Вавилон. Пламя

– Замечаю, что ты все никак не отвяжешься со своей хворью. Я думаю о работе. Можно, уважаемый чародей? – Лилит похлопала глазами. – Пожалуйста?

– Ради бога, – разрешил Варац.

– Сердечно благодарю, – раздраженно ответила Лилит, поправляя съехавший на культю рукав.

Она врала, думала она совсем не о работе. За этот вечер Лилит бесчисленное множество раз заново обнаруживала, что у нее нет правой руки. Незнакомый страх, неясное, тревожное чувство угрозы становились немного глубже каждый раз, когда она по привычке тянулась ведущей рукой к кружке и сжимала вокруг нее несуществующие пальцы. Лилит злилась на себя чем дальше, тем больше; на то, что позволяет себе существовать в этом страхе, что дает ему командовать собой и мешать себе. Злость душила изнутри, и ей было некуда деться. Лилит чувствовала, что грань, за которой она перестанет действовать себе во благо и начнет действовать себе во вред, совсем рядом. И понятия не имела, хватит ли у нее сил не переступать через эту грань.

В тишине они дошли до порта. Медленно прошли вдоль улиц, покрытых деревянным настилом, и остановились на одном из причалов, возле которого на волнах плескалась пустая лодка. Лилит замерла, смотря в темную воду, в которой отражался и гулял свет городских фонариков.

– Подышим немного. Я перебрала, – сказала она, скрещивая руки на груди.

– Да? – Варац оглядел ее. – Вроде ходишь прямо, говоришь связно.

– У меня хороший самоконтроль, – Лилит посмотрела на него с усмешкой. – Меч держать смогу, но лучше не рисковать.

– Интересно. Ты произвела впечатление кого-то, кто жить не может без неоправданного риска, – ухмыльнулся Варац.

Лилит фыркнула.

– Хватит лезть мне в голову. Это я, а не ты, ментальный чародей.

– Тем это интереснее. К тому же ты, дорогуша, что угодно, но не чародей. И из моих уст это комплимент, поверь на слово. Подавляющее большинство чародеев крайне тяжелы характером.

– Я заметила, – Лилит качнулась взад-вперед на стопах. – А почему, как думаешь?

– Теорий множество, – пожал плечами Варац. – Церковь приписывает это демоническому происхождению чар, у них все воспитание вокруг этого строится. Лично я считаю, что это следы тяжелого обучения и нарциссизм, который неизбежно приходит с осознанием собственного могущества.

– Обучение и правда настолько тяжелое?

– Настолько, – кивнул Варац. – Многие не выносят давления, и кончают с собой. Кто-то пристращается к веществам. Кто-то просто переходит черту, за которой его можно считать здоровым членом общества. По-разному.

– Тогда почему кругом так мало ренегатов?

– Уйти – это крайне тяжелый шаг. Что на Севере, что где-либо еще. Это, по сути, добровольное изгнание. Чародеи – тяжелое окружение, но оно дает чувство сплоченности. Тебя окружают люди с теми же проблемами, и во многом твой рассудок сохраняет принадлежность к группе. К тому же, и это уже чисто на уровне ощущений, – Варац сделал небольшую паузу, и продолжил чуть тише: – Когда ты верно завершаешь свое первое начертание… Материализуешь что-то, или зажигаешь свечу, или двигаешь перышко… После этого уже невозможно заняться чем-то другим, если ты меня понимаешь.

– Понимаю, – негромко ответила Лилит. – В целом, после определенных вещей уже невозможно вернуться к нормальной жизни. Потому что ты сам уже не нормален.

– Немного топорно, но да. Пожалуй, что так, – согласился чародей.

Они немного помолчали, слушая негромкий плеск воды.

– Что это было для тебя? – спросил Варац, поворачивая к ней голову. – Мне интересно.

– Когда я поняла, что уже не смогу жить, как раньше? После второго клейма, наверное, – Лилит слегка наморщила лоб. – Я тогда поняла, что теперь всегда буду козлом отпущения для тех, в чьем обществе выросла. Для крестьян, ремесленников, и прихожан. И начала искать тех, кто меня примет. Для кого я не буду убогой и ущербной.

– И ими оказались бандиты, надо понимать?

– Да.

Варац кивнул.

– И прежде чем ты опомнилась, тебя засосало слишком глубоко.

– Ну, во-первых, я не опомнилась до сих пор, – тихо рассмеялась Лилит. – А во-вторых, нет. Там не было спирали, скорее прямое падение, раз уж тебе нравятся такие аналогии. Но чем дальше, тем больше я врастала, и тем больше мне нравилось. Тем больше я становилась собой.

– В этом есть… – Варац задумчиво склонил голову набок. – Почти мистическая аутентика. Знаешь, очень малое количество людей в этом мире подлинно находятся на своем месте. Большинству приходится идти на компромиссы, или становиться кем-то еще, чтобы жить свою жизнь и не сойти с ума. А ты, оказавшись на социальном дне, неожиданно нашла там свое место. Это крайне редко происходит, по моему скромному опыту.

– Знаю. Именно поэтому я так дорожу своей работой. В ней я могу расправить крылья, и быть собой. Будто только она… принимает меня полностью, если в этом есть смысл.

Лилит досадливо поморщилась, вновь обжегшись о свое непрошенное красноречие и откровенность.

– Может, ты и правда перебрала, – тихо рассмеялся чародей. – Шучу. Я понимаю. Пошли, пока ты на еще один сонет не наговорила?

– Угу, – охотно согласилась Лилит.

Они ушли с причала, и направились к дверям большой плавучей таверны. Немного не дойдя до входа, Лилит замерла на месте, услышав тихий, отдаленный шепот откуда-то сбоку. Она повернула голову, щурясь в темный переулок.

Лилит медленно пошла на шепот, приближаясь к тени. Она напряженно вглядывалась во мглу, постепенно сближаясь с ней и держа руку на рукояти меча. Она сделала еще один шаг, и каменные стены переулка растворились в чем-то другом. В густом воздухе, который приобретал незнакомые формы, и пах совершенно иначе.

Ее окружала небольшая изба, пахнущая сосновой смолой и шишками. На небольшом столе стоял горячий чайник, было зябко. Лилит выдохнула негустой пар.

За столом сидел мужчина, и девушка. Они о чем-то забвенно болтали, явно не заметив присутствия Лилит. Она прикоснулась к стене, и провела рукой по теплому, сучковатому дереву. Оборвав свою речь на полуслове, девушка за столом повернула на нее голову.

– Обязательно нам мешать во время охоты? – спросила она недовольно.

– Какой охоты? – заинтересовался мужчина. – Миле, с кем ты говоришь?

Лилит почувствовала легкое головокружение. Она проморгалась.

– Завязывай, лисица, – сказала она с ноткой напряжения в голосе. Почему-то в этот раз иллюзия Минг ощущалась враждебной, словно нахождение здесь забирало у Лилит контроль.

Кицунэ негромко фыркнула, и лениво взмахнула головой. Иллюзия постепенно рассеялась, и Лилит с облегчением вдохнула привычный запах водорослей.

Сакусэ весело болтала ногами на бочке, пока Минг держала в объятиях мужчину, который фигурировал в ее иллюзии. Мужчина смотрел вперед расфокусированным взглядом, и вяло шевелился, тоже постепенно приходя в себя.

– Какого хера вы тут устроили? – Лилит энергично провела рукой по лицу.

– Охоту, – коротко ответила Минг, и неохотно отпустила мужчину из объятий. Тот упал на подогнувшихся коленях, и очутился на четвереньках.

– Минг меня учила фокусам, – подала голос Сакусэ, и жизнерадостно помахала ручкой. – Рассвет, Лилит!

– Закат, твою мать, – Лилит посмотрела на мужчину, который поднимался на ноги на дрожащих коленях. – Вы его сожрать, что ли, собирались? Прямо посреди порта?

Минг не ответила. Подошедший Варац тихо рассмеялся.

– Любопытно.

Мужчина оглядел их с нарастающей паникой во взгляде. Он что-то забормотал. Лилит недовольно посмотрела на Минг.

– И что делать с ним теперь?

Кицунэ безразлично пожала плечами.

– Пусть забудет. Ты так умеешь.

– Я не подписывалась твой бардак подчищать.

– Если бы ты меня не прервала, подчищать было бы нечего.

Лилит гневно перехватила рукоять меча, и извлекла его из ножен. Мужчина испуганно вжался в стену. Лилит надавила на его шею правым предплечьем, и пронзила его грудь.

Мужчина медленно сполз вниз по стене. Проводив его взглядом и вернув хэй за пояс, Лилит развернулась к кицунэ:

– Довольна?

– Так тоже пойдет, – Минг с любопытством посмотрела на тело. Сакусэ, ничуть не обеспокоенная совершившимся перед ней убийством, спрыгнула с бочки.

– Есть хочу! – требовательно сказала она.

– Пошли в таверну, – согласилась Минг. – Мы тут живем неподалеку.

– Потрясающе, – расхохотался Варац. – Так и оставим беднягу тут валяться?

– Нас не увидят, – негромко ответила Минг. – Не переживай.

Лилит выпила стопку. Потом, почти без паузы, еще одну.

– Я не специалист, но по-моему, трезвеют не так, – насмешливо заметил Варац. Лилит выдохнула и утерла рот.

– Перемена плана, – ответила она, угрюмо смотря на Минг. – И давно вы бегаете по городу, оставляя след из трупов?

Кицунэ с ленцой закатила глаза.

– Мы осторожны.

– Мне сейчас меньше всего, твою мать, нужно еще больше непредсказуемой херни, – Лилит надолго замолчала, а потом резко ударила ладонью по столу. – Мне работать в порту! А ты сюда всех свиней города стянуть решила?

Минг поперебирала пальцами в воздухе.

– Ты странная, – заметила она, склоняя голову набок.

– Я странная, – Лилит посмотрела на Вараца. – Я странная, уважаемый чародей.

Она выпила еще одну стопку.

– По мне так ты драматизируешь, – пожал плечами Варац. – Но я, как видишь, молчу из соображений тактичности.

Лилит подперла голову руками.

– Охереть, – только и сказала она. – Просто охереть.

– У городского историка пропала жена, – вздохнула Минг, слегка морщась. – И ее ищут в другой части города. Она для них важнее.

Лилит подняла голову на кицунэ, вцепляясь в нее взглядом.

– Откуда знаешь?

– Слышала, – пожала плечами Минг. – Капитан с ним тут разговаривал.

– У него шлем с пером! – подтвердила Сакусэ через набитый рот.

Лилит побегала взглядом по грязной поверхности стола.

– Понятно, – она выпила еще одну стопку и поднялась на ноги, покачнувшись. Лилит подошла к стойке, и уселась за нее. Она посмотрела на тучную трактирщицу.

– Обнови, – попросила она, протирая лицо рукой.

Трактирщица посмотрела на нее с неодобрением.

– Хватит тебе уже. Такая молодая, а пьешь как матросня.

Лилит молча потянулась в карман, и зачерпнула пригоршню юнов. Не отрывая взгляда от трактирщицы, она подняла кулак в воздух, и начала бросать на стойку монетки, одну за одной. Они покатились по поверхности и посыпались на пол, громко звеня. Трактирщица гордо вздернула подбородок, не трогаясь с места, и глядя на Лилит с неприязнью.

– Пошла ты, – сказала Лилит коротко. – Обнови, кому говорят.

Трактирщица отвела взгляд от Лилит и коротко махнула рукой громиле, сидящем за одном из столов. Лилит оглянулась на него, и со смехом фыркнула. Он медленно подошел.

– На выход, – он мотнул головой, требовательно и с угрозой глядя на Лилит. Та окинула его взглядом.

– На кого работаешь, дружок? – спросила она. – Ты не вышибала.

– На выход, – уже громче повторил громила.

Лилит сощурилась на него.

– Куда ж я пойду? У меня в порту работа. Я тут живу, считай.

Потерявший терпение громила схватил ее за предплечье, и чужеродное прикосновение прошло импульсом по нервным окончаниям и взорвалось в мозгу Лилит вспышкой неконтролируемого гнева. Она резко оттолкнула его, вскакивая со стула и роняя его на пол. Громила занес руку для прямого удара, от которого Лилит ушла бы, не будь она так кошмарно пьяна. Тупая, резкая боль в лице немного привела ее в чувство. Громила схватил ее за шиворот и выволок из таверны. Споткнувшись на выходе, Лилит с трудом устояла на ногах, распрямилась и утерла кровь с лица.

– Потрясающий концерт, – Варац вышел следом за ней. – Живая?

– Как посмотреть, – Лилит ощупала переносицу, убеждаясь, что она не сломана.

– Самоконтроль у тебя действительно отменный, – Варац подошел и жестом попросил Лилит поднять голову к свету. Он придирчиво оглядел ее лицо, потом потянулся в карман и протянул ей платок. – Ну, синяк останется. Домой, или хочешь еще побарагозить?

Лилит покорно кивнула. Они медленно направились к сульянским трущобам по почти опустевшему ночному Чинджу.

По возвращению в студию Лилит уселась на пол возле кровати, и прислонила к глазу наскоро материализованную Варацем металлическую пластину. Чародей открыл бутылку вина, забрался на кровать и скрестил босые ноги.

– Я не собирался тебя слушать, – сказал Варац, постукивая подушечками пальцев по горлышку бутылки. – Насчет того, чтобы не втягивать тебя в свое исследование. Но теперь, пожалуй, послушаю.

– Как прекрасно, что я смогла достаточно тебя разжалобить, – угрюмо хмыкнула Лилит. Она убрала пластину от лица и ощупала постепенно опухающий глаз. Потом протянула руку за бутылкой.

– К сожалению или к счастью, дело не в этом, – Варац подал ей вино. – А в том, что если мой интерес затрагивает кого-то еще, это быстро может выйти из-под контроля. Я привык иметь с этим дело. И это было легко, пока вокруг не было ничего, что было способно меня заинтересовать.

Лилит сделала несколько глотков и устало махнула рукой, упираясь затылком в стену.

– И? – спросила она.

– И ничего, – пожал плечами чародей. – Ты заслуживаешь того, чтобы с твоими желаниями считались.

– Да чего ты со мной носишься, – тихо фыркнула Лилит. – Ты же видишь, что я просто до усрачки напугана.

Она подвинулась и повела головой, уставившись в пол перед собой.

– Впервые я встретилась со смертью в двенадцать. И уже тогда мне не было до нее никакого дела, – негромко сказала она, и выпила вина. – С тех пор не проходило и луны, чтобы я не встречалась с ней снова. Сломанные ноги, колотые раны, голод… – она махнула рукой, будто сама устала от собственных слов. – Каждый раз я была уверена, что не выберусь.

– Ты об этом говорила во время сатори?

Лилит кивнула.

– Пыталась себя подбодрить, наверное. Дескать, и сейчас выживу, раз всегда выживала.

Варац улыбнулся.

– Ты на моих глазах пережила минимум три вещи, из которых ни один нормальный человек не выходит живым.

– Я это много раз слышала. Знаешь, я всю жизнь живу с ощущением, что смерть пытается меня догнать, но я каждый раз ускользаю. Это такая же игра, какую наши иногда затевают во время междоусобиц. Азартная, смертоносная. Веселая даже, – Лилит глотнула. – Я привыкла к мысли, что умру от ножа в затылке. От топора палача, хвоста гидры, яда, неудачной раны… Когда идешь в наемники, ты должен быть к этому готов, иначе страх не даст тебе работать. Но неясная… дрянь, гноящая заживо, – Лилит сделала паузу, заполненную несколькими глотками. – Когда ты понятия не имеешь, что с тобой происходит… К этому я готова не была, – она грустно усмехнулась, поднимая глаза на чародея. – Как видишь.

Варац молчал, ожидая, скажет ли она что-то еще.

– Я не умею справляться со страхом. Мне очень, очень давно не было страшно, – сказала Лилит совсем тихо. – А еще я в говно, поэтому скажу это один раз, и не напоминай мне об этом больше, ради всего святого. Я не думаю, что хворь ушла. Чувствую, что не ушла. И это сжимает мне горло так, что я не могу дышать, – Лилит выдохнула, и протерла глаза. – Я слишком боюсь верить. Но мне придется поверить в то, что тебе удастся найти решение, другого выбора у меня нет. Поэтому я сделаю все, что нужно. Все, что скажешь.

Варац сполз с кровати на пол, усевшись напротив Лилит. Он забрал у нее бутылку.

– Начнем с того, что попытаемся тебя отвлечь. Самокопания вредны для нервов, а плохие нервы подрывают здоровье. Это общее правило, применимое к любой хвори, магической или нет. Выпьем?

– Выпьем, – согласно кивнула Лилит, чувствуя, как удавка на горле едва ощутимо ослабла.

Лилит проснулась, не открывая глаз. Один удар сердца ей казалось, что все в порядке, пока она чуть-чуть не повернула голову, и давящая боль вместе с тошнотой не обрушились на нее сразу, залпом, не дав толком проморгаться.

Чародей насмешливо посмотрел на нее из угла комнаты. На лице его не было и тени сострадания, зато на губах плясала довольная усмешка. Между пальцев он сжимал крученку.

– Слева вода, если дотянешься.

Не без усилия Лилит приподнялась на локте и дотянулась до прикроватной тумбочки. Жадно проглотив стакан, она рухнула лицом в подушку.

– Есть люди, с которыми исключительно весело проводить время. В особенности пить. Таких, как ни удивительно, не так уж и много. Но ты определенно входишь в их число.

Лилит невнятно что-то пробурчала из недр подушки, борясь с тошнотой. Когда ей удалось немного прийти в себя и перевернуться, Варац уже зажег огонь на алхимической стойке, и перебирал склянки, шумно ими звеня.

– Потише, а… Что ты… – Лилит махнула рукой, бросив попытки издавать звуки, и глубже зарылась в одеяло.

– Соседям наша гулянка тоже понравилась. Приходили с утра уже трижды, все скопом – снизу, слева и справа. Были уверены, что я тут свиней режу. Я дал им на тебя посмотреть и убедиться, что хоть до человека тебе и далеко, до свиньи, вероятно, еще дальше.

Лилит слышала, как он крошит травы, шуршит лепестками, раскатывает стебли… Мешает, стучит. Что-то зашипело. Что-то закипело. Она задремала под его размеренное бормотание и нежные звуки алхимической лаборатории.

Варац встал рядом. С трудом разомкнув глаза, Лилит обнаружила у себя перед носом глиняную кружку со смолянистым, вонючим отваром.

– Зажми нос и глотай.

– Я не могу…

– Хочешь валяться весь день в постели с головной болью и тошнотой – будь моим гостем.

Лилит издала красноречивый стон, глубоко вдохнула, зажмурилась и разом проглотила содержимое чашки. Ее пронял рвотный позыв, и она закашлялась.

– Ну как тебе моя стряпня?

– Навевает воспоминания о доме, – буркнула Лилит.

– Раз можешь шутить, значит в пропорциях не ошибся. Впрочем, если бы ошибся, мы бы это уже поняли.

Тошнота немного отступила. Лилит накрылась одеялом с головой.

Голова прояснялась медленно, но верно. Вчерашний вечер постепенно проступал к ней из недр памяти: они много говорили, кричали что-то с балкона, смеялись.

С похмельем снадобье боролось эффективно. Лилит доводилось пробовать эту дрянь прежде – в Синепалке ею торговали алхимики.

Откинув одеяло и осторожно присев, она обнаружила, что уснула в своей монашеской одежде.

– Это мы уже видели, – пробормотала она, и окинула взглядом свою левую руку, которая немного саднила. На ней красовались свежие, отчетливые следы зубов. – А вот это что-то новенькое.

Следующим, что она обнаружила, были ее под корень спиленные рога. В памяти всплыла расплывчатая картина того, как она сидела на полу, поджав под себя ноги, а Варац орудовал напильником, напевая что-то на сульянском.

– Уважаемый чародей, – ей удалось пройти по прямой до выхода из спальни. Варац, перебиравший содержимое крупного шкафа в углу, посмотрел на нее вопросительно. – Я, может, и вправду бываю свиньей, но кусаться-то зачем…

– А, это… – он вернулся к своему занятию. – Идиотский был спор. Но ты выиграла, если хочешь знать. Мне даже пришлось припарку наложить.

– Ага… На что спорили хоть?

– На Ежа, как водится, – хмыкнул Варац. – Приз ваш, кирья. Делайте с ним, что возжелаете.

Лилит перевела взгляд на скульптуру.

– Знаешь, это отдельный вид развлечения – выяснять, что ты делал вчера. Изумительные вещи иногда открываешь.

– Кому ты это говоришь? – Варац закрыл скрипучую дверцу шкафа. – Я однажды человека для этой работы нанял.

– Держу пари, он был в восторге. Работа легкая, в одном городе, к тому же щедрая доплата за деликатность сведений…

Варац улыбнулся, подняв глаза к потолку.

– Разумеется. Именно так все и было, – сказал он, сдерживая смех. – Легкая работа в одном городе.

Лилит вскинула бровь, усмехаясь.

– У меня, в отличие от него, сегодня нелегкая работа. Вечером вернусь. Что-нибудь взять?

– Брать ничего не надо. Терять тоже. Ты достигла лимита на потерю конечностей без ущерба для внешнего вида, – чародей забросил на плечо шелковую ткань, которую чуть ранее выудил из шкафа, и оглянулся рассеянно. – Куда я манекен дел?

– И вы работать возжелали-с?

– Не мы возжелали, а хозяин дома. Сделаю ерунду какую-нибудь на продажу, – он небрежно крутанул в воздухе запястьем, а потом взглянул на Лилит с озорством. – Может, для Ежа одежду начаровать, м? Ты только скажи, возьму недорого.

– Одежда нужна, чтобы скрывать изъяны тела. А Еж прекрасен, как он есть, – Лилит скрылась в умывальной, почесывая зудящую макушку.

– Кошмарная глупость! – фыркнул чародей. – Но об этом мы поспорим, когда вернешься. Так! – он энергично хлопнул в ладоши. – Манекен!

Лилит направилась в порт, чтобы проверить сразу несколько вещей. Во-первых, сработала ли ее вчерашняя приманка. Во-вторых, подробнее поговорить с Минг о ее встрече с капитаном стражи. На Севере была поговорка, гласившая “городская стража хороша настолько, насколько хорош ее капитан”, и она была абсолютно правдива. Подготовка, облачение, склонность к коррупции – все сводилось к капитану и упиралось в него. И Лилит хотела понять, кто перед ней. И насколько сильно она рискует, если решит пойти к нему.

Она получила ответ на свой первый вопрос гораздо быстрее, чем рассчитывала. Лилит только вошла в порт, и едва успела сделать с десяток шагов, когда ей загородила ей дорогу группа из трех громил. В ходе короткого диалога Лилит доступно объяснили, что в порту ей не рады. Покорно кивнув и не раздувая конфликт, она покинула их территорию, и направилась к центру города, чтобы перекусить и подумать.

Вчера, сказав ходоку, что в порту у нее работа, она не просто бредила спьяну. Она проверяла простую теорию, которая пришла в ее затуманенный разум. Теория заключалась в том, что банда Чинджу целенаправленно теснит разъездных наемников. Чинджу был мелким городом, и работы в нем всегда было немного. Те, кто работал так же, как Лилит – катался из города в город, из страны в страну – поедал и эти жалкие крохи. Зарабатывал здесь деньги, увозил их прочь, и лишал работы местных бандитов. Видимо, теперь нашелся кто-то, кто был способен объединить их, и установить в городе новый порядок. Порядок, при котором тебе нечего ловить, если только ты не член банды.

Они были влиятельны. Трактирщик в певчем, который поил их бесплатно, проститутка, которая побоялась даже упоминать их вслух, и, наконец, ходок в плавучей таверне, который вчера поставил Лилит приметный фингал. Они явно не церемонились, и их явно боялись. Лилит знала лишь два способа быстро подмять под себя весь город – куча денег, или куча информации. Слушков, грязного белья, копромата, да и просто сведений, которые можно выгодно продать в нужные руки.

И внезапно она поняла, почему Дори не рассказал ей о новом положении в городе. Поняла, почему он сдал ее Льгашмыну. Дори был тем, через кого проходили все сведения. Тем, кто еще совсем недавно сказал Лилит, что из-за нее местные лунами сидят без работы. Пазл, наконец-то, сошелся. Лилит замерла посреди улицы, подняв голову к небу.

У нее было не так много времени прежде чем Дори перейдет в активное наступление и попытается выдворить ее из города раз и навсегда. Пока он ограничивался предупреждениями, и Лилит нужно было успеть сделать свой ход. Кровь в жилах разогрелась и побежала быстрее. Кто-то врезался в нее и недовольно выругался. Постояв на месте, Лилит решительно развернулась, и направилась в противоположную сторону, к гарнизону городской стражи.

Лилит прошла в большое, приземистое здание, где ее несколько колоколов подряд мурыжили ожиданием и попытками заставить ее изложить свою просьбу письменно. Капитан стражи – занятой человек, и у него нет времени болтать со всяким, кому взбредет в голову войти в главные двери. Лилит набралась терпения и брала измором, повторяя одно и то же одному клерку за другим, затем одному стражнику за другим, каждый последующий из которых был немного выше званием. Наконец, она утомила всех в гарнизоне достаточно, чтобы ей пообещали передать ее просьбу капитану, и сказали ждать в приемной. Лилит поклонилась, уселась на скамью, и сидела там, пока капеул не вернулся и не поманил ее рукой.

– Капитан согласился уделить вам внимание из уважения к вашему потраченному времени, – сказал капеул несколько недовольным тоном. – Не отвлекайте его от дел дольше необходимого, аджумма.

– Я быстро, – пообещала Лилит. Капеул кивнул и прошел с ней к задней двери, ко внутреннему двору гарнизона, где на песке тренировались новобранцы. Капитан молча наблюдал за их тренировкой. Капеул указал на него рукой, и откланялся. Лилит подошла.

– Рассвет, капитан, – поздоровалась она, склоняя голову. – Спасибо, что нашли время.

Капитан обвел ее взглядом.

– Когда мне сказали, что наемница просит аудиенции, я сначала не поверил, – он покачал головой.

– Отчаянные времена, – улыбнулась Лилит. – У меня для вас есть информация.