Ностальгия по унесенным ветром

А спустя месяц Скарлетт получила от сестры письмо, в котором Керрин сообщала о том, что у них все в порядке, и что Клаус очень удачно устроился на работу по рекомендации капитана Батлера, которому они засвидетельствовали свое почтение сразу же, по приезде в Чарльстон. Ретт рекомендовал его своему знакомому бизнесмену, владельцу фабрикой по производству удобрений.

– Клаус пока еще мало знаком с этим новым для него делом, но старается вовсю, чтобы не подвести твоего мужа, Скарлетт – писала Керрин – так, что ты, дорогая, не беспокойся, денег на жизнь нам вполне хватает, да к тому же, у Клауса еще не кончились старые запасы. Тетушка Полин шлет тебе привет и благодарит за подарки, которые ты ей прислала. Она просила написать тебе, что чувствует себя неплохо, хотя, на мой взгляд, здоровье ее резко ухудшилось после нашей последней встречи, и это, Скарлетт, меня очень беспокоит. И еще, дорогая, спешу тебе сообщить, если ты еще об этом не знаешь, что у сестры Ретта неделю назад родился мальчик. Однако он очень слаб, и Розмари с ним находится сейчас в больнице под присмотром врачей. Тетя Полин узнала вчера об этом от бывшей подруги покойной миссис Элеоноры, дочь которой дружит с Розмари.

Так значит Розмари родила. Нужно немедленно послать ей телеграмму с поздравлениями – решила Скарлетт – Розмари, наверное, безумно счастлива.

Безумно счастлива? Но Керрин ведь написала, что мальчик очень слаб, а вдруг с ним что-то случиться? Вдруг? – Страшная мысль о смерти ребенка мелькнула в ее голове. – Вдруг мальчик умрет, а ее телеграмма с поздравлениями придет к Розмари. Нет, надо немного подождать и спустя несколько дней написать письмо Керрин. Скарлетт попросит сестру, в случае если все будет в порядке, сходить к Розмари с визитом и поздравить ее от своего имени. Да, это, пожалуй, будет самое лучшее, что можно придумать в такой ситуации.

Дальше Керрин сообщала в своем письме, что в роли замужней дамы живется ей хорошо, и она благодарит Бога за все те перемены, которые он, с помощью Скарлетт, ей ниспослал. Однако, через некоторое время, она подумывает все же устроится на работу в больницу сестрой милосердия, чтобы приносить хоть какую-то пользу людям. Еще она писала о том, что ей очень нравится Чарльстон и что они с Клаусом уже успели за это время приобрести себе друзей и даже побывать на именинах у соседки тетушки Полин Сьюзен Беттини. Письмо заканчивалось наилучшими пожеланиями и просьбой передать привет Сьюлин и Уиллу.

– И еще, Скарлетт, капитан Батлер передавал тебе привет и просил сообщить Уэйду, что непременно купит ему велосипед, как и обещал, потому что теперь они продаются и в Чарльстоне.

– Велосипед? – Скарлетт пожала плечами. И тут же повеселела. Если Ретт обещал Уэйду подарок, значит его приезд не за горами!

Глава 52

Время так стремительно летело вперед, что Скарлетт не успевала за ним следить, и когда воскресными вечерами управляющие магазинов приносили ей недельные отчеты, она каждый раз не переставала удивляться, что неделя уже опять промелькнула, а она этого даже не заметила. Фабричные дела теперь поглощали все ее время и она, удивляясь самой себе, обнаружила, что занимается этими делами с большим удовольствием. Она вникала в свое производство, и у нее просыпался к нему живой интерес. Скарлетт часто проводила время рядом со своим новым управляющим прямо в цехе и задавала ему уйму разных вопросов, и глядя на нее со стороны, можно было подумать, что она проходит курс стажировки у длинноволосого, худощавого бельгийца.

Ко всему прочему Скарлетт пока еще сама решала вопросы с поставщиками сырья для своей фабрики и с покупателями готовой продукции. Она, правда, взяла себе в помощники двоих молодых людей по рекомендации знакомого янки, Джима Гамма, один из которых был его родным племянником, а второй неразлучным другом этого племянника, однако рассчитывать на них всерьез Скарлетт не могла. Юноши, которых год назад с позором выгнали из университета Джорджии, с самой весны болтались без дела, и Джим уговорил Скарлетт временно взять их к себе на работу, чтобы они не слонялись попусту. При этом, он поручился, что не будет иметь к ней никаких претензий, если она вдруг сочтет нужным оставить кого-то из этих лоботрясов без жалования. Скарлетт, в основном, использовала этих молодых людей в качестве посыльных разносчиков документации, которую она сама составляла в юридической конторе со своими клиентами, да заставляла их вести несложный бухгалтерский учет по зарплате. Всю же основную работу с клиентами она проводила сама и по мере того, как их число увеличивалось, Скарлетт ощущала острую необходимость в расширении штата работников.

В первую очередь она решила нанять хорошего квалифицированного бухгалтера, который смог бы ее освободить не только от бухгалтерских расчетов на фабрике, но и в двух магазинах в придачу, и еще ей требовался смекалистый, бойкий человек, умеющий работать с людьми, чтобы вербовать выгодных клиентов.

Поисками таких работников Скарлетт как раз сейчас и занималась, а время, между тем, уже приближалось к весне, и первые солнечные лучи, предвестники грядущего марта, уже понемногу согревали студеную землю Джорджии. Да, Скарлетт была полна планов, однако им в ближайшее время не суждено было осуществиться, потому, что в один из таких дней поздним вечером на пороге ее дома появился мистер Тарлтон и взглянув на его помрачневшее, полное сочувствия лицо, Скарлетт поняла, что в ее дом пришла беда.

Старый джентльмен сообщил ей, что сегодня утром скончался Уилл Бентин, и Сьюлин не стала посылать ей телеграмму потому, что он как раз собирался поехать по делам в Атланту и сестра поручила ему передать Скарлетт эту печальную весть.

Скарлетт стояла и смотрела на старого джентльмена как громом пораженная, не в силах поверить в такое страшное известие. – Нет, этого не может быть, этот удар слишком силен для нее, Господи! Уилл!

– Что произошло, мистер Тарлтон? – Скарлетт схватила старика за рукав – расскажите мне, что с ним случилось?!

– Он умер от воспаления легких, осложненного отеком гортани и последующим удушьем, а как это произошло, я сейчас тебе расскажу, только позволь мне пройти, дорогая, и присесть, уж больно я утомился в дороге.

– Простите меня, мистер Тарлтон, я …

– Не стоит извиняться, девочка, разве я не понимаю в каком ты сейчас состоянии.

Мистер Тарлтон разделся и прошел в гостиную, а Скарлетт послала Фердинанда на кухню распорядиться насчет ужина для старого джентльмена.

– Ты ведь знаешь, Скарлетт, как любил Уилл иногда поохотиться. Это было для него самой настоящей отдушиной – начал свой рассказ мистер Тарлтон – и я думаю, что, занимаясь охотой, он просто отдыхал от своих многочисленных забот.

– Господи, да что с ним случилось, мистер Тарлтон, Вы мне скажите или нет?!

– Одним словом, в этот раз он пошел на охоту без сопровождения, совсем ненадолго, по словам Сьюлин, оставив дома даже маленького негритенка, который обычно всегда его сопровождал, чтобы подносить подстреленную дичь. На этот раз ему удалось подстрелить пару оппосумов и зайца, и он положил свою добычу в рюкзак и перебросил его через плечо. И когда он переходил через ручей, то нечаянно поскользнулся на размытой дождем земле и не смог устоять на своей деревянной ноге, да и сумка с добычей помешала ему удержать равновесие. Он упал в ручей и промок до нитки в ледяной воде. А погода в этот день была, как назло, очень ветреной, вот его и продуло, пока он добирался до дома.

– Да и потом, слишком халатно он к этому отнесся, Скарлетт. Сьюлин рассказывала, что он даже не дал себя растереть кукурузным виски, а просто лег в постель и уснул. Ночью у него случился жар, и он даже бредил, а утром, когда ему стало немного легче, сказал Сьюлин, что все это пустяки, и что он скоро поправится. Два дня она поила его отварами и горячим молоком, а на третий ему стало совсем худо. Горло разболелось у него до такой степени, что даже жидкость стало глотать невозможно, и Сьюлин решила утром вызвать врача. В шесть часов утра он уже начал задыхаться, и Розу послали за доктором. Когда она его привела, Уилл был еще жив, но спасти его уже не удалось. А я как раз в этот день уезжал сюда, в Атланту и Сьюлин об этом знала, вот и послала Розу ко мне с поручением заехать к тебе, Скарлетт, а уж Роза мне все и рассказала.

Господи! – Скарлетт заломила руки и слезы покатились по ее щекам. – Это не Уилл поступил халатно, а Сьюлин! Ну почему, почему она сразу не обратилась к врачу, почему не вызвала меня, Господи! Я бы увезла его сюда в больницу, я бы не дала ему умереть!

Глава 53

Всю ночь Скарлетт пролежала с открытыми, полными слез глазами, переживая случившееся, а наутро собрала траурный саквояж и отправилась в дорогу.

Что значила для нее потеря Уилла?! Да об этом было даже страшно думать! Ведь помимо того, что ее сердце разрывалось от невосполнимой утраты доброго, хорошего человека и близкого друга, на которого в трудную минуту всегда можно было положиться, примешивался ужас, который охватывал ее всякий раз, как только она начинала думать о том, что теперь будет с Тарой. Уилл был ее надежной опорой в родном доме, именно его костлявой, жилистой спиной закрыла она эту главную брешь в трудные послевоенные годы. Господи, да ей было бы гораздо легче, узнай она о смерти Сьюлин, а не Уилла, да простит ее бог за такие мысли! Потеря Уилла для Тары означала для нее, Скарлетт, возникновение новых проблем и проблем серьезных, требующих ее присутствия в поместье до тех пор, пока она не подыщет для родного дома хорошего управляющего.

Сьюлин сейчас не сможет этого сделать, слишком велико ее горе, ведь Уилл оставил ее с тремя малолетними детьми. Да и вообще она ничего не сможет сделать! Сьюлин никогда не занималась делами! Уилл надежно огородил ее от этого, и сестра даже не имела понятия каково это управлять таким поместьем как Тара, в отличии от нее, Скарлетт, которой это было хорошо известно еще со времен войны.

Поезд медленно тащился на северо-запад, и перед глазами Скарлетт проплывали знакомые пейзажи дорог, перелесков и небольших населенных пунктов, располагавшихся на протяжении двадцати пяти миль от Атланты до Ждонсборо. Яркое, уже по – весеннему теплое солнце, с самого раннего утра разбросало свои приветливые лучи во все концы, не забыв одарить ими и прозрачные, омытые ночным дождем, окна поезда. Скарлетт сидела на жестком, неуютном сиденье, съежившись от озноба, спровоцированного бессонной ночью и угнетенным, подавленным состоянием, и как ни старались бархатные лучи окутать ее своим успокаивающим теплом, ей так и не удалось унять назойливую, охватившую все ее тело, дрожь. Мысли ее метались как птицы, будоража воспоминания тех страшных голодных военных дней, когда к ним в поместье, по воле судьбы, был заброшен худой, изнеможенный тяжелой болезнью юноша с неумело прилаженной к ампутированной ноге деревяшкой. И как дела в Таре, по мере его выздоровления, налаживались все заметнее с каждым днем, без особых вроде бы на то усилий с его стороны.

– Ах, Уилл, что же нам теперь без тебя делать?! – Скарлетт прислонила тяжелую голову к вагонному подоконнику, и слезы медленно покатились вниз. – Ну почему, почему на ее плечи опять свалилось испытание? Почему Бог не дает ей никакого покоя?! Разве сможет она бросить сейчас Тару и доверить ее никчемной сестре, разве сможет она отдать управление отчим домом первому попавшемуся человеку, не узнав даже, на что он способен, только из-за того, что ей необходимо как можно скорее вернуться в Атланту и приступить к своим, тоже неотложным делам! Конечно нет! Ведь это означало бы бросить Тару на произвол судьбы, а она этого допустить не могла.

В голове ее промелькнула мысль, – а если теперь в Таре поселиться Керрин и Клаусу? И надежда на миг озарила ее тревожный рассудок, но поразмыслив, она напрочь отмела такую идею.

– Нет! – Сказала она себе. – Клаус не Уилл, и производственные дела ему куда больше по душе, чем управление поместьем, хотя с его-то дотошным отношением к делу, он возможно и смог бы осилить это. Да и потом в их с Керрин жизни все уже как-то наладилось, и совсем не стоит теперь срывать их с насиженного места. Тетя Полин подписала на них дом, а они в свою очередь взяли старушку под свою опеку, Ретт пристроил Клауса на работу, а Керрин и вовсе пишет, что Чарльстон пришелся ей по душе. Нет, она просто не имеет права указывать своей волевой рукой, где кому жить! Вот если бы молодожены сами пожелали воссоединиться со Сьюлин в Таре, это другое дело, но увы, Скарлетт была уверена, что такое решение никогда не взбредет им в голову.

Сьюлин, как только увидела Скарлетт, впала в истерику и не подаваясь ни на какие благоразумные уговоры сестры, рыдала навзрыд у нее на груди до тех пор, пока не иссякли силы, и ее, совершенно изнеможенную, пришлось уложить в постель. Подготовкой похорон на этот раз занимались соседи под руководством Беатриссы Тарлтон, и Скарлетт от всей души поблагодарила ее за хлопоты. Ей, расстроенной, продрогшей в дороге, хотелось сейчас только одного – отдохнуть и согреться, и миссис Беатрисса предоставила ей такую возможность. Похороны намечались на завтра, ведь из Чарльстона должны были еще приехать Клаус и Керрин, так что времени на все про все было достаточно, и Скарлетт, рассчитывая к тому же на помощь Беатриссы Тарлтон и ее дочерей, позволила себе небольшую передышку. Она уединилась на кухне, попила горячего чаю, а потом прошла в бывший кабинет Эллин и прилегла на кушетку, чтобы немного вздремнуть и собраться с мыслями. Однако нервы ее были настолько напряжены, что уснуть ей удалось всего-то на двадцать минут, а потом она просто лежала, укутавшись в шерстяной плед и ее беспокойную голову терзали мысли о Таре. И Скарлетт знала, что так оно и будет до тех пор, пока она не сможет решить эту задачу.

Прошло два тяжелых скорбных дня, и с похоронами, наконец, было покончено. Керрин с Клаусом поспешили вернуться в Чарльстон. Клауса отпустили с работы только на неделю. Соседи, участливо поплакав вместе со Сьюлин и Скарлетт, разошлись по своим домам, и Тара, проводившая в последний путь хозяина, покорно затихла в ожидании своей будущей участи.

В глубине души Скарлетт все же надеялась, что сумеет отыскать подходящего человека на должность управляющего в графстве, однако переговорив с соседями, пришла к выводу, что такой кандидатуры ей здесь не найти. Никто из соседей сейчас не смог бы принять ее предложения, какую бы сумму денег она ему не посулила, даже несмотря на то, что многие из них порядком обнищали после войны. Ведь в каждом поместье и так не хватало рабочих рук и люди едва успевали справляться со своими делами, а пришлые и заезжие уже давно подались в города вместе с основной массой черных.

Скарлетт неоднократно пыталась обсудить положение Тары со Сьюлин, но та всякий раз призывала на помощь рыдания, презрительно осуждая сестру за то, что она, таким образом, лишний раз напоминает ей о случившемся горе.

– Что ты пытаешься со мной решить, Скарлетт, неужели ты не можешь сейчас оставить меня в покое, разве ты не понимаешь, как мне тяжело?!

– Ну что ты, дорогая, я, конечно же, все понимаю! Но, видишь ли, Сьюлин, дела-то ведь не могут стоять на месте. Чем раньше мы за них возьмемся, тем легче будет, и в первую очередь тебе.

Но Сьюлин не желала ее слушать и делать она тоже ничего не желала. Она, ссылаясь на свое тяжелое состояние, даже не пыталась присмотреться к тому, чем занимается теперь Скарлетт. А Скарлетт пришлось взвалить на себя все обязанности Уилла, и она с самого раннего утра, засучив рукава, принималась за дела. К ней обращались за распоряжениями слуги, полевые работники, конюхи и погонщики мулов. К ней наведывались арендаторы и она пыталась вникать в вопросы, касающиеся их обоюдного договора. Она каждый вечер просиживала в маленьком кабинетике Эллин и терпеливо разбиралась в договорах, счетах, и долговых записях Уилла, пытаясь проследить как он планировал и вел дела.

Одним словом, Скарлетт теперь была занята с утра до самого позднего вечера, и по мере того, как она все глубже вникала в дела, ей приходилось поражаться их нескончаемому объему. В то же время из Атланты почти ежедневно ей приходили короткие сообщения от Герберта, который по настоятельной просьбе Скарлетт оповещал ее о текущих делах на фабрике. И почти в каждом таком сообщении управляющий ненавязчиво намекал ей, что пора бы вернуться, ведь вопрос с поставщиками сырья и закупщиками ее продукции теперь практически не решался. Герберт писал, что ее немногочисленные склады уже почти до отказа заполнены рулонами готовой ткани, а ему совершенно некогда заниматься ее сбытом, ибо он в настоящее время с утра до ночи работает над вопросом повышения производительности труда, обучая новых работников, и по приезде сможет порадовать свою хозяйку хорошими результатами.

– Вопрос со сбытом продукции требует незамедлительного решения, миссис Скарлетт, а эти Ваши никчемные клерки если что и могут делать, так это играть в покер и не удосужься я им своевременно что-то поручить, они будут предаваться этому занятию весь день. – Писал Герберт, и у Скарлетт от этих слов скребли на душе кошки.

Да! – думала она, будь сейчас на месте Герберта Клаус, он давно подыскал бы для сбыта продукции подходящих людей, или, заменив себя кем-то на фабрике, сам занялся этим. Но, увы, Герберт не Клаус! Он, конечно, хороший специалист своего дела, но своевременная и правильная организация производственного процесса в целом, ему не под силу, и среди множества проблем он не способен выделить главной. Герберт из тех людей, которые не берут быка за рога и всякий раз ждут чьей-то указки со стороны. Ну, зачем, спрашивается, ему сейчас заострять внимание на увеличении производительности труда, когда склады и так уже забиты готовой продукцией, неужели нельзя заняться этим после ее реализации?!

Мало того, Скарлетт не переставала думать и о своих магазинах. И хоть оба управляющих в письмах уверяли ее, что дела идут хорошо, ей не давало покоя полное отсутствие контроля над ними, со своей стороны.

Одним словом, дела в Атланте и Таре обстояли так, что требовали одновременного присутствия Скарлетт в двух местах сразу, а так как осуществить это было невозможно, перед ней теперь уже остро встал вопрос о найме управляющего для Тары. Она находилась здесь уде больше трех недель и дальше откладывать свои дела в Атланте было невозможно.

– Ну что ж – говорила себе Скарлетт – если в графстве нет подходящего человека, может следует поискать его в Атланте! И почему она не додумалась спросить об этом у Клауса? Возможно, у него на примете и нашелся бы кто-то. Клаус такой общительный, и за то недолгое время, которое он провел в Атланте, уже сумел обзавестись большим количеством знакомых и друзей, причем, как среди южан, так и янки. Ах, какая досада, что она не поговорила об этом с Клаусом! Может написать ему письмо? Но разговор через письма займет еще уйму времени, а у нее его просто больше не осталось! Нет, надо решать это самой! В пору хоть прислать сюда кого-то из своих фабричных рабочих! А что это подходящая идея! И тут, совсем неожиданно, на память Скарлетт пришли слова Питера Нила, ирландца, который прибыл с остальными ее работниками из Нью-Йорка. При их первом знакомстве он сказал, что родом из сельской местности и ему, если что и по душе, так это кони, овцы, да мулы, посевы тростника да кукурузы.

Вот! Вот кто ей сможет помочь! Скарлетт вспомнила широкоплечего, упитанного ирландца, с густой гривой темно-русых волос, его простоватое, но смышленое лицо, с выразительными темно-серыми глазами. – Ей богу, Питеру, с его-то любовью к сельскому хозяйству, здесь в Таре самое место! – обрадовалась она. Да к тому же Питер был грамотен и шустр в работе. Скарлетт взглянула на лежащие перед ней на старом письменном столе домовые книги, счета и квитанции, в которых она погрязла сегодня с самого утра. – Да, Питер сможет управиться со всем этим и ей следует немедленно вызвать его сюда. А на фабрике – на фабрике Герберт без труда отыщет ему замену. Скарлетт с облегчением вздохнула и присев к секретеру, принялась за составление текста срочной телеграммы Герберту с указанием немедленно прислать Питера к ней в Тару. Закончив телеграмму, она позвала к себе Розу и поручила ей как можно скорее отнести ее на почту, а затем, с легким сердцем спустилась в столовую пообедать.

Глава 54

Сьюлин, в траурном платье с высоким воротником, доходившем ей почти до самого подбородка, сидела у камина со своим младшим сыном на руках. Она пичкала малыша кашей, которая явно пришлась ему не по вкусу, и он при каждой подносимой ко рту ложке, капризно от нее отворачивался.

– Сьюлин, я кажется нашла управляющего для Тары. – Сообщила Скарлетт сестре о своем неожиданном открытии, подстрекаемая желанием немедленно поделиться с ней этой приятной новостью.

– Нашла? И кто же это?

– Один из моих наемных людей, которых я привезла с собой из Нью-Йорка.

– Из Нью-Йорка? Он, что, янки?

– Да, янки. Вообще-то он ирландец, выросший в сельской местности. И он говорил мне, что раньше любил заниматься сельским хозяйством. А я, представь себе, совершенно об этом забыла! Ах, Сьюлин, если только Питер согласится стать управляющим, а я почти уверена в том, что согласится, то у меня гора свалится с плеч, и я спокойно уеду в Атланту. Ты знаешь, я так обрадовалась, вспомнив о нем, что даже проголодалась! Ты еще не распорядилась насчет обеда?

Сьюлин медленно отставила тарелку с кашей на стоящую перед ней тумбочку, встала с кресла и старательно усадила ребенка на диван, прислонив к подушкам, а затем повернулась к Скарлетт. Ее бледное похудевшее лицо перекосила злоба, а глаза, осуждающе сверлящие сестру, казалось, вот-вот вылезут из орбит от возмущения.

Скарлетт, подняв на нее глаза и ужаснулась, не поняв причины, побудившей Сьюлин надеть на себя маску разъяренной фурии. Она открыла, было, рот, чтобы спросить ее в чем дело, но молодая вдова опередила сестру.

– Скарлетт, ты, что, совсем сошла с ума? Неужели ты думаешь, что я позволю какому-то янки поселиться со мной под одной крышей?! Неужели ты думаешь, что я доверю ему управлять своим поместьем?! Или ты считаешь, что я буду брать пример с тебя и якшаться с этими ненавистными янки, как ты делаешь это на протяжении нескольких лет подряд?! Ты что, хочешь, чтобы и меня осуждали соседи, так же как люди осуждали тебя в Атланте все эти годы?! Так вот, Скарлетт – Сьюлин приняла царственно-воинственную позу хозяйки дома, для убедительности выпрямив спину и подперев руки в бока – я никогда не позволю тебе этого сделать, и можешь выкинуть свою затею из головы. Да мама с папой перевернулись бы в гробу, узнай они, что в Таре поселился янки!

– О! – выдохнула Скарлетт, которая так и продолжала сидеть с открытым ртом, слушая возмущенную тираду Сьюлин. – О! – и ее зеленые широко раскрытые глаза моментально превратились в два узких сверкающих лезвия.

– Так ты, значит, не пустишь янки в свое поместье? Ты, Сьюлин «О» Хара, хозяйка Тары, не позволишь мне этого сделать? Мне, бесчестной, якшающейся ради своей выгоды с янки и осуждаемой за это людьми! Ты, такая благородная патриотка-южанка, презирающая янки и свою сестру, которая, сотрудничая с ними, набивала себе карманы?!

А позволь-ка узнать, дорогая моя сестричка, на какие шиши ты жила с тех пор, как я покинула Тару и переехала в Атланту? Почему же ты не отказывалась от моих бесчестных денег, которые я зарабатывала именно так, как ты говоришь и еженедельно высылала в Тару? Где была твоя патриотическая гордость все эти годы? Почему ты, не приняв ни разу такую вот позу, как сейчас, не швырнула мне эти деньги в лицо, а преспокойно использовала их для своих нужд? Почему ты не соизволила ни разу задаться вопросом, где ты вообще сейчас могла быть, если б я не сумела вовремя сохранить родной дом, на который тебе, в сущности, всегда было наплевать по большому счету? И будь так любезна ответить мне, сколько усилий ты лично приложила к тому, чтобы Тара сумела выстоять после войны, а потом потрудись-ка подумать, кто больше хозяйка здесь, ты или я!

Сьюлин молча смотрела на Скарлетт, явно не ожидая такой резкой отповеди, и ее поза из воинственной превратилась в вызывающе-защитную реакцию человека, которому нечего сказать, но который все-таки не желает признавать своего поражения и правоты собеседника.

А Скарлетт, возмущенная ее наглым выпадом до глубины души, так распалилась, что ей было просто не удержать своих эмоций.

– Говоришь, мама с папой перевернулись бы в гробу, узнай они про янки? Что-то ты не очень думала о них, когда пыталась любым, даже самым непристойным способом, вынудить папу пойти на сговор с янки и довела его из-за этого до смерти!

Глаза Сьюлин метнули молнии, а потом она вдруг как-то резко опустила голову, а вслед за этим и плечи ее внезапно ссутулились. И в наступившем на мгновение затишье, Скарлетт, скорее услышала, чем увидела, как из глаз поверженной сестры одна за другой падают слезы, с шумом ударяясь о разрисованный лист бумаги, оставленный кем-то из детей на широком подлокотнике кресла.