадумавшись, спрашивает доктор.

– Насколько я знаю, ни за кем никаких странностей не отмечалось.

– Ни за кем, кроме тебя и твоей тетушки? – шутит Паршин.

– Марина хочет быть белой вороной, но, на самом деле, она самая обыкновенная женщина.

– Она озлоблена на общество, поэтому хочет казаться лучше других.

– Наверное, у нее были причины озлобиться. Если я подольше пообщаюсь с Ильей, я тоже озлоблюсь.

– Я говорил ему, чтобы он к тебе не цеплялся, и сегодня, если заметила, он почти сдержался.

– Не стоило, все равно его надолго не хватит.

– Не драться же мне с ним? Ладно, Вер, он дурак, и не стоит твоих нервов! Ты лучше расскажи мне, ты в первый раз упала в обморок, когда на тебя пытался напасть Старостин, так? Или у тебя такое уже случалось раньше, чтобы ты теряла сознание.

– Да, вроде, нет, – задумавшись, отвечает Венера.

– То есть эти обмороки появились у тебя после падения в замке? Ты хорошо помнишь, как упала? Давай, расскажи мне все в подробностях!

Венера вспоминает полуразрушенный флигель старого замка, рассохшуюся деревянную лестницу, идущую спиралью вверх. Она шла очень осторожно, но на высоте доски внезапно затрещали, проломились, и она полетела вниз. Девушка пыталась ухватиться за ветхие перила, но только разодрала себе предплечье ржавым гвоздем. Дальнейшее походило на сон: все замедлилось, и она плавно опустилась вниз. Об этом Лерснер и рассказывает Паршину.

– Когда я сорвалась, у меня возникло четкое ощущение, что меня кто-то схватил, и так замедлил падение. Учитель во сне сказал, что меня спас какой-то призрак. Там высота была, наверное, метров двадцать!

– Ты помнишь, где в этот момент была твоя группа?

– Причем тут группа?! – возмущается девушка.

– Отвечай!

– Кто-то, кажется, шел за мной, но не дошел до того опасного участка, кто-то был внизу. После падения у меня все в голове перемешалось, я не помню, где они были. Помню, что они громко орали и суетились вокруг меня, я их отругала, потому что они так могли привлечь внимание охраны, и мы быстро оттуда слиняли, пока нас не засекли.

– Ты помнишь, как твои друзья подбежали к тебе, когда ты упала?

– Нет.

– Вер, кто бы тебя там ни спасал, а головой ты все-таки ударилась. Конечно, ты отделалась очень легко, но, похоже, без сотрясения не обошлось, – Саша тяжело вздыхает. – Ты на короткое время тогда потеряла сознание, поэтому не помнишь, например, как к тебе подбежали другие. А еще у тебя, возможно, был ушиб мозга – вот тебе и причина обмороков.

Он умолкает, изучая реакцию подруги. Убедившись, что она внимательно слушает, доктор продолжает:

– Раньше у тебя такое было, чтобы что-то без причины тебя пугало или вот так внезапно меняло цвет, или чтобы ты видела что-то такое необычное, как сегодня?

– Нет. Но оно же сейчас не случайно поменяло все свой цвет, мне хотели этим что-то сказать! – волнуясь от такого странного разговора, оправдывается она.

– Вера, сейчас мне об этом лучше не говори! Только не ты! Кто угодно, но только не ты! – произносит Паршин, как будто даже побледнев. – Верочка, птичка, скажи, что этого не было, – добавляет он, крепко обняв ее. – Я не верю, что это так! Мы завтра поедем в больницу, я уверен, что тебе еще можно помочь!

– Саш, ты о чем? Что не так?

Доктор отстраняется от подруги, и она замечает, что на его щеке блестит одинокая слеза.

– Вер, – говорит он, – все, что ты говоришь – это симптомы шизофрении. Она могла развиться, как следствие травмы мозга. Я не верю и не хочу верить, что у тебя шизофрения! Но все сходится: травма, обмороки, депрессия, галлюцинации, страхи.

– У меня что?.. Не-ет.

– Очень похоже. – По другой щеке Паршина пробегает еще одна слеза. – Впрочем, может быть, если травма была не очень серьезной, это обратимо? Завтра сделаем томографию!

– Саш, ну ты же сам знаешь, что мы необычные существа, – успокаивает его и заодно оправдывает себя Венера. – Нам и не такое может привидеться. Ты, вот, можешь ощущать присутствие духов, и ты же действительно их чувствуешь, ты не сумасшедший. А помнишь, мы пробовали общаться телепатически? У нас же получалось!

– Ладно, надеюсь, ты права. Но теперь я буду за тобой очень внимательно наблюдать.

– Договорились, док! – усмехается Венера.

– Так как ты себя сейчас чувствуешь?

– Правда, немного тошнит и голова побаливает.

– Предлагаю убрать основной препарат. Он, конечно, такого «прихода» не дает, но тошноту и головокружение вызвать мог. Завтра принесу тебе что-нибудь полегче. Постарайся сейчас поспать. И не пугай меня больше так.

Подруга улыбается в ответ, и устраивается на кровати поудобней. Паршин накрывает ее одеялом, а сам выходит на кухню. Когда он снова заглядывает в зал, Венера крепко спит. Чтобы не тревожить ее сон, Саша бесшумно проходит с кружкой чая к компьютеру и, снизив до минимума громкость звука в колонках, включает его. В воскресный вечер хотелось расслабиться: лежа на диване, переключать каналы, не останавливая надолго свое внимание ни на одном, но Венере нужен отдых и тишина, поэтому пришлось променять диван на стул, экран телевизора на монитор компьютера, а телепередачи на интернет.

Лерснер, тем временем, видит тяжелый и, кажется, совершенно бессмысленный сон. Во сне она стоит перед ветхой металлической дверью очередного полуразрушенного дома. Ей хочется, во что бы то ни стало, посмотреть, что скрывается за нею. Венера стучит ладонью – усиленный резонансом звук подобен грому, но на стук, естественно, никто не открывает. Девушка поворачивается к двери спиной и стучит ногой. В замке что-то щелкает, и тяжелая створка медленно сама собой отворяется перед ней. Взору открывается длинный коридор, каким могут похвастаться коммунальные квартиры. Коридор оказывается очень темным, единственная лампочка, с треском мигающая в конце него, не в состоянии осветить все пространство. Едва девушка переступает порог, она чувствует неприятную, гнилую сырость и слышит жужжание множества мух. Заметив на полу что-то белое, Венера наклоняется и поднимает маленький обрывок бумаги. На нем есть какая-то надпись, но прочитать ее не представляется возможным. Немного поколебавшись, она решает подойти ближе к лампочке, горящей не ярче, чем в полнакала. Каждый шаг, вторя биению сердца, отдается в затылке ноющей болью. Оказавшись возле этого скудного источника света, среди полчища мух Лерснер замечает одинокую ярко-желтую бабочку, которая отчаянно мечется вокруг лампочки. Венера не успевает удивиться, как бабочка, коснувшись тонкого горячего стекла, падает на пол. Девушка почему-то вскрикивает, когда видит это. Тяжело вздохнув, она делает еще один шаг и, оказавшись прямо под лампочкой, смотрит записку.

«Не смей! Не слушай их! Н. и Ф. – спасение!», – чернеют неровные буквы на белом обрывке бумаги.

– Не смей, не слушай их, ниф – спасение, – читает она. – Что такое «ниф» и кого оно спасет? Ну и бредятина! – бормочет Венера и рвет записку на мелкие клочки.

Ее внимание привлекает приоткрытая дверь справа. Подойдя к ней, девушка заглядывает в небольшую комнату и ужасается: на фоне темного окна отчетливо виден силуэт повешенного человека. На скрытом тенью лице внезапно блеснули глаза, отразив скудный свет лампы из коридора. Слышен сдавленный вздох, а после раздается хриплый, но узнаваемый голос:

– Вера! Вера, уходи!

Венера с ужасом осознает, что видит перед собой Татьяну. Несчастную подругу Таню, которая так рвалась в ту проклятую пещеру, несмотря на категорический отказ от экспедиции главы их группы. Еще несколько дней назад Лерснер уговаривала ее проявить самостоятельность, и к чему это привело? К петле! К петле? Венера впадает в ступор, но не от страха, а от непонимания происходящего.

– Вера, не ходи к ним! Они тебя тоже убьют, как и меня! – снова хрипит труп.

– Ты же погибла при обвале? – наконец, робко бормочет Лерснер.

– Обвал спровоцирован, – еле слышно отвечает покойница. – Черный… в пальто сказал – обвал спровоцирован! Хотели убить тебя, а тебя с нами не было.

– Таня, тебя же завалило, почему ты в петле?

– Я не знаю, как ты меня видишь! Вера! Мне так тяжело говорить! Черный просил тебя предупредить, не ходи туда, куда тебя позовут, – хрипит она. – Беги!

Старые стены начинают ходить ходуном, трястись, здание рушиться, и Лерснер спешит обратно, к выходу.

Сон обрывается, едва Венера выбегает из страшного здания. Чувствуя ноющую боль во всем теле, и наиболее сильную в затылке, она встает с кровати. Вечер уже окутал комнату в серые тона. Александр что-то увлеченно читает с экрана, не обращая внимания на девушку. Она подходит к нему и тоже заглядывает в монитор.

– Проснулась? – не глядя на нее, спрашивает он.

В ответ слышится утвердительное мычание.

– Как спалось?

– Не спрашивай! – вздыхает девушка, садясь рядом. – Хуже не бывает.

– Кошмары снились? – приподняв бровь, спрашивает Саша.

– Да, про трупы в коммуналке, – потерев лицо ладонями, говорит Венера. – Голова раскалывается. Есть что-нибудь от боли?

– Да, сейчас принесу. Кофе будешь?

– Буду.

Паршин выходит на кухню, оставив подругу наедине с ее мыслями. Она снова и снова прокручивает в памяти сюжет сна, ищет в нем хоть какой-то смысл, но так и не находит. Высшие силы настойчиво предупреждают ее о чем-то, о какой-то опасности. Только знать бы о какой! А, может быть, все это проявление депрессии или, как сейчас подозревает ее друг, шизофрении, и бояться совершенно нечего, кроме «психушки»? Александр возвращается быстро, с чашкой ароматного кофе и упаковкой лекарства.

– Будь на всякий случай осторожнее, – говорит он, как бы, между прочим.

– То есть ты уже не считаешь все это проявлением болезни или побочного действия лекарства?

– Что бы я ни считал, тебе, в любом случае, не помешает проявлять осторожность.

– Проявлять осторожность в чем? Ты можешь сказать что-то определенно? – нервно спрашивает она.

Саша обнимает ее со спины и, задумавшись, произносит:

– Не могу. У меня предчувствие какое-то скверное, и я не пойму, с чего у тебя была такая странная галлюцинация на берегу. Лучше забудь обо всем, что сегодня с тобой случилось. Ладно? Если тебя хотят о чем-то предупредить, пусть сделают это более конкретно, в конце концов это в их силах, – советует Александр. – А если подобное повторится, и тебя будет что-то пугать без какого-либо смысла, то ты будешь лечиться.

Лерснер эта мысль нравится: действительно, Черный Ангел мог бы и более конкретно все объяснить. Явиться, например, во сне, наговорить фальшивых комплиментов, рассказать, чего именно не стоит делать, а не одаривать ее симптомами все новых психических отклонений! А если Саша прав в своем первоначальном предположении, то чем раньше она начнет лечение, тем для нее будет только лучше. Но что-то все-таки не дает ей покоя. Где-то в глубине своего сознания Венера все еще уверена, что и видение на берегу, и кошмарный сон очень важны, но слабость, выразившаяся в упрямстве, на этот раз побеждает.

Глава 9

Первые дни рабочей недели пролетают незаметно. Александр сегодня стремится закончить все дела, как можно скорее, и спешит увидеть Венеру, не потому, что соскучился, а потому, что в эти сутки очень переживал, что оставил ее надолго одну.

Домой с работы Паршин приходит очень уставшим. Причина его усталости заключается в ночном дежурстве и напряженном рабочем дне. В среду, отработав дневную смену, он всего на полчаса заскочил домой, чтобы пообедать и переодеться, после чего тут же вернулся на работу, чтобы, спустя сутки, придти утомленным и разбитым. Его подруга все это время оставалась одна, и это не могло не тревожить доктора. В среду, когда он забегал домой, Венера увлеченно играла в какую-то игру на его компьютере, он даже не обратил внимания в какую, но еда была горячей и ждала его на кухне. Затем, нехотя оторвавшись от своего занятия, девушка встала его проводить и закрыть дверь. В ее поведении не было ничего необычного, но это и насторожило Сашу – слишком уж спокойной и апатичной ему показалась Лерснер тогда. Вечером она не звонила, что было типично для нее, а у его мобильника, как назло, сел аккумулятор, зарядное устройство, конечно, осталось дома, и с рабочего телефона позвонить не удавалось – до глубокой ночи доктор промаялся с тяжелым больным. Когда он освободился, звонить, по его мнению, было уже поздно, поскольку, девушка к этому времени, наверняка, крепко спала. Хотя у нее уже не было никаких признаков психического или нервного расстройства, Саша был уверен, что о выздоровлении или о значительном улучшении говорить еще рано. Вряд ли в практике мировой психиатрии бывали случаи такого внезапного исцеления.

Входя в квартиру, он спотыкается о сумочку Венеры. Тут же ему навстречу выбегает она сама, со словами:

– Ой, извини, не успела убрать!

Лерснер выглядит несколько странно и как-то неопрятно. Обтягивающий темный жакет из плотной эластичной ткани застегнут на все пуговицы, чем делает девушку похожей на скромную учительницу с отвратительным вкусом. Его бортики немного отстают друг от друга на груди, и Саша различает светлую, кружевную ткань ее бюстгальтера. Вряд ли Паршина можно считать экспертом в сфере моды и стиля, но даже ему становится предельно ясно, что такую одежду не носят на голое тело. Однако образ неопрятной учительницы полностью рушит ее персиковая юбка легкомысленной длины из тонкого материала. Волосы девушки собраны на затылке в растрепанный пучок. При этом все говорит о том, что она тоже только что пришла домой.

– Где ты была? – резонно спрашивает Саша. – Еще и в таком виде?!

Конечно, Венера могла сказать, что ездила по делам в салон или навещала свою тетю, а потом придумать объяснение необычному внешнему виду, но этот вопрос, как и Сашин приход, видимо, застал ее врасплох, а в таких случаях, не успевая придумать ложь, она всегда говорит правду.

– В клубе, – виновато признается она. – Не ругайся, пожалуйста!

– Не буду, я устал, – говорит он, разуваясь. – Отдохну и придушу тебя. Как это называется?! Я вкалываю, как проклятый, а ты…

– Саша, прости меня, пожалуйста! Мне без тебя было так одиноко, и я решила развеяться. Я всю ночь была с подругой. Честно! У меня фотки есть, если не веришь!

– Вера, с тех пор, как мы с тобой прекратили близкие отношения, ты имеешь право встречаться с другими мужчинами, а я с женщинами, поэтому мне все равно с кем ты там была. Важен сам факт! Я за тебя переживаю, а ты этого не ценишь! Ты совсем, конечно, не подумала, что алкоголь с лекарствами не сочетается?

– А я вчера не пила лекарства и в клубе почти не пила алкоголь, – оправдываясь, сообщает она.

– Почему не пила лекарства? – устало вздохнув, строго спрашивает Паршин.

Подруга молчит, став мрачнее тучи от чувства вины.

– Ясно, чтобы напиться! – почему-то с обидой выдыхает Александр. – Подожди, у тебя же здесь, ты говорила, нет подруг, кроме Олеси, разве что?

– Я с ней в клубе познакомилась, – виновато произносит Венера.

– Зашибись!

Его возмущает поступок девушки, но он настолько устал, что не в состоянии тратить силы на ссору с ней. Он проходит в зал мимо подруги и, потянувшись, говорит:

– Ладно, я не сержусь. Рассказывай, где была, что делала.

Саша устало садится на диван и, дернув Венеру за руку, сажает ее рядом с собой.

– Тебе не обязательно знать обо всем, что я делаю, – возмущается она.

– Я твой врач, я должен знать, – настаивает Александр, устало запрокинув голову и закрыв глаза. – У тебя нестабильное состояние, вдруг ты этой ночью человека убила?

– Ты от природы дурак или это профессиональная особенность? – в ответ спрашивает Лерснер, покрутив пальцем у виска.

– Ну, прости, – посмотрев на нее, произносит доктор. – Мне просто, как специалисту, интересно, что человек в состоянии запущенной депрессии, с травмой мозга и подозрением на шизофрению может делать в ночном клубе? – добавляет он, нарочно сгущая краски, относительно состояния девушки.

– Саш, ты переработал, по-моему.

– Вот и расскажи, что было, убеди меня, что ты вменяемый человек!

Немного помявшись, она начинает рассказ, вспоминая события прошлого вечера.

А дело было так: вчера, проводив Сашу на дежурство, Венера пару часов маялась от скуки, пока у нее не появилась идея, как приятно провести время в отсутствие друга. Она бросилась к сумке, которую ей в свое время передала Марина Генриховна. Из всех вещей, плотно и аккуратно сложенных, она выбрала персиковую юбку, тот самый жакет и бежевый топ из шелка, который загадочным образом пропал в конце ее приключений. Позднее Венера вспомнила, что сняла его в туалете клуба из-за духоты. Видимо, там она его и оставила.

Выбор этих вещей был продиктован, исключительно, нежеланием тратить время на глажку одежды. Наскоро закрутив волосы на затылке, девушка проверила содержимое сумочки, на бегу схватила Сашины запасные ключи и покинула квартиру.

Клуб, в который направилась Венера, находится не очень далеко от Сашиного дома. Он небольшой, специфический и, наверное, про него можно сказать, что он представляет собой подобие большого бара «для своих». Там часто можно встретить любителей рока, и тех, кому не нравится приторная, однообразная атмосфера большинства ночных клубов города. А еще это одно из немногих заведений, где неофициально разрешено курить. Здесь периодически выступают известные, и не очень, группы. По этой причине, оборудованы сцена и небольшой танцпол, который не пустует, даже когда концертов нет.

Войдя в помещение, Венера сразу же направилась к барной стойке. К своему счастью, она пришла рано, поэтому возле бара еще были свободные места. Мягкий красный свет исходил от потока над головой бармена. Играла музыка, в основном рок, достаточно громко, для того чтобы почувствовать себя раскрепощено, и достаточно тихо, чтобы можно было разговаривать. Лерснер наслаждалась знакомой мелодией, заказав себе для начала двойной эспрессо. Народ потихоньку подтягивался.

В какой-то момент, когда стало уже душно, а лучи света начали пронизывать легкую табачную дымку, Венера услышала справа рядом с собой чье-то вымученное чертыханье. Повернув голову, она увидела девушку, мучавшую навсегда потухшую зажигалку. Вероятно, она стеснялась попросить кого-то дать ей прикурить. Усмехнувшись про себя, Лерснер достала из сумочки свою бензиновую зажигалку с позолотой и, зажженной, протянула ее незнакомке. Девушку приятно удивил такой жест.

– О?! Спасибо! – поблагодарила она.

– Всегда – пожалуйста, – улыбнулась в ответ Венера.

Минуту спустя незнакомка нарушила молчание:

– Вообще я не курю, просто достало все!

– Что так? – из вежливости спросила Лерснер.

– Неприятности на работе, – ответила незнакомка, которой, похоже, очень хотелось выговориться. – А ты на какую-то актрису похожа из старых фильмов. Я не всех их знаю.

Венера повернулась вполоборота, улыбнулась, пожала плечами, и отрицательно покачала головой.