Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Теперь, ваше величество, вы вольны убить меня или миловать. Подумайте, я ведь заварил такую кашу. Сами видите, к чему привело это. Но, всё-таки, я оказался вполне сносным воспитателем.

– Успокойся, – Анна устало вздохнула. – Не ты кашу эту заварил, а Малис. Его я с удовольствием бы прибила, но, увы, это сделали без меня. Ты лишь соучастник. Такая на тебе лежит вина, но она полностью искуплена. Спасибо, что воспитал сына достойным человеком.

– Танис мне говорил, что хочет бежать в Сибию. Вы, ваше величество, наверно тоже туда?

– Зови меня Анной.

– Хорошо, ва… то есть, Анна, – согласился Арстин.

– Да, мы идём в Сибию, и чем скорее мы там окажемся, тем лучше.

– Подождите до завтрашнего утра. Я соберу вам в дорогу.

– Мы подождём. Спасибо тебе, Арстин.

24

Два дня, проведённые в столице, оказались подобными тюремному заключению. Александр и Таня безвылазно сидели в своей комнате на постоялом дворе, позволяя себе лишь выглядывать в окно, через которое можно было увидеть лишь грязную улицу и серые трёхэтажные дома на противоположной стороне. Причиной такого добровольного заключения стала, разумеется, поразительная схожесть Тани и принцессы Литы.

Едва узнав, что за её голову, к счастью, только за живую, какой-нибудь неразборчивый охотник может получить десять тысяч золотых, девушка, без лишних разговоров заперлась в комнате, заставив Сашу составить ей компанию. Николай и Иван Сергеевич, тем временем, целыми днями рыскали по городу, закупая припасы в дорогу и слушая различные слухи и сплетни о бежавшей королеве.

На третий день у постоялого двора остановилась запряжённая парой лошадей довольно вместительная двуколка, крытая тентом из плотной, просмоленной ткани. Стрижевский остался в повозке, а Николай поднялся за сыном и его подругой.

– Собирайтесь быстрее, мы уезжаем, – сказал он, едва переступив порог.

– Куда? – испуганно спросил Саша, удивлённый такой спешкой.

– Поспеши, всё расскажем в дороге.

Делать нечего. Они оделись, собрали вещи. Таню вновь закутали в платки, стараясь скрыть за засаленными тряпками её роскошные волосы. Бросив на прощанье последний взгляд на комнату, служившую им домом последние несколько дней, все трое вышли на улицу.

– Эй, давай быстрее сюда, – раздался из повозки голос Ивана Сергеевича, затем высунулась рука, бесцеремонно втянувшая девушку под тент.

– Садись подальше, красавица. Там кольчуга лежит – одень её.

– Опять?! – поморщилась Таня.

– Не перечь.

Тем временем, рядом на лавку уселись Николай с сыном, закрыв девушку от любопытных лаз с улицы. Стрижевский тряхнул вожжи, и лошади лёгкой рысью покатили повозку к городским воротам. Без приключений они добрались до ворот старого города и, проехав мимо скучающей стражи, въехали в новый город. Здесь, в северной стороне, он был совсем небольшим, поэтому путешественники быстро миновали его деревянные домишки. Флардия осталась позади. Повозка въехала в лес, лошади прибавили ходу, направляясь на запад.

– Ты бы тоже кольчугу одел, – сказал Саше отец, едва город скрылся из вида.

Тот, уже привыкший слушаться отца беспрекословно, поменялся местами с Таней и, найдя на дне повозки тяжёлый свёрток, быстро одел под куртку воронёную кольчугу прекрасного двойного плетения.

– Так куда мы едем? – вновь поинтересовался он.

– В Сибию, – ответил Николай. – Будем искать Анну там.

– Отчего ты решил, что они бежали именно туда?

– В Сибии есть верные ей войска, и это единственное место на Острове, где её не будут преследовать.

– А может, мы их и в пути догоним, – добавил Стрижевский. – Они опережают нас всего дней на шесть.

– Всего?!

– Пойми, их преследуют, они прячутся; наверняка, идут пешком. А мы то на повозке. Должны догнать.

– Там для каждого, – продолжил Николай, – Арбалет, меч, и кинжал. Достали с трудом.

– Да, раньше оружием на каждом шагу торговали, – вздохнул Иван Сергеевич.

Ехали весь день. Лес сменяли поля, их вновь сменяла чащоба, мимо проносились деревеньки и одинокие хутора. Говорили мало, перекидывались между собой редкими, малозначимыми фразами. Каждый думал о чём-то своём. Поначалу, правда, было интересно глядеть, как оставались позади огромные зелёные луга, тёмные, несущие свои воды в песчаном ложе, ручьи и окаймлявшие их могучие деревья. Но к вечеру всё это стало восприниматься как самое обыкновенное, обыденное и перестало радовать глаз. Появились мысли о ночлеге, о мягкой постели.

Ближе к ночи, когда красное, словно спелое яблоко, солнце зашло за тёмные очертания леса вдалеке, повозка остановилась в одной из деревушек. К удивлению, здесь оказался вполне сносный постоялый двор. Небольшой для гостиницы бревенчатый дом, слегка покосившийся за долгие годы своего существования, он всё же манил к себе своим теплом и уютом.

Пока Николай договаривался с хозяином о ночлеге, Стрижевский завёл лошадей с повозкой в конюшню.

– Выходите, – сказал он Тане и Александру, когда ворота закрылись.

Первым показался Саша. Оглядев тёмное, освещённое лишь двумя факелами, помещение, он вылез из повозки. Следом за ним появилась и Таня. Оглядываясь по сторонам, она осторожно спустилась на утоптанный множеством копыт, земляной пол и прижалась к другу.

– Думала, интересно будет, весело, – чуть не плача жаловалась она. – А тут только прячься да прячься.

– Хочешь оказаться в руках охотников за наградами? – ухмыльнулся Иван Сергеевич.

Тем временем появился Николай.

– Прячься, – цыкнул он на девушку, скосив взгляд в бок.

Едва Таня скрылась за Александром, позади Сартакова появилась фигура высокого роста и могучего телосложения. Она вышла под слабый свет факела, и путешественники увидели перед собой мужчину лет сорока, довольно мощного телом и, всё же, с заметным брюшком – редкий трактирщик не имел этот атрибут своей работы.

– Следуйте за мной, – пробасил здоровяк и пошёл по коридору в пристройку, где располагались как раз две комнаты. – А лошадок ваших распрягу попозже.

Здесь было светло. Пара канделябров на стенах с горевшими в них восемью свечами в каждом разогнали темноту, наполняя всё вокруг мягким золотым сиянием от обшитых тёсом стен.

– Возьмите, – трактирщик повернулся, протягивая Николаю два замысловатых ключа, и тут его взгляд упал на Таню. – Ва… ваше высочество?! – прошептал он.

В то же мгновение блеснул кинжал – Стрижевский приставил лезвие к горлу хозяина.

– Молчи, – прошипел он кровожадно, но трактирщик неожиданно отшвырнул его в сторону словно котёнка и, растолкав остальных, бросился бежать.

– За ним, – Иван, несмотря на свой возраст, вскочил на ноги лишь мгновением спустя.

– Вы – к повозке, – бросил Николай сыну и кинулся следом.

Здоровая спина трактирщика маячила впереди, всего в шагах десяти. Минуя какие-то двери, они пробежали несколько поворотов и вдруг, тот шмыгнул в сторону. Преследователи свернули следом за ним и оказались в заполненном народом зале. Посетители сразу обратили внимание на ворвавшихся сюда двоих с обнажёнными кинжалами. Некоторые поднялись, тоже схватились за ножи, готовые дать отпор незваным гостям. Неловкое молчание и оцепенение продолжалось лишь секунду, пока его не прервал истошный визг трактирщика:

– У них принцесса Лита!!!

Где-то в углу сразу загрохотали отодвигаемые лавки, и Николай увидел сквозь чад поднявшихся из-за стола шестерых, одетых в дорогую одежду под которой виднелись добротные кирасы – сразу видно, заезжая знать.

– Бежим, – Стрижевский схватил товарища за руку и потянул обратно.

Пока в зале думали, что же желать, они уже бежали по коридору в конюшню. Уже перед дверьми в стойло, они услышали раздававшие сзади крики:

– Держи их! В погоню!

Иван Сергеевич и Николай прибавили ходу и, через мгновение, добрались до повозки. Сзади уже раздавался приближающийся дробный топот, словно по коридору бежал целый полк. Доносились крики и с улицы, но рядом с воротами конюшни пока было тихо.

– Быстрее, открывайте ворота, – проговорил Саша срывающимся от волнения голосом.

Ворота распахнулись, кнут хлопнул над спинами лошадей, и двуколка вихрем понеслась в темноту улицы. Они успели вовремя. Повозка промелькнула перед самым носом преследователей и помчалась в сторону леса. Но минутой позже в погоню бросилось семеро всадников.

Они неслись наугад сквозь тёмный лес. По сторонам мелькали тени деревьев, порой, буквально из-под копыт коней выпрыгивали испуганные зайцы. Различить что-либо было очень трудно. Державший вожжи Стрижевский видел лишь черноту вокруг и серую ленту дороги.

– Быстрее, – крикнул оглянувшийся назад Саша. – Они нагоняют нас.

Сзади, из темноты доносился топот копыт, храп взмыленных лошадей и громкая ругань преследователей. Они приближались, уже стали различимы их силуэты. Струной прозвенела тетива арбалета – Николай хладнокровно разрядил оружие в одну из теней. Раздался лязг стали о сталь, оранжевым факелом брызнул в темноте сноп искр, и тень, лишь пошатнувшись, продолжила бешеную скачку, разразившись очередным потоком ругательств.

– Доспехи… – Николай витиевато выругался.

– А ты по лошадям бей, – подсказал Стрижевский. – Они то без защиты.

Сартаков зарядил оружие и, тщательно прицелившись, насколько позволяла шатающаяся повозка, выстрелил. В последний момент повозка подскочила на попавшемся под колесо камне, или корне, и стрела ушла гораздо выше. Пожалуй, один он вряд ли сможет остановить их – мелькнула мысль. Он поднял со дна повозки скорчившихся там Таню и Александра, дал в руки каждому арбалет и сказал:

– Или будете стрелять, или нам крышка.

Они безропотно взяли оружие, зарядили его и дали залп, целясь ниже людских силуэтов. Тот час произошло нечто немыслимое. Раздалось истошное лошадиное ржание, крики людей, затем последовал грохот и лязг железа. Все силуэты разом провалились вниз, в темноту, исчезли.

– Похоже, друг на друга налетели, – радостно воскликнул Николай.

– Ой! Ой! – Таня отбросила арбалет в сторону и, сжав кулачки, прижала их к груди. – Мы убили их… Убили.

– Перестань, – Николай тряхнул её за плечи. – Мы радоваться должны, что ушли. Тебе то они сохранили бы жизнь, а нас порубили на фарш. И совесть их потом не стала бы мучить.

Ехать пришлось всю ночь. Несмотря на кромешную темноту, повозка неслась, словно птица, наполняя спавший лес грохотом и дребезжанием. Стрижевский боялся, что их преследователи, очнувшись после падения, продолжат погоню, но вот уже ночь подходила к концу, начинало сереть небо, а, вдогонку не было слышно ни стука копыт, ни криков.

Утро выдалось спокойным и тихим. Тепло, по-летнему, светило восходящее солнце, пели проснувшиеся птицы. Лишь пожелтевшие листья выдавали вступающую в силу осень. Ещё неделя, и за сентябрём последует октябрь с его холодными, нудными дождями.

– Хорошо то как, – проговорила оправившаяся от ночного испуга Таня. – Спокойно. Надеюсь, такое, как сегодня ночью, больше не грозит.

– И не мечтай, – мрачно усмехнулся Иван Сергеевич. – Это только начало. Тут ещё найдётся много желающих разбогатеть на твоей голове.

– Но ведь есть настоящая Лита?!

– Никто не станет разглядывать. Похожа – и всё тут.

25

Заснеженные горные вершины… Александр-Эйтран заметил их ещё пару дней назад. Их сверкающая белизна пробивалась сквозь кроны окружавших лесную тропу деревьев и сразу бросалась в глаза. Теперь они нависал над путниками, огромные, внушающие страх своим могуществом.

– Вот и Лабиринт, – Валиар устало вздохнул, присаживаясь на замшелый камень.

– И теперь ты должен сказать мне, что мы на самом деле делаем здесь. Я не верю, что всё это ты затеял ради какого-то меча. Скажи правду.

– Тебе нужен меч, – медленно, чеканя каждое слово, ответил монах.

Александр невесело усмехнулся, понимая, что всё здесь не так просто, раз его спутник, тем более небожитель, так упрямо стоит на своём.

– Идём, хватит глупые вопросы задавать. Нам осталось ещё несколько часов ходу, и мы на месте.

Валиар встал и бодро зашагал по окружённой пожухлой травой тропе. Путь лежал меж серых, с пятнами бледно-зелёного мха, скал. Большие и маленькие, длинные и короткие, они, одна за другой, сменяли друг друга. Путники шли уже часа два, и Саша давно запутался среди этих камней. Порой ему казалось, что они просто ходят кругом по одному и тому же месту, казалось, что это никогда не закончится.

– Если тебе интересно, это было здесь, – сказал вдруг Валиар, когда они проходили меж двух высоких и длинных скал.

– Что было?

– Здесь сражались и погибли воины герцога Лаурдского.

– Значит мы пришли?

– Нет, наш путь лежит дальше, в Чёрное ущелье.

– Я помню, – Александр нахмурился. – Ты говорил, что мы должны найти меч некого проводника. Он ведь здесь погиб.

– Я соврал, – честно признался Валиар. – Но нам действительно нужен меч. Так что не задавай, пожалуйста, лишних вопросов. Скоро сам всё узнаешь. И пойми, не держи на меня зла – моя ложь была тебе во благо.

Прошло ещё несколько часов пути, и путники вступили меж скал Чёрного ущелья.

– Его всё ещё называют чёрным, – усмехнулся Саша, смотря на светлые, практически белые камни.

– А оно всегда будет чёрным. Здесь по прежнему скрывается множество тайн, и пока они есть, ущелье остается непознанным, чёрным.

Сказав эти слова, Валиар внезапно остановился и, оглядевшись, направился к едва заметной выемке в скале. Александр остался на тропе и, скрестив на груди руки, с любопытством смотрел на попутчика.

– Идём, идём, – позвал жрец, заметив замешательство спутника.

Валиар подошёл к скале, задумался, словно вспоминая что-то. Саша остановился рядом, продолжая молча наблюдать за происходящим. Едва сдерживая себя, чтобы не мешать монаху расспросами, он нервно кусал губы. Лицо Валиара вдруг озарилось догадкой, он поднял руки и, прошептав какие-то слова, прикоснулся к камню ладонями. Словно из воздуха, в скале возникла самая обычная дверь, которая, едва слышно скрипнув, немного приоткрылась.

– Опять чудеса, – прошептал Александр.

– Ты недоволен? – спросил его Валиар, уже входя в дверь, за которой находился довольно широкий, освещённый ярко горящими факелами, коридор.

– Нет, всё хорошо, только опять у меня возникают подозрения, что снова придётся с кем-нибудь воевать, затем умирать и воскресать. Это уже начинает входить в дурную привычку.

– Перестань, – засмеялся Валиар. – Может, в этот раз повезёт?

Всего несколько шагов, и Саша, следом за монахом, очутился в этой, как ему показалось, рукотворной пещере. Сзади, еле слышно стукнув, закрылась дверь. Путники обернулись – дверь, прямо на глазах, исчезла, словно её и не было, уступив место холодному камню.

– А мы выйдем? – настороженно спросил Александр.

– Выйдем, – ответил Валиар, но, как показалось, не слишком уверенно.

Они прошли шагов тридцать, и, наконец, очутились в огромном зале. Его тоже освещали многочисленные факела, но видно было лишь то, что находилось внизу. Потолок этого помещения терялся где-то в вышине, в густом, чёрном мраке.

Александр оглядел зал, но не увидел ничего особенного. В центре располагался здоровенный, покрытый сверху слоем пепла и пыли, плоский камень, напоминавший жертвенный очаг. Напротив входа, у противоположной стены, находилось небольшое возвышение, где стояло нечто, похожее на каменный трон.

– Где мы? – вновь задал вопрос Саша. – Чьё всё это?

– Не важно.

Валиар, как будто, торопился, опасаясь чего-то. Он подошёл к трону и достал из-за него потемневшие от времени, деревянные ножны.

– И что это за меч? – Александр немедленно оказался рядом.

– Потом объясню, уходить надо быстрее.

Не говоря более ни слова, Валиар схватил за руку своего спутника и потащил его к выходу. Тот попытался вырваться, остановиться, что бы всё как следует разглядеть, но монах тянул его так сильно, что едва не вырывал руку. Они уже были в трёх шагах от коридора, когда краем глаза Саша заметил, как из стены… вышел человек, или некто подобный.

– Торопимся? – раздался вдруг мягкий голос, который, мгновением позже, отразившись от стен и сводов пещеры, наполнил всё вокруг пугающим рокотом.

Валиар внезапно развернулся. Он толкнул Александра в коридор, а сам выхватил из ножен клинок. Багровые отблески факелов зловеще заиграли на чёрном, словно уголь, лезвии.

– Не подходи, – голос Валиара дрожал.

– Ты боишься, – мужчина, одетый в привычную для всех одежду, на первый взгляд – самый обыкновенный человек, подошёл к монаху.

На вид ему можно было дать лет тридцать. Тёмные, короткие волосы, на щеках едва заметная щетина. В спокойных, даже добрых глазах, играла лёгкая искорка. Александр, осмелев, вышел из коридора и встал сзади Валиара. Он с удивлением заметил, что тот очень испуган, даже близок к панике. Почему?

– Опусти меч, Лабек, – сказал неизвестный. – Твоё дурачество ни к чему хорошему не приведёт. Ты слишком заигрался, жажда власти до добра не доводит.

Он медленно подходил всё ближе и ближе, стараясь не делать резких движений.

– Стой! Не подходи! – прокричал Валиар.

Неизвестный всё же сделал ещё одни осторожный шаг, и вдруг, монах сделал молниеносный, отчаянный выпад, целясь ему в живот. Тот легко, можно даже сказать, играючи, увернулся от удара, перехватил руку и, выкрутив её, забрал меч себе.

– Теперь мы поговорим спокойно.

– Кто ты? – спросил Саша, выйдя вперёд, закрыв собой, потиравшего руку Валиара.

– А, Александр Давыдов, не так ли? Приятно видеть тебя в добром здравии, – незнакомец улыбнулся широкой, искренней улыбкой, словно увидел старого друга. – Зови меня Ноар.

– А я бы называл его Люцифером или Сатаной, – раздался голос Валиара. – Так тебе привычней будет.

– А у меня много имен, – опять улыбнулся Ноар.– Каждое людское племя называет меня по-разному. Кроме тех двух, звали меня и Сетом, и Ваалом, и Аидом. Я не буду перечислять тебе, как звали в других мирах, ни к чему это. Достаточно и знакомых тебе имён. Да и Лабек у нас не только Лабек. Ра, например.

– Господи! – Саша схватился за голову. – Скоро от вас, небожителей, проходу не будет здесь. Вот только скажите мне, сделайте милость – я то вам зачем нужен?!

– А мне ты не нужен, – усмехнулся Ноар. – Ты Лабеку нужен. Именно – нужен ему. Не он помогает тебе, а ты помогаешь ему.

– Молчи, зло, – вновь прохрипел Валиар… точнее Лабек. – Молчи, чёрный дух.

– Я – чёрный?! Я – зло?! Слышали бы твои слова Силы, они бы посмеялись, особенно Она. Поверь мне, они ещё вспомнят об этом мире, и тогда тебе, да и всем остальным, и даже мне, ну и, быть может, и смертным, придётся несладко за непослушание. Но не надо делить нас на белых и чёрных – все, по сути, одинаковы. Все попали в ловушку в Чёрном ущелье. Спасибо тебе, конечно, за медальоны, но всё, хватит. Никто из нас не может быть властителем этого мира, иначе наказание не заставит себя долго ждать.

Лабек посмотрел на него исподлобья, тяжело вздохнул.

– Дай Александру свой меч, ты же сам понимаешь, он нужен ему. И не надо пугать всякими наказаниями и прочим. Им наплевать на наши дела.

– Ты так думаешь? Ну-ка, отойди в сторонку, я поговорю с твоим другом.

Лабек скрипнул зубами, но послушно отошёл вглубь коридора. А Ноар взял Александра под локоть и, отойдя с ним к трону, негромко заговорил:

– Тебя, наверно, удивляет, что именно ты попал в этот круговорот событий?

– Да я уже двадцать с лишним лет себе покоя от этой мысли не нахожу.

– А всё просто очень. Лабек хочет жить в этом мире, и жить не простым монахом, или дровосеком, а властителем, королём. И для этого ты подходишь ему больше всего. Он легко может вселиться в твоё тело. Как понимаешь, то, в каком обличии ты видишь нас, лишь телесная оболочка для могучего духа. Это первое, и подобное встречается нечасто. Во-вторых, ты можешь вести за собой людей, ты способен стать правителем. А в-третьих, не каждый смог бы использовать силу медальона так, чтобы освободить заточённых в скалах Чёрного ущелья богов. Есть ещё и в-четвёртых, и в-пятых и много прочих пунктов. И ты подошёл по каждому из них.

– Но почему же он раньше не вселился в меня? А как те, другие его обличья – Илиар и Валиар? – прошептал Саша.

– Ну, он, всё же, не последняя сволочь, всё-таки, белый дух. Он вселится в тебя перед твоей смертью, но только тогда, когда власть короля Александра станет непререкаемой и безоговорочной. Поэтому ты и выжил сейчас, а силу Аклостина он использовал при твоём воскрешении. И именно для подобного случая, если он вдруг возникнет ещё раз, ему нужен этот меч. Своих сил у Лабека уже не хватает, и он начинает высасывать силу священных артефактов. Илиар и Валиар – насколько я знаю, были разбитыми параличом беднягами, и жить в их теле он мог лет десять-двадцать. В твоём теле он проживёт два-три столетия, а то и больше. Понял теперь? Вспомни друга своего, Андрея. Думаешь, случайно Лабек похитил его? Он просто спутал его и тебя. А, поняв ошибку, оставил беднягу при себе послушником, а сам стал готовить твоё появление здесь.

Не говоря ни слова, Саша опустился на холодный камень и закрыл лицо ладонями. В памяти вновь пронеслось всё то, что случилось за последние двадцать лет его жизни. Вспомнилась вся пролитая кровь, боль от потери товарищей. И ради чего? Ради причуды бога, захотевшего власти над человеческим племенем.

– Ты ему всё рассказал. Зачем? – послышался голос Лабека. – Что я тебе сделал плохого?

– Он должен знать правду, – ответил Ноар. – Он уже имеет на это право.

– Да какое право?! Это же ничтожный человечишка, мы создали его. Мы! И мы имеем полное право повелевать и им, и остальными! Силам и Ему давно нет до них дела, их мысли заняты созданием других, совершенных рас. И мы вольны решать, жить этим червям или сдохнуть. Если бы не Маат, давно бы выжег всё под корень. Впрочем, рано или поздно они сами уничтожат себя. Пусть создают самое смертельное оружие, а я помогу им. А потом сяду в первый ряд амфитеатра этого вселенского Колизея и буду смотреть, как эти безумцы станут душить друг друга смертельными газами, жечь ядерным огнем. Пусть все они умрут!

Ярость нахлынула тяжёлой, жгучей, словно расплавленный свинец, ослепляющей волной. Александр вскочил и, выхватив меч из рук растерявшегося Ноара, с силой всадил его в грудь Лабека. Тело не корчилось в предсмертных судорогах, не истекало потоками крови. Оно просто рухнуло на пол, словно какая-то оболочка, а, спустя мгновение, его впитал в себя камень.

– Что ты наделал! – Ноар схватился за голову. – Ты даже представить себе не можешь, чем это может обернуться!

Он отобрал меч и, не говоря более ни слова, шагнул вперёд и растаял в воздухе. Александр остался один в этом багровом полумраке. Мысли сумбурным роем пронеслись у него в голове, одна мешала другой. Сосредоточиться не удавалось ни на мгновение. Нужно выбираться, но как? Этот немой вопрос резанул сознание. Оцепенение свалилось с плеч тяжёлым грузом. Саша бросился в коридор, с ужасом представляя себе, что найдёт там не дверь, а голую скалу. О, чудо! Дверь была. Не теряя ни секунды, он открыл её резким рывком и, шатаясь, словно пьяный, выбрался наружу.