Ностальгия по унесенным ветром

– Мне теперь остается только на это надеяться. – Она многозначительно взглянула на него и тяжело вздохнула.

– Ну же, Скарлетт, Вам совсем не идет строить из себя трагическую героиню. Да и потом, у Вас теперь столько дел, что ни привыкать к обществу Фердинанда, ни скучать по мне Вам будет просто некогда.

Она подняла на него глаза, полные грусти и непомерной любви, а через миг, взяв себя в руки, улыбнулась.

– Да, у меня будет много дел и скучать мне действительно не придется!

– Да, вот еще что! Оплату за обучение Уэйда я беру на себя – Ретт усмехнулся.

Так что, хотите Вы этого или нет, моя дорогая, придется Вам с этим смириться. Это, своего рода, моя прихоть, желание, и Вы уж, будьте добры, не перечьте мне по этому поводу!

– Вот и прекрасно! – Скарлетт тоже усмехнулась.

– Я как раз и не рассчитывала на такие расходы. К тому же Вы, по моему мнению, в случае с Фердинандом, оказались уж очень щедрым, а коль Вы сами все это и затеяли, то я ни в коем случае не стану возражать.

– Договорились. Ах, да, Скарлетт, я совсем забыл! Когда Вы были в Нью-Йорке, Вас навещал некий Эдвард Гирд.

– Правда?! – удиилась Скарлетт. – Он, что сейчас в Атланте?

– Да. Сказал, что гостит у своего брата, как его, Дарсон, кажется.

– Это тот, что с Пяти углов, Вы разве его не знаете?

– Нет, что-то не припоминаю.

– Я познакомилась с мистером Гирдом в поезде, когда уезжала из Чарльстона в последний раз.

– Я знаю, он рассказал мне о Вашем случайном знакомстве.

– Он рассказал Вам?

– Конечно. Наверное, хотел оправдать перед мужем случайное знакомство его жены с посторонним мужчиной. Я ведь произвожу впечатление грозного мужа, не так ли, моя дорогая? Если бы Вы только видели, как вытянулось его лицо, когда он меня увидел!

Н-да! И хоть я тут же реабилитировался в его глазах и принял как почтенного гостя, он все равно разговаривал с опасливой осторожностью.

– Вы что же, приглашали его сюда к нам в дом?

– Да, а почему это Вас так удивляет? Мы познакомились с ним и даже выпили по рюмочке коньяка, а потом я и вовсе нашел его прекрасным собеседником, и скажу Вам, дорогая, оценил Ваш вкус в выборе друзей.

– Да я его и не выбирала. Я вообще была очень расстроена, что не застала Вас тогда в Чарльстоне, а он как раз и обратил на это внимание.

– Не важно, почему он обратил на Вас внимание. Мужчины могут найти массу всевозможных причин, из-за которых они, якобы, и обращают внимание на женщин. На самом же деле все гораздо проще.

– Что Вы имеете в виду?

– То, что Вы ему понравились, вот и все!

– Но он, он же совсем седой!

– Седые волосы еще не делают мужчину стариком, моя дорогая, да к тому же, красивые женщины способны, как говорят японцы, и мертвого воскресить. Вспомните хотя бы своего отца, Скарлетт, каким шустрым он был до войны, как лихо скакал на коне и делил застолье в салунах наравне с молодыми юнцами, а голова у него, при этом, была совсем седая. Этот Гирд, скажу я Вам, мужчина хоть куда, и он даст сто очков любому молодому франту, по крайней мере, в обращении с женщинами. Тут уж, как говориться, было бы желание.

– Какую Вы несете чушь! Мистер Гирд просто очень хороший человек и он отвлекал меня всю дорогу от грустных мыслей. Он как никто другой обладает способностью утешать людей и вселять в них надежду, что все будет хорошо.

– Вот, вот, как раз с этого все и начинается!

Скарлетт с удивлением посмотрела на Ретта.

– Уж не ревнуете ли Вы меня к мистеру Гирду? Вам теперь это вроде бы ни к чему!

– Боже упаси, как раз, напротив. Я просто открываю Вам глаза на его намерения и советую обратить на это внимание. Ведь он, кажется, вдовец, и Вы могли бы учесть это на будущее. Мужчина, Скарлетт, который просто утешает по пути случайную знакомую, не станет брать на себя труд и наносить ей визиты в незнакомом городе.

– Какая глупость! Я просто неожиданно узнала, что у него в Атланте живет двоюродный брат, с которым он не виделся уже много лет, и я сама предложила ему заехать ко мне в гости, как только он соберется навестить брата.

– Он так и сделал, только не кажется ли Вам, что сделал это уж очень поспешно?

– Мне кажется, что Вы говорите глупости, а потом сами начинаете в них верить.

– Ну что ж, посмотрим!

На следующий день Ретт уехал, а Скарлетт с самого утра отправилась к Филу Полтнеру, чтобы вручить ему письмо от отца, которое она до сих пор все еще носила в своей сумочке.

Фил был дома и принял Скарлетт очень радушно, а она, в свою очередь, поблагодарила его за поездку в Нью-Йорк, которую он ей устроил.

– Ах, Фил, я так благодарна Вам за эту поездку! Ваши родители оказались прекрасными людьми. Они приняли меня как родную, а мистер Полтнер, к тому же, очень помог в делах, и я не знаю, как теперь смогу их отблагодарить. Ну, по крайней мере, здесь в Атланте, я теперь Ваш должница навеки.

– Навеки! – Фил грустно улыбнулся. Боюсь, миссис Батлер, что навеки не получится. За это время я нашел покупателей на свои магазины, и думаю, что мы с Луизой в самое ближайшее время возвратимся в Нью-Йорк. Луиза радуется этому переезду, ведь здесь в Атланте ей все чужие и она чувствует себя совершенно одинокой. Она родилась в Нью-Йорке и с тех пор, как мы перебрались сюда, постоянно по нему тоскует, я же, напротив, с удовольствием остался бы здесь. Мне гораздо привольнее дышится на Юге, чем на Севере под непрестанным оком своего отца.

Скарлетт открыла, было, рот, чтобы сказать Филу о том какие перспективы его ожидают в отчем доме, однако вовремя спохватилась и подумала, что ей не следует совать свой нос в чужие дела. Ведь миссис Полтнер сказала ей о «прекращении Южного варианта» своего сына вовсе не для того, чтобы она, Скарлетт, поведала ему об этом.

– Да что Вы говорите, Фил?! – изумленно воскликнула она, вовремя переключившись на другое.

– И кто же покупает Ваши магазины?

– Тот, что на Персиковой, – Брюс Хоплинг, а тот, что на Пяти Углах – Рене Пикар пополам со своей тещей.

– Ба! – воскликнула Скарлетт. Ее не удивило то, что один из магазинов покупает Брюс Хоплинг, состоятельный северянин, друг Фила Полтнера, но миссис Мерриуэзер?!

Ничего себе как разбогатела дородная матрона на своих булках! Ведь для того, чтобы купить магазин, да еще такой, как у Фила Полтнера, требовалась немалая сумма денег.

Так вот в чем дело! – сообразила Скарлетт – теперь понятно, почему миссис Мерриуэзер, привыкшая беспардонно совать свой нос в чужие дела по дороге на кладбище, не стала судачить о ее фабрике и даже не поинтересовалась, как она съездила в Нью-Йорк. Ведь тогда и ей самой пришлось бы открывать перед Скарлетт свои карты насчет покупки магазина, а она, видно, не хотела пока об этом говорить. Ну и дела!

– Чему Вы так удивляетесь? – Фил недоуменно посмотрел на Скарлетт.

– Тому, как разбогатела миссис Мерриуэзер.

– Ах, это! Разбогатела, но не совсем. Рене уговорил меня продать им магазин в рассрочку на полгода.

– И Вы согласились?

– Конечно. А что мне было делать, ведь у меня совсем не осталось времени на поиски новых покупателей. В этом письме – Фил потряс голубым конвертом, который Скарлетт ему привезла, и который он все еще держал в руке – отец наверняка опять меня торопит.

– Вы что же и на свой дом нашли покупателя?

– Нет! Я и не думал его продавать. А вдруг мне придется сюда вернуться? Вдруг у отца все пойдет на лад? Согласитесь, миссис Батлер, что скупить несколько магазинов в округе и построить пару текстильных фабрик гораздо проще, чем снова строить дом и обустраивать в нем все сообразно своим вкусам.

– Да, конечно – сказала Скарлетт, а сама подумала, что Филу осуществить этого никогда не удастся. – Твой отец скоро так вкрутит тебя в большие дела, что ты будешь только успевать вертеться в своем Нью-Йорке – с сочувствием подумала она.

Через полчаса в гостиную спустилась Луиза Полтнер, на сей раз тщательно причесанная и одетая и предложила Скарлетт выпить кофе. Скарлетт с удовольствием согласилась, чтобы не обидеть хозяйку, да и погода сегодня была такой холодной, что чашечка горячего кофе пришлась бы сейчас в самый раз. За кофе Скарлетт рассказывала Луизе и Филу о своем знакомстве с Нью-Йорком, о их друзьях и соседях, и о том, как ей пришлось блистать на балу в рубиновых украшениях, предназначенных для Луизы.

Посидев за кофе с полчаса, Скарлетт любезно рассталась с гостеприимными хозяевами и направилась в свои магазины, где пробыла почти до самого вечера. На обратном пути она еще решила заехать в гостиницу, чтобы посмотреть, как обустроились ее новые работники и оставшись вполне довольной, отправилась домой, когда сумерки уже сгустились.

Глава 47

А дома ее дожидался Эшли Уилкс, который пришел в гости вместе с Бо. Эшли, правда, к этому времени уже собирался отправиться назад домой, не дождавшись ее, но никак не мог уговорить Бо расстаться с Уэйдом. За этим занятием его и застала Скарлетт и пригласила остаться на ужин.

– Оставьте их, Эшли, пусть играют – сказала она и озорно взъерошила белокурые кудряшки Бо. – Уедите после ужина. Уэйд, быстренько беги на кухню и скажи Мери, чтобы она немедленно накрывала на стол – скомандовала она – я чертовски голодна.

– Мама, а мы уже поужинали. Я сегодня рано проголодался, и Фердинанд велел Мери нас накормить.

– Ну, что ж, и правильно сделал. Тогда мы с дядей Эшли будем ужинать вдвоем, а ты, сынок, сходи сейчас вместе с Бо на кухню и посиди с ним за компанию, пока Мери его накормит.

– Ну, Эшли, теперь расскажите мне, как тут поживала Атланта в мое отсутствие. – Сказала Скарлетт, когда они уселись за стол.

Эшли удивился.

– А я думал, что наш разговор начнется с того, что Вы расскажите мне как, теперь поживает Нью-Йорк. В последний раз я был там года за три до войны и мне было бы интересно узнать, что там сейчас происходит.

– Ах, Эшли, я уже два дня подряд рассказываю всем о Нью-Йорке, дайте мне короткую передышку, ведь Вы знаете, что я не люблю рассказывать одно и то же по несколько раз, так что сначала Ваша очередь.

Эшли кивнул. – Хорошо, будь по – Вашему. – И после короткой паузы начал рассказывать Скарлетт о главном событии этих трех недель – смерти доктора Мида и о том, что этому предшествовало.

– У бедного доктора, по всей видимости, произошел сильнейший инфаркт со смертельным исходом, ведь накануне он очень сильно понервничал и его больное сердце, не выдержало. Скарлетт удивленно взглянула на Эшли.

– Видите ли, Скарлетт, за три дня до смерти доктора к нему в больницу привезли маленького ребенка – мальчика лет пяти. У него была сильнейшая ангина с дальнейшим осложнением, и доктор Мид не смог его спасти. Мальчик скончался в больнице на второй день.

– Ах ты господи! И чей же это мальчик?

А вот в этом как раз и дело. Этот мальчик сын янки, одного из офицеров гарнизона. Сам по себе этот офицер неплохой человек, но его жена! Хоть все в городе и жалели ее как мать, потерявшую ребенка, но и осуждали одновременно. Узнав о смерти своего сына, она ворвалась в кабинет доктора и в состоянии истерики предъявила ему совершенно нелепые обвинения. Она кричала, что доктор преднамеренно убил ее ребенка, не пытаясь даже спасти лишь только потому, что этот мальчик – сын янки. А все знали, как доктор ненавидел янки еще с военных времен. Она проклинала доктора и желала ему смерти, даже не пытаясь выслушать его доводы о том, что мальчик был доставлен в больницу слишком поздно. Она так забылась в своем горе и гневе, что налетела на доктора с кулаками, и ее еле оттащили от него две сестры.

Предъявить такие обвинения! И кому, уважаемому доктору Миду! Скарлетт! Да разве могут знать эти люди какой широкой души был этот человек, разве могут они знать, что всю свою жизнь он посвятил людям. Ведь он, в отличии от других, всегда сначала думал о них, а потом о себе, разве могли они его знать так, как знали его мы, южане!

Одна из сестер попыталась вразумить эту женщину и уличить ее в несправедливости. Она сказала, что доктор даже в войну лечил раненых янки, попавших в плен. Но эта дама не хотела ничего слушать и продолжала обвинять доктора. После этого два дня подряд он очень переживал и ходил сам не свой, рассказывала миссис Мид. И, наконец, ночью у него случился сердечный приступ, от которого он и скончался.

– Ах, какая нелепость! Бедный доктор, бедная миссис Мид! – воскликнула Скарлетт – ну а эта особа теперь, конечно, думает, что ее проклятия сбылись.

– А ведь доктор предчувствовал свою кончину, Скарлетт!

– Как? – Скарлетт изумилась.

И чем больше я об этом думаю, тем больше в этом убеждаюсь.

– В чем Эшли, в чем Вы убеждаетесь?

– Дело в том, что за неделю до этого миссис Мерриуэзер устроила бал в честь своего шестидесятилетия, ну, и конечно же, туда были приглашены все старые друзья, которым было что вспомнить и о чем поговорить. И надо сказать, что вечер действительно удался. Сначала все веселились и пили шампанское в честь юбилярши, а ближе к вечеру, когда гости уже утомились, многие разместились в саду, и даже не смотря на прохладную погоду, премило вели беседы.

О сколько было воспоминаний, Скарлетт! – Эшли многозначительно улыбнулся, и покачал головой.

Дедушка Мерриуэзер не переставал рассказывать о своих военных подвигах во время осады Атланты, а дядя Генри его все время поправлял, порядком всех насмешив. Они вспоминали и моего отца, и, наверное, специально для меня рассказывали с каким достоинством он держался до самой своей смерти. – Эшли грустно улыбнулся.

Миссис Мерриуэзер и миссис Мид вспоминали о своей работе в госпиталях, об устроительстве благотворительных базаров и об организации музыкальных вечеров, оценив только теперь, много лет спустя, всю значимость своего труда. Одним словом, каждый вспоминал о своем, и только доктор Мид не принимал участия в этих воспоминаниях. Он одиноко сидел в углу беседки, равнодушный ко всему и даже глаза у него были прикрыты. И он долго так сидел в одной позе, пока я, наконец, не подошел к нему. Я спросил у него не плохо ли он себя чувствует, на что доктор отрицательно покачал головой, а потом ответил, что очень устал сегодня, и вообще устал.

– Видно, пора мне, старику, на покой, Эшли – сказал он, и грустно так улыбнулся.

– Да! – задумчиво сказала Скарлетт, а потом подумала о другом. Вечер удался – сказал ей Эшли. Господи, боже мой! Неужели эти люди будут до самого смертного часа жить одними только воспоминаниями о прошлом! Неужели на Свете нет ничего более интересного, чем это? Ну, какой толк перемалывать одно и то же по несколько раз, ведь война кончилась уже более десяти лет назад, и за это время многое переменилось. Что-то в лучшую сторону, а что-то в худшую, но это не важно. Важно то, что Мир стал другим и надо воспринимать его таким, каков он теперь есть, надо пытаться отыскать в этом новом Мире хорошие стороны и использовать их. Скарлетт представила, какая смертная скука была на юбилее миссис Мерриуэзер – нет, она не хотела бы оказаться там!

Вечер удался! – Скарлетт усмехнулась и ей тут же вспомнился Нью-Йорк, и на нее нахлынула волна радостных воспоминаний – вот где ей было интересно, вот на что она хотела бы равняться! А Эшли, ах, как он скучен со своими рассказами, как скучны они все! В своих воспоминаниях о былом они подобны старому пауку, который сплел себе однажды паутину и ограничившись ею отгородил себя от всего Мира, а потом до того к ней привык, что стал воспринимать этот свой маленький ниточный мирок за настоящий большой Мир.

Глава 48

На следующий день Скарлетт направилась с визитом к тетушке Питтипет. Эшли сообщил, что она в последнее время плохо себя чувствовала, а вчера и вовсе не вставала с постели.

Старая дама действительно была больна, она выглядела утомленной, под глазами наметились темные круги. Зная слабость старушки ко всякого рода безделушкам, Скарлетт, решив ее порадовать, заехала по пути в свой магазин и набрала там полную корзинку вязально-швейных принадлежностей, а старой даме сказала, что все это она привезла ей в подарок из Нью-Йорка.

Тетушка обрадовалась ее визиту, и поскольку Индии в это время не было дома, тут же, перешла на приглушенный шепот и начала жаловаться на нее Скарлетт.

– Ах, Скарлетт, Индия такая бессердечная, что с ней случилось в последнее время, не понимаю! Она совершенно не сочувствует мне, а ведь ты же видишь, дорогая, как я больна!

В глазах тетушки заблестели слезы, и она просунула руку под подушку, чтобы достать носовой платок.

– Мне и словом-то перемолвиться не с кем, она никогда не посидит около меня, никогда ни о чем не расскажет, все ссылается на дела. А какие могут быть дела у двух одиноких женщин. Ах, Скарлетт, дорогая, как хорошо, что ты пришла.

Тетушка Питтипет наклонилась и подняла с пола корзинку, которую ей принесла Скарлетт.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула она, перебирая содержимое этой корзинки, и слезы, как по мановению волшебной палочки, тут же исчезли из ее глаз.

Какое дитя – подумала Скарлетт и снисходительно улыбнулась тетушке.

– Ну а теперь, тетя Питти, расскажите мне о новостях – сказала она, хоть и знала наперед, что та начнет сейчас пересказывать то же самое, что и Эшли. Однако сообщение новостей для Петтипет Гамильтон было настолько увлекательным и желанным событием, что несомненно могло поспособствовать ее скорейшему выздоровлению и Скарлетт, посадив старую даму на своего любимого конька, приготовилась поиграть в терпеливую слушательницу, отпустив на это занятие полчаса.

Помимо новостей о похоронах доктора Мида и юбилее миссис Мерриуэзер, тетушка Питти рассказала, что к ним с Индией приезжала погостить из Мейкона Милочка Уилкс со своим годовалым сыном.

– Ах, Скарлетт, какой это чудесный ребеночек, такой пухленький блондинчик! А уж как Милочка над ним ворковала, как тряслась, когда я или Индия брали его на руки. Конечно, ведь это долгожданный ребенок, она, бедняжка, столько лет не могла родить. И я скажу тебе, Скарлетт – тетушка снова перешла на шепот, словно опасалась, что в совершено пустом доме, не считая хлопотавшего внизу дядюшки Питера, ее кто-то мог подслушать. – Повозившись несколько дней с племянником, Индия стала совсем не своя. А как только Милочка уехала, она все ходила как в воду опущенная, а когда я поинтересовалась, отчего она такая расстроенная, она, Скарлетт, зло так спросила:

Почему считается неприличным, если незамужняя женщина родит себе ребенка, а, тетя Питти? Вы никогда об этом не задумывались? А потом снова глаза ее сделались злыми, и она, отвернувшись от меня, ушла в задние комнаты. Вот и ходит она, Скарлетт, с тех самых пор злющая, как надутая индюшка!

Да, не очень-то хочется Индии сидеть в няньках у старой тетки – подумала Скарлетт – вместо этого она с удовольствием родила бы себе ребенка и нянчилась с ним. Надо же, Скарлетт никогда не думала, что у Индии может появиться желание иметь ребенка, она всегда казалась ей такой черствой, не женственной и бессердечной. Вот ведь как устроена жизнь! Ведь ей, Скарлетт, никогда не хотелось иметь детей, и она, наоборот, приходила в неописуемое раздражение, когда узнавала, что ждет ребенка, а кто-то страдал от того, что очень хотел его иметь. Хотя, кто знает, как повела бы себя она, будь на месте Индии с таким возрастным запасом за плечами. А что же тетя Питтипет? Интересно хотелось ли ей иметь собственных детей? Скарлетт так и подмывало спросить об этом старушку, но она посмотрела на осунувшееся, обиженное лицо старой дамы и ничего не сказала.

После тети Питтипет Скарлетт решила направиться к своему привокзальному магазину, чтобы просмотреть счета. Пока она находилась у старой дамы, погода изменилась. Из прохладной, но солнечной и безветренной, она превратилась в холодную и пасмурную. Небо быстро затягивало темными тучами, гонимыми порывистым холодным ветром, и было ясно, что с минуты на минуту пойдет дождь. Ах, какая незадача, Скарлетт не очень-то хотелось кататься по городу под дождем, и она приказала Полу погонять лошадей как можно быстрей.

Пол отпустил лошадей, и они резво побежали вперед. Эти два молодых вороных жеребца, которых Скарлетт купила совсем недавно, были прыткими лошадками, и она не успела оглянуться, как карета, лихо проскочив несколько кварталов, уже свернула на Пять Углов. И вот как раз в тот момент, когда они выехали на эту шумную, многолюдную улицу и Скарлетт выглянула в окно, она, совсем неожиданно увидела Эдварда Гирда. Он стоял у аптечной лавки вместе со своим братом, Френком Дарсоном и маленьким мальчиком, и они, по всей видимости, поджидали кого-то, кто зашел туда.

– Стой, Пол, стой! – закричала Скарлетт. И кучер остановил лошадей на всем скаку.

Скарлетт высунулась из кареты.

– Мистер Гирд! – крикнула она, однако налетевший порыв ветра отнес ее слова в сторону, и потому ни один из мужчин не обернулся на ее зов.

– А ну-ка, Пол, разверни карету, скомандовала она.

Когда карета подъехала к лавке, Эдвард Гирд и его брат обернулись, а Скарлетт, тем временем, снова высунулась из кареты.

– Мистер Гирд!

Увидев Скарлетт, ее случайный попутчик по вагону расцвел приветливой улыбкой и поспешил к карете, чтобы поцеловать ей руку. А его брат, Френк Дарсон, с которым Скарлетт была мало знакома, снял шляпу, и отвесил ей поклон.

– Миссис Батлер, как я рад Вас видеть! А ведь я, признаться, думал, что мне придется уехать, так и не повидав Вас. Но теперь буду считать, что мне повезло, ведь я сейчас как раз спешу на поезд.

– Я тоже очень рада Вас видеть, мистер Гирд. Мой муж рассказывал о Вашем визите, и я тоже расстроилась, что нам не удалось встретиться. Как жаль, что Вы уже уезжаете. Ну почему, почему Вы не заехали ко мне еще раз, хотя бы вчера или позавчера.

– Потому, что я приехал сюда только на неделю, а Ваш супруг сказал, что Вы пробудете в Нью-Йорке довольно долго. И я никак не рассчитывал, что, посетив Вас еще раз, застану дома.

– Вы приехали только на неделю? К брату, которого не видели столько лет?!

– Да, миссис Батлер! Ведь я еще никак не развяжусь со своими служебными делами, а они требуют, чтобы я незамедлительно явился в Вашингтон.

– Ах, какая жалость! Ну что ж, мне остается только надеяться, что в следующий раз, когда Вы будете в Атланте, Ваш визит ко мне окажется более удачным.

– А я надеюсь, что следующим визитером будете Вы, вернее сказать, смею надеяться, потому что приглашаю Вас к себе в гости в Новый Орлеан на карнавальный сезон.

– О! Я, право, не могу Вам этого обещать, мистер Гирд, хоть мне и очень хотелось бы побывать на карнавале. Дело в том, что я только что купила текстильную фабрику и теперь буду вплотную заниматься подготовкой к ее открытию, а вот управлюсь ли я с этим занятием до наступления карнавального сезона, не знаю.

В это время из лавки вышла жена Френка Дарсона и стала старательно раскрывать зонтик, потому что редкие капли дождя уже начали покрывать пыльную землю. А Эдвард Гирд, тем временем, взглянул на часы и заторопился.

– Извините, миссис Батлер, но сейчас я должен ехать, иначе могу опоздать на поезд. Да и супруга моего брата уже вернулась, и нам теперь следует поторопиться. Она покупала для меня снотворное, чтобы я мог вздремнуть в поезде часок-другой. На прощанье же еще раз хочу сказать, что очень рад нашей, хоть и короткой встрече, и буду надеяться, что Вам все-таки удастся приехать ко мне в Новый Орлеан.

Эдвард Гирд поцеловал ей руку и поспешил к своим родственникам, а Скарлетт, которой так и не удалось убежать от дождя, поехала дальше.

Глава 49

Стоял конец ноября, однако холодные короткие дни поздней осени все еще перемежались теплыми, солнечными деньками. Этот последний перед зимними холодами месяц, оказался на редкость сухим, почти без дождей, и Скарлетт, которая была полна планов и ежедневно выезжала из дома в город почти с самого утра, благодарила бога за благодатную погоду. К этому времени она уже успела предварить в жизнь множество своих прожектов и была почти довольна тем, как ее дело продвигается вперед. Почти, потому что постоянные стычки с Клаусом не давали ей покоя.

С самого начала, как только из Нью-Йорка было получено все недостающее оборудование для фабрики и приобретена хлопкоочистительная машина Уитни, у Скарлетт со своим управляющим разгорелся спор, впоследствии перешедший в скандал из-за расстановки этого оборудования в фабричных цехах. Скарлетт хотелось расставить станки таким образом, чтобы в помещении было уютно, просторно, чтобы все они были расположены в соответствии с размерами, маленькие – вдоль окон, а большие по углам. Она, как всегда, сначала попыталась убедить в этом Клауса, а потом, окончательно выйдя из себя, приказала ему сделать так, как считала нужным. Однако на этот раз молодой человек дал ей существенный отпор.

– Миссис Скарлетт, или Вы перестанете мне перечить, или я немедленно покину Вас и уеду в Чарльстон и наймусь там на первую попавшуюся работу. Ну, чем, чем Вы можете мотивировать свое предложение? Знанием дела? – Нет! Последовательностью осуществляемых операций? – Нет! Здравым смыслом? – Нет! Эстетическими соображениями? – Да!