Ностальгия по унесенным ветром

– Ах, Мери, да будет тебе болтать! Иди поскорее к карете и помоги Присси внести вещи.

Но в этот момент открылась парадная дверь и на пороге появился Ретт с двумя чемоданами в руках. За ним появился Уэйд с большой дорожной сумкой, которую он держал впереди себя обеими руками. За Уэйдом проследовал молодой юноша, который тоже держал в руках какие-то вещи и всю эту процессию завершала улыбающаяся Присси, очень довольная тем, что на этот раз ей не пришлось ничего нести.

– Добрый вечер, миссис Батлер! – Ретт опустил тяжелые чемоданы на пол.

Судя по Вашему довольному виду и багажу, можно предположить, что поездка в Нью-Йорк оказалась вполне плодотворной. Ух, какие тяжелые, здесь что, детали для новых станков?

– Вы абсолютно правы! – Скарлетт очаровательно улыбнулась. – Поездка действительно оказалась удачной, если не сказать больше!

Ретт взглянул на нее с интересом и ухмыльнулся, загадочно приподняв брови.

– Мама, мама – Уэйд теребил Скарлетт за рукав, а она все еще счастливо улыбалась и смотрела на Ретта. – Познакомься, это мой гувернер, его зовут Фердинанд.

Скарлетт обернулась к сыну и молодому юноше, который тут же склонился перед ней в поклоне.

– Здравствуйте, Фердинанд – сказала она приветливо – мне очень приятно с Вами познакомиться. Ну, только что же мы знакомимся здесь, у двери, давайте пройдем в гостиную. Мери, размести эти сумки в углу, но только так, чтобы они не стояли на проходе.

– Миссис Скарлетт – кухарка удивленно посмотрела на свою хозяйку, – так их что же, не разбирать?

– Разбери только мой чемодан и сумку, а остальное пусть стоит на месте, это вещи моих работников и завтра Клаус увезет их отсюда в гостиницу.

Скарлетт указала кухарке на свои вещи и первой направилась в гостиную.

Фердинанд оказался молодым застенчивым юношей лет двадцати с небольшим. Он был темноволосым, смуглолицым, и по виду походил на испанца. При знакомстве со Скарлетт юноша все больше молчал, а Уэйд с Реттом наперебой рассказывали о нем.

Фердинанд был родом из Куинса, и несколько месяцев тому назад окончил Гарвардский университет с отличием, получив специальность учителя словесности и физических наук одновременно. Друг его отца, здесь в Атланте, у которого Фердинанд гостил вместе с родителями, обещал юноше через какое-то время подыскать хорошее место в одном из учебных заведений Нью-Йорка, через своего брата, который имел к этому отношение. И Фердинанд согласился дожидаться этого места, потому что очень хотел работать в Нью-Йорке. И вот как раз в тот момент, когда юноша гостил в Атланте, Ретт и вышел на него через бывших своих дружков янки. Он предложил юноше поднабраться опыта в преподавании перед поступлением на работу и позаниматься с его пасынком за весьма щедрую оплату, не считая стола и проживания, на что тот с удовольствием согласился.

Через некоторое время кухарка приготовила ужин, и все уселись за стол. Скарлетт было непривычно видеть сразу столько людей у себя в столовой, ведь в последнее время дома она и ужинала, и обедала, и завтракала в совершенном одиночестве. Фердинанд занял место рядом с Уэйдом, как и подобает воспитателю, а Элла самовольно придвинула свой стул вплотную к юноше, с другой стороны, считая, что ее право на общение с ним так же неоспоримо, как и брата.

Ужин проходил в веселой, непринужденной обстановке, дети вели себя вполне прилично, стараясь во всем подражать Фердинанду, который пользовался у них авторитетом. Уэйд, восхищенно глядя на него, старался заложить свою салфетку за воротничок также аккуратно, как это делал Фердинанд, а Элла, не спуская с юноши глаз, пыталась овладеть искусством приема пищи с помощью вилки и ножа. Скарлетт было забавно смотреть на детей, но особой радости от присутствия Фердинанда за своим столом она не испытывала. Она считала, что Ретт оказался слишком щедрым, во всяком случае, юноша вполне мог бы обойтись и без стола, и без проживания в их доме. Будь на то ее воля, такой роскоши для Фердинанда она бы никогда не допустила. Но, увы, решение принимал Ретт, а перечить ему Скарлетт себе запретила.

После того как знакомство с Фердинандом закончилось, все внимание перекинулось на Скарлетт, и Уэйд, а за ним и Ретт, попросили ее рассказать о Нью-Йорке. Скарлетт принялась рассказывать о достопримечательностях города – гиганта и о своих приключениях в нем. А вот новость, которую, в свою очередь, рассказали ей Ретт, оказалась печальной. Во время ее отсутствия умер доктор Мид и три дня тому назад состоялись его похороны.

– Бедная миссис Мид, ведь теперь она осталась совершенно одна. – Скарлетт очень расстроилась, сочувствуя старой даме.

Скарлетт знала, что доктор был единственным, кто оставался у этой несчастной женщины, потерявшей на войне обоих своих сыновей. У миссис Мид в Мейконе жила когда-то старшая сестра, но она, к сожалению, пару лет тому назад умерла, других же родственников ни у миссис Мид, ни у доктора не было.

– Да, покидают свои ряды ветераны нашей доблестной старой гвардии. – Сказал Ретт. – Это был истинный гражданин своей страны, настоящий преданный патриот, и в этом смысле, надо отдать ему должное.

Скарлетт удивленно посмотрела на Ретта.

– Но Вы же никогда не любили доктора Мида! – выпалила она, совсем не подумав о том, что за столом находятся дети и посторонний человек, и тут же спохватилась, но было уже поздно.

– Не любил? Нет, так нельзя сказать. Я не разделял его взглядов – это будет точнее. А вот он меня, скорее всего не любил. Ну да какое это имеет значение.

Скарлетт подумала, что завтра непременно должна сходить к миссис Мид с соболезнованием, а потом съездить на кладбище и возложить цветы на могилу доктора Мида. И как бы плохо не относились они к ней в последнее время, она должна это сделать, ведь доктор Мид был ее лечащим врачом и принимал у Скарлетт ее детей. Да и вообще, если вспомнить первые годы ее жизни в Атланте, войну, госпиталь! Люди тогда неразрывно были связаны друг с другом, пропадая в госпитале все дни напролет и держались друг подле друга как одна большая семья, переживая горе близких и короткие радости одержанных военных побед.

За разговорами ужин надолго затянулся, но после него все как-то быстро разошлись по своим комнатам. Скарлетт не удалось побыть с Реттом наедине за исключением нескольких минут, когда она, выходя из ванной, столкнулась с ним на лестничной площадке у своей комнаты. Ретт в это время направлялся в свою спальню и проходя мимо ее двери, что-то тихонько насвистывал, и этот его свист заставил Скарлетт удивленно замереть на месте. Ретт насвистывал впервые с тех пор, как… О, Господи! Да когда же это было? Тогда, когда еще была жива Бонни, а она, Скарлетт, отказала Ретту в совместной спальне, и он, всякий раз проходя мимо ее двери вот так же насвистывал. И она была уверена, непременно держал при этом руки в карманах, сжатые в кулаки.

Обнаружив присутствие Скарлетт, Ретт обернулся и поймал ее удивленный взгляд.

– В чем дело? – Спросил он.

– Что? – Не поняла она.

– Чем я Вас заинтересовал? Вы смотрите на меня так, словно обнаружили в моем лице нечто необычное.

Скарлетт стушевалась, в очередной раз отругав себя за неумение скрывать свои эмоции.

– Ничего я не обнаружила, Вам показалось. – И она, отведя глаза, поспешила пройти мимо.

Понятно. – Тихо произнес Ретт и ухмыльнулся. – Я поселил Фердинанда в той большой комнате, что напротив библиотеки, Вы не против? – спросил он.

– Конечно, нет.

Вот и славно. Ну что ж, спокойной ночи! Желаю Вам хорошо выспаться с дороги.

И через минуту Скарлетт услышала звук захлопнувшейся за ним двери.

Глава 45

Скарлетт приоткрыла ветхую дверь старого домика Мидов и заглянула в прихожую. С кухни доносились звуки переставляемой посуды и Скарлетт направилась туда. Там находилась кухарка – старая седая негритянка, усердно хлопотавшая в это время около плиты.

– Дома ли миссис Мид? – Спросила у нее Скарлетт.

– Да, миссис, она в комнате вместе с миссис Мерриуэзер.

– С миссис Мерриуэзер?! – Скарлетт огорченно вздохнула, ей вовсе не хотелось встречаться с этой женщиной, и тем более, выражать свое соболезнование миссис Мид при ней. Ну что ж, ничего не поделаешь! Не возвращаться же! Приоткрыв дверь в комнату, Скарлет встретила обращенные на нее удивленные взгляды обеих дам.

– Доброе утро! – поздоровалась она и подошла к миссис Мид.

– Примите мое соболезнование, миссис Мид, я только вчера вечером узнала о смерти доктора.

Старая дама опустила глаза и по ее впалым щекам тут же покатились слезы.

– Спасибо, Скарлетт – скупо сказала она, утирая глаза тыльной стороной ладони.

Скарлетт поставила на пол корзинку с большим букетом алых роз, которые она купила по пути и молча обняла миссис Мид.

Миссис Мерриуэзер, смотревшая на эту сцену, не выдержала и тоже начала шмыгать носом.

Миссис Мид подняла на Скарлетт мокрые глаза.

– Спасибо за деньги, которые дал на похороны Капитан Батлер, Скарлетт, я была в таком состоянии, что даже не успела как следует его поблагодарить.

– Если бы не он и не Долли, разве смогла бы я устроить такие пышные похороны моему доктору.

Миссис Мид перевела благодарный взгляд на миссис Мерриуэзер.

Скарлетт понятия не имела, что Ретт давал деньги на похороны, но тут же сделала вид, что знает об этом.

– Не стоит благодарить нас, миссис Мид, это, в-сущности пустяк, который мы смогли оказать доктору Миду за все, что он для нас сделал!

– Ведь он принимал у меня и Эллу, и Бонни, и вообще… Миссис Мид охнула и уткнувшись в ладони, зарыдала навзрыд.

Скарлетт и миссис Мерриуэзер опустились рядом с ней на диван с двух сторон и принялись ее утешать.

Когда приступ горя немного поутих, старая дама выпила успокоительную микстуру, которую накапала ей в стакан миссис Мерриуэзер.

– Долли, сходи на кухню, принеси воды и поставь эти цветы, что принесла Скарлетт в вазу. – Миссис Мид указала рукой в сторону подоконника, на котором стояла большая хрустальная ваза.

– Нет, нет – поспешила упредить несчастную женщину Скарлетт. – Я повезу цветы на кладбище, чтобы возложить на могилу доктора, я специально купила их для этого.

– И я поеду с тобой, Скарлетт – миссис Мид проворно вскочила с дивана и направилась к трюмо, рядом с котором на вешалке весел ее траурный чепец.

– Скарлетт, надеюсь, ты при экипаже? – просила миссис Мерриуэзер.

– Да.

– Вот и хорошо – миссис Мерриуэзер перешла на шепот, пока ее подруга надевала перед зеркалом свой чепец – ее все равно не удержать, а она, бедняжка, так ослабла от горя, что пешком ей до кладбища не дойти. Да и я с вами, правда Рене теперь уж, наверное, скоро за мной приедет, но ничего, пусть немного подождет.

Итак, три дамы вышли на улицу и усевшись в карету Скарлетт, направились в сторону кладбища. Возле самого поворота, недалеко от персикового ручья, откуда дорога вела прямо к кладбищенской часовне, находился небольшой цветочный магазинчик, в котором люди, посещавшие своих покойных близких, по пути покупали букеты цветов, венки, и всевозможные гирлянды из живых и искусственных цветов. Скарлетт велела кучеру остановиться и купила два больших венка, которые тут же приказала Полу погрузить в карету. Еще она купила небольшой букетик маленьких розовых китайских гвоздик для своей Бонни, и шесть больших чайных роз для Мелани, чтобы на обратном пути возложить эти цветы на их могилы.

Через несколько минут Пол остановил карету на самом краю проселочной дороги, ведущей к кладбищу, как раз в том месте, где эта дорога постепенно сужалась и переходила в тропинку, и дамы, сопровождаемые кучером, с двумя венками, которые он нес, направились друг за другом по этой узкой тропинке.

Когда они подошли к могиле доктора Мида с возвышающимся свежевырытым земляным холмом, там уже толпились люди. Они увидели знакомые лица своих соседей, и миссис Мид снова залилась слезами, ощутив, как велика ее потеря, ведь доктор Мид был дорог всей Атланте, и люди со скорбящими лицами спустя три дня после похорон, все еще шли непрерывной вереницей к могиле уважаемого доктора. Здесь были братья Симмонсы в компании с Энди Боннелом, а также дядюшка Генри Гамильтон и старый дедушка Мерриуэзер. Скарлетт велела Полу возложить венки на могилу доктора с той стороны, где было меньше всего цветов, а потом сама поставила корзинку с розами к самому изголовью небольшого насыпного холмика.

Дамы поздоровались со всеми и начали тихо переговариваться, заглушая всхлипывания миссис Мид. Дедушка Мерриуэзер искоса поглядывал на свою невестку, недовольный тем, что она появилась здесь в неурочный час, ведь они с дядей Генри перед тем, как придти на кладбище, порядком поднабрались бренди и ему совсем не хотелось показываться на глаза своей суровой невестке в таком виде.

Постояв у могилы Доктора, Скарлетт предупредила миссис Мерриуэзер, что сходит ненадолго навестить Бонни и Мелани, а дамам велела дожидаться своего возвращения, чтобы потом вместе вернуться в город в ее карете.

Первой на пути была могила Бонни, и Скарлетт неспешно подошла к гранитному белому надгробью с высеченной на нем надписью и дагерротипным небольшим портретиком девочки в овальной позолоченной оправе. Скарлетт поставила гвоздики в инкрустированную вазу и опустившись на корточки перед массивным памятником, прочитала молитву, потом мысленно поздоровалась с Бонни и всплакнула, вспомнив ее озорное личико.

– Спи спокойно, мой ангелок! Мама любит тебя и никогда не забудет, пусть твое маленькое сердечко пребывает в вечном покое. – Затем, постояв еще немного, Скарлетт направилась к могиле Мелани, прижимая к груди букет махровых чайных роз.

Она уже подходила к могиле Далласа Блюммера, напротив которой как раз и находилась могила Мелани, и тут издалека увидела удаляющуюся фигуру какого-то человека. И что-то знакомое показалось ей в этой высокой худой фигуре, и его прихрамывающая походка… Боже мой! Да это же Арчи! Конечно Арчи. Скарлетт узнала его, даже не смотря на ссутулившуюся больше прежнего спину и сильную худобу. Ну, как же так! Ведь он исчез из Атланты как раз после скандала, касающегося Эшли и ее, и с тех пор его никто никогда не видел! Неужели все это время он скрывался где-то поблизости? Ну и дела! А может, его и не было в городе, может слухи о смерти Мелани каким-то образом дошли до-него, и он приехал в Атланту? – Ее верный, преданный дворовый пес – подумала Скарлетт – пришел навестить свою хозяйку, которую он любил и уважал больше всех на свете. А завидев меня издалека, поспешил уйти. Ну и правильно сделал, не очень-то мне хотелось встречаться с этим головорезом!

После кладбища Скарлетт направилась прямиком в гостиницу к Клаусу. Этап с расселением людей был почти завершен, и они с Клаусом договорились, что во второй половине дня поедут на фабрику.

– Я, миссис Скарлетт, уже с утра посылал человека к Билли Янсону, и он сказал, что первые станки прибыли день тому назад и находятся на месте. В половине третьего мы с ним договорились встретиться и съездить на фабрику. Вы можете присоединиться к нам.

– А как обстоят дела в магазине, Билли не рассказывал?

– Дела в полном порядке, и не только в магазине у Билли, но и у Джона тоже. Все вырученные деньги своевременно перечислены на Ваш банковский счет, и Вы теперь можете спокойно снять любую сумму, которая Вам потребуется.

Скарлетт довольно улыбнулась.

– Что ж, значит я очень умело смогла организовать процесс торговли и подобрать для этого нужных людей.

Клаус усмехнулся.

– Ну, конечно, в этом деле Вам равных нет!

– Ну вот, я только хотела сказать, что сумела сделать это благодаря твоей помощи, как ты тут же меня и перебил!

Она улыбнулась и с любовью посмотрела на своего помощника.

Скарлетт приехала домой как раз к обеду. Мери уже сервировала стол, а из кухни доносился аппетитный запах чего-то мясного. Сняв теплые вещи, она вошла в гостиную и увидела, что Ретт с Фердинандом в ожидании обеда играют в шахматы. Мужчины поприветствовали ее, и она мило улыбнулась им в ответ.

– Ну, миссис Батлер, как Ваши дела? – Ретт как раз в это время закончил шахматную партию, выиграв у Фердинанда, и отодвинув шахматную доску на край стола, с любопытством взглянул на Скарлетт.

Он был с ней довольно любезен. – Наверное, старается из-за этого гувернера – подумала Скарлетт. Она – то знала, будь они сейчас вдвоем, Ретт наверняка отпустил бы какую-нибудь непристойную шуточку в адрес ее дел, а может и вовсе не проявил никакого к ним интереса.

– Все просто превосходно! Мы уже получили первые станки и после обеда с Клаусом, Билли и новыми работниками поедем на фабрику. С расселением людей тоже все устроилось. – Скарлетт подошла к камину и протянула к нему озябшие руки.

– Да, я знаю, час тому назад Клаус присылал посыльного за вещами, и я отдал ему все, что находилось в прихожей. Надеюсь, я правильно Вас понял вчера?

– Да, спасибо. Вы отдали именно то, что нужно.

В этот момент в гостиную вошла кухарка и пригласила всех к столу. Они обедали втроем. Дети все еще находились в школе. И в этот раз Скарлетт овладело раздражение. – Черт возьми – возмущалась она, – ну почему этот тип должен все время присутствовать за их столом! Уж если Ретту взбрело в голову его кормить, то мог хотя бы дать ему указание обедать вместе со слугами. Ей так хотелось побыть сейчас с ним наедине. Она все еще никак не могла забыть тот его загадочный взгляд, во время проводов в Нью-Йорк, да и вчерашнее насвистывание Ретта не давало ей покоя. Она чувствовала, что в нем произошли какие-то перемены и возможно, будь они сейчас вдвоем, смогла бы найти разгадку, в чем их причина. Она бы следила за каждым его словом, за каждым жестом, да ей просто необходимо было узнать, как поведет себя Ретт, очутившись с ней наедине сейчас, когда его поведение было таким загадочным! Присутствие же этого мальчишки отрезало все пути к желанию Скарлетт, и она начинала злиться. Конечно, Ретт при нем будет учтивым и чопорным, да и ей самой придется вести такую же дурацкую игру.

После обеда она снова уедет, а предстоящий ужин тоже будет проходить в присутствии Фердинанда, и так будет сегодня, завтра, послезавтра и всегда! Боже мой, ну, где еще она сможет уединиться с Реттом поневоле, кроме как во время совместного пребывания за столом! Не станет же она бесцельно сидеть возле него в гостиной, или искать уединения где-то еще. Вот незадача, и зачем он только нанял этого мальчишку!

После обеда раздосадованная Скарлетт отправилась на фабрику. Клаус сам заехал за ней и начал подгонять, сгорая от нетерпения, потому что еще по пути в Атланту отпросился у нее на три дня в Чарльстон, чтобы увидеться с Керрин и теперь торопился поставить дело с наладкой станков на рельсы как можно скорей.

Глава 46

По мере того, как Скарлетт приближалась к фабрике, ее удрученное настроение улетучивалось, сменяясь неуемным приливом гордости от сознания того, что она теперь является полноправной владелицей этого предприятия. До своего отъезда в Нью-Йорк Скарлетт, озабоченная суетой предстоящих дел, еще не успела в полной мере пропустить эту приятную мысль через свое сознание и теперь она грела ей сердце, заставляя неотрывно смотреть на свое красное кирпичное приобретение, высунувшись из кареты. Боже мой, а ведь еще совсем недавно она не позволяла себе даже думать о фабрике, отгоняя навязчивые мысли о покупке, неотступно преследующие ее изворотливый ум. И вот вам, пожалуйста, теперь она, Скарлетт «О» Хара, владелица текстильной фабрики!

Скарлетт счастливо улыбнулась, а потом неожиданно захихикала, вспомнив, как окатила себя с ног до головы соусом, как раз в тот момент, когда ей в голову пришла мысль занять денег у Ретта.

– Что такое, миссис Скарлетт? – Клаус удивленно на нее посмотрел.

– Да так, я кое – что вспомнила.

– Наверняка что-то приятное?

– Смешное, Клаус!

Мужчины долго возились с новыми станками, которые прибыли из Нью-Йорка. Сначала они их распаковали, потом начали собирать, а потом занялись их установкой. Скарлетт, с интересом наблюдала за тем, что они делают и ее обуревало чувство гордости от того, что оборудование, которое она смогла приобрести, все новенькое, отливающее сверкающим блеском своих металлических поверхностей, а не какое-нибудь подержанное, перекупленное по дешевке у разорившихся нью-йоркских фабрикантов. Однако долго предаваться такому занятию ей наскучило, и она в одиночку стала расхаживать по цехам, поглядывая по сторонам и мечтать о том, что совсем скоро эти молчаливые помещения оживут, наполнившись шумом работающего оборудования и голосами людей. И вся округа повезет на ее фабрику хлопок, и она станет сбивать цены на этот хлопок, нарочно устраивая конкуренцию. Конечно, а как же иначе?! Ведь фабрик по переработке хлопка в окрестностях Атланты совсем мало, и люди, в основном, продают его перекупщикам из Англии за сущие гроши, а то и еще того хуже, транспортируют ближе к морским портам, тратя на перевозку большие деньги.

Скарлетт вошла в третий цех, где стояли швейные машины и опустилась на лакированную скамеечку перед одной из них. – А здесь я буду шить – мечтательно подумала она. – Сначала что-нибудь простенькое, ну, например, мешки, простыни, наволочки. А потом, со временем, когда разбогатею и позволю себе приобрести дорогостоящие лекала и нанять хороших закройщиков, смогу шить все, что угодно, даже одежду, и стану продавать ее в своих магазинах!

…Скарлетт напрасно переживала о том, что ей не удастся остаться с Реттом наедине. Когда она, уже поздним вечером, вернулась домой, Ретт сам предложил ей уединиться в гостиной на пару слов после ужина.

У Скарлетт захолонуло сердце. Он собирается уехать и хочет сообщить ей об этом. Конечно, о чем же еще он может с ней говорить!

Она нехотя вошла в гостиную и села в кресло, приготовившись услышать неприятное сообщение и не ошиблась.

– Я собираюсь завтра уехать, Скарлетт. Я не делал этого до сих пор потому, что было неудобно оставлять этого юношу одного, без хозяев в доме. Но теперь Вы вернулись и мое присутствие здесь совсем не обязательно.

Ретт стоял у камина, повернувшись к ней боком, так, что желтые всполохи мерцавшего в топке огня попеременно отбрасывали свои неровные тени на его лицо, и Скарлетт, как не старалась, не могла определить его выражения.

Голос Ретта был спокойным и каким-то уж очень тихим. Он, явно, был не таким, как всегда, но о чем могла говорить эта его перемена, Скарлетт не догадывалась. Ретт говорил о своем отъезде как о чем-то привычном, вошедшем в норму, или обязанность, но сейчас ей вдруг показалось, что говорил он об этом с сожалением.

Быть может ей только так показалось, потому что она слишком сильно желала этого и услышала то, что хотела услышать, а может и нет.

Она медленно встала с кресла и подошла к камину с противоположной стороны, так, чтобы разглядеть его лицо, он же, разгадав ее намерение, взглянул на нее с насмешкой и вызовом.

– Ретт, Вы уверены, что хотите уехать? – спросила она напрямик, нервно теребя при этом попавший под руку детский веер, который Элла случайно оставила в кресле.

– Конечно, а Вы что, сомневаетесь в этом?

Скарлетт молча опустила глаза.

Я должен уехать к Розмари, она вот-вот родит, а мне не терпится присутствовать при рождении племянника или племянницы.

– Розмари ждет ребенка?

– Да. И очень счастлива, что он вот-вот появится на свет.

– Ну что ж, я рада за нее. Передайте ей мои поздравления после того, как он родится.

– Непременно.

Скарлетт отвернулась от него, не в силах скрыть своего огорчения и снова подошла к креслу.

– Вы напрасно позволили Фердинанду сидеть с нами за одним столом, Ретт. – Сказала она с упреком. – Я, во всяком случае, предпочла бы обходиться без его общества. Ну, а если Вы решили, что это должно быть именно так, то Вам не мешало бы самому присутствовать при этом, а не сбегать из дома, оказав мне такую медвежью услугу.

– Правда!? Я как-то об этом не подумал. Прошу прощения! И так как это моя вина, то я перед отъездом постараюсь все уладить.

– Каким образом?

– Скажу ему, чтобы он садился за стол только в том случае, когда с Вами вместе будут находиться дети, если нет, пусть обедает на кухне. Или Вы вообще не желаете его присутствия?

– Какая разница, желаю или нет! Теперь уже неудобно ему об этом говорить и пусть все остается как есть. Вас же я попрошу впредь без меня таких решений не принимать, ведь это касается в большей степени меня, чем Вас!

– Вы абсолютно правы, и мне здесь нечего Вам возразить! Обещаю, что впредь я буду осмотрительней.

Потом он улыбнулся и посмотрел на нее с дружелюбным примирением.

– Не огорчайтесь, Скарлетт! Фердинанд интересный собеседник, он учтив, умен, наблюдателен и умеет, при случае, довольно пикантно пошутить. Вы его ведь совсем не знаете, и думаю, что через некоторое время общество с этим молодым человеком покажется Вам очень приятным.