Ностальгия по унесенным ветром

Одно «Да» против множества «Нет»! А ну-ка, расскажите мне, уважаемая хозяйка фабрики, о производственном процессе, обо всех его тонкостях? Что за чем следует и что чего предваряет? Каким образом следует расставить станки так, чтобы в случае неисправности к ним был беспрепятственный доступ? Вы что будете их каждый раз отодвигать от стен? Или с какой стороны необходимо освободить место рабочему, чтобы он мог самым коротким путем пройти от одного станка к другому в случае возникшей необходимости?

Вы, миссис Скарлетт, конечно, были примерным наблюдателем на Бруклинской фабрике мистера Полтнера, и в достаточной степени изучили назначение каждого станка, однако, чтобы углубиться в производственный процесс более подробно, Вам следовало бы посещать фабрику чаще.

Последние слова Клауса прозвучали более выразительно и громко, и он, при этом, многозначительно посмотрел на свою хозяйку.

Поняв, куда он клонит, Скарлетт вскипела в душе, однако здравый смысл подсказал ей, что ни пререкаться с Клаусом, ни уличать его в неуважительном к себе отношении, в связи с его намеками на ее времяпрепровождение в Нью-Йорке, сейчас не стоит, учитывая его вспыльчивый характер. Да и потом, он ведь был совершенно прав.

Скарлетт молча проглотила обиду и насупившись для порядка, сказала Клаусу, чтобы он поступал так, как считает нужным. Молодой человек взглянул на нее с победным видом, а потом примирительно улыбнулся.

Вторым камнем преткновения их непрекращающихся споров, как и прежде, были люди, которых Клаус нанимал на работу.

Кризис, все еще шагавший по Америке из месяца в месяц, порождал толпы новых безработных, даже невзирая на бесконечные попытки профсоюзов организовывать массовое стачечное движение за права рабочих. Эти толпы пополнялись и вновь прибывшими из-за океана эмигрантами, а также безработными неграми, которые, в последнее время гораздо активней стали перебираться из сельской местности в крупные города. Между белыми, черными и вновь прибывшими шла нескончаемая конкурентная борьба за рынки наемного труда, которые на Севере были забиты до отказа и в связи с этим, безработный люд любыми путями пытался просочиться все глубже в Южные штаты, даже не смотря на препятствия, чинимые штатными властями для эмигрантов с Севера.

По всей Атланте, равно как и в других южных городах к этому времени расплодилось много бездомных бродяг, которые в поисках работы жили подаянием, прося милостыню на каждом углу у раздраженных прохожих. У основной массы этих бедолаг был ужасно жалкий вид, и Скарлетт, всякий раз, проходя мимо них, брезгливо поджимала губы, стараясь и вовсе не смотреть в их сторону. И вот таких неряшливых жалких людей с голодными глазами и представил ей Клаус в качестве наемных работников после тщательных поисков по всему городу и его округе.

– Но уж нет! Эти люди никогда не будут работать на моей фабрике! – в бешенстве воскликнула Скарлетт.

– Разве ты можешь сказать мне кто они такие, и откуда взялись? Как я смогу доверить им, непромытым бродягам, свое оборудование?

– Мне кажется, что Вы, миссис Скарлетт, в свое время и каторжниками не брезговали, а эти люди – полноправные граждане Соединенных Штатов Америки и у каждого из них имеется на сей счет документ. С ними можно заключить контракт, и в случае чего, взыскать потом с них по всем правилам. Отвечать за это буду я, и Вам, миссис Скарлетт, вовсе ни к чему об этом беспокоиться. Эти люди сейчас являются самой дешевой рабочей силой, и они, к Вашему сведению, будут дорожить своей работой именно из-за того, что у них, как Вы говорите, голодные глаза. Эти десять человек, которых Вы только что видели, имеют самое прямое отношение к текстильному производству, и я уже проверил их в деле.

– Каким образом?

– Чтобы не нанимать кого попало, мы с Гербертом возили каждого из них на фабрику и устраивали им вступительный экзамен, задавая разные вопросы по поводу работы на текстильном оборудовании. Эта процедура заняла у нас три дня, и мы отобрали лучших, просмотрев около шестнадцати человек, которые говорили о своей причастности к производству текстиля.

– Ну что ж, Клаус, раз ты говоришь, что проверил их всех и берешь на себя ответственность, то я умываю руки.

Скарлетт посмотрела на Клауса так, словно по – прежнему не одобряла его поступки, как это случалось всегда, когда она начинала понимать, что в сущности, он прав, но признавать его правоту ей совсем не хотелось, ибо заверение Клауса о том, что эти люди являются сейчас самой дешевой рабочей силой, вмиг отмело на задний план все ее сомнения и по поводу их бродяжничества и неряшливого вида.

Итак, мало, помалу, дела продвигались и до запуска фабрики оставались считанные дни. Уже спустя две недели Клаус закупил последнюю партию сырья и поселил новых работников в самую дешевую гостиницу Атланты, Герберт произвел наладку последнего станка, а Скарлетт уже почти справилась с оформлением документов на открытие своего предприятия. Вся команда, которая имела отношение к текстильной фабрике Скарлетт, и она сама, пребывали в состоянии нетерпения, и каждый старался сделать как можно быстрее все от него зависящее, чтобы ускорить процесс работы. Еще немного – говорила себе Скарлетт, еще несколько дней и фабрика начнет приносить ей доход, ее люди станут зарабатывать деньги, которые у них, приехавших из Нью-Йорка, уже почти на исходе. Клаус, наконец, сможет навестить Керрин, а она, Скарлетт, немного передохнуть. Немного, совсем немного, потому что скоро ей предстоит налаживать связи с предприятиями торговли по всей округе, чтобы без задержки реализовывать свою продукцию.

Первую пробную партию товара она сможет сразу же распродать через свои магазины, а потом необходимо будет дать несколько объявлений в разные газеты о том, что ее фабрика начала работать и пригласить всех заинтересованных людей заключить с ней контракты. Да и поездок ей предстоит немало, ведь не все же читают газеты. А если рассчитывать только на это, можно упустить большую часть покупателей. А личный контакт ей всегда удавался, еще с тех самых времен, когда она пыталась заполучить клиентов на свой пиленый лес. Да, нелегкая ей предстоит работа, и сколько еще ее предстоит! Ведь это только начало, а начало никогда не бывает легким.

И вот однажды утром, как раз в один из таких, полных суеты дней, накануне открытия фабрики, Скарлетт получила телеграмму из Чарльстона от тети Полин. Старая дама сообщала, что в воскресенье, навещая Керрин, она узнала о ее болезни и была крайне обеспокоена состоянием своей младшей племянницы. Ее беспокойство не было безосновательным – писала тетя Полин, потому что у Керрин было повторное воспаление легких, а в Чарльстонском монастыре не было ни одного приличного врача. Нанять же для Керрин хорошего доктора в городе и обеспечить ее лечение, тетя Полин позволить себе не могла. Она просила Скарлетт срочно выслать ей денег, или приехать самой и все устроить.

Первой мыслью Скарлетт было решение послать тетушке денег, но потом она передумала. Если Керрин серьезно больна, а воспаление легких у нее повторное, то теперь болезнь может оказаться для сестры очень опасной и к делу следует подойти более серьезно. По крайней мере, на тетю Полин тут полагаться не стоит.

Ах, как все не вовремя получается! – с досадой подумала Скарлетт. – Конечно ей следовало бы самой отправиться в Чарльстон и на месте разобраться с болезнью Керрин, но у нее в эти последние дни было столько дел, что оторваться от них не было никакой возможности.

Нужно посоветоваться с Клаусом – подумала она, и тут же отбросила эту мысль.

Да он, как только узнает о болезни Керрин, тут же ринется в Чарльстон – нет, ему ничего не надо говорить.

И тут ее осенила мысль. Ретт! Ведь он сейчас в Чарльстоне у Розмари. Конечно же, Ретт сможет ей помочь! Нужно только сообщить ему о болезни сестры, и он сразу же наймет Керрин доктора. Ретт не допустит, чтобы с ней что-то случилось!

Недолго думая, Скарлетт отправилась на почту и отослала Ретту телеграмму, в которой подробнейшим образом поставила перед ним задачу. Она сообщила ему о болезни Керрин и попросила нанять хорошего доктора, по причине того, что приехать сейчас, перед запуском фабрики ни она, ни Клаус не смогут. В случае, если после принятых мер, состояние Керрин не улучшится, Скарлетт просила Ретта немедленно вызвать ее в Чарльстон телеграммой.

После этого она немного успокоилась. Ведь доверить такое дело Ретту, это все равно, что заняться им самой, а может и того лучше. А как только этап с запуском фабрики осуществиться, она сразу же пошлет к Керрин Клауса. Тетушке Полин, чтобы она не беспокоилась, Скарлетт тоже отбила короткую телеграмму, в которой сообщила, что передает Керрин на попечение Ретта, который гостит сейчас у Розмари.

Итак, дела близились к завершению, и вот как-то вечером Клаус и Герберт, сияя от гордости, торжественно сообщили Скарлетт, что фабрика окончательно готова к работе, и они приняли решение произвести ее запуск на следующий день. Лукаво улыбаясь, Клаус хитро поглядывал на удивленное лицо своей хозяйки, которой он специально ничего не сообщил заранее, решив устроить приятный сюрприз. И надо сказать, что ему это удалось. Скарлетт была не только приятно обрадована этой новостью, но еще и взволнована, и как ни убеждал ее Клаус, что ничего плохого просто не может случиться, она не спала почти всю ночь, думая о предстоящем событии.

Волнения ее действительно не имели под собой никакой почвы, в чем она лично и убедилась, пробыв на фабрике в этот первый торжественный день ее работы до самого позднего вечера. Запуск прошел удачно, и она, не веря своим глазам, через некоторое время уже держала в руках первую продукцию. А потом, на радостях, она, Клаус и все специалисты пили шампанское прямо в одном из небольших подсобных помещений, предназначенных для конторы управляющего. И все произносили прекрасные тосты в ее честь, и желали фабрике процветания. Вскоре подвыпившие мужчины разошлись не на шутку и после четвертой, откупоренной бутылки шампанского, бельгиец Герберт затянул какую-то незнакомую Скарлетт песню, а остальные ее подхватили. И все смеялись и подшучивали друг над другом, и вспоминали о своих сборах на Юг, и о своих сомнениях, и об опасениях перед неизвестностью, и, наконец, снова пили за удачу и за благоприятное стечение обстоятельств.

Домой они с Клаусом возвращались навеселе, и Скарлетт даже сама что-то негромко напевала, а потом уже возле самой гостиницы, она без обиняков, сообщила ему о болезни Керрин и велела завтра же отправляться к ней в Чарльстон. После этого Скарлетт покорно выслушала тираду упреков, обращенных к ней, и спокойно выдержала злой, осуждающий взгляд своего управляющего. А затем, подняв на него виноватые глаза и пожелав обеспокоенному жениху удачной поездки и спокойной ночи, отправилась домой.

На следующий день она получила письмо от Ретта, в котором он сообщил, что нанял для лечения Керрин доктора Фрондера и еще двух докторов для консультации, и теперь они тщательно занимаются ее обследованием. Доктора сказали, что состояние Керрин хоть и запущенное, но вовсе не безнадежное и при правильном лечении она скоро пойдет на поправку. Ретт писал Скарлетт, чтобы она не беспокоилась о сестре и спокойно занималась своими делами.

Оставшись больше, чем довольной такой новостью, Скарлетт жалела лишь о том, что не успела показать это письмо Клаусу и он теперь всю дорогу будет сходить с ума от беспокойства.

Глава 50

Клаус пробыл в Чарльстоне почти две недели, однако Скарлетт не чувствовала острой необходимости в его присутствии. В первые дни она сама приезжала на фабрику каждое утро и следила за работой, хотя этого совершенно не требовалось, потому что каждый знал свое дело и добросовестно выполнял возложенные на него обязанности. Но Скарлетт было спокойнее, от того, что ничего не ускользало от ее неусыпного ока, и она не спешила оставаться дома. По всем вопросам она теперь обращалась к Герберту и вскоре обнаружила, что он разбирается во всех фабричных делах не хуже Клауса. Такое открытие несказанно ее обрадовало, и она сообщила бельгийцу, что назначит его управляющим своей фабрикой, как только Клаус покинет Атланту. Молодой человек тоже обрадовался такой перспективе, ведь в этом случае его гонорар должен был увеличиться вдвое.

Объявления в газетах, к великому удивлению Скарлетт, не заставили себя ждать, и вскоре к ней стали наведываться покупатели со всей округи. С каждым днем их количество увеличивалось, и она с удовольствием заключала с ними контракты на сбыт своей продукции.

Ровно через две недели Клаус вернулся из Чарльстона и, удивив Скарлетт до крайности, привез с собой Керрин, худую, осунувшуюся, с белым как лепесток магнолии лицом. Они прибыли на последнем поезде, и Скарлетт, услышав звон дверного колокольчика, удивилась, кто бы это мог быть в такой поздний час. А когда дворецкий открыл дверь и на пороге появилась Керрин, Скарлетт обомлела на месте.

– Керрин, дорогая! – Скарлетт обняла ее и расцеловала.

– Здравствуй, Скарлетт! Клаус не захотел уезжать без меня – сообщила Керрин, стоя в нерешительности на пороге – вот я и приехала.

Голос у Керрин был извиняющимся, и она пристально смотрела на сестру, пытаясь определить, каково будет отношение Скарлетт к ее нежданному визиту.

– Вот и хорошо! Наконец-то я не буду волноваться за тебя, дорогая, да это просто здорово, что он тебя привез!

Скарлетт с благодарностью посмотрела на Клауса. – Какой же он все-таки умница, что решил привезти Керрин, ведь ей действительно станет спокойней, когда больная сестра будет находиться рядом, под ее наблюдением.

– Миссис Скарлетт – вмешался в разговор Клаус – Керрин нужна отдельная комната и хороший уход и если можно, то прямо сейчас. Она очень утомилась в дороге и в таком состоянии ей следует немедленно принять свои лекарства и отправиться в постель.

– Да, да, Клаус, конечно, я сейчас же прикажу Эмили приготовить ей комнату и скажу кухарке, чтобы она накрыла для Вас ужин.

На следующий день Скарлетт перепоручила все свои дела Клаусу, а сама осталась дома с Керрин. С самого утра она отправила Эмили в больницу с запиской к доктору Ланкастеру, в которой просила его прийти осмотреть Керрин и назначить ей медицинскую сиделку. Когда в половине десятого сестра, наконец, проснулась, Скарлетт сама поднялась к ней в комнату с подносом, на котором дымился горячий бульон и все, необходимое для совместного завтрака. Керрин была еще очень слаба, и еда не шла ей в горло, однако под нажимом Скарлетт она съела почти весь бульон, а потом еще выпила стакан горячего молока.

– Нет уж, дорогая, ты у меня будешь есть, как положено – увещевала Скарлетт сестру – здесь тебе не монастырь, в котором до тебя и дела никому не было. Через неделю я поставлю тебя на ноги и не будь я твоя сестра, если не смогу этого добиться!

Керрин счастливо улыбалась и благодарила Скарлетт.

– Спасибо, сестренка, ты и так очень много для меня сделала. Ведь я так быстро пошла на поправку только благодаря капитану Батлеру. И его сестра, Розмари, тоже была ко мне очень внимательна, хотя в ее положении было бы совсем не обязательно заботиться еще и обо мне.

– Розмари? – Скарлетт удивленно взглянула на Керрин.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Розмари приходила к тебе в монастырь будучи в положении?

– Нет, конечно! Но разве ты не знаешь, Скарлетт, что капитан Батлер сразу же отпросил меня у настоятельницы и перевез в дом своей сестры.

Скарлетт смотрела на Керрин, все больше удивляясь.

– Как же так, Скарлетт, ведь он сказал, что отправил тебе письмо, чтобы ты спокойно занималась своими делами и не волновалась? – Удивилась в свою очередь Керрин, глядя на недоуменное лицо сестры.

– Отправил, но только не сообщил в нем, что забрал тебя из монастыря. Ну да ладно, Керрин, разве это главное? Главное то, что ты была под присмотром и начала быстро поправляться.

– Да, Скарлетт! А твой муж был очень внимателен ко мне, и я не знаю теперь, как его отблагодарить. Он заходил ко мне по несколько раз в день справиться, как я себя чувствую, подолгу разговаривал с докторами всякий раз после того, как они меня осматривали. Мне даже неловко подумать, дорогая, сколько он заплатил им за мое лечение. И еще, Скарлетт, ты, конечно, помнишь тот наш разговор в монастыре, когда ты приходила ко мне после свадьбы Розмари?

– Да. Ну и что?

Я ведь тогда засомневалась в твоих словах насчет того, что капитан Батлер не так плох, как о нем говорят. Помнишь, ты мне еще тогда так и сказала – Ретт не так плох, как о нем говорят. – А я, дорогая, думала тогда, что ты все-таки не права. Люди ведь не станут зря говорить. Я считала, что для всякого осуждения непременно найдутся основания.

– Ах, Керрин, ну к чему сейчас все это ворошить? Да и что ты, собственно, хочешь этим сказать?

– То, что я изменила свое мнение о твоем муже, и тебе возможно будет это приятно услышать. Я знаю теперь, что люди говорили о нем плохо потому, что совершенно его не знали. Такой человек каким я его видела совсем недавно, не мог совершать отвратительные поступки. Он добрый, бескорыстный, внимательный, скромный.

– Скромный? Это Ретт-то скромный?

– По моему мнению, да, ведь он не выставляет напоказ ни одну из своих добродетелей.

– Ах, это!

Скарлетт ухмыльнулась и с горечью подумала о том, что только Керрин – наивная душа, которую бог, своевременно упрятав в монастырь, смог уберечь от тонкостей всех жизненных передряг и не дал ей испытать то, что пришлось испытать ей, Скарлетт, все еще была способна воспринимать мир по – детски. Она делила людей на положительных и отрицательных героев, как в банальных романах. Где ей, еще не успевшей шагнуть в этот жуткий мир и не хлебнувшей лиха, суметь распознать грани порока и добродетели. Ведь она все еще та, довоенная девочка Керрин, которая поступала всегда только так, как ее учила мама и для которой добродетель, самопожертвование, честность и бескорыстие все еще являлись главными постулатами жизни. Испытание, выпавшее на ее долю в виде потери жениха, так сильно подействовало на ее непорочную душу, что притупило видение всех негативных сторон послевоенного времени – времени, в котором она жила совсем недолго, вплоть до ухода в монастырь и в котором она просто плыла по течению, даже не пытаясь ему сопротивляться. Да ей этого и не требовалось, потому что сопротивляться за всех обитателей Тары приходилось Скарлетт. Это было ее уделом в те трудные, послевоенные годы.

Это ж надо, назвать Ретта добрым и скромным – да где там! Она-то Скарлетт, знала, что Ретт далеко не ангел, уж его-то, по крайней мере, такими эпитетами она никогда бы не окрестила. Добрым и скромным она могла бы назвать Френка или Чарльза, но только не Ретта! Керрин увидела в нем заботливого мужчину, который относился к ней во время болезни как брат или отец и одного этого ей уже было достаточно, чтобы составить о нем такое лестное представление. А приведись ей заглянуть в душу Ретта и увидеть его таким, какой он есть на самом деле, то она бы, наверное, и разобраться не смогла в запутанном клубке его многогранных, противоречивых чувств. Чувств, в которых с лихвой переплетались между собой пристрастия и пороки, благородство и непристойность, гордость и ненависть, жалость и безразличие, преклонение и независимость, и бог знает, что еще, за что она, Скарлетт его так любила!

Скарлетт грустно улыбнулась и с нежностью посмотрела на сестру. – Господи, как она похожа на Мелани, которая вот так же, всегда пыталась выискивать в людях только хорошее.

Керрин прожила у Скарлетт больше месяца, вплоть до самого рождества. Клаус категорически заявил, что больше не отпустит ее в монастырь доживать свой испытательный срок, и они сразу же после ее болезни объявили о своей помолвке. Свадьбу решили отпраздновать на рождество, после чего молодожены должны были покинуть Атланту и переехать на постоянное место жительства в Чарльстон к тетушке Полин. Керрин наотрез отказалась справлять свою свадьбу в роскошном вместительном доме Скарлетт, где для этой цели как нельзя лучше подошел бы ее огромный банкетный зал.

– Дорогая, ты очень добра, но позволь мне отказаться от твоего предложения – сказала Керрин, с благодарностью глядя на сестру. – Я, Скарлетт, хочу отпраздновать свою свадьбу дома, в Таре. Раз уж у Клауса не осталось отчего дома, то пусть наша свадьба состоится хотя бы в моем. Да и потом, ведь и ты и Сьюлин праздновали свою свадьбу в Таре, и я считаю, что мне следует придерживаться этой традиции. И еще, дорогая, мне очень хочется видеть на своей свадьбе всех наших старых друзей и соседей, но я думаю, что ради этого в Атланту многие из них не поедут.

Старых друзей! – Скарлетт грустно улыбнулась. Господи, о каких старых друзьях ведет речь Керрин, ведь они почти все погибли на войне. Ну да ладно, пусть поступает так, как ей хочется.

Сьюлин, узнав о свадьбе сестры, которую та решила отпраздновать в Таре, обрадовалась, пожалуй, больше, чем сама невеста. Для нее, проводящей все свое время в домашних делах и редко посещавшей соседей, такое серьезное мероприятие было настоящим событием. Ведь в их графстве и его окрестностях в послевоенные годы люди редко отмечали праздники, а свадьбы за это время, можно было и вовсе пересчитать по пальцам.

Глава 51

Уже за три недели до рождества Сьюлин приступила к подготовке дома к предстоящему торжеству. Она ежедневно давала какие-нибудь поручения своим домашним работникам, а вечерами проверяла все ли они успели выполнить. Да и сама она, не гнушаясь работой, старалась ко всему приложить свою руку. Чувство тщеславия и желание не ударить в грязь лицом перед соседями, сумело – таки победить в Сьюлин природную лень. А напоследок она так разошлась, что даже уговорила Уилла оклеить гостиную свежими обоями и прикупить пару новых газовых светильников. Уилл, давно не видевший свою супругу такой вдохновленной и деловой, не стал противиться ее намерениям, хотя считал, что ни обои, ни светильники в их доме пока еще не требуют замены. Мало того, зная, какое пристрастие Сьюлин испытывала к новым нарядам, он выделил ей деньги на покупку платья, за что немедленно был удостоен снисходительного поцелуя в щеку, и взгляда супруги, преисполненного большой благодарности.

Итак, все графство накануне рождества было оповещено Сьюлин о свадьбе Керрин, и это событие доставило соседям тройную радость. Во-первых, все обрадовались тому, что Керрин, которую они искренне любили, покинула монастырь, во-вторых, тому, что она выходит замуж, и в – третьих, тому, что рождественский праздник им предстоит провести на свадьбе в теплом кругу своих близких соседей. Скарлетт, в порыве сестринских чувств выделила на свадьбу сестры приличную сумму денег, да и Клаус не поскупился на сей счет, и когда Сьюлин спросила у сестры, сколько людей следует пригласить, Скарлетт сказала, чтоб приглашала столько, сколько вместится в дом.

И вот уже Керрин обрядили в свадебное платье, которое ей сшила по последней моде портниха Скарлетт, Сьюлин достала из сундука бережно хранимую фату Эллин, а Клаус преподнес своей невесте в качестве свадебного подарка туфли и перчатки. А потом сестры, со слезами счастья на глазах, повели Керрин к алтарю, и Скарлетт с грустью подумала о том, что ни Мамушка, ни папа, ни мама, не видят сейчас как счастлива их младшая дочка.

А Керрин действительно была счастлива. Ее глаза светились такой радостью, что ею, казалось, можно было затопить сердца всех присутствующих гостей. Она принимала поздравления и подарки, и от теплых слов, которые ей говорили, на глазах ее выступили счастливые слезы. Ее лицо стало серьезным только однажды, когда к ней подошла Беатрисса Тарлтон.

– Вы осуждаете меня? – с дрожью в голосе спросила у нее Керрин?

– Что ты, детка – миссис Беатрисса добродушно улыбнулась и расцеловала Керрин в обе щеки.

– Да разве смог бы кто-то еще так любить моего Брента как ты, дорогая. За эту любовь я преклоняюсь перед тобой от всего своего материнского сердца. А сейчас я очень рада за тебя, девочка, и хочу, чтобы бог наградил тебя счастливым браком.

Миссис Беатрисса приподнялась на цыпочках и поцеловала Клауса.

– Берегите ее, мистер Брукс, и дай Вам бог счастья.

Свадьба получилась многолюдной и веселой, совсем как в старые довоенные времена. Никто из соседей не отказался от приглашения, кроме Салли Монро, которая была в положении, и Скарлетт, глядя на знакомые лица соседей, вдруг поняла, что безумно рада их видеть. И все они тоже были рады ей, и каждый из них подходил к ней перемолвиться словечком, и это были искренние, теплые слова. Скарлетт подумала о том, как права оказалась Керрин, что решила отпраздновать свадьбу здесь, а не в Атланте.

Через три дня Скарлетт вернулась в Атланту и приступила к делам, а молодожены пробыли в Таре еще неделю. И всю эту рождественскую неделю они разъезжали по графству с визитами, и в их честь друзья устраивали веселые застолья, хоть и не такие роскошные как до войны, непременно заканчивающиеся танцами и долгими теплыми прощаниями. Керрин и Клаус погостили несколько дней и у Скарлетт в Атланте, ровно столько, сколько потребовалось Клаусу, чтобы передать все свои дела по управлению фабрикой Герберту, и потом, с благословения Скарлетт, отбыли в Чарльстон, где их уже с нетерпением дожидалась тетушка Полин.