Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Ах, он… – Лита мечтательно улыбнулась.

– Но как он попал сюда? – удивилась Сантилия.

– Этого я не знаю. Видимо, случилось что-то.

– Так надо помочь ему бежать. На галерах долго не выдерживают, – решительно произнесла Лита и начала одеваться.

– У нас в запасе часов девять, не больше, пока галера не прибудет в Мил. Ну, а потом мы его вряд ли встретим ещё раз.

– Ничего не получится, – тяжело вздохнула Сантилия. – Он прикован, а ключи у надсмотрщика, который отвечает за узников головой.

– Можно ему хоть нож кинуть, – Анна достала из ножен в поясе небольшой, в две ладони, изящный кинжал.

Лита уже оделась, следом за ней, так же быстро оделась и Сантилия. Нужно было спешить, пока не проснулся Эдвард и его камарилья. А он точно не даст им покоя, не отстанет от них ни на шаг. Женщины вышли на палубу – здесь по-прежнему находились лишь несущие вахту матросы. Они, как и в первый раз, ничуть не отреагировали на появление пленниц, что, в прочем, было только на руку заговорщицам. Анна подвела подруг к решётке и тихо произнесла, указав пальцем:

– Вот он.

Лита во все глаза смотрела на Таниса, и тот, почувствовав взгляд, обернулся и посмотрел вверх, прямо ей в глаза. Она улыбнулась, он ответил ей тем же. Внезапно хлопнула плётка подбежавшего надсмотрщика, и на спине Таниса появились алые рубцы.

– Куда пялишься! – заорал он. – Греби, драный пёс!

И, едва надсмотрщик отвернулся и пошёл обратно, Анна ловко пробросила сквозь решётку кинжал, точно под ноги Таниса. Пленник мгновенно наступил на него ногой. Он вновь повернулся и, едва заметным кивком головы, поблагодарил её. Надсмотрщик, на этот раз, ничего не заметил.

Женщины, чтобы не вызывать подозрений, не спеша, точно прогуливались, отошли к борту. Там по-прежнему тянулись унылые скалистые берега острова, о которые с шумом разбивались волны.

Сердце Анны бешено колотилось. Она едва сдерживала своё дыхание, стараясь успокоиться.

– Получилось, – проговорила королева, нервно теребя закреплённую рядом снасть.

– Успокойся, заметит ещё кто-нибудь, – сказала Сантилия, хотя сама с трудом справлялась с нервной дрожью.

Лишь Лита, почему-то, была спокойна. Она смотрела вдаль и загадочно улыбалась самой себе.

– Лита, очнись, – одернула её мать.

– Да? – отозвалась та.

Сантилия усмехнулась и, игриво дёрнув дочь за золотистый локон, свисавший у щеки, спросила:

– Уж не влюбилась ли ты?

Лита вздрогнула, покраснела и отвернулась, закрыв лицо ладонями.

– Не смущайся своих чувств, дочка. Этот человек предназначен тебе судьбой. Не удивительно, что ты сразу обратила на него внимание.

Лита лишь улыбнулась.

– Эй! Дамы! – раздался с балкона голос Эдварда. – Не желаете ли вы позавтракать в моей компании?

Сантилия и Лита, отвернувшись, застыли, словно изваяния. Лишь Анна, пересилив неприязнь, повернулась к нему лицом. Узурпатор нагло смотрел ей в глаза, да ещё и был одет против всякого приличия – чёрные потёртые штаны и расстёгнутая безрукавка, которую носят матросы в жару.

– Пожалуйте к нам, будем рады, – повторил Эдвард.

– Соизвольте наказать слугам, чтобы они приготовили завтрак в моей каюте, – резко ответила Анна и отвернулась.

– Как хотите, – буркнул обиженный Эдвард и удалился к себе.

Сантилия, в сердцах, стукнула кулачком по борту.

– Мерзавец, убийца. Он ещё смеет заигрывать с нами, – прошептала она едва слышно. – Убью его, подсыплю яда.

– Тихо, тихо, – поспешила успокоить её Анна. – В нашем положении нужно быть осторожнее.

Едва нож, глухо звякнув, упал на палубу в трёх пальцах от ноги, Танис сразу наступил на него. Небольшой клинок целиком скрылся под здоровенным армейским сапогом. Никто не заметил случившегося. Надсмотрщик был занят вразумлением гребцов, сидевших в передних рядах, соседи настолько отупели от тяжёлого труда, что уже не видели и не слышали ничего вокруг, кроме плётки. Даже напарник Таниса продолжал грести, ничего не замечая.

Рой мыслей немедленно закрутился в голове бывшего сотника. Возникло уже с десяток вариантов побега, но ещё его очень интересовало, кто же решил помочь ему, никому не известному за пределами Параи Танису. Он так и не смог разглядеть, кто был там, за решёткой. Как бы то ни было, не важно, кто помог ему. Важно лишь то, что он, не позднее следующего утра, попытается покинуть борт этого проклятого судна и сможет поквитаться за Салиста.

– А ну, работай! Сучий потрох! Хватит мечтать! – раздался над головой истошный крик, коротко свистнув, обожгла плечо плеть.

Танис мгновенно отогнал от себя мысли и, зло глянув на заросшую косматой бородой рожу надсмотрщика, налёг на весло.

15

Путешественники проснулись рано – предрассветные часы в сентябре не отличались теплом, утренний холодок не давал залёживаться. Да и шумевшее рядом море щедро бросало к скалам солёные брызги, отчего одежда стала неприятно влажной. Ёжась от холода, Стрижевский быстро развёл костер из оторванных от лодки досок, и путешественники уселись рядом с ним на камнях, подогревая себе завтрак.

Негромко шептали волны, кричали чайки, лёгкий ветерок нёс с собой запах соли и водорослей. Вокруг не было ни души, ни малейшего намёка на присутствие человека. Иван Сергеевич, меланхолично жуя хлеб с ветчиной, то и дело озирался по сторонам, стараясь понять, куда им двинуться дальше. Направо тянулась такая же унылая, каменистая береговая полоса, исчезающая в туманной дымке, налево она через пару сотен шагов превращалась в небольшой мыс, а что было за ним, известно одним богам.

Путешественники уже начинали собираться в путь, когда из-за мыса показался корабль. Большой, с огромными парусами и несколькими рядами дружно загребающих вёсел, он неспешно проплыл мимо. На палубе стояли какие-то люди и смотрели в их сторону.

– Что за корабль такой? – спросил Александр отца.

– Да кто его знает. Впрочем, большая посудина, не помню, чтобы раньше такие делали.

– Флаг не заметил, кстати? – спохватился Стрижевский.

– Красный, а в центре какая-то чёрная мазня – то ли птица, то ли что-то ещё.

– Не знаю такого. Ну да ладно, идти пора. Теперь хоть знаем, куда податься – наверняка корабль из порта шёл.

Выбор Стрижевского оказался верен. Всего через пару часов, путешественники вышли к высокому деревянному забору, начинавшемуся от самой кромки воды и уходившему наверх, на холм. За этим забором был виден довольно большой город.

– Это что?! Крепостная стена?! – рассмеялся Иван Сергеевич, когда прошёл на городскую землю, лишь немного замочив ноги.

– Скажи спасибо, что забор, – ответил Николай. – Была бы стена, кто знает, как всё обошлось.

Здесь находился городской пустырь, куда из города свозили старый, ненужный хлам – изломанную мебель, негодную поношенную одежду. За этим живописным местом следовал рыбацкий поселок. Вдоль поросшего кустарником холма тянулся ряд добротных каменных домиков, больше похожих на дома зажиточных крестьян, чем на бедные лачуги рыбаков. Около каждого висели на жердях сети, видимо запасные, потому что лодок на берегу уже не было – все вышли в море. На улице Николай увидел лишь снующих по хозяйству женщин да стайку ребятишек, бегавших друг за другом между сетей.

Провожаемые любопытными взглядами, путешественники добрались до начинающегося следом рынка. Здесь ещё было пусто. Торговля на нём начиналась лишь тогда, когда приходили с уловом рыбаки. Это неписанное правило существовало для всех, будь то дровосек, или крестьянин, или ювелир.

Путешественники прошли между пустых рядов туда, где стояли дома из жёлто-серого камня. Городские улицы встретили их странной тишиной. Час, конечно, ранний, но для портового города это было непривычно. По пути встретилась пара торговцев с тележками, спешивших подготовить свои места, хозяйки, идущие к реке с ворохом белья и военные. Слишком много военных. Они ходили не по двое-трое, как обычно ходили городские стражники, а десятком, а то и двумя. Солдаты косились на подозрительную четвёрку, но обошлось без расспросов.

– Наверно, город на осадном положении, – предположил Александр.

– Что-то мы слишком легко пробрались сюда, – покачал головой отец. – Не похоже.

– Разберёмся сейчас, – махнул рукой никогда не унывающий Иван Сергеевич и подошёл к какой-то женщине.

Говорили они недолго, но когда Стрижевский вернулся к товарищам, лицо его уже не было таким весёлым.

– Мы опоздали всего на сутки, – проговорил он. – Вчера утром Малонто сдали без боя, а сегодня утром Анну, Сантилию и Литу увезли во Флардию. Похоже, мы как раз видели ту самую галеру.

– Так, – Николай задумался. – Давайте-ка, для начала, зайдём в какой-нибудь трактир. Там и подумаем. Заодно и позавтракаем по-человечески.

Подходящее заведение оказалось в соседнем доме. Оно только-только открылось, так что путешественники оказались первыми посетителями.

– Проходите, присаживайтесь, – встретил их радушный хозяин.

Его заспанное лицо сразу оживилось. Он проводил гостей за стол у окна, помог расположиться и убежал на кухню.

– Неплохо, – пробормотал Саша, разглядывая чистое, побелённое извёсткой, заведение.

На белых стенах висели горшки с плющом. Пышно разросшаяся зелень, словно водопад, ниспадала до самого пола, радуя глаз и наполняя воздух лёгким терпким ароматом. В довольно большом зале, потолок которого поддерживали внушительной толщины, каменные колонны, стояло десятка два столов, на удивление чистых и аккуратно сделанных. В довершении всего, в углу напротив входа находилась стойка, рядом с которой располагался большой, слегка закопчённый, очаг.

– А вот и вино, – вновь появился трактирщик.

В руках он держал большую глиняную бутылку и четыре бокала из покрытой глазурью керамики. Следом за ним поспевала дородная женщина, видимо жена, несущая блюдо с нарезанным копчёным мясом и овощами. Стрижевский демонстративно достал тугой кошелёк, под завязку наполненный дукатами, вытащил одни золотой и, дав его трактирщику, сказал:

– Мы очень голодны. Шутка ли, провести в странствиях последние десять дней. Так что будем рады, если вы предложите нам самый лучший стол. А уж мы не поскупимся.

Тот оказался вполне сообразительным малым и, понимая, что клиенты перед ним солидные, тем более при оружии (кто знает, может какие посыльные?), ответил:

– Извольте не волноваться. Подождите немного, и мы всё для вас сделаем в лучшем виде. Моя супруга как раз занимается готовкой. Через, самое большее – полчаса, к вашим услугам будут свежайшие кушанья. Пальчики оближите, голову даю на отсечение.

– Не спеши, – важно проговорил Стрижевский. – Не торопись, делай так, чтобы всё было в лучшем виде. А нам есть, чем пока заняться.

Едва трактирщик скрылся на кухне, его товарищи разразились смехом.

– Друг мой, – Николай утирал с глаз слёзы. – Да ты прямо король. Заказ сделал, словно указ зачитал.

– А ты, что думал? Еда – дело немаловажное, особенно, если не знаешь, где окажешься следующим утром. Может, завтра под дождём сухари жевать будем?

– Ну, не буду спорить, в этом ты прав.

– Хватит вам, заморим червячка, – взмолился Саша, жадно смотревший на блюдо.

– А парень прав, – усмехнулся Иван Сергеевич и разлил по стаканам вино.

Не прошло и получаса, а стол уже заставили всевозможные чашки, плошки, бутылки. Исходившие из них ароматы буквально сводили с ума. Путешественники не заставили себя долго ждать и немедленно отдали должное кулинарному таланту повара.

Прошло немного времени, чувство голода, наконец, было удовлетворено, и друзья завели разговор о делах на ближайшее будущее.

– Ну, и что делать? – начал Николай.

– А что делать? Мы хотели спасать Анну. Так в чём же дело? – спросил его сын.

– Всё изменилось. Теперь она в столице, под неусыпным наблюдением людей Эдварда. Ты хоть понимаешь, что это означает?

– Но если, всё-таки, незаметно пробраться туда и выкрасть её? – робко предложила Таня.

– Выкрасть… – Николай покачал головой. – Я бы на это не решился, будь с нами все наши старые товарищи. А они ведь были одни из лучших.

– Но может найти их. Такая помощь нам пригодиться, да и они помогут что-нибудь придумать? – начала девушка, но, увидев помрачневшие лица старших, замолчала, а затем тихо спросила. – Я что-то не так сказала?

– Будь они живы, девочка моя, они с радостью помогли бы нам. Но, к сожалению, все они остались навсегда на Фарнадском поле.

– Э, Коль, не спеши, – встрепенулся Иван Сергеевич. – Риз то жив. А где Риз, там завсегда найдётся пара десятков головорезов.

– Да где ж нам искать его.

– Так Эйнар же говорил, что он, скорее всего, у Хиц-Эргоса.

– На Островах смерти?

– Именно.

– Навестить то можно, но едва ли он сможет помочь нам.

– Вы это о чём? – спросил Саша, не понимая, о чём идёт речь.

– Нам не хотите объяснить? – добавила Таня.

Стрижевский внимательно посмотрел на них, прокашлялся для вида и, улыбнувшись, огласил:

– Спешу вас обрадовать, что нам предстоит путешествие на лодке протяжённостью примерно полтысячи километров. В лучшем случае, это четверо суток.

– Почему, именно морем? – Николай покачал головой, явно не соглашаясь с товарищем. – Не лучше ли сушей. Доплывём на лодке до Сирато или Аспонела, а там по берегу до Фосеи прогуляемся. Нам и не нужно спешить. Медальон ещё двадцать дней силы копить будет.

– Пешком? – Таня поморщилась. – Ноги жалко.

– Так мы лошадей купим.

– Ещё лучше! Я ездить на них не умею!

– Да перестань. Иван вот тоже не умел, но когда пришлось – за день научился.

– Ну… ну хорошо.

– Ну, вот и порешили, – Стрижевский вновь налили всем вина. – Давайте по последней и вернёмся к лодке. Припасов у нас достаточно, так что можно отплывать сразу. Нечего время терять.

Солнце ещё не миновало полудня, а лодка уже уносила своих пассажиров в море. Сначала Николай держал курс вдоль побережья. Часов пять они плыли вдоль безрадостных скалистых берегов. Наконец, берег исчез в туманной дымке – кормчий направил судёнышко на юго-восток.

Было приблизительно часов девять-десять вечера, когда впереди показалась порозовевшая в отсветах заката береговая полоса.

– Ещё часа три, и мы на берегу, – объявил Стрижевский.

– Поскорее бы, – вздохнула Таня – ей снова нездоровилось.

– Там корабль! – крикнул стоявший на носу Саша.

– Где? – сидевший у руля Иван Сергеевич завертел головой по сторонам.

– Вдоль берега плывёт, с востока.

– Не вижу.

– Нет, точно говорю. Корабль.

Из каюты выбрался Николай, прикорнувший было после вахты. Протерев заспанные глаза, он осмотрелся. Стрижевский молча указал пальцем туда, где его сын разглядел что-то похожее на корабль. Тот развернулся в указанном направлении, приложил руку ко лбу козырьком, всмотрелся.

– Видно плохо, но что-то там есть.

– Па, ты за биноклем сбегай.

Сартаков хлопнул себя по лбу. Точно, совсем забыли, что у него в мешке лежит небольшой, но достаточно сильный бинокль. Он исчез в каюте и вновь появился оттуда уже с биноклем в руках.

– Корабль, – объявил он. – Боевая галера под флагом Эдварда. А они, похоже, заметили нас, в нашу сторону курс держат.

Рядом раздался тяжёлый вздох – Таня, побледнев, опустилась на лавку.

– Делать то, что будем? – спросил Саша с заметной дрожью в голосе.

Николай задумался на мгновение.

– Иван, измени курс, возьми правее.

– На сколько? – спросил Стрижевский, глянув на компас.

– Градусов на семьдесят.

Тот переложил руль, и лодка круто повернула, едва не сбросив за борт Александра.

– До берега доберёмся, а там в лесу спрячемся, – решил Николай.

– Легко сказать – доберёмся. Ветер то почти в нос дует, скорость совсем никакая.

Время тянулось, словно густая патока. Секунды казались минутами, минуты – часами. Изматывающее состязание крохотной лодчонки и быстроходного военного корабля продолжалось уже с полчаса. Теперь уже не было сомнения в намерениях капитана этой галеры. Если сначала казалось, что та просто следует по своему, ранее намеченному маршруту, то сейчас стало ясно, что перед ними преследователь.

Темнело. До берега было ещё слишком далеко – те, кто управляли галерой, доберутся до лодки быстрее, чем та до суши. Оставалась лишь одна надежда – продержаться около часа, пока море не окутает ночная мгла. Но с каждой минутой становилось ясно, что этот последний шанс обречён на провал. Галера была уже близко, всего в минутах двадцати хода. Паруса боевого корабля раздувались под порывами упругого морского ветра, вёсла дружно опускались в воду. Галера неумолимо приближалась, и уже стали различимы стоявшие на носу фигурки лучников.

– Нам не уйти, – мрачно проговорил Николай.

– Может, остановиться? А то эти начнут ещё из луков стрелять? – предложил Стрижевский. – Да и отвертимся вдруг? Скажем, испугались, приняли за пиратов.

– Саш, а ты как думаешь?

– Да и я думаю, стоит остановиться. Всё равно не уйдём.

– Да, да! Давайте остановимся, они ведь отпустят нас, – Таня вскочила и схватила Николая за рукав.

– Хорошо. Только, Таня, я за тебя опасаюсь. Ты похожа на Литу.

– Да ладно тебе, – отозвался Стрижевский. А вдруг это сходство поможет нам?

– Хорошо, если так.

Николай взялся за фал, поддерживающий раму с парусом, и отвязал его. Парус мгновенно упал на рубку, и лодка потеряла ход. А галера была уже близко. Не прошло и двадцати минут, как она приблизилась к лодке борт о борт. На фоне огромных, обросших снизу водорослями, бортов, лодка казалась совсем скорлупкой. Толстые, тяжёлые вёсла поднялись, пропуская судёнышко к корме.

– Вяжите к мачте! – пророкотал с высокого борта голос.

Мгновение спустя, с корабля на колени Стрижевского упала верёвка. Что ж, делать было нечего, пришлось подчиниться. Иван Сергеевич крепко привязал внизу мачты брошенный конец.

– Залезайте, – с галеры подали верёвочную лестницу.

Николай поднял вверх голову – у борта стоял закованный в доспехи бородач. Поднятое забрало шлема то и дело норовило опуститься, и он придерживал его рукой, словно отдавал честь.

– Не тяните, – повторил он.

Сартаков тяжело вздохнул и первым полез наверх. Следом за ним, так же нехотя, направились и остальные. Едва они поднялись на борт, их сразу же окружили солдаты, человек двадцать-двадцать пять, словно перед ними были какие-то закоренелые преступники. Ещё пара десятков матросов находились при парусах, рядом с мачтами, а несколько человек, одетых в дорогие одежды, стояли на кормовой надстройке, где находился руль.

– Так, так, – проговорил бородач. – Интересная компания. Сразу видно, из Малонто плывут, да и при мечах все, даже девчонка.

У каждого из путешественников на поясе был меч, тот самый, подаренный в Фаоне. Бородач, не церемонясь, забрал оружие. Его взгляд на какое-то мгновение задержался на Тане. Он пристально посмотрел ей в глаза, покачал головой и проговорил негромко, так, что мало кто расслышал:

– Похожа, чёрт возьми. Как две капли воды. Эдварда это может позабавить.

16

Галера Эдварда вошла в гавань Мила уже вечером. Едва корабли пришвартовался к причалу, немедленно подали карету, запряжённую шестёркой лошадей из королевских конюшен. Немного погодя подъехали ещё четыре кареты, попроще, чем первая, да и запряжённые всего четырьмя лошадьми.

В первой карете разместился сам Эдвард вместе с Самитом, в остальных – свита. Отдельная карета досталась и пленницам. Ну, а те, кому не хватило места, оседлали коней. Сборы были недолгими. Упаковали вещи, немного перекусили, и, внушительных размеров кавалькада, в сопровождении сотни гвардейцев, двинулась в путь.

Уже на первом привале пришли свежие вести. Пока Эдвард ужинал перед сном, Самит долго говорил с прискакавшим гонцом, затем подошёл к патрону. Озадаченное лицо советника сразу отбило весь аппетит.

– Думаю, не порадуешь, – проговорил король, отложив в сторону кусок курицы.

– Да, пожалуй, огорчу, – нерешительно произнёс Самит.

Эдвард пристально посмотрел ему в глаза, тот смутился, но делать нечего, нужно говорить.

– В Фаоне бунт. Прогнали всех властников и верных нам людей. Ларнит кричит, что отныне признаёт лишь власть Анны.

– Какая муха его укусила?! – Эдвард даже привстал от удивления. – Сроду тихий был, а тут… Он, часом, не помешался?

– Нет, не думаю. По слухам, кто-то был в Фаоне и взбаламутил весь город.

– Так. Ясно, – Эдвард задумался. В голову пришла мысль, и он вдруг рассмеялся и, хлопнув советника по плечу, сказал. – Ничего страшного. Во всяком случае, это не повод для того, чтобы посылать туда войска. И не нужно такое сейчас, не в нашу пользу. Сделай так. Напиши ему письмо от имени Анны, что, дескать, благодаришь за доверие и верность и просишь признать мою власть, поскольку ты, то есть Анна, вкладываешь все полномочия в мои руки. А чтобы тот не сомневался, пригласи его в столицу. Пусть своими глазами увидит Анну рядом со мной и успокоится. Только, Самит, не забудь, пожалуйста, почерк подделать, Ларнит знает руку королевы. Помню, раньше у тебя это неплохо получалось.

– Всё сделаю в лучшем виде. Но, вот только, берут меня сомнения. Приедет он в столицу, а Анна возьми, да выкинь какой-нибудь номер. Что тогда?

– За это не переживай. Думаю, у неё хватит ума не делать глупостей. Иначе, я устрою ей и её подругам такую сладкую жизнь, что до конца жизни жалеть будут.

Шаги на палубе стихли. Суматошная беготня, гулом отдававшаяся в ушах прекратилась. Воцарилась благодатная тишина, лишь снаружи доносился слабый гул голосов на набережной.

Быстро темнело. Солнечный свет уже не проникал сквозь зарешеченный люк. Там, над головой, осталось лишь сумеречное небо, на котором зажигались первые звёзды. Ночь брала своё.

Танис и представить себе не мог, что такое истинное блаженство. Лишь сейчас, проработав веслом целый день, с восхода до заката, он понял это. И, хотя ломило натруженную спину, ныли, казалось вдвое вытянувшиеся, руки, горели истёртые ладони, Танис радовался этому отдыху. Вскоре, принесли ужин. Надсмотрщик раздал каждому по миске, ложке и кружке, а следовавший за ним помощник накладывал из котла какое-то варево, раздавал хлеб и наливал воду. Тот час по всей палубе раздалось жадное чавканье – изголодавшиеся гребцы, слово звери, набросились на еду.

Танис принюхался к тому, что плюхнулось ему в миску из половника – пахло рыбой. Он осторожно помешал порцию ложкой – это была сильно разварившаяся, да к тому же еще плохо очищенная, рыба, смешанная с чем-то вроде репы. На вкус, правда, варево оказалось вполне сносным, но приходилось, то и дело, отплёвываться от чешуи, костей и потрохов.

Эти незначительные недостатки отнюдь не портили зверски голодному Танису аппетит. Он, с некоторым удовольствием, проглотил порцию и, даже почувствовал себя сытым. Запив съеденное водой, он поставил посуду на палубу и блаженно развалился, откинувшись на прибитый к сиденью кусок доски, заменявший спинку, сделанную вовсе не для удобства, а для того, чтобы гребец не упал назад, если вдруг потеряет равновесие.

– Сиди прямо и держи миски в руках, – раздался вдруг шёпот соседа.

– Почему? – не понял Танис.

– Таков порядок.

Пришлось последовать совету, но едва Танис наклонился, чтобы поднять посуду, над головой прогремел голос надсмотрщика.

– Ты что это, мразь, на палубу миски ставишь. С пола пожрать захотел?

Пленник ничего не ответил и лишь молчал, стиснув зубы. Под левой ногой он чувствовал нож, он хотел пустить его в ход, но пока держался. Нога надсмотрщика ударила в посуду – во все стороны полетели черепки.

– С пола теперь жрать будешь. А ну, собери живо осколки.

Танис даже не шевельнулся.

– Ты что, оглох?! Я тебя сейчас научу меня слушать.

Тяжёлая, огрубевшая рука сжала шею Таниса, и начала клонить его вниз. И вдруг, казалось непреклонный, упрямый заключённый, сдался. Он наклонился и… Внезапно тускло блеснул невесть откуда взявшийся кинжал. Надсмотрщик попытался уклониться, но его грузное тело двигалось слишком медленно. Нож, словно молния, ударил его под грудину и, готовый слететь с губ крик застыл в груди.

Танис вырвал окровавленное лезвие и вскочил – помощник надсмотрщика уже бежал к нему, на ходу пытаясь достать свой короткий меч. И, мгновение спустя, когда их разделяло менее шести шагов, в воздухе свистнул брошенный нож. Его лезвие ударило парня точно в кадык, глубоко застряв в горле. Он захрипел и рухнул, как подкошенный, заливая чищеную палубу кровью.

– Ключ на поясе, – вновь услышал Танис голос соседа.

Нащупав тяжёлую связку, он на удивление быстро подобрал ключ от замка цепи их весла, а затем отдал ключи другим. Узники, стараясь не шуметь, начали подбирать ключи к своим замкам. Выход с гребной палубы лежал по лестнице, вход на которую закрывали железной решёткой. К счастью, сейчас она была открыта.