Вавилон. Пламя

– С моим недугом вы мы вряд ли поможете, – Лилит сняла перчатку и протянула ей руку. Знахарка взяла гниющую заживо ладонь, пристально ее разглядывая. – Но, может, с симптомами что-то можно сделать?

– Как это случилось? – аньянгка потянулась к одной из склянок, стоявших рядом, и смочила тряпку прозрачной жидкостью.

– Долгая история. Замешана дикая магия. Червоточина, сатори…

Юки кивнула. Она осторожно коснулась влажной тряпкой кожи Лилит, плотно прижала и потерла с нажимом. На тряпке остались липкие грязно-черные следы.

– Аджосси мне принес голову. Не поверила, что сатори. Но сохранила. Сушится пока.

Лилит удивленно хмыкнула, но говорить ничего не стала. Юки отпустила ее руку, отложила тряпку и взглянула на Лилит прямо:

– Распространяется?

Лилит коротко кивнула. Юки встала.

– Ну… Тут я могу предложить только одну помощь.

Лилит опустила глаза, зная, что та имеет в виду.

– Если отрежем… Зараза не пойдет дальше?

– Не должна, – пожала плечами знахарка. – Гангрена она и есть гангрена. Даже магическая.

Лилит недолго помолчала, смотря в пол перед собой. А потом подняла голову со вздохом.

– Дальше ведь будет хуже. Смысл тянуть, – сказала она с комом в горле.

Юки кивнула и жестом поманила Лилит за собой.

– Пойдемте, аджумма. После ампутации вам будет нужен отдых. Два или три дня категорически не рекомендую работать, исключить любую физическую нагрузку…

Следуя за ней в заднюю комнату, Лилит кивала, до боли сжимая левую руку в кулаке.

Варац удовлетворенно оглядел сервант, который только что закончил заполнять бутылками. Он закрыл дверцу, и, насвистывая себе под нос, направился к алхимической стойке. Он рассчитывал, что Лилит покажется на пороге, будучи растерянной и расстроенной: едва ли знахарь сообщит ей хорошие вести. Думая так, чародей оглядел свои запасы трав и микстурных основ, размышляя, что из его арсенала будет способно сгладить ее расстройство.

Вечер почему-то пах многообещающе, и Варац сам толком не мог сказать, почему именно. Но его чуткая к жизни натура всегда безошибочно чуяла надвигающийся шабаш, поселяя в душе нетерпеливое предвкушение.

С интересом ожидая неведомо чего, он водил взглядом по склянкам, напевая себе под нос. Входная дверь скрипнула, и в студию вместе с Лилит ворвался наэлектризованный воздух. Ее взгляд искрился хитростью и жизнью, и даже Древний Хтонический Еж не поколебал ее уверенности: она встала рядом с ним прямо и гордо, поглядывая на Вараца заговорщицки. Тот замер в предвкушении, не удержавшись от заинтригованной ухмылки.

– Бесстрашная наемница?

Лилит положила руку на голову Ежа.

– Светишься прямо! Убила кого-то? Хорошие новости?

– Новости, – кивнула она и сделала попытку поправить волосы отрубленной кистью. Недоверчиво посмотрев на отсутствующую ладонь, она чуть дернула плечом и использовала другую руку. – Сегодня идем гудеть.

Варац рассмеялся.

– Все никак не угомонишься?

– Для дела, идиот, – отмахнулась от него Лилит. – Я была в комнатах, в паре забегаловок, на рынке и в банях. И везде, представь себе, обнаружилась крыша.

– Это для зданий, вроде, естественно? – со смехом вскинул бровь чародей.

– Уморительно, – закатила глаза Лилит. – Я серьезно. Что-то круто изменилось, пока меня не было. В городе есть банда, и я понятия не имею, что они из себя представляют.

– А почему это важно, напомни? – Варац прошел к балкону, и Лилит прошла за ним.

– Банды местные. Они держат руку на пульсе, знают у кого что спросить, кто где сидит, кто какой информацией обладает, с кем договориться можно, а к кому лучше не ходить. При заказах экономит кучу времени. Или наоборот, они могут сделать так, что ты шагу не ступишь, ни по работе, ни вне. Так что надо выяснить, с кем я имею дело. И поэтому, как я уже сказала, сегодня мы идем гудеть.

Варац бросил быстрый взгляд на ампутированную руку Лилит, замотанную в грязно-бежевую повязку. Повязка была покрыта небольшим количеством подсохшей крови. Лилит взяла в руку портсигар, делая попытки открыть его одной рукой. Замок не поддавался. Она тихо выругалась и вернула кейс на туалетный столик, после чего посмотрела на Вараца.

– Пройдемся по всем кварталам и оценим ситуацию. Вернее, я оценю, ты можешь делать что хочешь.

– А я тебе зачем, скажи пожалуйста?

– Даже не знаю, – ехидно ответила Лилит. – Может, потому что тебя ищет профессиональная наемная убийца?

– И поэтому ты хочешь обойти в моей компании весь город? Очень предусмотрительно, – рассмеялся чародей.

– Будешь со мной спорить? – вскинула бровь Лилит. – На тему того, как и где лучше скрываться от ассасинов?

– Всего лишь ставлю под сомнение здравость твоих суждений. И только потому, что у тебя есть все основания сейчас мыслить нерационально, – он кивком указал на ее культю.

Варац взял в руки портсигар. Легко отщелкнув замок, он извлек крученку и закрыл его, смотря на Лилит с озорством. Та закатила глаза.

– Действовать на людях она не будет. Если мы с ней пересечемся, или она потом узнает, что я с тобой околачиваюсь, это нам на руку. Когда твою цель охраняют, ты действуешь осторожнее и планируешь тщательнее. Это даст мне время придумать что-то еще. Достаточно рационально мыслю, уважаемый чародей?

Варац протянул Лилит крученку.

– Не сочти за грубость, дорогуша.

– Еще как сочту, – Лилит приняла крученку и подкурила. – И ты еще меня обвиняешь в бестактности.

– Я тактичен только по необходимости, – улыбнулся Варац. – А ты не из тех, с кем необходимо церемониться. Это одно из твоих приятных качеств, если хочешь знать мое мнение.

– Я тронута, – Лилит затянулась. – Давай собирайся. Впереди длинный вечер.

Лилит получила время поразмышлять, пока Варац умывался перед выходом. Она вышла на балкон, держа в зубах крученку, к которым довольно быстро пристрастилась. Она подкурила и задумалась о том, что ей было известно, в очередной раз рассчитывая приземлить свое блуждающее сознание знакомыми и понятными мыслями о работе.

Рука.

После гулянки в норе она была почти уверена, что в городе не осталось подельников Льгашмына, и повторной атаки не последует. Скорее всего, теперь они ждут, что следующим ходом Лилит будет прийти к ним самой.

У тебя больше нет руки.

Это было разумное предположение, и Лилит оставила его, как основное, пока ей не станет известно что-то еще. Ходить стоило оглядываясь, но это для нее было привычным. Менять же свой план из-за гипотетического наличия рядом врага, или играть в ожидание было для нее непозволительной роскошью.

Ты изучала искусство боя двумя мечами, а теперь лишилась ебаной руки.

Сроки поджимали; похищение и путь обратно отъели огромный кусок от выделенного на заказ времени. Отчасти поэтому она решилась выйти на банду, что всегда означало лишнюю головную боль и риски. Дори наверняка что-то о них знал, но идти к нему напрямую означало вскрыть свою комбинацию, чего Лилит пока делать не хотела. Переменных было многовато, а чем больше переменных, тем сложнее предсказать результат.

Ты не наемница, и не угроза. Без руки ты просто беспомощная, сраная добыча.

Лилит до боли сжала рукой перила, борясь с участившимся дыханием. Она резко сжала зубы и скомкала в кулаке зажженную крученку, обжигая себе ладонь. Боль не отрезвила ее.

– Только тебя жду, дорогуша! – донеслось из комнаты. Лилит выдохнула, спешно беря себя в руки. Она стряхнула с ладони пепел, силой втиснула себя в свою прежнюю шкуру, убедилась, что контролирует мышцы лица. И лишь после этого вернулась в комнату, непринужденно улыбаясь чародею.

– Ну? Готов тряхнуть кошельками? – спросила она, поправляя короткую жилетку.

– Твоим кошельком, дорогуша, – ответил Варац, направляясь к выходу. – Я нынче на мели. Надо будет продать какую-нибудь чушь…

Они покинули студию.

– Не люблю чаровать изделия на продажу, но красное сульянское само за себя не заплатит, – Варац закрыл дверь на ключ.

– Какой омерзительный прагматизм, – отметила Лилит.

– Совершенно омерзительный, – согласился Варац. – Но мы живем в материальном мире по материальным законам.

– Наконец-то сказал что-то внятное, – хмыкнула Лилит. – Тебе повезло, что я-то могу заработать где угодно и когда угодно. А потом профукать все за вечер.

– Знакомая история. Деньги жмут карман?

Они медленно спустились вниз, и вышли на улицу. Чинджу встречал их оркестром звонов: звенели ловцы ветра на дверях, звенели плошки с лапшой и рисом, звенели уличные музыканты, разнося по городу радостный клич конца новолуния. Под вечер народ высыпал на улицы и жил, насыщая свое тело кто едой, кто танцами, кто дурманом. Вдохнув, они медленно двинулись к выходу из трущоб, возобновляя прерванный разговор:

– Бедняк никогда не сможет разбогатеть, – сказала Лилит. – Родился нищим, нищим и умрешь.

– Ну и чушь, – фыркнул Варац. – Я это так не оставлю. Чем обоснуешь? Судьба, карма, божий промысел?

– Тем, что люди не меняются. Можно притвориться кем-то еще, походить так какое-то время, даже себе наврать, что теперь ты другой человек. Но нутро останется то же. И рано или поздно ты опять скатишься туда, откуда начал.

– Люди не меняются? – вскинул бровь Варац. – Грешник не может раскаяться, праведник не может нагрешить?

– Я не о поступках, а о человеческом нутре, – Лилит чуть замедлилась, обводя взглядом улицу. – Стержне, который ты держишь в себе всю жизнь. Твоей основе. Что в ней – знаешь только ты. И вот она не меняется никогда.

– Ты намеренно так размыто выражаешься, чтобы я не мог с тобой поспорить? Или, как обычно, ты делаешь выводы обо всех основываясь исключительно на себе? – Варац тоже притормозил. – Человека формирует опыт. И он же меняет, и еще как.

– Опыт может напугать, заставить отказаться от части себя, запереть ее в том замечательном месте, которое так привлекает сатори. Или наоборот, опыт может дать тебе сил открыть эту дверь, и стать собой в большей степени. Но суть не меняется. Я была жестокой манипулятивной сукой до наемной работы, до банды и даже до изгнания, и останусь ей всегда. Может, смягчусь с возрастом в действиях и словах, но стержень останется тем же. Понимаешь?

– Ага. Значит, все-таки по себе, – Варац вздохнул. Они возобновили свой прогулочный шаг. – И что же? Ты рожден таким, все предписано, конец предопределен и неизбежен?

– Если продолжишь говорить за меня, я просто перестану тебе отвечать, – Лилит поздоровалась со знакомой лавочницей, которая проходила мимо. – Да, ты таким рожден. Все предписано, потому что ты можешь принять только те решения, которые ты принимаешь. По поводу конца отвечу лишь, что он действительно неизбежен. И это относится буквально к чему угодно.

– Терпеть не могу детерменистов, – проворчал Варац. – С вами невозможно спорить. У вас любая сила и любое действие – единственно возможный вариант развития событий, – чародей окинул Лилит оценивающим взглядом. – Признавайся, это монашеское воспитание?

– До монастыря я о таких вещах вообще не задумывалась, – пожала плечами Лилит. – Там было время и поразмыслить, и книги почитать. Но я бы не сказала, что воспитание. Просто эти идеи откликнулись, вот и все.

Варац задумчиво посмотрел на усыпанное звездами небо.

– Любопытно, – протянул он. – То есть, ты веришь в предопределенность исхода, но при этом постоянно прикладываешь усилия, чтобы повлиять на этот исход?

Лилит тонко улыбнулась.

– Я делаю то единственное, что я могу делать. Кто сказал, что мои действия уже не вписаны в то, что приведет к конечному исходу?

– Вот об этом я и говорю! – раздосадованно ответил чародей, энергично взмахивая рукой. – С вами невозможно спорить! Хорошо, и что именно определяет этот исход?

– Люди, каждый из которых идет по собственному пути. Если ты надеялся, что я обоснуюсь религией, то не дождешься. Я не верю от слова совсем.

– Ожидал и не ожидал одновременно. С одной стороны, ты неисправимая материалистка, с другой стороны ты постоянно оперируешь материями, где все решает случай.

– Наши – довольно суеверный народ, – согласно кивнула Лилит, и послала Варацу озорную улыбку. – Я бы сказала, что верю в свою работу, просто чтобы лишний раз тебя позлить. Но это не совсем правда, все немного шире. Я верю в свое мастерство.

Лилит ожидала, что Варац фыркнет, или ответит колким комментарием, но он неожиданно надолго замолчал. А потом просто и честно кивнул, и сказал:

– Я когда-то сформулировал похожим образом.

– И во что веришь ты?

– В интерес и свободу воли. Но это скорее ответ на вопрос о том, что на мой взгляд делает жизнь достаточно ценной, чтобы прожить ее. Наверное, это можно назвать верой, вера точно так же абсолютна, но я бы предпочел сказать “убеждения”.

– Завидую, – вздохнула Лилит. – Для меня иметь убеждения это роскошь. Слишком часто пришлось бы против них идти.

– Ну, в известной степени твое убеждение заключается в том, что можно продать и предать все и всех, включая себя, если это позволит тебе выполнить работу, – ехидно рассмеялся Варац. – Это тоже вполне себе убеждение, почему нет.

– А если появится непреодолимая сила, или что-то важнее работы? –       улыбнулась Лилит уголком рта.

– Ты что! Как можно! – ужаснулся Варац. – Удивлен, что ты это даже в своей голове допускаешь. Святотатство!

– Не допускаю, – пожала плечами Лилит. – Просто веду беседу. Я же сказала, люди не меняются.

Они остановились возле яркой вывески крупного трехэтажного заведения. Это было приличное место, не чета торговым полуподпольным борделям и трактирам в трущобных районах, или даже тавернам в торговом квартале. Варац изогнул бровь.

– Певчий квартал? Ты правда надеешься тут что-то разузнать о трущобных бандитах?

– Это не твоего ума забота, уважаемый чародей, – Лилит открыла створку двери, жестом приглашая его внутрь. – Твоя – отдыхать и не отсвечивать.

Внутри действительно было приятно. Шторы хорошей, плотной ткани, свежепокрашенные оконные рамы, пол, пусть исцарапанный и истоптанный, был выложен качественно и на совесть. Крупный зал был двухуровневым: наверху, на балкончике, стояли небольшие круглые столики, открывающие вид на пустующую сцену для бардов.

Лилит окинула помещение неторопливым взглядом, степенно поворачивая голову. Она кивнула на шестиместный круглый стол на небольшой платформе: приметное место, такие как правило отводились постоянным гостям, щедрым и состоятельным.

Они направились к стойке, где бодрый аньянгец средних лет с необычайно светлыми глазами резво наполнял одну кружку за другой для большой компании работников ратуши. Те смеялись, перебрасываясь новостями и шутками, иногда обращаясь и к трактирщику.

– …И по новому указу наместника, торговая подать в черте города теперь на два процента выше!

– Зимой! Летом на пять! Что думаешь, Хио?

Трактирщик покачал головой, поглядывая на своих гостей со смешинкой в глазах.

– По моему новому указу, для господ госслужащих объем хмеля на кружку теперь на два процента ниже, – отвечал он, заученным движением снимая лишнюю пену. – В любое время года.

Компания добродушно рассмеялась. Подхватив кружки и продолжив оживленную беседу, они направились к длинному столу в десять стульев. Трактирщик повернул голову в сторону Лилит и Вараца, терпеливо ожидавших, пока он закончит обслуживать других гостей. Лилит отметила, что, хоть он и улыбается, в глазах его нет радости или дружелюбия. Его брови были устало, озабоченно нахмурены.

– Пива не подаем, – сказал аньянгец на ломанном всеобщем.

Лилит и Варац с улыбками переглянулись.

– И не нужно, – ответил Варац на аньянгском, небрежно пожимая плечами. – Красное сухое на ваш выбор, два бокала.

Лилит посмеялась, не открывая рта. Трактирщик извинительно склонил голову.

– Извините, не признал. У вас прекрасный аньянгский, аджосси.

– Как и сносный сульянский, и приемлемый островной, – ответил Варац с легкой насмешкой в голосе. – Не извиняйтесь. Я привык.

Лилит мельком оглядела таверну, пока трактирщик доставал бокалы и откупоривал бутыль.

Вокруг пока было тихо, было занято лишь несколько столиков. Клерки, пара зажиточных купцов, супружеская пара преклонных лет, которая не смотрела друг на друга, и двое подвыпивших молодых людей, судя по одежде и манере держаться, золотая молодежь, которая за всю жизнь не держала в руках ничего, кроме серебряной ложки и кубка. Нужно было подождать, пока не набьется побольше народу.

Трактирщик поставил им два бокала.

– Благодарю, – Лилит подвинула ему пять юнов.

– Хорошего вечера, – поклонился трактирщик.

Лилит и Варац прошли к столу. Лилит подвигала плечами, уютнее устраиваясь в мягком кресле. Чародей тоже откинулся на спинку, слегка покачивая бокалом.

Ближе к полуночи таверна если не набилась, то была к этому близка. Все столы оказались заняты, подоспели барды, и полнолуние заиграло своими привычными красками забытия и предвкушения отдыха после двух тамис тяжелого труда. Лилит и Варац отвлеченно болтали, медленно потягивая вино. Лилит не сводила глаз со стойки, меряя взглядом каждого, кто подходил, чтобы сделать заказ. Она довольно долго наблюдала за группой из трех мужчин, носящих танто. Они пили за стойкой и о чем-то смеялись; в общем гуле подслушать их разговор было невозможно, но это и не требовалось. Трактирщик нет-нет да поглядывал на них с некоторым недовольством. Через некоторое время мужчины ушли, не заплатив, и тогда Лилит допила свой бокал и поднялась на ноги.

– Пошли дальше.

– Охотно, – Варац с готовностью отставил полупустой бокал. – Меня эти кошачьи вопли в могилу сведут, – он кивнул на выступающих бардов.

– Тогда тебе понравится наша следующая остановка. Выделенный квартал, уважаемый чародей, поднялись и пошли.

Покинув таверну, они немного постояли на крыльце, дыша свежим воздухом. Потом неспеша направились в упомянутую часть города. Лилит задумалась, а когда вынырнула из своих размышлений, то обнаружила, что задумчиво трогает еще не заживший край своей культи. Она спешно убрала руку.

Выпитое вино немного дало в голову, и лишь поэтому ее не обуял приступ тревоги, а тяжелые мысли не утянули в уже успевшее стать привычным болото неуверенности. Ее неосознанное внимание к собственной руке не укрылось от Вараца, и чародей протянул Лилит крученку.

– Спасибо, – она остановилась, пока он извлекал из кармана магический светильник.

– На здоровье, дорогуша, – он протянул ей маленький огонек, и Лилит подкурила. Они медленно пошли дальше. – Как смотришь на то, чтобы мы завтра начали исследование?

– Мы? – переспросила Лилит.

– Мне, так или иначе, потребуется твое участие.

Лилит выдохнула носом.

– Я, возможно, недостаточно ясно выразилась раньше, извини если мои слова ввели тебя в заблуждение, – Лилит повернула голову на Вараца. – Мне плевать на эту так называемую аномалию. Исследуй ее, если хочешь, но меня в это не втягивай, идет?

– М-м, – протянул чародей. – Знакомый разговор. Я, видимо, тоже недостаточно ясно выразился. Тебе придется справиться со своим страхом, если ты хочешь выжить. Так понятнее?

– Вопрос моего выживания, вроде как, уже решен, – резко ответила Лилит, демонстрируя культю. – А у меня есть заботы поважнее. Спасти твою несчастную шкуру, например.

Варац тихо рассмеялся.

– Как пожелаешь, кирья.

Они свернули за угол. Возле небольшого приземистого домика курили и болтали несколько молодых людей и девушек. Парочка из них были одеты откровенно, даже слишком откровенно, чтобы не оставить никаких сомнений о том, куда они пришли. Пройдя мимо подвыпившей компании, Лилит открыла дверь, и их проглотил полумрак, запах жженных трав вперемешку со спиртом, и негромкая, ритмичная музыка островных барабанов.

Это был не совсем бордель; здесь оказывался не полный спектр услуг. Но атмосфера была именно такой; полураздетые девушки и женщины обслуживали столы, ворковали и обжимались с клиентами. Одна из них пела, сидя на небольшой барной стойке, а вторая подыгрывала ей на бубне. Лилит и Варац остановились на пороге, оглядывая небольшое помещение.

– Волшебно, – прокомментировал Варац, и остановил блуждающий взгляд на маленьком незанятном столике в углу. Он указал на него пальцем. – Я вон там буду.

– Развлекайся, дорогуша, – Лилит хлопнула его по плечу, и пошла к стойке.

Хозяин заведения встретил ее дежурной улыбкой.

– Соджу, сакэ? – быстро спросил он, ловко перебрасывая полупустую бутылку из руки в руку. – Садитесь за столик, к вам девушка подойдет.

– Сакэ, – ответила Лилит, и оглянулась на столик с Варацем. Он о чем-то разговаривал с молодой аньянгкой в пока еще запахнутом халате. Лилит тонко улыбнулась, поворачиваясь обратно к хозяину. – Я тут пока постою. Пусть молодой человек отдохнет.

Хозяин покивал, подвинул резную чашку и размашисто плеснул в нее сакэ.

Девушка мелко зазвенела бубном, пока вокалистка выводила длинную завершающую ноту, вдохновенно закрыв глаза. Таверна разрозненно похлопала, и к вокалистке тут же подошел кто-то из клиентов. Недолго проговорив с ним, вокалистка элегантно слезла со стойки, и увела его наверх. Девушка с бубном разочарованно вздохнула, обвела взглядом таверну и остановила его на Лилит, которая стояла справа от нее.

– Как дела, дорогая? – промурчала девушка, чуть наклоняясь к ней. – Не хочешь меня угостить чем-нибудь?

Лилит усмехнулась в чашку.

– Расслабься, я не по девочкам. Угощу.

Девушка облегченно выдохнула, слегка сгорбив плечи и снимая с лица обворожительную улыбку. Ушел игривый изгиб шеи и искрящийся взгляд. Теперь в нем была лишь усталость.

– Слава пламени. Пьо! – она коротко махнула хозяину рукой.

Хозяин подал ей сакэ, и негромко процедил:

– Ну-ка выпрями спину! Я тебе за что плачу?

Девушка скорчила гримасу.

– Отвали. Клиент выпить взял? Взял. Вот и все, – она погремела в воздухе бубном.

Пьо раздосадованно махнул на нее рукой, и отошел к другому краю бара. Девушка махом выпила сакэ, встала на цыпочки и протянула руку за стойку, за бутылкой. Она налила себе еще.

– Ну? Чем живешь? – спросила она, подперев голову рукой.

– Болтать со мной тоже не надо, – ответила Лилит, делая глоток. – Можешь просто отдохнуть. Я знаю, что полнолуние все соки выпивает.

– Не то слово, – буркнула девушка. – Два дня вся жопа в мыле. Ну, зато деньги.

– Сколько за полнолуние выходит?

Девушка ответила не сразу, будто сомневаясь, стоит ли говорить. Потом пожала плечами.

– Пара сотен где-то, раз на раз. Если Ханэ не работает, то побольше. Она смазливая. Ее все хотят.

– Ну, неплохо для Чинджу, – кивнула Лилит. – Хватает?

– Да хватает, – вздохнула девушка. – Худо-бедно. У меня дочь дура, ехать учиться не хочет, а я на эту байду три года ей откладывала… Говорю, хочешь как мамка закончить, члены вонючие в рот брать ради денег? Не слушает.

– А в подмастерья отдать?

– Да мест нет нигде, – девушка налила себе еще. – Чтоб моя мамка так расшибалась, пытаясь мою жизнь устроить… Досадно просто, знаешь? Хочется-то чего: чтоб не в банде, не в бордели и обеспечивать себя могла нормально. Так много, разве?

Она легонько махнула рукой, налила себе и выпила еще.

– Банды мелких любят вербовать, – заметила Лилит. – Уличных в основном, чтоб им в случае чего уйти было некуда. Но бывает что и домашних.

– Пусть попробуют! – гневно ответила девушка. – Лично каждого за космы оттаскаю, если подойдут к ней только!

– А ты их знаешь? Лично?

Девушка хотела было ответить, но вовремя опомнилась и закрыла рот.

– Никого не знаю, – сказала она. – И вообще ничего не слышала. Про банду это я это… образно, вот.

– Разумеется, – кивнула Лилит, и допила сакэ. – Я тебе проблем не хочу, аджумма. Разумеется образно.

Девушка едва заметно покивала, и издала еще один усталый вздох.

– Я пойду, – Лилит положила на стойку пятнадцать юнов. – Дочке удачи.

– Рассвет, – попрощалась аньянгка, и глотнула в этот раз уже напрямую из бутылки.

Лилит помахала Варацу, который был занят тем, что играл с проституткой в кости. Чародей поднялся на ноги, легко поклонился девушке и пошел к выходу. Лилит поймала его возле двери.

– Не везет мне сегодня, – пожаловался Варац вслух. – Две пары три раза подряд, можешь вообразить?

– Просто я утянула на себя всю удачу, – хмыкнула Лилит, открывая дверь. – Опережаем график.

– Что выяснила?

– Что певчий и кожевенный квартал – их. Остался порт, и на сегодня культурную программу можно закончить.

– Порт? Дорогуша, – поморщился чародей. – Совершенно кошмарное место. Ты не могла выбрать для своей экспертизы районы поприличней?

– Не могла, – коротко ответила Лилит.

Варац задержал на ней взгляд.

– Есть гипотеза, что твоя хворь может вызывать состояние, граничащее с унынием. Не замечаешь за собой?